Рембодлер

Интересная статистика Международной Букеровской премии: большинство книг в лонг-листе — короче 200 страниц. Только одна книга толще 300 — это «Соленоид» Мирчи Кэртэреску.

Кэртэреску называют самым читаемым румынским писателем. Многие литературные критики прочат ему Нобелевскую премию, пишет NYT. За «Соленоид» он уже в этом году получил Дублинскую премию. В Ad Marginem выходил сборник его любовной прозы «За что мы любим женщин». 

Среди других номинантов — «Hunchback» Сао Ичикавы (97 страниц), «On the Calculation of Volume I» Сольвей Балле (169 страниц), «Евротрэш» Кристиана Крахта (выходил в Ad Marginem, в русском переводе 144 страницы).

Уже писал в этом канале, что книги становятся тоньше. Председатель жюри этого года Макс Портер сказал, что выбор такого количества коротких книг не отражает «ожидаемую потерю концентрации внимания» среди читателей. По его словам, это просто лучшие среди всех книг, прочитанных жюри.

Написать короткую книгу не проще, чем длинную, уверен Портер: «В некоторых из этих книг нет ни одного лишнего слова».

Неизвестная (и сенсационная) история великого романа Набокова

Апрель 1965 года. Дмитрий Набоков мчит по автодрому Монца в Италии за рулем роскошного Альфа Ромео Giulia TZ (пятиступенчатая КПП, 160 лошадиных сил!). Гонка называется незатейливо «Монца. 1000 километров» — такое расстояние нужно одолеть участникам. Набоков уже проехал больше 800, впереди несется француз Жан Гише на Феррари 275, сзади поджимает итальянец Лудовико Скарфьотти тоже на Феррари, но модели Dino.

На трибуне сидит его отец Владимир Набоков и растерянно смотрит вдаль поверх машин, сжимая в руке термос: гонка идет уже больше 4 часов, волей-неволей зазеваешь. Когда спустя два круга Дмитрий бросил взгляд на трибуну, он увидел рядом с отцом человека в драповом пальто и серой неподходящей к нему кепке. Казалось, мужчины что-то увлеченно обсуждают.

Спустя несколько кругов они все так же болтают, не обращая внимания на гоночную борьбу. 900 км — аналогичная картина, 950, 970, 990… Этот разговор изменит жизнь Владимира Набокова, а заодно и всю западную литературу, но Дмитрий этого не знает, он лавирует на поворотах, пытаясь опередить Феррари. Набоков и мужчина в пальто жмут друг другу руки, Дмитрий на финише бьет шлемом о приборную панель — он пришел четвертым, совсем чуть-чуть не дотянув до призового места.

Человек в драповом пальто — представитель автоконцерна, он пришел, чтобы посмотреть на лучшие машины в бою, но узнав соседа, у него появилась необычная идея. Их следующие встречи пройдут в швейцарском Монтре. Результатом станет книга, которую набоковеды-западники окрестят самым главным романом писателя, его opel omega opus magnum.

Мои последние исследования говорят, что человеком в пальто был начальник конструкторского бюро АвтоВАЗа. Он договорился с Набоковым о спецпроекте — книге по заказу тольяттинского завода с рабочим названием «Лада» и подзаголовком «Жигули. Самара» (Lada. Zhiguli. Samara). После того, как сделка будет расторгнута в феврале 1966 года, Владимир Набоков зачеркнет первую букву L в блокноте, оставив последние три: Ada. Под этим названием книга выйдет в печать.

В литературе 60-х тягучий французский экзистенциализм соревновался за внимание читателей с напыщенным американским постмодернизмом. Наблюдая за суетней этих измов, Набоков решил, если это искусство, то он сделает партнерский материал. Он резво взялся за роман о династии автомехаников (каждый, кто пробивал тачку через Автотеку, знает, что такое идентификационный номер — VIN, который писатель дал главным героям вместо фамилии).

Целый раздел о работе двигателя остался почти нетронутым — в книге это четвертая часть. Химическая энергия топлива превращается в тепловую, та — в механическую. Поверх этого Набоков слегка приписал что-то о пространстве и времени, добавляя традиционной физике немного мета. Двигатель, что вселенная — никто на деле не знает, как эта штука работает.

Какие-то куски из вазовского пресс-релиза тоже остались в тексте, например сравнение машины с драгоценными камнями: «Он начал свое путешествие на запад в темно-синем «Аргусе», который был ему дороже сапфиров и голубянок». Ларгусе, конечно же: речь об универсале Лада Ларгус (цвет морская волна), как и в случае с названием романа Набоков вымарал первую Л».

Автомобильная тема была стигматизирована в литературной среде и этим тоже привлекала писателя. Литераторы, хихикая, любят пересказывать разговоры с таксистами о политике или устройстве планет, но никогда — о том, как менять ремень ГРМ. До выхода книги Роберта Персига о любви к мотоциклам останется почти десять лет.

Но главной причиной, по которой Набоков ввязался в эту авантюру, был его сын. В тот апрельский день, когда назойливый мужик в драповом пальто что-то нудно бурчал про роялти и пожизненный сервис, Набоков всматривался в трассу. Вход в поворот, оба пилота тянут торможение до последнего, колеса срываются в пробуксовку. Вихрь пыли и мелких камней. Набоков тянет руку, чтобы быстрее избавиться от собеседника и видит, как итальянец на Феррари вырывается вперед. Сердце писателя ухает вниз, человек в пальто продолжает радостно трясти безвольную руку.

Почему люди испытывают ностальгию по ужасным временам

Интересный текст Ольги Хазан в The Atlantic. В соцсетях многие скучают по первым — самым жутким — месяцам пандемии. Некоторые солдаты, вернувшиеся с войны, скучают по товариществу и чувству целеустремленности. Бывшие коллеги собираются и со смехом вспоминают начальника, который их унижал.

Дело не только в том, что люди скучают по временам, когда были моложе. Люди обращаются к своему прошлому, чтобы осмыслить свое настоящее, пишет Хазан. Размышления о трудных временах, которые мы пережили, придают смысл жизни, которая в противном случае может показаться бессмысленно трудной. Прошлое было тяжелым, но мы пережили его, поэтому мы должны быть стойкими.

Отчасти это объясняется тем, что люди склонны романтизировать прошлое, вспоминая его более радужным, чем оно было на самом деле. Благодаря так называемому «смещению в сторону затухания аффекта» (fading affect bias), негативные эмоции проходят гораздо быстрее, чем позитивные. А ностальгия обычно вызвана чувством неудовлетворенности настоящим, заставляя прошлое казаться лучше по сравнению с ним.

Даже когда люди ясно помнят беды, часто они кажутся не такими уж плохими в ретроспективе. Люди склонны видеть в этом историю преодоления. Например, один человек, переживший Великую депрессию, рассказывал, что в детстве ему всегда не хватало еды. Но он придумывал хитрые способы ее доставать, например, срывал фрукты с соседского дерева, или вспоминал, как приходил домой из школы и чувствовал запах свежеиспеченного хлеба. Как емко подметил артист Брутто: «Мое детство как Рамадан — я был счастлив и голодал».

Профессор психологии Кристин Батчо, говорит, что такого рода воспоминания заставляют нас ценить то, что есть и позволяют переосмыслять текущие проблемы — они кажутся более решаемыми.

Некоторые исследования показали, что ностальгия дает ощущение подлинности и связи между прошлым и настоящим. «Люди ностальгируют по вещам, которые придают их жизни смысл или помогают им чувствовать себя важными», — говорит профессор психологии Эндрю Абейта.

Психологи определяют осмысленность как ощущение того, что наша жизнь значительна, последовательна и целеустремленная, говорит психолог Константин Седикидес. Часто наши действия в трудные времена соответствуют этому определению. Поворотные моменты в нашей жизни обычно дают пищу для ностальгии — и они редко обходятся без драматизма.

Воспоминания об отношениях, сложившихся в трудные периоды, могут представить даже экстремальные переживания в позитивном свете. В своей книге «Племя» Себастьян Юнгер описывает водителя такси в Сараево, который с гордостью рассказывает о своем опыте во время недавней войны в стране, когда «он служил в специальном подразделении, которое проникло через линию фронта, чтобы помочь другим осажденным анклавам». Война, хотя и была ужасной, создала «социальную связь, которой многим людям очень не хватает», — пишет Юнгер. «Иногда катастрофы вспоминаются с большей теплотой, чем свадьбы или каникулы в тропиках».

Ностальгия говорит вам, что ваша личная история была не просто страшной или трагичной; она помогла вам стать тем, кто вы есть.

https://www.theatlantic.com/ideas/archive/2025/02/nostalgia-memory-past/681536/

Нашел подарок на любой праздник — домашний набор библиотекаря. Конверты, которые нужно клеить на книгу, библиотечные карточки, штампы с датой, штемпельная подушка — красота. Наверное, можно поймать подозрительные взгляды друзей, когда они попросят почитать книгу и нужно будет вписывать их фамилию в карточку, но зато какой упоительный процесс. Не видел, чтобы такое продавали в России, но нашел как минимум один сайт, который привозит их из-за рубежа, не пишу его, вероятно, есть и другие.