На связи Постанович

Второго января не стало моего отца. Он умер во сне от тромба, без боли.

Папе было 57 лет. Буквально за неделю до этого по нашему настоянию он сдал полный комплекс всевозможных анализов, и все показатели были идеальны. Он играл в теннис, бильярд, плавал и 2 января хотел пойти на тренировку.

У папы была сила создавать ощущение защиты. Что угодно могло происходить в мире и в жизни, но пока есть папа, любые проблемы казались решаемыми, а дом был убежищем, куда всегда можно вернуться, чтобы передохнуть, восстановиться, залечить раны и продумать новый план.

Мы созванивались каждые два дня. Или по случаям необходимости: я звонил папе узнать, что делать, когда в квартире во Владивостоке у меня треснул стеклопакет, когда в Ташкенте отвалилась латунная ручка от входной двери, когда в Палолеме разрядился аккумулятор скутера от того, что я оставил ключ в позиции зажигания. В детстве папа хотел научить меня работать руками, но я не хотел учиться. Папа считал, что нужно уметь всё. По-моему, в конце концов он принял мое нежелание уметь что-либо делать руками (лет пять назад), и потом мы просто шутили, что я ничего не умею (я шутил, папа смеялся).

Папа был человеком предприимчивым: у него всегда было миллион планов, идей, проектов и непрекращающийся энтузиазм на их осуществление. Многим людям он подал идеи, на которых они сделали состояние: у него было бизнес-чутье, он знал, где, когда и что нужно открыть, чтобы это было востребованным. А еще у него было качество, которого в таком выраженном виде я не встречал больше ни у кого: всю жизнь он хотел работать в партнерстве, в команде – и не стремился урвать больше, а всегда думал, как сделать хорошо всем и никого не обидеть. Несколько раз партнеры подводили его, но это не изменило его взглядов. Он всегда повторял, что главное – это понимание. Когда мы в шутку обсуждали гипотетического жениха моей сестры, он сказал, что «нам нужен человек с пониманием».

Недавно папа освоил телеграм, мама подписала его на мой канал, и последние три месяца он его читал. Однажды позвонил мне и сказал: «Саша, у тебя где-то был пост, как ты что-то понял про веру, что она может идти впереди. Я не могу найти, пришли мне, пожалуйста», – это было невероятно мило. Учитывая, что многие публикации этих месяцев я и делал с мыслями о том, что папа их прочитает – было особенно радостно, что что-то ему захотелось перечитать.

Боль утраты настолько велика, что я не осознаю случившегося. Я не могу произносить слова «папа умер» — они звучат невозможно. На похоронах было около двухсот человек, и все отзывались о папе как об исключительно порядочном человеке, веселом и открытом. Примерно 60% этих людей я не знал, а они также во многом не знали друг друга. Там были бильярдисты (пообещали провести турнир в память о папе), теннисисты, нардисты, родственники, друзья, партнеры по бизнесу, одноклассники – море непересекающихся между собой кругов общения. Как бывает у людей увлекающихся. Мне будет очень тебя не хватать.

Друзья, с наступающим Новым годом!

Пожелаю того, чего желал бы себе – радоваться мелочам, замечать красоту в мимолетном, ценить и беречь близких, иногда где-то сдерживаться в словах, если они или интонации могут ранить, брать на себя ответственность, от этого мир становится лучше, а жизнь полнее. Здоровья! Физического и психического. Мы у себя одни, так что давайте беречь и ценить себя в том числе. Мудрости и спокойствия отпускать то, что уходит, быть открытым новому и не винить себя, если что-то не получается, но обязательно хвалить и благодарить, когда получается.

Спасибо, что в 2024 читали этот канал: я счастлив, что провел год в нашей компании. Любовь – всюду. С 2025!

Итоги года!

Жил в трех странах. С января по конец августа в России, с сентября по ноябрь в Узбекистане, декабрь в Индии.

Еще больше начал ценить и любить свою семью. Провел невероятно счастливые полгода в родительском доме. Установил проектор, и мы с папой и мамой устраивали вечерние киносеансы с шампанским. Вдвоем с папой съездил на бильярдный турнир в Сочи (папа – один из лучших игроков РФ в своей возрастной лиге), поболел, познакомился с его друзьями. В период между выступлениями поднялись с ним на вершину ботанического сада, поплавали в бассейне отеля «Жемчужина». В августе на мамин др к нам присоединилась сестра, и мы всей семьей отправились в автомобильное путешествие из Краснодара в Карелию. Проехали 3 500 км и добрались до Соловков. Каждое утро начинали с совместной зарядки, вдоль маршрута делали десятиминутные остановки на подтягивания и приседания, много говорили и перетерли всё-всё. Научились обсуждать прошлое без претензий, красиво отметили мамин др в Петразоводске. Ощущалось как роуд-муви.

Очень мало работал. Примерно в среднем 2 часа в день. Но очень много думал! Примерно в среднем дофига в день. Почти окончательно решил закончить карьеру в маркетинге. Почти определился, куда дальше.

Не написал ни одного рассказа и не сел за роман. При этом провел очень много подготовительной работы: весь год наполнял материалом – сценами и диалогами – черновик будущего романа, продумал структуру, главы, динамику, придумал заключительную сцену (!), а также художественное решение, которое сделает сцену заключительной в том числе на уровне языка. Очень-очень-очень важная для меня книга про загробный мир, в которой отразятся все мои духовные поиски, часть коих вы иногда читаете здесь. Только тут я пишу серьезно, а там будет легко и в стиле «Автостопом по галактике» – мне важно сделать сладкой пилюлю табуированной темы разговора о смерти.

Посмотрел на английском без субтитров 10 сезонов сериала «Друзья». Понимал почти всё.

Впервые попробовал соблюдать Великий пост. Не только в смысле еды, но и в смысле еды – тоже. Кроме того, в этом году прочитал Новый завет и понимал его. До этого в разные годы делал три попытки начать – и откладывал, потому что не понимал. А теперь читал так, как будто всё это знаю: некоторые мысли объяснялись даже в тех же примерах, в которых я о них и думал.

Поучаствовал в первом этапе экспедиции «Мангазейский морской ход», в которой с командой «Архангельского товарищества судостроения» на традиционном поморском карбасе на веслах и под парусом прошел Белое море. Абсолютно отличные от всего моего предыдущего опыта две недели жизни. Обрел новых друзей и ощущение морского братства.

Три месяца жизни в Узбекистане провел в жесточайшей дисциплине: тренировался шесть дней в неделю по 2-3 часа, питался исключительно в правильно выверенном соотношении белки-жиры-углеводы. Пришел к лучшей в своей жизни форме: в зале и просто на улице незнакомые люди регулярно делали мне комплименты и спрашивали советов.

Начал жить в Индии, где решил провести полгода-год, не работая совсем, потратить все свои сбережения и посмотреть, как это ощущается.

После 10 лет не_вождения, в которых на транспорте я передвигался только в качестве пассажира, сел здесь за скутер и отправился на нем в самостоятельное путешествие с севера штата Гоа к югу. Преодолел страх, увидел много красоты.

Стал более открытым, начал говорить на темы, о которых действительно думаю. От этого, кажется, отношения с друзьями, да и вообще все отношения, стали более глубокими.

Наконец само подведение итогов – тоже итог. Раньше я делал это каждый год, а в 22 и 23 – не делал. И сами эти годы для меня как будто куда-то провалились, я их ощущаю как анабиоз. А 24 – как возвращение к жизни.

​Если посмотреть на календарь, окажется, что мое путешествие на скутере с севера штата к югу началось всего десять дней назад. Но если не смотреть, а ориентироваться на ощущения, то чувствуется это как жизнь назад. Такое бывает, когда опыт тебя в чем-то меняет: в общем-то и выходит, ты в начале и ты в конце – разные люди, так что действительно можно измерять дистанцию жизнью.

Сегодня доехал до Агонды, и это одна остановка до Палолема – скорее всего, самой южной точки моего маршрута. И хотя еще предстоит путь обратно на север, а в Палолеме я планирую провести около недели, уже заранее начинаю грустить от завершения очередного этапа. Отправиться в самостоятельное путешествие на скутере – было одним из лучших решений в жизни.

Во-первых, чувствуешь себя героем фильма.

Во-вторых, знаете эти моменты, когда настолько красиво, что всё останавливается? Исчезают звуки, и не понимаешь, то ли ты от красоты потерял слух, то ли мир под впечатлением замер. Со мной такое случалось за жизнь несколько раз, и за эту поездку уже трижды.

Благодаря необходимости каждый день куда-то ехать – страх управления скутером сменился азартом “так, куда сегодня погоним?” Конечно, отправляться в поездку, когда водишь четвертый день, было несколько отчаянным, но я чувствовал, что мне так нужно сделать. За эти десять дней я проезжал через огромные подвесные мосты, объезжал сбоку километровую пробку машин в труднопроходимом участке, заехал в час-пик в столицу штата – красивый город со старыми районами и португальской архитектурой – забирался ночевать в резорт у джунглей на горе в километре от дороги, много раз поворачивал не туда, объезжал коров и буйволов на дороге, сигналил на поворотах, чтобы о моем приближении знали, разгонялся до скорости, на которой ветер начинает свистеть в ушах, кричал во весь голос о том, как счастлив, на живописном участке пути, наблюдал перебегающих дорогу мартышек, подбрасывал незнакомца, выезжал ночью на проселочные дороги, где думаешь: «не дай бог сейчас со скутером что-то случится, я здесь просто сгину».

На каждой остановке меня спрашивают: «надолго здесь?» и «куда дальше?» А я – не знаю. Смотрю, насколько нравится место, и после этого решаю, остаться дольше или ехать дальше. Я даже карту не изучаю: наступает вечер перед отъездом, захожу на Букинг или Аирбнб, смотрю, где есть привлекательные варианты проживания, бронирую, вбиваю в навигатор, еду – и только по ходу изучаю географию, города. То есть получается, что у меня карта штата рисуется в голове от поездки, а не наоборот, когда сначала смотрят карту, потом едут. В этом волшебство и свобода.

Впервые мне нравится водить. И регион, изученный так, теперь кажется родным.

До поездки в Индию у меня была идея подтянуть тут английский язык. Всё-таки страна – бывшая британская колония, английский был основным официальным языком, существенная часть населения говорит на нем. Но на деле возникли некоторые трудности.

Индусы действительно говорят на английском. Не все, но многие. Так получилось, что почти в каждом регионе Индии есть свой собственный национальный язык. Поэтому когда индус из одного региона приезжает в другой – он не понимается местных. Есть вариант перейти на хинди – государственный язык Индии, которым владеет примерно половина населения страны. Но как из этого следует, вторая половина – не владеет. Что в случаи Индии – больше 500 млн человек. Поэтому часто для общения в другом регионе индус переходит на английский. Такую картину, когда индусы между собой общаются на английском, можно встретить повсеместно.

Из-за языкового разнообразия, после ухода британской империи английский не стал вытесняться, как можно было ожидать, а наоборот продолжил расти в качестве языка межрегионального общения. Однажды в кафе, где не было мест, к нам подсели две индианки: одна из них приехала на образовательные тренинги, а другая просто составить компанию подруге. Между собой они говорили исключительно на английском, потому что хинди не знали, а были из разных штатов.

В общем, английский здесь в ходу. Правда, английский этот особого рода – на практике почти за месяц пребывания в Гоа и активного общение с местными и приезжими, я, кажется, еще ни разу не услышал глаголов «could», «would» и «have» в вспомогательной форме. То есть никаких условных наклонений и перфектов. Когда я хочу блеснуть знанием каких-нибудь конструкций типа «I should have told you» – я понимаю, что «should have» звучат как пустые звуки. Прямо видно, как они ничего не значат для местных. И каждый раз, используя какие-нибудь времена, я вижу, что делаю это исключительно для себя и своей внутренней Антонины Юрьевны (моя первая учительница английского).

При общение в кафе и магазинах времена в принципе противопоказаны. Чем больше глаголов прозвучит с твой стороны, тем хуже тебя поймут. Люди рабочего класса владеют английским на уровнях от А1 до B1 и разговаривают преимущественно существительными. В этой ситуации, я думаю, что Индия хороша для начинающих: тут можно преодолеть страх общения и заговорить, не переживая, что не используешь времена и сложные конструкции – никто не использует, в Индии английский освободили от гнёта времен. Вот моя мама около года учит язык, знает Past Simple и Future Simple, смущается говорить – я зову ее в гости, потому что тут для нее идеальные условия.

Еще одна особенность местного английского — специфическое произношение. Индусы говорят на английском так, что сначала это звучит как хинди. Не очень понятно, что за языковая каша. Они произносят звуки более мягко и округло, а речь звучит, будто у говорящего полный рот слюней. (Я задал этот вопрос местным: у вас полный рот слюней? Сказали, что нет). Тут ничего не поделаешь, надо просто говорить, прислушиваться, и поразиться способностям мозга адаптироваться к новым условиям: примерно через три дня начинаешь легко понимать всё. Дальше это не проблема.

По итогу я бы сказал, что Индия хороша для практики английского либо начинающим (до B2), которым нужно просто заговорить, либо наоборот продвинутым, кто запросто жонглирует конструкциями и кому переход на “моя твоя не понимать” никак не помешает вернуться к «should have» в нужный момент. А на уровнях B2-С1, где уже есть грамматика и очень важна ее практика, лучше подошли бы другие места. У меня уровень примерно С1, и я в основном стараюсь не облениться и продолжать использовать времена, даже если это никому, кроме меня не нужно. Ну и наслаждаюсь от навыка понимать индусов: мне кажется, собирать произношения – одно из наибольших удовольствий в изучении языка.

Я переехал из Морджима в Кандолим.

Официально (по мнению Гугла) дорога должна занимать 45 минут, но у меня заняла полтора часа, так как я вожу скутер всего третий день и предпочитаю передвигаться со скоростью черепахи.

День как-то сразу пошел не по плану: люди, которые въезжали в мой морджимский дом после меня, приехали на час раньше, чем ожидалось, так что мне пришлось на час раньше выехать. Что в принципе оказалось неплохо, учитывая скорость моей езды на скутере…

Планировал ехать налегке с минимумо вещей в рюкзаке, но всё-таки пришлось взять с собой ноутбук: приложение букинга на телефон таково, что хочется кричать матом при взаимодействии, а я предепочел бы не напрягать связки. Как известно, дурная голова ногам покоя не дает, а за ненапряженные связки платит спина: оказалось, передвигаться на скутере с ноутбуком в рюкзаке – неудобно. Он тянет, и это прям чувствуется.

Кандолим предстал передо мной столицей мира: в сравнении с деревенским Морджимом, тут прям невероятный движ, пробки с утра до вечера, много европейцев. И единственный на весь Гоа магазит Декатлон! В Кандолиме я бы никогда не решился сесть за скутер, так что слава богу история моего вождения началась в деревне, где всё способствует поддержке нетвердой решительности.

Итак, я добрался, ура! Гугл-навигатор показывает, что вот она, моя гостиница, можно выдохнуть, всё позади! Позади же, да? НЕТ. Мало доехать до отеля, нужно еще найти ресепшн! Сделать это в случае индиских отелей – непросто. У меня ушло два часа, только чтобы найти ресепшн… который в итоге нашел даже не я.

В общем мой отель оказался огромным комлексом, разделенным на четыре подкомлекса. Вместе они занимают добрый квартал. У каждого подкомплекса – свое название, но найти это название сложно, оно написано где-нибудь на невидном месте с какой-нибудь неочевидной стороны здания, образующего собой квадрат с внутренним двором. Узнать, где ресепшен – отдельная задача. Никаких указателей нигде. Сотрудников найти сложно, а когда находишь, они не знают, что за гостиницу ты ищешь. В букинге на сообщения никто не отвечает, а на телефонные звонки отвечает робот, который бесконечно просит набрать какие-то дополнительные цифры в зависимости от моих пожеланий. Пожелание у меня было единственное – найти чертову гостиницу.

К концу первого часа я уже начал про себя материться, а к концу второго – просто шел и вслух кричал маты на русском. А ведь планировалось этого избежать! Спина постродала зря… В итоге я решил, что надо выдохнуть и поесть, потому что очень хотелось выдохнуть и поесть, а искать ресепшн очевидно предстояло до скончания времён. В ресторане я разговорился с администратором, и рассказал ему о ситуации, используя предложения «I fucking hate them» и «I wish them burn in hell». Он всё выслушал, потом куда-то ушел, а потом примерно через полчаса вернулся с листочком бумаги и словами: «Мне дали вот этот номер: кажется, твой отель сменил название, а это вроде бы их номер, но я сейчас еще схожу туда проверю». Короче, отель сменил название, и никто из сотрудников об этом не знает. В Букинге осталось старое, но никого это не заботит. А может быть, это вообще не та гостиница: цена на номер похожа, но доступа к моим данным с Букинга у них нет. Но та это гостиница или не та – мне уже было абсолютно всё равно, я просто хотел заселиться хоть бы куда.

И хотя в моменте я ненавидел мир, а каким-то людям даже желал попасть в ад, гуляя вечером по Кандолиму я думал, что это в общем-то и есть настоящее путешествие. С такими вот приключениями. С таким узнаванием страны и взаимодействием с реальностью. На ночном пляже познакомился с французами, которые приезжают сюда много лет, и они мне сказали, что это нормальная ситуация в Индии, когда регистрируешься в Букинге в одном отеле, а потом приезжаешь и не можешь понять, существует это место или нет.

​«Саша, как дела? Тебе нравится в Индии?» – спрашивают друзья, и я отвечаю, что нравится. Но «нравится» – не совсем та категория, в которой можно описать ситуацию. Точнее будет сказать так: я сейчас чувствую, что нахожусь там, где должен находиться. А исходя из этого – мне нравится.

В аэропорту меня встретили Вика Апрельская, Саша и Рахул. С Викой мы были в друзьях в соцсетях с 2014 года, но оффлайн ни разу не видились. Саша и Рахул приехали просто помочь забрать мои вещи и меня, мы не были знакомы. Ребята на скутерах отвезли меня в Арамболь.

Арамболь – это такой хиппи курорт. Чтобы представить, что это за место, достаточно сказать, что тут все курят траву с момента пробуждения до момента засыпания. Йога-классы, пляжные вечеринки, фрисби и поездки друг к другу в гости – примерная событийная наполненность дня. Основная тема в чатах – на каком пляже народ и где планируется есть. Можно подсесть к кому угодно, заговорить с кем угодно и о чем угодно, все открыты и дружелюбны, предложат тебя накурить.

Жизнь в Арамболе похожа на то, что происходит в великой песне «Hotel California». Там по сюжету герой попадает в отель, о котором думает «это либо рай, либо ад». Он здорово проводит время, но когда собирается уйти, ему говорят, что уйти из этого отеля невозможно – есть только вход, а выхода нет. Он бросается бежать, но выхода действительно нет.

Примерно через неделю жизни в Арамболе я решил, что это слишком весело для меня, и нужно найти место поспокойнее. Вышел пешком в соседнюю деревню Морджим – идти около часа с половиной – чтобы посмотреть домик из чата аренды. На первом же повороте из города я обернулся с мыслью «сейчас должен приехать человек, который меня подберет», и через минуту ко мне подъехал Суфи – индус, который 10 лет прожил в Ереване и свободно говорит на армянском и обожает Армению. Сейчас он живет на севере Индии, на Гоа приехал на несколько дней отдохнуть. «Если у тебя есть время, хочешь провести день со мной? Я покажу тебе свои любимые места», – предложил Суфи. Я сказал «ну, давай», – и мы весь день ездили, ходили, ели и разговаривали. А вечером я просто написал автору объявления аренды «давай я сниму?» – и перевел деньги. В принципе, мне по тексту объявления было понятно, что и жилье норм, и владелец хорош – смотреть не требовалось.

Всё время жизни в Арамболе мои местные друзья предлагали мне помочь с арендой скутера и основами вождения. Но я не хотел. В Индии я вообще решил прислушиваться к своим желаниям и не делать ничего, чего делать не хочется. Даже если это кажется выгодным решением, на которое надо соглашаться – предложена помощь и с арендой, и с вождением! – не принуждать себя. Я всем отвечал, что пока не чувствую, что мне нужно сесть за скутер. А когда переехал в Морджим, оказалось, что в трех минутах ходьбы от моего домика у джунглей есть поляна, на которой профессиональный гонщик преподает вождение. «То, что нужно!» – подумал я, и записался на курс из четырех уроков к Жене, который оказался идеальным преподавателем. Таким, знаете, что видит каждое движение, объясняет всю физику происходящего, повторяет, что необходимо, при этом вообще не дает чувства осуждения или оценивания. После финального занятия Женя помог мне выбрать скутер, и вот уже три дня я вожу.

Домик в Морджиме был доступен всего на 8 дней, так что завтра мне придется переехать. Я решил проехать на скутере весь штат с севера на юг, на 2-3 дня останавливаясь в разных деревнях, а потом выбрать, где поселиться. Какой будет первая остановка – ещё не знаю. Вот сейчас пост опубликую, и буду думать! Или, может быть, завтра решу. В данный момент мне немного грустно от ощущения, что заканчивается определенный этап жизни. Такое ощущение у меня здесь уже второй раз – первый был по отъезду из Арамболя. Для периода в полмесяца – многовато!

У Джармуша есть очень красивый, медитативный фильм — «Выживут только любовники» — про влюбленных вампиров, которые прожили уже больше двух тысяч лет, и одному — невероятно скучно, отчего он хочет покончить с собой, а другая — на противоположном конце земли чувствует его тоску и намерения.

Героиня приезжает к возлюбленному, и на протяжение фильма несколько раз просит: «Расскажи мне о запутанности, об Эйнштейновском дальнодействии», — видно, что она уже слушала это много раз, но он рассказывает снова, а она снова слушает с таким вниманием, как самую красивую в мире теорию.

Явление, о котором они говорят, действительно впечатляет. В квантовом мире есть понятие запутанности: две частицы могут быть связанными. Связь эта такова, что если каким-либо образом воздействовать на одну частицу, это тут же отразится на состоянии другой. Даже если две эти частицы в момент воздействия на одну из них будут находиться на расстоянии разных концов Вселенной, они моментально узнают о состоянии друг друга. Существование этого явления доказано, при этом ученые не понимают, каким образом информация между частицами может передаваться быстрее скорости света. По-моему, это лучшая метафора любви.

Продолжая тему частиц, в квантовой механике еще есть принцип неопределенности, по которому у частицы из пары характеристик одновременно определить можно только одну: либо координату, либо импульс. А сама частица существует как бы размазанной по разным вероятностям: до того момента, пока не проведешь измерение, ничего определенного про нее сказать нельзя.

Мне кажется, этот принцип применим в том числе к людям. Мы живем в некоторой степени неопределенности, и с некоторыми вероятностями можем по-разному проявляться: вот мы встретили милого котенка, и это определило нас в состоянии заботливости — мы дали котенку молока. Вот мы встретили проявление грубости — и сами определились в таком же состоянии — нагрубили. В нас есть и грубость, и забота, и щедрость, и_что_угодно — до взаимодействия с миром (аналог момента измерения для частицы) мы как бы размазаны по вероятностям, не определены, а взаимодействие — проявляет нас в какой-то позиции. Мне кажется, это работает от конкретных бытовых моментов до глобального — выбора разной судьбы.

А ещё есть песня «если б не было тебя», в которой герой рассуждает, что бы делал, если бы в мире не существовало предназначенной ему любви. И приходит к идее, что он «разгадал бы секрет бытия, только чтоб тебя создать». Верю, что так тоже можно. Может быть, не совсем создать, но скорее, возвращаясь к частицам, определить/задать измерение. То есть сделать так, чтобы проявиться в лучших воплощениях в общем мире. Любовь позволяет увидеть человека в его идеальном воплощении. А если на тебя смотрят так, то ты таким можешь быть.

​Около недели живу в Индии и пока мне очень нравится то, что до приезда, с картинок, шокировало: животные, бесхозно разгуливающие по городу.

Коровы, собаки, макаки, кошки, птицы — всякого рода твари земные тут населяют пространство города наравне с человеком. Их никто не прогнал, не истребил, не пустил на мясо, не переориентировал на общественно полезный труд. Им... ну, просто позволили существовать. И всё.

Как человек, воспитанный европейской культурой, в которой всё должно работать, быть рациональным, служить экономическому благу — я до сих пор не могу до конца спокойно без свербения где-то внутри смотреть на общественно бесполезных коров, каких тут неисчислимое множество. Эти коровы не дают молока, на мясо их тоже не пускают (под запретом), хозяев у них нет, так что они просто живут. Ходят туда-сюда, стоят, где понравится, спят, где понравится. Вчера вечером, например, проходил через парковку у пляжа и наблюдал, как группа из несколько коров устроила ночлег между байками. И ничего, люди просто ставили байки рядом с коровами и шли по своим делам, коровы счастливо лежали.

Так — не только с коровами, про которых можно сказать "ну они же там священные", так — с любыми животными тут. Индусы просто их не трогают.

Думая о том, почему меня это впечатляет, понял, что впечатляет меня уровень принятия. Оно настолько велико, что всему позволяют — быть. И хотя право на жизнь в европейской культуре объявляется самым базовым правом, не то чтобы оно действительно у нас ощущалось таким. На самом деле нам всё время приходится доказывать себе и окружающим, что у нас есть право на существование, что мы_не_бесполезны. Оправдывать свое пребывание тут. Попробуй-ка в европейской культуре побыть бесполезным и чувствовать себя нормально.

Кроме постоянного требования пользы от всего и всех, западному человеку также нужно найти причину, почему что-то не так и кто в этом виноват. Это по цепочке передаётся от сильного к слабому, и когда люди кончаются, естественным образом распространяется дальше на животных: вы почему тут бесполезно шатаетесь? Какие у вас права? А что если плохо из-за вас? Пожалуй, без вас тут будет лучше. А где расправились с природой, там и до человека — рукой подать. «А что если без тебя будет лучше?» — этот вопрос у нас как будто витает в воздухе (могу поспорить, многие задавали его себе).

Так вот в Индии — сложно задать себе такой вопрос. Тут смотришь на шастающих коров и чувствуешь, что с тобой всё ок, даже если сам ты не ок. Запутался, ошибся, тупил весь день, не справился с чем-то, ничего полезного не сделал — всё ок. Сложно чувствовать себя не ок, когда даже бесхозная бесполезная корова чувствует себя ок.

У меня нет ответа на то, какой подход лучше. Тревожный ненасытный недовольный собой и окружающим европейский человек — это человек-изобретатель. Благодаря этой постоянной неудовлетворенности человечество сделало множество открытий. Этот голод — двигатель. Но я и не думаю, что вопрос «А как лучше?» — следует ставить. Мне кажется, правильнее будет вопрос: «А как взять лучшее от обоих подходов?»

Не соглашаться на меньшее, постоянно стремиться к улучшению всего, что может быть улучшено, к совершенству — культура моей части мира меня уже научила. Теперь тут я смотрю на бесполезных свободных счастливых животных и учусь принимать, что со мной всё ок, даже если я с чем-то не справился. По умолчанию ок.

​Около года прожил в Ташкенте и на память об этом периоде жизни решил заказать фотосессию. Искать фотографа начал примерно за месяц до отъезда, и когда оставалась неделя — никого на примете у меня не было. В итоге договорился с одним парнем, которого выбрал по принципу: «Ну ладно, с ним я хотя бы не буду стрематься позировать, а значит должно получиться норм, ведь не стрематься — это уже половина победы в съемке».

Не лучший критерий выбора, но для человека с проблемами проявления телесности — существенный. Из этих же соображений — «не стрематься» — я решил "на память о Ташкенте" сделать фотоссесию в студии, хотя логично было бы фотографироваться в городе. Но там ведь люди будут ходить...

Примерно в понедельник мы договорились о съемке на пятницу. Выглядело это так:
- можно на пятницу записаться?
- да, можно.

В таком стиле проходило наше общение всю неделю до назначенного дня: я задавал вопрос, фотограф односложно отвечал, коммуникация прекращалась. К вечеру четверга у нас не было ни студии забронировано, ни времени назначено.
- завтра в силе договоренность? — спросил я в 17:30 кануна съемки.
- да, давайте, — ответил фотограф.

Я забронировал студию и сказал ему, что записался на 13.00. Он сказал «хорошо». По-моему, мы друг друга раздражали.

В этот же вечер кануна съемки я опубликовал в сторис список задач до отъезда, в котором в том числе было «найти фотографа». На это откликнулся мой друг из США, сказал «я слежу за одной девушкой из Ташкента, попробуй с ней связаться» — и дал ссылку. «Спасибо, на самом деле я уже договорился», — ответил я ему, и ничего делать не стал.

УТРО ДНЯ СЪЕМКИ. До выезда на студию два часа. Захожу на страницу своего фотографа и читаю закрепленный пост-знакомства (у меня были настолько загруженные дни, что до этого момента реально не было свободной минуты даже пост прочитать). Там он пишет, что пришел в фотографию, потому что у него было желание «сохранять на память женскую красоту». Потом пишет, как проходил через кризис и решал уйти ли из фото, но вспомнил про свои изначальные мотивы, вернулся к истокам и радость от работы вернулась. Повторяет про «сохранять на память женскую красоту».

В этот момент я испытываю крайную степень отчаяния. Я убежден, что люди должны заниматься тем, что любят. У человека прямо написано, что он любит фотографировать женщин. Не фотографию в принципе как область искусства, а именно — фотографировать женщин. Я — не женщина, мне не хочется, чтобы человек делал то, что не любит.

В Википедии есть статья про выпь, там сказано: «кричит большая выпь обычно весной и все лето, обычно в сумерках и по ночам, а также утром. Издаёт громкий крик, разносящийся на 2‒4 километра. Его можно передать как низкое «трумб» или «у-трумб», напоминающее короткий рёв быка». Кажется, я издаю примерно такой крик на 4 км и взмаливаюсь:

«Господи, эта фотосессия обречена. Кажется, мы ненавидим друг друга. Я уже не хочу ничего, я раскаиваюсь, нельзя было руководствоваться страхом и относиться к человеку как к функции. Ситуацию не спасти, вся надежда на тебя, сделай что-нибудь, я был не прав». Произношу это вслух и сажусь за завтрак.

Тут мне приходит в голову написать девушке, которую накануне порекомендовал друг. Захожу на ее страницу — и мне всё сразу нравится. Понимаю, что предложение странное и шансов мало, но всё-таки пишу сообщение в духе: «добрый день, Гаяне! А вы не могли бы через два часа меня пофотографировать?» Она... соглашается, говорит: «а зачем вам студия? Давайте в городе?» — я говорю «давайте!»

Мы встречаемся и проводим лучшую из возможных фотосессий на память, стоит замечательный теплый солнечный день, хотя ещё накануне шли дожди и было холодно. Я спокойно и с удовольствием фотографируюсь при людях, Гаяне делает столько классных кадров, что сердце разрывается выбирать.

P.S. Парень-фотограф тоже оказывается хорошим человеком! Я предложил ему оплатить часть стоимости съемки, а он ответил: «нет, что вы, не нужно, вам и так студия не вернет деньги за бронь. Оставьте себе на следующий раз», — это был его самый длинный ответ и похоже, он меня все-таки не ненавидел. Вот так вот!

Специфика писательской работы, кроме того, что она требует невероятного количества сил и при этом плохо оплачивается, в том, что нельзя точно определить время, которое ты работаешь.

Вот сегодня, например, я сидел за завтраком, ел геркулесовую кашу на молоке с ореховой крошкой и кусочками банана в шоколадный стружке, и мне пришла в голову мысль о том, как устроена мировая библиотека знаний. Ну, такая, откуда поэты берут строчки для своих стихотворений. Или гениальные ученые списывают открытия. Эта мысль про устройство библиотеки — важна для книги про загробный мир, которую я пишу.

Ну вот и как считать, что я делал, завтракал или работал? А как вообще эта мысль сложилась, где её истоки? Корнями она уходит в когда-то прочитанное, просмотренное и прослушанное. А когда я читал, смотрел и слушал — это я отдыхал или работал? Получается, работал, раз у этого есть плоды? Или всё-таки отдыхал? А если это не считать за работу, тогда что считать: чисто время на печатание? Технические затраты? Тогда писательство сводится к ремесленничеству, но ведь нельзя же так сводить: что тебе может рассказать человек со знаком равно к понятиям «наборщик букв», «оператор ПК».

А уж если задаваться вопросами «а почему ты так написал? Так сформулировал? Такими настроениями и интонациями окрасил текст» — то окажется, что ты так написал и сформулировал, потому что ты такой человек, характер такой у тебя. А это, формирование тебя как человека, считать частью работы над книгой или нет? Я раньше считал, если веришь, что «вот так — правильно», то это достаточное основание для действий. А недавно осознал, что иногда — недостаточное. Что у людей есть право отказаться «от правильного». Что если вера стоит перед милосердием — это рождает жестокость. Милосердие — прежде всего. Это осознание внесло изменение в мои самые базовые настройки. Поменялся я, и в этот же момент поменялась история, которую я писал: она была одной, а стала другой. Как считать, я работал над собой или над книгой?

По-моему, разделить все это невозможно, подсчитать дни, часы, минуты. Склоняюсь к тому, что писатель пишет текст своей жизнью, и время работы измеряется соответствующе.

В связи с тем, что начал интенсивно ежедневно заниматься спортом, подумал, что надо бы ЭКГ сделать, проверить, все ли в порядке. Только я это подумал, как в домовом чате написали: «в центре кардиологии день открытых дверей: бесплатное ЭКГ и консультация».

- О, видимо, знак, — решил я и пошел в центр кардиологии, тем более что от меня до него пять минут хода.

Сделал ЭКГ, и на консультации врач, не слишком внушающая доверие к своей экспертности, сказала: «Вот видите, у вас здесь есть кое-какие изменения», — показывая на график ЭКГ. Я смотрел на график ЭКГ и не видел изменений, так как интерпретация графиков ЭКГ — не моя сильная сторона. «Ничего критичного, но вам лучше сдать вот это, это и вот это для спокойствия».

А у меня как раз лучший друг — врач-кардиолог высшей категории. Отправляю ему свой ЭКГ со словами: «Гела, посмотри, пожалуйста. Мне сказали, что у меня какие-то изменения и надо кучу анализов проверить. Это так?»

Гела написал: «Саша, сейчас освобожусь, посмотрю». И через пять минут прислал аудио со словами: «Саш, у тебя ЭКГ абсолютно здоровой, нормальной женщины, не переживай, всё хорошо».

почему-то очень смеюсь.

Знаете эти как будто бы случайные моменты невероятного схождения обстоятельств, когда много разрозненных элементов — настроение, событие, мысль, строка песни — идеально сходятся в одной точке, и ты думаешь: «вау, как удивительно вовремя (случайно?) заиграла эта песня и эта строка».

Недавно после опыта невзаимной влюбленности задумался о том, что мне с трудом дается отпускать. Людей, эпизоды жизни, ошибки, любимые вещи, съемные квартиры, работу, whatever. Я привязываюсь, и это — источник боли. А еще — скоростная магистраль для манипуляций: некоторые люди играют на чувстве «если что не так, ты меня потеряешь», что для неумеющего отпускать человека — тревожно.

Думая об этом, пришел к выводу, что корни этой истории растут из недоверия. Недоверие миру и своей судьбе: а вдруг больше такого не будет? А вдруг нельзя упустить этот шанс? Решил от этого вылечиться, во-первых, смирением, ну не будет и не будет. Я что, собираюсь жить вечно? Помучаюсь немножко (полезно для души), и потом блаженный покой. Во-вторых, верой: не будет этого, значит, будет что-то другое. А еще осознанием, что мне ничего, кроме меня самого, не принадлежит. Но этого более чем достаточно.

Около месяца занимался тем, что учился отпускать. И вот сегодня особенно активно весь день отлавливал мысли, грузом неотпускания давящие на душу. Несколько раз не так ответил, не то сказал, некоторые возможности упустил, и если раньше я бы об этом переживал, крутил бы в голове, то сейчас почти сразу забывал. «Ну, можно было сказать лучше, но я сказал так, как сказал — и ладно».

А еще последние четыре дня у меня был желудь. Нашел его на дороге, когда гулял с братом, подобрал и носил в кармане, иногда доставал и подбрасывал. Это в целом было как-то душевно: забываешь про его существование, суешь руку в карман, а там желудь — что-то живое и настоящее, радуешься. Привязался я к этому желудю! Он стал мил моему сердцу. Но на нем была трещина, да и в целом век желудя недолог, так что я заранее начал грустить о расставании. Вот сегодня шел домой с тренировки, вертел этот желудь в руках и грустил.

А навстречу нам арык — примечательное явление Центральной Азии, система орошения, канава, которая проходит в городе через все дворы и улицы — и в нем бурным потоком течет вода. И я подумал, будет здорово, если я брошу туда этот желудь, его куда-нибудь вынесет течением, и он там прорастет. Ну и я бросил туда желудь, который был мил моему сердцу, о гипотетическом расставании с которым мгновение назад я грустил, и со спокойным сердцем побрел дальше.

Не прошло и десяти минут, как на моем пути встретился дуб, а под ним — новые желуди. Я наклонился, поднял один, понравившийся, свеженький, без трещин, подумал «ну вот, отпустил одно, пришло другое» и ровно в эту секунду, когда я разгибал спину, в моих наушниках играла строка со словами «нет больше страха потерь, а любовь — это ты» из песни «Детка» группы «Маша и медведь». И я подумал: вау, какое совпадение, как венчает эта фраза месяц моих стараний, этот день и момент.

Такие моменты иногда случаются в моей жизни, и каждый раз, когда в ней происходит что-то правильное. Вернее, что-то как будто бы для моей жизни предписанное. Так что я полуиронично, но на вторую половину вполне всерьез, подумываю, что, возможно, эти «совпадения» — некие контрольные точки судьбы, рассыпанные по жизни, в которые, если ты в них попадаешь, совсем не случайно всё сходится.

Мама принесла домой несколько яблок. Подобрала по дороге на улице под деревом. Говорит «там они падают и пропадают. Никто их не берет»

Яблоки ОЧЕНЬ вкусные. Прям очень. Из всех, что я ел этим летом, — самые вкусные.

Вывод. Если вы упали и пропадаете никому не нужные — это еще не значит, что вы плохи.

В искусстве рассказывания историй существует такое явление как приквел. Это когда развитие событий уже известно, но авторы решают сделать шаг назад и осветить то, что предшествовало основной истории. Вот и на моей (улице) странице приквел!

Вы уже знаете, что летом я участвовал в экспедиции «Мангазейский морской ход», в которой вместе с другими членами экипажа прошел на деревянной лодке под парусом и на веслах Белое море. Несколько дней до старта экспедиции я жил на верфи: спал на коврике в кают-компании напротив огромного скелета деревянной шхуны.

- Чем мне помочь? — спросил я по приезде Женю Шкарубу, капитана корабля и основателя верфи.
- Ты же писатель: напиши репортаж, — ответил он, имея в виду просто какие-нибудь заметки. А я понял просьбу буквально, немножко офигел от задания (репортаж за два дня, когда даже темы нет!), призадумался, и в состоянии легкого шока, ничего не возразив, ушел готовить репортаж.

Это задание вынуждало меня проявлять небывалую активность: я подходил к каждому, кого видел на верфи, и что-нибудь допытывал. Кому-то предлагал помощь (если что-то смыслил в работах), кого-то отвлекал, с кем-то говорил на перекурах. Не попроси меня Женя подготовить репортаж, я бы, наверное, просто тихонько сидел в кают-компании и смотрел на шхуну. Или гулял бы по Архангельску. Но тут пришлось социализироваться.

В общем, репортаж о том, как живет верфь за два дня до старта экспедиции, какие люди делают этот проект, кто такие поморы и зачем вообще строить лодки, которые уже никто даже не помнит, как строить: по ссылке

За фотографии в статье спасибо Элине Гусаровой и Гульшат Губайдуллиной

Я, наверное, плохой верующий. Меня не водили в детстве в церковь, я не знаю правил поведения во время служб, не знаю текстов песнопений, не знаю церковной иерархии и кто за что отвечает. В целом мало чего знаю, но все-таки иногда хожу в церкви. И вот меня дикого, незнающего человека — возможно по причине дикости и незнания — кое-что во время этих походов задевает.

Прежде всего я каждый раз удивляюсь бойкой торговле свечами, брошюрами, крестиками и прочим в стенах храма. Причем прилавок всегда располагается так, что первым тебя встречает, так что храм как бы начинается с торговли. И даже немножко неловко зайти и ничего не купить.

Однажды в церкви увидел объявление такого рода: «Уважаемые прихожане, не покупайте свечи вне храма! Они не обладают эффектом и не дадут нужный результат!» — мое чувство верующего чуть не погибло там же, в стенах этого храма.

В другой церкви видел объявление такое: «работает трапезная, есть пирожки с капустой» — от него мое чувство верующего сменилось чувством голода. Как жертва и преданный сторонник чревоугодия, чья воля сопротивляться услаждениям тела крайне слаба, я всячески за пирожки с капустой и работающую трапезную, но все-таки в храме хотелось бы без рекламы моего любимого греха.

Иногда я иду в церковь с невыраженным, слабым, робким желанием поговорить, но священники в эти случаи всегда такие нарядные и такие важные, что думаешь: «блин, ну как я подойду к такому нарядному и важному человеку». И мое чувство верующего немножко дрожит от того, что я вижу такую нарядность и важность. Моему чувству верующего кажется, что церковный служитель должен выглядеть просто, скромно и смиренно, чтобы с ним не боялся заговорить оборванец с улицы (примерно мой уровень самоидентификации, когда бываю в церквях). Так, например, просто и открыто, часто выглядят бабушки, которые приходят в церковь мыть пол, трудничать. С ними иногда разговариваю.

В общем, я плохой верующий и много чего не понимаю. Я и Библию-то прочитал только недавно. Честно в течение жизни много раз подходил к этой книге, понимал, что не понимаю — и откладывал. А недавно вот прочитал, на каком-то уровне наконец понимая, и обнаружил, что ровно то, что мои чувства верующего каждый раз задевает, в Библии прямым текстом и осуждается.

«И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меховщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, — дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников» — глава 21, от Матфея. Знаешь ли ты, Иисус, что свечи, купленные вне храма, не дают результат? Зачем же ты столы опрокидываешь, коли знаешь?

«И говорил им в учении Своем: остерегайтесь книжников, любящих ходить в длинных одеждах и принимать приветствия в народных собраниях, сидеть впереди в синагогах и возлежать на первом месте на пиршествах, — сии, поядающии домы вдов и напоказ долго молящиеся, примут тягчайшее осуждение», — глава 12, от Марка. Похоже, что у всякого рода пышности внутри церкви есть некоторый конфликт с текстом, который она несет впереди себя, используя то в качестве щита, то в качестве тяжелого предмета для удара.

А разной степени пестроты грешники моих чувств мало знающего верующего никогда не оскорбляли. Иногда вызывают сочувствие, иногда желание помочь, но не оскорбляют. И по моему дикому представлению, миссия церкви в том, чтобы заблудившихся людей спасать. Не перепутать с глаголами «осуждать», «запрещать» и «истреблять».

«Увидев то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные, пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы», — глава 9, от Матфея.

«Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдет за пропавшею, пока не найдет ее? А найдя, возьмет ее на плечи свои с радостью и, придя домой, созовет друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною: я нашел мою пропавшую овцу» — глава 15, от Луки

- работает лифт? — спрашиваю у девочки на ресепшен в спортзале. У нас в районе на прошлой неделе свет постоянно отключали, поэтому они лифт вырубили, чтобы люди не застревали.
- да, уже работает, — отвечает девочка.
- а вы рекомендуете пользоваться или нет? — для прикола уточнил я, а она ответила очень философски.
Говорит: «если вы спортсмен, то лучше пешком»

Вот так вот. Хороший ответ, я задумался. Не про лифт, и не про лестницу уже, а про стиль жизни. Спортсмен я или побаловаться? Там всего-то на второй этаж подниматься, но иногда так лень, и все ездят на лифте. Но ведь спортсмен — это же не только упражнения, но и дух, поведение, стиль. Короче, пошел по лестнице и теперь, похоже, придется всегда так делать. Пошутил с девочкой на свою голову)

Друзья, я потребитель.

Думаю, нужно признаться.

Только что покупал абонемент в спортзале, они распечатали договор, говорят: «подпишите вот здесь, где «Потребитель» написано».

Я говорю: «такое слово неприятное»
Они говорят: «а как иначе?»

и, в общем, я подписался. Было стыдно, неприятно, на мой взгляд, несправедливо, но подпись я поставил добровольно. Вы имеете право знать, что читаете страницу потребителя.

Есть люди с дефицитом доверия к миру и люди, с дефицитом милосердия к себе. Они всегда притягиваются друг к другу, образуя пары, близко подходящие к любви, но не способные по-настоящему решиться на нее. Они останавливаются у края обрыва, не делая последнего шага.

Человек с дефицитом доверия к миру не может поверить, что его полюбят искренне, что любовь настоящая, он боится поверить, потому что страх быть оставленным после того, как доверился — до смерти пугает его. В свою очередь человек с дефицитом милосердия к себе боится поступить неправильно. Боится по-настоящему предложить свою любовь, потому что не знает, что будет дальше, не может гарантировать «вечности» — той гарантии, которой требует его партнер с дефицитом доверия. Человек с дефицитом милосердия к себе боится совершить ошибку, потому что страх невозможности простить себя до смерти пугает его.

Таким образом эти люди идеально сочетаются в своих несовершенствах, образуя своим союзом железную цепь, не допускающую их к любви. Вопрос в том, смогут ли они решиться. Преодолеет ли сияющее притяжение любви силу сковывания страхов. Если так и не смогут — отношения со временем начнут портиться, независимо от того, что говорят на словах, оба будут знать, что настоящей любви нет — где-то в глубине нас существует детектор, настроенный на любовь и безошибочно определяющий её. Обмануть его невозможно, разве что на время заглушить — от этого будут копиться и расти злость и усталость.

Если пара решится на любовь — оба партнера и отношения перейдут на новый уровень. Вне зависимости от того, как будет развиваться ситуация дальше, останутся они вместе или нет, опыт настоящей любви живительно преобразует.

Партнер с дефицитом доверия научится доверять, но не потому, что его не обманут, а потому, что если обманут — это не его вина. Он поймёт, что доверять — это его ответственность, а результат — уже не его. Да и какая разница, если любимый человек всегда прощен наперед, какую боль бы ни нанес. Поэтому страха довериться больше нет. Второй — научится прощать себя, а еще вернее — не брать на себя непосильную ответственность, понимать, что человек существо слабое, переменчивое и свободное. И требовать от него каких-либо гарантий — неправильно, противоестественно, нечестно. Гарантия — это цепь, любовь не может сидеть на цепи, это добровольный дар.

Любя друг друга, они освободят друг друга от обещаний и всех неправильных договоренностей, заранее простят друг друга за всё возможное. Потому что любовь приходит вместе с великими милосердием, смирением, мужеством и щедростью. В свете очищающей силы любви все неправильное сгорает.

​В Архангельске имел удовольствие приобщиться к культурной жизни: удалось попасть на книжную ярмарку, а там — на встречу с Инной Волковой, солисткой группы «Колибри». Вообще-то опасно слушать интервью и ходить на встречи с солистами любимых групп — верный способ лишиться любимых групп. Услышишь что-нибудь такое, после чего потом попробуй верни музыке божественность её происхождения.

В этот раз ставки были особенно высоки, потому что группу Колибри я люблю со старших классов школы: тех пор, когда услышал по радио песню «Орландина» в их исполнении. По очень странным обстоятельствам в утреннем шоу, кажется, «Нашего радио» спросили Ксению Собчак, какую песню поставить, и она рекомендовала эту. После «Орландины» переслушал все из Колибри, до чего удалось добраться (в тот момент не было ни Яндекса, ни Эпл музыки с удобно выложенными альбомами, поэтому я слушал в хаотичном порядке найденные в не лучшем качестве на просторах ВКонтакте композиции, кем-то оцифрованные с кассет).

Тогда я влюбился (и по-прежнему люблю!) в тексты их песен. Мой личный сорт боли, какой-то невероятный концентрат. Колибри раскладывают боль на молекулы, выбирают такие слова и их сочетания, что если послушать несколько песен подряд, то вообще становится непонятно, как и зачем мы живем в этом мире. (Желающим проникнуться этим чувством рекомендую ознакомиться с композициями «Волна», «Темочка», «Белая змея», посмотреть манеру живого исполнения песни «Провал»)

Началось интервью на ярмарке так: ведущая сказала, что вот бывают такие ситуации, когда пик популярности и творческой активности группы пройден, и что «Колибри», кажется, в таком положении. И спросила, что Инна чувствует по этому поводу. На что Инна, полностью игнорируя вопрос, подробно ответила рассказом о том, как была создана группа «Колибри», как выпускались альбомы, кто и какое участие в чем принимал, какие носили костюмы и как они создавались. В целом взятый формат, когда ведущая задаёт вопрос, а Инна рассказывает что-то не связанное с ним — был основным. Временами Инна все-таки отвечала на половину какого-нибудь вопроса, но только на понравившуюся. Когда ведущая пыталась получить ответ на недостающую половину, Инна начинала рассказывать что-нибудь про историю группы.

Ничего критического, в общем. Но и настоящего — тоже. Хотя и понимаешь, что формат публичного разговора в обстоятельствах холода и широты площадки под открытым небом не очень предполагает близости, все равно как будто не такого хочешь от человека, чье творчество уже давно часть тебя. Но вдруг Инну просят прочитать ее стихотворения. Она берет в руки телефон, находит что-то из записей, начинает читать. И читает как будто совсем другой человек. Не эта девушка, которая только что манерно и с кокетством (не)отвечала на вопросы, говорила, что не считает себя ни поэтом, ни музыкантом. А человек без дистанции, открытый перед тобой, человек, почему-то решившийся сообщить тебе что-то важное, серьёзный и уязвимы в этом.

А стихи — все та же боль, знакомая по Колибри, те же атомы и молекулы. Почти готовые песни. В общем, получил большое удовольствие от поэзии и от преображения, которое происходит с человеком, когда он касается чего-то настоящего и важного для себя.

На самом деле, конечно, основной результат экспедиции состоит в том, что теперь я понимаю кучу морских терминов типа такелаж, рангоут (фок-, грот-мачты), бушприт, кливер, ванты, корма, киль, шпринт и проч., — и могу осознанно читать какого-нибудь Джека Лондона, отчетливо представляя, что происходит в рассказе. Потому что раньше любые описания действий на корабле в любых книгах я читал как «бла-бла-бла какая-то суматоха в море бла-бла».

По общему духу эпизода было понятно, следует ли переживать за героев и в какой мере. При этом что там конкретно в действиях происходит мне всегда было лень разобраться, кто куда и зачем полез, что где и для чего натянули — уберегите, пожалуйста! Я ограничивался пониманием настроения моряков, полностью исключая понимание их движений. Ну вот теперь еще и движения понимаю. Специально уже проверку устроил: другая степень погружения, конечно.

​Еле-еле выцепил билет на поезд, потому что билеты на юг раскуплены на два месяца вперед. Родители (в основном мамы) везут детей на Чёрное море. Я еду домой с Белого моря. Только сейчас сообразил, что у нас на юге и на севере оппозиционно названные моря. Что-то в этом есть: на юге и ночи черные, и земля черная. Я, южный человек, на севере попал в другой мир. Во что-то совершенно непохожее на то, чем занимался и с чем сталкивался. Юг – это избыточно, и потому часто обманчиво, неразборчиво, пестро в своей щедрости местами до безобразия. Север – это минималистично, поэтому честно, требовательно, сурово и красиво. Честное всегда красиво, а на нечестное и некрасивое на севере нет времени и сил.

Мое участие в экспедиции закончилось больше недели назад. Три недели, связанные с поездкой, по меркам жизни секунда, и сейчас так и ощущается – щелчок пальцев, и вот я еду обратно, но в моменте это чувствовалось не так. «Долго меня не было?» – спрашиваю у родителей. «Вот когда не было, казалось, что очень долго. А сейчас спрашиваешь и как будто бы и нет», – отвечает мама. Некоторые периоды жизни обладают этим свойством – одновременно ощущаться как длительные внутри, и как секундные снаружи.

– Что было самым сложным? – спрашивали у меня на верфи после возвращения.
Перед поездкой я боялся, что узнаю о себе что-нибудь такое, чего знать о себе не хотел бы. Например, что захочется перекидывать свои обязанности на другого. Я ведь не бывал в подобных условиях и не знал, как проявлюсь. К счастью, оказалось наоборот. Даже если и лениво что-то делать, понимание, что это в любом случае придется кому-то делать – мотивировало не откладывать и делать. Мои трудности оказались чисто технического характера: мокрые перчатки посреди ночи в лодке, из-за которых просыпаешься от холода, – вот это было самое неприятное.

– Ну, а что хорошего?
Тот случай, когда мешок с хорошим набит настолько плотно, что не знаешь, за что первым потянуть. Давайте просто, что первое в руки идет – уникальность опыта. По ощущениям это было путешествие не только в пространстве, но как бы и во времени. На море без мотора и в лодке, сделанной по технологиям старины, чувствуешь себя будто плывешь ещё и из XXI века в XVII. Люди с нами, и люди вокруг. Нас тепло встречали в деревнях по пути, были открыты – можно было заговорить о чем угодно с кем угодно, люди рассказывали о своей жизни, приглашали в дом, угощали: учительница из деревни Койда на квадроцикле приехала по берегу к нашей стоянке, чтобы угостить нас олениной и брусникой. Команда у нас была просто передвижное Радио Арзамас: историк, культуролог, антрополог, фотограф, реставратор – можно было гуманитарное образование в поездке получить. Гребли мы то под авторскую песню, то под поэзию Серебряного века: один Василий Николаевич мог по памяти часами читать поэзию на заказ.
– А можно что-нибудь из африканского Гумилева, пожалуйста?
– Пожалуйста, …

Сложно про отрезок в три недели жизни говорить, что он тебя изменил, но вместе с тем что-то определенно изменилось. Например, до поездки я про подобное мероприятие бы подумал «жесть», а сейчас читаю, как ребята идут дальше, и думаю: «ну, нормально». Одну из задач своей жизни я вижу в том, чтобы раздвигать границы «ну, нормального» как можно дальше от того, где они пролегали изначально. Еще в этой поездке укрепилось что-то, фундамент чего я закладывал раньше. Я старался устраивать себе вызовы, но вместе с тем обычная жизнь редко обязывает нас с ними сталкиваться, всегда есть вариант уклониться, пожалеть себя, отложить на следующий раз. А тут практически каждый день в чем-то бросал мне вызов, я на эти вызовы откликался, и тренировка вот этого навыка – идти на бой, не откладывать, не избегать – кажется мне одним из важных результатов. Потому что это тот стиль жизни, который меня влечет, очень мужской путь.

Мне остается еще написать статью о поездке, которую мы предварительно согласовали с Т-Ж, а пока хочу поблагодарить нашего капитана Женю Шкарубу за то, что он делает, за людей, которые вокруг его идей собираются и за то, что взял меня в число этих людей.

Как экспедиция ощущалась я описал, время показать, что мы видели.

В лодке с нами разделял радости мореходства фотограф Даниил Шкаруба, в прикрепленных картинках — его снимки. На мой вопрос, почему Даня в этом участвует, он ответил: «Начнем с того, что Евгений мой отец...» (Евгений, это капитан экспедиции, — прим.) — то есть как бы пошутил, что у него выбора не было. Но на самом деле, конечно, Даня всё это любит. (Пользуясь случаем рекомендую его канал @ShkarubaSnimaet, там красиво)