– Па, ты почти не поел.
Я вздрогнул, выронив из рук ложку. Ударившись о край тарелки, та два раза перевернулась на столе, оставив подтёки от молока.
– Всё нормально, я уберу.
Никитка встал из-за стола, вытирая запястьем молочные усы, забрал тарелку и поставил её в раковину. Зашумела вода.
Я опустил взгляд на шрам с внутренней стороны его коленки. Шорты Никитки едва закрывали верхнюю часть, но нижняя... Она оставила неприкрытыми широкие швы до ахиллова сухожилия.
Кран закрылся.
– Ты бледный.
По клеёнке захлюпала тряпка. Оставив влажный след, Никитка уселся напротив и спрятал руки под столом. Я зачерпнул со дна мюсли и под пристальный взгляд сына, придвинув к тарелке голову, залил содержимое в рот. Приторно, гадко, заныл зуб с левой стороны... Жую...
– Если не хочешь, не пойдём.
Я снова погрузил ложку в молочную жижу.
– Кто сказал, что не хочу? – зачерпываю. Жую...
Молчит. Губы еле шевелятся, словно что-то хочет сказать, но сомневается.
– Для меня это важно.
– Знаю. – провожу языком по дёснам, выковыривая хлопья.
Облокачиваюсь на спинку стула. Мы встречаемся глазами, и на миг мне кажется, что он всё понял, вспомнил…
Читать продолжение