Postagens do Canal Митин журнал

Восхищен работой Дмитрия Бреслера, который исследовал историю «Митиного журнала» и написал грандиозную статью, в которой сравнивает МЖ с перформансами Марины Абрамович и приходит к такому выводу:

«Если перформативный манифест андеграунда выражается коллегией, то практику издания «Митиного журнала» хочется назвать коллекцией песка и воды».

Полностью этот труд появится в антологии МЖ подпольной эпохи (1985—1990), а пока — небольшой фрагмент, который опубликован Vmesto.media, чтобы отметить сорокалетие журнала — первый номер вышел в январе 1985 года!

Я нашел свою учительницу французского языка. Родители наняли ее в 1975 году, и мы по вечерам изучали комиксы про щенка Пифа из коммунистического еженедельника L’Humanité Dimanche. Грамматика меня не интересовала, один лишь Пиф, так что мы далеко не продвинулись.

Мне было тогда 10, а ей 20, и я до сих пор помню ее духи, кудряшки и наши разговоры о божественной Франции.

И вот прошло 50 лет, и она мне пишет: «Вы — тот самый мальчик, который любил «Битлз» и постоянно говорил о Ринго Старре?»

Ведь это замечательно — остаться в чьей-то памяти мальчиком, который любил Ринго Старра?

Такие подарки преподносит нам судьба напоследок.

В 1994 году “Митин журнал” обрел новое дыхание, когда я получил рукопись великого русского романа — "И финн" Александра Ильянена. Этот роман стал первой книгой издательства "Колонна", а за ним последовали "Дорога в У.", "Бутик Vanity" и "Пенсия".

Теперь, по воле Станислава Снытко и Георгия Урушадзе, в издательстве Freedom Letters начинает выходить собрание сочинений Ильянена. Первый том, "Домик няни", только что появился на свет с моим предисловием, и вот что я там пишу:

"В отличие от благоразумных знакомых, выбравших другие берега, Александр Ильянен предпочитает любоваться из окна Невой. Уткина заводь, Веселый поселок, Удельная – по маршрутам дневника-романа автор ходит, как по дорожкам заколдованного царства. «Я счастлив, потому что с детства не был приучен ни к какому занятию. С детства понял я, что праздность мой удел». Прогулки эти бесцельны или же преследуют утилитарную пенсионерскую задачу – вроде путешествия в мастерскую во имя ремонта утюга. Событием может стать чашка чая или стирка. «Утром просыпаюсь и думаю, чем заняться. Люблю, например, гуляя по заснеженным тропкам н. лесопарка, обдумывать, что следует зачеркнуть из написанного утром».

Порой электричка переносит автора из петербургского «замка» на дачу. В былые времена можно было, повинуясь прихоти, добраться до Выборга, на маршрутке пересечь границу и оказаться в Финляндии. Теперь граница на замке, но пространства меньше не стало: Петербург дополняется воображаемыми городами, по его улицам ходят герои книг и фильмов, здание романа достраивается, частицы бытия пролетают мимо, «подобно тунгусским метеоритикам». Рождаются легкие увлечения, темы расцветают и истлевают. Автор затевает флирт с каким-нибудь сюжетом, размышляет то об обидах, то о крыжовнике, но вскоре оставляет его навсегда. «Несёт меня как Гекельберри Финна или кого-нибудь ещё на плоту. Мимо берегов жизни, где рождаются и стареют люди разнообразных состояний и достоинств».

Фотография из книги Михаила Бейзера и Анн Комароми A Time to Sow. Refusenik Life in Leningrad (1979–1989), только что выпущенной в Торонто. Уникальный материал — хроника становления еврейского подполья и его противостояния КГБ. Я знал многих героев этой книги и был свидетелем исторического события, запечатленного на снимке — пикета евреев-отказников перед Смольным, зданием обкома КПСС. После пикета его участникам, которым много лет не позволяли уезжать в Израиль, выдали разрешения.

Хорошо помню этот день и своего спутника — корреспондента журнала Face из Лондона. Сейчас этот журнал скис, а тогда был супермодным и писал о самых шикарных вещах. Благодаря ему суперзвездой стала Кейт Мосс!

Но увидев пикет евреев, англичанин испугался. Он решил, что его арестует KGB и отправит в Сибирь. Так что мы покинули опасное место.

А я благодарен судьбе за то, что авантюризма во мне намного больше, чем трусости. Прежде я ничего не боялся, потому что еще ничего не видел, а теперь не боюсь, потому что видел почти всё.

«Квислинг: последние дни» — весьма необычный фильм. Впервые нацистский преступник такого высокого ранга представлен не чудовищем или посмешищем, а трагической фигурой, которая постепенно становится все более симпатичной, а в конце, когда Квислинга казнят, прямо уподобляется Христу.

В основе сценария — дневники священника, который посещал Квислинга в тюрьме и мало-помалу подпал под его обаяние.

Меня К. заинтересовал давно, когда я прочитал мемуары его первой жены. Обе его жены были русские, и дома он говорил по-русски. Первую он быстро бросил, а вторая, Мара, была ему фанатично верна и после его казни 30 лет не выходила из дома. Квислинг, который провел несколько лет в СССР и спас там тысячи людей от голода, считал, что все зло идет оттуда и нужно любыми способами его остановить.

Очень интересный композитор — Йонас Колструп, музыка в фильме из тех потусторонних мест, где сейчас обитает Квислинг и куда отправимся мы все.

Михаил Алексеевич Кузмин был бы крайне удивлен, если бы узнал, что его повесть «Две Ревекки», от которой издатели отказались в 1918 году, станет бестселлером через 107 лет.

Но именно так и вышло. Тираж, который мы выпустили в самом конце прошлого года, мгновенно разлетелся, и теперь придется допечатывать.

Попутно исправим существенную опечатку: вместо слова «труд» будет слово «труп».

Кинокритики в журнале «Искусство кино» проголосовали за лучшие российские фильмы прошлого года, и победителем стал «Снег в моем дворе» Бакурадзе.

Этот выбор — своего рода фронда, потому что фильм снят преимущественно в Грузии, на грузинском языке, хоть и на российские госденьги (и логотип минкульта РФ уже выглядит как могильная плита).

Ну ладно, поскольку «Шультес» мне когда-то вроде бы понравился, я решил посмотреть — и пришел в полный ужас.

Грузинский режиссер, сделавший карьеру в Москве (в Москве, столице мира!) — его играет сам Бакурадзе — переживает экзистенциальный кризис. Продюсер предлагает ему снять блокбастер, но нет, он великий мастер кинематографа для избранных. Влюбленная русская женщина хочет стать его рабыней и готова «готовить, гладить рубашки и сосать», но режиссеру-гению нужно нечто иное. Он отправляется на свою родину, в Тбилиси, на встречу с давним приятелем, недотепой-инвалидом, который живет впроголодь с двумя холеными собаками. Как пишут в «Искусстве кино», это «кино о мужской хрупкости».

Приятели так и не встречаются, но мы видим череду лирических виньеток, которые призваны напомнить Иоселиани, но являются вульгарной пародией на его манеру. Даже каким-то изощренным надругательством над тем, что Иоселиани открыл и изобрел.

Как можно эту пошлость объявлять лучшим фильмом года? В своем ли вы уме, дорогие друзья? Лучше закройте свое «Искусство кино» и отправляйтесь в скит замаливать грехи.

куда я попал? где мои вещи?

Я собирался написать про очередную выставку, но стал читать интервью Михаила Ямпольского, а там пассаж-упрек:

«Я знаю множество людей, которые маниакально ходят на выставки. Если в течение трех дней нет новой выставки – они буквально заболевают. Они делают фотографии с этой выставки и постят их в фейсбуке. Все эти люди, вполне симпатичные, однако, как мне кажется, не улавливают, что функционирование этих, действительно значительных произведений искусства сегодня стало совершенно другим».

Это в точности про меня. Но судите сами, — можно ли пропустить выставку «Эстетика деформации», на которой, среди прочих чудес, представлена эротическая живопись муссолиниевских времен, вроде рисунка Шипионе «Мастурбаторы» (1930), полотна Альберто Дзивери «В борделе» (1945) или шедевра Фаусто Пиранделло «Крестьянки на отдыхе» (1926)? И можно ли не заболеть, пропустив ее? И позволительно ли не вывесить эти картинки в фейсбуке?

Шах и мат, господин Ямпольский!

Недалеко от моего дома мост над железнодорожной колеей, и там много лет назад трейнспоттеры прицепили расписание поездов с угрозой: «Если кто-нибудь сорвет эту табличку, Джастин Бибер споет новую песню».

А сегодня иду — и рельсы ликвидировали подчистую, и таблички нет. Смотрю в телефон — а там известие о смерти Линча.

Вот так гигантский пылесос ликвидирует обломки старого мира. Ну а нам, задержавшимся, пора подобру-поздорову отправиться в Красную Комнату.