Mid-Century, More Than Telegram Gönderileri

Выставки Копенгагенской гильдии краснодеревщиков собирали далеко не только краснодеревщиков, как вам могло показаться из Настиного обзора. Поскольку задумано это ежегодное мероприятие было для того, чтобы сохранить почитаемое в Дании столярное ремесло на фоне всеобщей индустриализации за счет тесного сотрудничества мастеров-краснодеревщиков и архитекторов, которых готовила Королевская академия изящных искусств, гостями выставок были даже королевские особы. Да и экспонировались на них далеко не только столы и стулья. Так, в 1955 г. датская королева Ингрид посетила выставку и ушла оттуда не с пустыми руками: в них она унесла небольшой ящичек, который распахивался нетривиальным образом, превращаясь в «туалетец», или настольный несессер (вещицу, пользовавшуюся большой популярностью в Европе 18-19-х вв.), и демонстрируя мастерство краснодеревщиков.

Этот туалетный прибор был создан профессиональными дизайнерами Хеннингом Андреасеном и Каем Ингеманном Хансеном, а изготовлен известным нам уже высококлассным столяром Йоргеном Вольфом – как изначально и планировали устроители выставок.

———

Contrary to what you may have surmised from Nastya’s account here, exhibitions of Copenhagen Cabinetmakers’ Guild garnered a lot of attention not only among Copenhagen cabinetmakers. Originally envisioned as a way to protect Danish cabinetmaking against the growing industrialization by fostering collaborations of professional carpenters and architects graduating from the Royal Academy of Fine Arts, Guild’s annual exhibitions were open to general public. Also, since cabinetmaking was one of Denmark’s most celebrated and respected kinds of craftsmanship, such events were also attended by royal guests. For example, the 1955 exhibition was visited by Queen Ingrid who did not leave empty-handed. She purchased an ingenious wooden box that turned into a beautifully-crafted vanity set the likes of which had been very popular across Europe in the 18th and 19th centuries.

What is also remarkable about this piece is that it was conceived by professional designers Henning Andreasen and Kay Ingemann Hansen and executed by Jørgen Wolff, a skilled craftsman we already know, showcasing the exact kind of synergy the organizing committee had attempted to attain.

(photos: luca-inc.com)

Если вы читали сборник рассказов «Как создавался Робинзон» Ильфа и Петрова, то, возможно, помните, как в 1932 г. авторы клеймили антифункциональность дореволюционной обстановки жилищ и пришедшую ей на смену антифункциональность предметов быта 1930-х гг.:

«…Обыкновенных полок для книг достать нельзя. Их не делают. Но зато есть полочки, предназначенные для предметов, которые должны украшать жилье. Вот, кстати, эти предметы искусства:
1. Гипсовая статуэтка "Купающаяся трактористка" (при бабушке эта штука называлась "Утренняя нега")...»

Тридцатью годами позже, в журнале «Декоративное искусство», №4, 1963 г., Варвара Иосифовна Савицкая отмечала неизбывность подобного ассортимента в продукции фарфоровых производств:

«…Бишкильский завод взял для себя случайные образцы, в число которых вошли и пресловутая скульптура "Утро", (она же "Утренняя нега" и "Купающаяся трактористка", описанная еще Ильфом и Петровым), и бюст космонавта Ю. Гагарина, выполненный столь кустарно, что подобная профанация образа героя может лишь возмутить зрителя…».

К сожалению или счастью, мы не нашли для вас гипсовых или фарфоровых статуэток «Купающаяся трактористка» и решили проиллюстрировать эту заметку удачными образами купальщиц в советском фарфоре:

1. М.Е. Пермяк
2. Г.С. Столбова
3. О.Л. Жникруп
4. Н.Б. Квитницкая
5. А.Т. Матвеев
6. Е.А. Гендельман
7. М.Е. Пермяк
8. А.Т. Матвеев
9. Автор неизвестен

———

Those of you who have read Ilya Ilf and Eugeni Petrov’s collection of short stories titled "How Robinson Was Created" may remember a 1932 anecdote about the continuity of anti-functional and anti-human furnishings that persisted despite the Socialist Revolution:

"...There are no simple bookshelves; nobody produces them. There is, however, an assortment of shelves for artworks that are supposed to decorate one’s dwelling such as, for example:
1. A plaster figurine called ‘A Bathing Female Tractor Driver’(which, in grandmother’s days, used to be called ‘A Morning Bathe’)..."

Thirty years later, Varvara Savitskaya wrote a piece for the Decorative Arts magazine (issue No. 4, 1963) that condemned this ever-present phenomenon as seen in modern Soviet ceramics:

"Bishkil Porcelain Factory picked out a few random motifs producing a notorious sculpture called ‘Morning’ (also known as ‘A Morning Bathe’ or ‘A Bathing Female Tractor Driver’ described by Ilf and Petrov back in the day) and a bust of Yuri Gagarin which is so shoddy that such a desecration can only be offensive to the spectator."

Much to our chagrin or relief, we have failed to find any Bathing Tractor Drivers either in plaster or porcelain. Instead, we’d like to illustrate this note with what are successful representations of this motif in Soviet ceramics.

1. M.E. Permyak
2. G.S. Stolbova
3. O.L. Zhnikrup
4. N.B. Kvitnitskaya
5. A.T. Matveyev
6. E.A. Gendelman
7. M.E. Permyak
8. A.T. Matveyev
9. Unknown artist

(photos: goskatalog.ru, ozon.ru, cozythings.ru, farfor.club, antonia.lv, litfund.ru)

Переложите две спички так, чтобы из иконы западногерманского дизайна получилась икона восточногерманского дизайна…

В 1962 г. 33-летний лейпцигский дизайнер Рудольф Хорн в разгар рабочего дня решил сменить обстановку и отправился в Музей Грасси. Увидев знаменитое кресло «Barcelona» (или MR 90; фото 1-3) Миса ван дер Роэ, он не только потрогал экспонат, но и уселся на него втайне от смотрителей: «Меня постигло разочарование: кресло было совсем не таким пластичным, каким оно казалось со стороны, когда я рассматривал его изящные черты. Это побудило меня создать кресло, которое бы было наполнено движением и адаптировалось под положение сидящего на нем». Вернувшись домой, он изобразил увиденное кресло на отрезке пекарской бумаги и определил «слабое место» в работе Миса – точку пересечения ножек. Как и многие дизайнеры до него, создававшие консольные стулья методом «переложения спичек», Хорн изменил конструкцию опоры, превратив «Барселону» из классического курульного кресла в более современное консольное. При этом он намеренно не внес никаких изменений в остальные элементы кресла Миса.

В 1964 г. работа Хорна увидела свет: кресло было выпущено компанией «Röhl» под названием «Konferstar» и вскоре стало одним из культовых предметов, созданных восточногерманскими дизайнерами. Вот только жители ГДР не могли оценить преимущества кресла Хорна: все произведенные экземпляры отправлялись на экспорт…

———

Move two sticks to turn an icon of West German design into an icon of East German design…

In 1962, Rudolf Horn, then a 33-year-old designer based in Leipzig, was sitting in his office when he felt he needed a change of scenery and decided to take a walk to the Grassi Museum. Seeing Mies van der Rohe’s famous Barcelona chair (aka MR 90; pics 1-3) there, not only did he touch the exhibit, but secretly sat down on it: “I was disappointed. It did not provide the flexibility that its elegant appearance conveyed. That prompted me to make a chair that moves, that adapts.” Upon returning home, he sketched the Barcelona chair on a piece of baking paper and identified what he felt was a weak spot in van der Rohe’s design, the intersection of the two legs. Just like many designers before him, who had created multiple versions of the cantilever chair simply by moving “sticks” around, Horn changed the construction of the base replacing the Barcelona’s classic curule design with a spring-steel cantilever while intentionally leaving all of its other elements intact.

In 1964, Horn’s design was released by Röhl as the Konferstar chair to quickly become one of the most acclaimed examples of East German design. That said, the people of the DDR could not experience the comfort of Horn’s chair as all of the copies produced in Potsdam were exported to the West…

(photos: Werkbundarchiv – Museum der Dinge via museumderdinge.org, frankfurt-minimal.de,konferstar.com, whoppah.com, massmoderndesign.com, smow.com, the Knoll Archive, MoMA, wright20.com via knoll-int.com)

Заглавная фотография, найденная нами в архивах любимого МАММ, была визитной карточкой советского фотографа Александра Птицына (1933-1988). О самом художнике известно, к сожалению, немного: начал карьеру в 1953 г. с должности фотолаборанта в журнале «Советский Союз», в 1954 г. были опубликованы его первые фотографии, с хоккейного матча американской и советской сборных, в 1957 г. стал спецкорреспондентом журнала (да таким, что, по воспоминаниям Сергея Киврина, приехавший в 1960 г. в Москву Анри Картье-Брессон «с ним единственным захотел познакомиться»), в 1970 г. в Югославии прошла персональная выставка Птицына, на которой было представлено 111 работ, в одной из командировок попал в аварию и лишился периферического зрения, в 1988 г. был убит на улице.

А вот об истории создания этого кадра, облетевшего весь мир и удостоенного множества наград, известно чуть больше: для материала об успехах нефтяников редакции журнала требовался «запевный кадр», и Птицын, незадолго до этого вернувшийся из командировки в Тюмень с серией фотографий, среди которых был снимок отражения нефтяной вышки в луже, решил этот кадр сделать. Он отправился в гараж МХАТа напротив редакции и попросил одного из шоферов сложить «грязные замасленные руки» лодочкой, после чего налил в ладони разведенный в воде зубной порошок, сфотографировал и смонтировал тюменский и московский кадры в один.

P.S. К сожалению, работ Александра Птицына в свободном доступе крайне мало. Публикуем все, что нашли в фондах МАММ и за их пределами, в том числе снимок рекордного прыжка Валерия Брумеля, сделанный в 1963 г.

———

Opening this selection of images, most of which are brought to you courtesy of MAMM, is a signature photograph by Alexander Ptitsyn (1933-1988), a celebrated Soviet photographer whose bio is regrettably very short. He started his career in 1953 as a laboratory assistant with the Sovetsky Soyuz magazine and had his first publication credit in 1954 already, with a series of pictures from a hockey match between the USSR and USA. In 1957, he was promoted to the role of a special correspondent, the only one on the magazine’s staff whom Henri Cartier-Bresson wished to be introduced to during his 1960 visit to Moscow, according to Sergey Kivrin. In 1970, Ptitsyn had his personal exhibition in Yugoslavia that showcased 111 of his works. The artist was also known to survive a severe car accident that required a complicated surgery and claimed his peripheral vision. His life ended in 1988 when he was killed on the street.

Compared to these bits and pieces, the opening photograph, which earned Ptitsyn multiple awards and was featured all over the world, has a better-documented background. In the early 1960s, the Sovetsky Soyuz magazine was publishing an article on the achievements of the Soviet oil industry and needed a “catchy” image to begin with. Ptitsyn had just returned from an assignment to Tyumen with a series of photos that included an image of an oil rig reflected in a puddle. He grabbed his camera and went to the garage of Moscow Art Theater, just across the street from his office. There, he found a driver whose hands were covered with grease and, after asking him to cup his hands, poured a handful of water mixed with tooth powder in and took a shot. All Ptitsyn had to do afterwards was to combine the two images into one…

P.S. Unfortunately, we have found only a few photographs by Ptitsyn, in MAMM’s archives and elsewhere, and are posting all of them here. Note that the high jump image shows Valeriy Brumel set a new world record in 1963.

(photos: russiainphotos.ru, ansari75.livejournal.com, t-i.ru, russpressphoto.ru, kulturologia.ru, sov-photo.livejournal.com)

Вестник постмодернизма,
выпуск №185

Жители Нидерландов, страны, около половины территории которой находится ниже уровня моря, веками противостояли стихии, поэтому, пока инженеры разрабатывали гидротехнические сооружения, местные архитекторы тоже не бросали весла и предлагали архитектурные решения. Одним из них был Герман Херцбергер, в основном известный своими постройками на суше. В 1986 г. он спроектировал плавучий дом, который должен был держаться на воде благодаря бетонному фундаменту с вспененным наполнителем, а в 1998 г. - целую серию экспериментальных домов для гаагского района Ипенбург.

Ни один из этих проектов реализован не был, зато в 2002 г. Херцбергер усовершенствовал свой первоначальный замысел и построил прототип плавучей виллы в Миддельбурге. На сей раз вместо бетонного основания этот трехэтажный дом получил понтоны, подобные тем, которые используются при строительстве нефтяных буровых платформ. По словам главного архитектора проекта Патрика Францена, выбор понтонного основания был призван обеспечить дому подвижность и способность вращаться вокруг своей оси: для перемещения жилища по воде необходим лишь небольшой мотор, а поворот на месте - вслед за солнцем - осуществляется при помощи двух рулей.

Хоть других плавучих домов на счету Херцбергера не было, его наработки запустили волну аналогичных решений, реализуемых молодыми соотечественниками в наши дни, но это уже совсем другая история…

———

Sunday Postmodernism,
issue No. 185

With about 50% of their country’s territory below sea level, the people of the Netherlands have been safeguarding their homes against water since the dawn of time and, while Dutch engineers have been designing dykes and levees to reclaim land, local architects have been proposing housing solutions to potential flooding. Herman Hertzberger, mostly renowned for his land designs, was one of the architects who did not wish to swim with the tide and, 1986, designed a floating house with a foam-filled concrete base. In 1998, he followed this project up with an experimental series of floating housing units for Ypenburg in the Hague.

While these designs remained on paper, Hertzberger improved his initial concept in 2002 and built a three-story prototype in Middelburg. Unlike the initial proposal, this house had a base of hollow steel tubes, much like those that support oil rigs. According to Patrick Franzen, the project architect, "it was necessary to change the structural system because we wanted the house to float freely in the water and be able to change orientation." The resultant house would only need a small motor to move and could rotate to follow the sun thanks to two steering wheels.

Even though Hertzberger did not come up with any other water housing concepts in subsequent years, his designs did create a ripple effect with numerous similar solutions designed by a younger generation of Dutch architects, but that’s quite another story…

(photos: Flickr user Klaas5, Patrick Franzen, ahh.nl, zoeken.nieuweinstituut.nl)

Австриец Вальтер Цайшег – еще один удачный пример скульптора, переквалифицировавшегося в дизайнеры и приложившего руку к такому бытовому предмету, как пепельница. Правда, в отличие от малоизвестной работы Ногучи, штабелируемая пепельница «Sinus», созданная Цайшегом в 1966 г., стала, пожалуй, самым знаменитым произведением этого мастера. Как дизайнер Цайшег в основном сотрудничал с компанией «Helit»: в 1966 г. директор компании Фридрих Хефендел обратился к руководству Ульмской школы дизайна, в которой преподавал Цайшег, и, познакомившись с работами последнего, привлек Цайшега к сотрудничеству. Первым изделием, выпущенным компанией по проекту Цайшега, была настольная картотека – она производится до сих пор. За ней последовали многие геометризованные предметы для дома и офиса, в том числе и упомянутая пепельница – ее Цайшег создал на волне увлечения синусоидальными кривыми, при помощи которых он придавал причудливые формы разнообразным фигурам, в том числе цилиндру. Утверждается, что Хефендел и его коллеги были в восторге от этих экспериментов и, придумав вместе с Цайшегом сделать выемку в центре цилиндра, вскоре запустили получившийся предмет в производство как пепельницу – даже несмотря на возражения сотрудника отдела продаж о том, что пепельница обязана иметь углубления в бортиках для сигареты.

Рассказ о Цайшеге-скульпторе заслуживает отдельной заметки, которую мы уже заготовили и вскоре опубликуем – иначе картина будет неполной. А пока на правах пятничной викторины предлагаем желающим отгадать, что за приспособление запечатлено на последних снимках?

———

The Austrian Walter Zeischegg is yet another successful example of a sculptor-turned-designer whose oeuvre includes an artistic take on the ashtray. Unlike Isamu Noguchi’s lesser-known piece, however, Zeischegg’s stackable ashtray, Sinus, has grown to become his best-known design since its creation in 1966. As a product designer, Zeischegg mostly worked for Helit whose director, Friedrich Hefendehl, came in contact with Ulm School of Design in 1966 and got to know Zeischegg who was teaching there. Helit’s collaboration with Zeischegg started with a small filing box which remains in production to this day. This piece was followed by many other household and office items including the famous ashtray. The latter was designed when Zeischegg was experimenting with sine waves and their potential of turning a basic geometric form into a whimsical sculpture. Allegedly, Hefendehl and his colleagues were especially interested in wave-like cylinders that originated from these experiments and, together with Zeischegg, decided to make a depression in the middle of a cylinder producing the resultant design as an ashtray, despite claims from a sales employee that it would not be an ashtray without grooves to hold a cigarette in place.

As far as Zeischegg’s career as a sculptor is concerned, his oeuvre merits a standalone post which we have already put together and will be publishing shortly. In the meantime, since it’s time for our usual Friday quiz, do you think you can guess the intended use of a Helit product shown in the closing images?

(photos: Flickr user Teddy, Oleg Kuchar, courtesy HfG-Archiv, Ulm, reliving.nl, pamono.com, modernariatos.shop, modulor.de, wright20.com, markanto.de, Ralf Milde via moderne-regional.de, quittenbaum.de, decidecadesign.fr)

В 1946 г., когда Италия нуждалась в доступной и практичной мебели, на арену вышел Вико Маджистретти, за год то того закончивший миланский Политехнический университет. Архитектор принял участие в мебельной выставке RIMA (Riunione Italiana Mostre Arredamento), прошедшей под покровительством Миланской триеннале и призванной продемонстрировать проекты типового жилья и меблировки, авторами которых были молодые архитекторы. Маджистретти представил несколько предметов собственного сочинения, в том числе складное кресло «Piccy», которое через год было удостоено бронзовой медали восьмой Триеннале, а также два книжных шкафа: передвижной, устанавливавшийся враспор между полом и потолком, и отдельно стоящий, усиленный металлическими растяжками.

Эта прелюдия была необходима для того, чтобы поделиться с вами еще одним (и далеко не последним) стеллажом, спроектированным Маджистретти. В 1948 г. архитектор продолжил поиски изящного решения для книжного шкафа и создал наклонный стеллаж в виде лестницы, который в том же году был представлен на мебельной выставке, организованной известным текстильным дизайнером Федерикой Кети. Вот как этот предмет был описан в журнале «Domus»: «Имея всего четыре точки опоры (две горизонтальные и две вертикальные), этот чрезвычайно простой стеллаж отличается прекрасной устойчивостью. Он хорошо сложен, прост в эксплуатации и не занимает много места».

Дополнительные материалы см. в комментариях.

———

Graduating from the Polytechnic University of Milan in 1945, when post-war Italy was in desperate need of affordable and practical furniture, Vico Magistreti quickly set to work and, already in 1946, took part in the RIMA furniture exhibition (Riunione Italiana Mostre Arredamento) held by the Milan Triennale to showcase new housing projects and mass-producible furnishings by young designers and architects. Magistretti’s contributions to the exhibition included a folding chair called Piccy, which would earn him a bronze medal of the 8th Triennale the following year, as well as two bookcases. One of them was a movable system of shelves that was mounted between the floor and ceiling and the other was a standalone wooden unit with steel tie rods.

This little preamble was to set the stage for another bookcase by Magistretti that dates back to the same period. In 1948, the architect continued his bookcase experiments and created a ladder-like shelving system which was displayed at an exhibition organized by Fede Cheti, a renowned textile designer, the same year. Here’s how Domus introduced this bookcase in 1949: “With four points of contact, two of which are on the wall and two on the floor, this extremely simple bookshelf is perfectly stable. It is well-sized, easy to use and economical.”

For more images, see down below.

(photos: archivio.vicomagistretti.it, phillips.com, riflessionline.it)

В 1956 г. или около того Исаму Ногучи, вдохновленный одной своей старинной вещицей, японской глиняной чашечкой, занялся созданием чайных пар. Когда прототипы были готовы, его товарищ и помощник Цутому Хирои, знаменитый японский создатель воздушных змеев, изготовил их в японской керамической мастерской. Если верить наглядной переписке между Ногучи и Хирои, последнему не нравилась неустойчивость получившейся чашечки, и он предложил развернуть ручку на 180 градусов.

Судя по фотографиям и письмам, хранящимся в архивах фонда Ногучи, скульптор не поддержал эту идею и поручил своему поверенному подать заявку на регистрацию патента в Японии. Ногучи даже рассматривал возможность оформления патента на эти чайные пары в США, но передумал. Любопытно, что несмотря на такую подготовительную работу изделия так и не поступили в производство, по крайней мере, до 20-го века, когда компания «Vitra» все же решилась их выпустить.

———

In or around 1956, Isamu Noguchi began creating tea cups and saucers modelling them after an ancient Japanese terracotta cup he owned. When the prototypes were ready, his friend and assistant Tsutomu Hiroi, a famous Japanese kite-maker, had them produced in a local ceramics workshop in Japan. According to the visually-aided communications between Noguchi and Hiroi kept by the Isamu Noguchi Archive, Hiroi found the cup “slippery” and unstable and proposed rotating the handle 180 degrees.

As you can see from the photographs of the finished pieces also kept by the said archive, Noguchi dismissed this idea and entrusted his patent lawyer with filing a patent application for the finished sets in Japan. He even considered having them patented in the USA, but eventually changed his mind. Interestingly, despite the intense pre-production process, Noguchi’s tea cups and saucers were never mass-produced, at least until the 20thcentury when they were finally released by Vitra.

(photos: Kevin Noble, archive.noguchi.org, etsy.com, bonluxat.com, ebay.com)

С Рождеством Христовым вас, дорогие подписчики!

Мы довольного много пишем о модернистской мебели из гнутых металлических труб и считаем, что на этом фоне кованые изделия итальянского мастера Уго Тревизана будут смотреться особенно выразительно. Беда в том, что об этом дизайнере ровным счетом ничего не известно. Есть надежда на одну книгу о туринских архитекторах и дизайнерах, и, пока мы стараемся ее добыть, суммируем в одном предложении то немногое, что нам удалось о нем узнать: Тревизан родился в 1904 г. и в 1950-60-х гг. владел в Турине мастерской, специализируясь на изготовлении скульптурных предметов интерьера с разнообразными причудами.

P.S. A поскольку на улице холодно, по старой традиции делимся с вами одной более крупной работой Тревизана, монументальным камином из медных листов, декорированных чеканным узором, и двумя «каминными собаками» с профилями благородного семейства.

P.P.S. Дополнительные изображения см. в комментариях к этому посту.

———

First of all, Merry Christmas to those of you who are celebrating today!

We have been publishing a lot of bent tubular steel furnishings lately, so these few wrought iron pieces by Ugo Trevisan should look especially impressive. The problem is that almost nothing is known about this Italian designer and our only hope is that we will be able to get hold of a book on Turin-based architects and furniture-makers. In the meantime, however, we’ll sum up we’ve been able to find in the public domain in just one sentence: born in 1904, Trevisan was active at least in the 1950 and 1960s when he had a workshop in Turin that specialized in producing metal pieces of furniture that bordered on surrealist sculptures.

P.S. As it’s cold outside and we have a long-standing tradition of publishing remarkable chimneys we have a stash of, we cannot help sharing a monumental fireplace of embossed copper also designed by Trevisan in the 1960s as well as two of his firedogs with a noble visage.

P.P.S. For more images, check out the comments down below.

(photos: 1stdibs.com, mutualart.com, morentz.com, santagostinoaste.it, art-o-rama.fr, incanto.auction, cambiaste.com)

Эти рисунки 1930-1940-х гг., принадлежащие кисти Ларри Остина и демонстрирующие ювелирные работы Фрэнка Хесса, являются рекламой продукции Мириам Хаскелл, женщины, которая благодаря смелости, предпринимательскому таланту и чутью вместе со своей подругой Коко Шанель раздвинула границы возможного в модной индустрии, в том числе в гендерном и экономическом смыслах. Сменив Нью-Олбани на Нью-Йорк с 500$ в кармане в 1924 г., два года спустя Хаскелл открыла ювелирный бутик «Le Bijou de L'heure» в известном отеле «Макалпин», а позже с честью выдержала испытание Великой депрессией и Второй Мировой войной, выпуская доступную бижутерию из стекла, искусственных камней, дерева, пластика, перьев и пр. и привлекая к этому ювелирных мастеров, бежавших из Европы.

Вот что, например, писал о Хаскелл журнал «Harper’s Bazaar» в апреле 1933 г.: «Негоже выглядеть мрачно, даже если в сердце тоска. Если новое платье вам не по карману, а если по карману, то тем более, отправляйтесь в магазин Мириам Хаскелл в Хекшер-билдинг, где сможете за бесценок приобрести самые фантастические и модные украшения».

P.S. Дополнительные изображения см. в комментариях к посту.

———

These 1930-1940s watercolors and gouaches by Larry Austin show jewelry designs by Frank Hess and are in fact advertisements of costume jewelry produced by Miriam Haskell whose determination, entrepreneurial acumen, and sensitivity to public wants and needs contributed to game-changing advances in the male-dominated and luxurious world of fashion, which was already being reshaped by her friend Coco Chanel. Having swapped New Albany for New York with just $500 in her pocket in 1924, Haskell opened the Le Bijou de L'heure jewelry boutique in the McAlpin Hotel two years later and withstood the Great Depression and WWII by switching to art glass, strass, wood, plastic, feathers etc. and employing European jewelers who were fleeing the war.

Here’s what the April, 1933 issue of Harper’s Bazaar wrote about Haskell’s business, “It doesn’t do to look dreary, even if your heart is breaking. If you can’t buy a new dress, or even if you can, go to Miriam Haskell in the Heckscher Building. The most imaginative and smart costume jewelry going is being sold there for next to nothing.”

P.S. For more images, check out the comments down below.

(photos: morninggloryjewelry.com, artsy.com, bloshka.info, big-bead-little-bead.blogspot.com)