В сентябре открыла для себя Полину Рукавичкину — на ярмарке blazar показывали ее фотографии, сделанные в деревне в Ленинградской области.
На черно-белых кадрах — немногие оставшиеся жители и руины храмов. Кадр из заброшенной церкви, где под сводами кто-то оставил сердце, напомнил мне «Холодную войну» — финальную сцену фильма.
У Полины очень интересная манера съемки, одновременно документальная и в чем-то глянцевая. Художница училась у Игоря Мухина, и в ее интервью меня зацепил один фрагмент — про смелость не отводить взгляд:
«Как-то мы с группой поехали снимать концерт, и у меня была только пленочная Olympus Mju с собой, снимала на нее и телефон. И я начала фотографировать какую-то пару, очень интересную, фактурную, влюбленную. Я сделала кадр, и вдруг у меня поднялась тревожность: «Все, один кадр только могу сделать» — не умела тогда выдерживать напряжения в таком контакте.
И меня Мухин берет за плечо, тащит обратно и орет мне на ухо: «А теперь вернись и сними нормально!». Он почувствовал мое малодушие, мою тревогу, почувствовал, что я недожала. Я его очень уважала и до этого, но вот этот момент в обучении является одним из самых ценных для меня — то, что он видит, как ты смотришь».
На черно-белых кадрах — немногие оставшиеся жители и руины храмов. Кадр из заброшенной церкви, где под сводами кто-то оставил сердце, напомнил мне «Холодную войну» — финальную сцену фильма.
У Полины очень интересная манера съемки, одновременно документальная и в чем-то глянцевая. Художница училась у Игоря Мухина, и в ее интервью меня зацепил один фрагмент — про смелость не отводить взгляд:
«Как-то мы с группой поехали снимать концерт, и у меня была только пленочная Olympus Mju с собой, снимала на нее и телефон. И я начала фотографировать какую-то пару, очень интересную, фактурную, влюбленную. Я сделала кадр, и вдруг у меня поднялась тревожность: «Все, один кадр только могу сделать» — не умела тогда выдерживать напряжения в таком контакте.
И меня Мухин берет за плечо, тащит обратно и орет мне на ухо: «А теперь вернись и сними нормально!». Он почувствовал мое малодушие, мою тревогу, почувствовал, что я недожала. Я его очень уважала и до этого, но вот этот момент в обучении является одним из самых ценных для меня — то, что он видит, как ты смотришь».
