«Мы сами создаем для себя тернии и даже не задумываемся, чего нам это будет стоить. А потом только и остается терпеть и уверять себя, что мучаемся не напрасно.» (с.)
Почему-то сразу вспомнила об этой фразе из книги «Поющие в терновнике» Колина Маккаллоу, когда наш гид с большим удовольствием решил раскрыть для своих туристов тему семейных ценностей в Дагестане. То есть для нас.
— Ты понимаешь, Таня! - с сильным акцентом сказал гид, подняв указательный палец вверх, как бы предупреждая о значимости слов, которые будут сказаны дальше — у нас разводов практически нет, потому что такая ответственность перед семьей, которая вкладывается материально с двух сторон и в жениха, и в невесту, что просто стыдно разойтись!
Это у вас легко! Полюбил, разлюбил! У нас такого нет. Что такое любовь? Где она? Я с женой с 2013 года, ну конечно никакой уже любви нет, есть дети, вот что нас объединяет! А любовь эта ваша, сколько она длится, 3 дня, 3 месяца, 3 года?! — он посмотрел на меня, будто желая услышать ответ, но я точно знала, что мой ответ ему не нужен.
— Ну а если ты или она разлюбили, вот просыпаешься утром и понимаешь — нет, не люблю. Что делать? — задаю встречный вопрос и понимаю, что это красный флаг для него.
— В смысле разлюбили? — он даже нахмурил лоб, видно, что такого толка вопросы даже не могут возникать, в контексте семейных отношений, для него — это же просто химия, дофоминовый всплеск (тут я искренне удивилась от неожиданного словосочетания из этих уст), разве ради этого создают семью?
Тут мне действительно стало интересно, и я говорю: погоди, а ради чего тогда создавать союз с другим человеком, если не ради проживания чувственно-эмоционального опыта, что и является высшим смыслом для наших душ?
— Ради детей, конечно! — воскликнул он, не оценив мою попытку выйти в другую плоскость разговора. — Знаешь почему я не боюсь стареть? — продолжал он, — Потому что я знаю, какая будет моя старость. Среди детей, внуков. Я буду жить с ними, в заботе и внимании, как сейчас с нами живут мои родители.
— Мне нравится идея продолжения рода, — кивнула я, — меня лишь смущает, что это надо делать вопреки предназначению души. Главный вопрос души — зачем я? И ответ всегда в том уроке, который надо пройти, и у каждого свой урок. Кому-то поработать с гордыней, кому-то научиться прощать, кому-то, отдавать и быть смиренным. Дар новой жизни — это не сам урок, это лишь способ, через что этот урок пройти, в данном случае через родительство.
Гид вышел из машины и закурил. Посмотрел мне в глаза и слегка прищурился:
— Сложно ты говоришь, Таня. Женщины ваши все хотят замуж, — резко сменил он мысль, — А сами ведут себя как? Мужчины ваши слово боятся сказать, вы всем рулите, разве так можно? У нас мужчина главный, мне вообще не важно, работает жена или нет, я даже не знаю, сколько моя жена зарабатывает, зачем мне это?
Мы ещё какое-то время говорили на эту тему, точнее, я свернула её в монолог, и не прогадала — высказавшись до последней капли, наш гид с чувством выполненного долга, всю оставшуюся дорогу ехал молча. Солнце то выглядывало, то снова пряталось за капризные тучи. Динамики шептали еле различимые мелодии — звук был на минимум. Верхушки скал мелькали быстрее, чем я успевала моргать. И каждая из нас в машине думала о своём.
Но почему-то мне кажется, что все думали об одном и том же.