Контражур Ирины Павловой

«Первый номер»

Сделав вынужденный перерыв в непрестанных новогодних еде и питье, я села и прилежно досмотрела до конца сериал «Первый номер», первые 4 серии которого привели меня просто в восторг.
Раньше я нетерпеливо ждала каждую серию и про каждую серию писала отдельные тексты.
Но – начиная с пятой – в общем, примолкла.
Я далека от мира глянца.
Но мир редакционный, но память о газете и журнале, некогда сделанных мною с нуля, из воздуха, – когда при слове «вёрстка» я падала в обморок, когда я ненавидела своего издателя, низкого пошляка, но молила Бога, чтоб он продолжал давать мне деньги на мою газету и на мой журнал – вот это всё мгновенно всплыло в памяти, и заставило колотиться сердце.
Я тогда довела тиражи с 10 тысяч до полумиллиона, трепеща от ужаса каждую секунду, боясь оставить свою редакцию хоть на миг, приходя на работу первой, а уходя последней…
Мне казалось, что эта моя – и не только моя – великая эпопея заслуживает воплощения в кино, и что именно эти – ни с чем не сравнимые драйв и ужас – и станут материалом сериала.
Мир идей и конфликтов идей.
И конфликт двух писателей - одного, которому уже ничего не нужно, и другого, которому еще нужно всё.
Да хоть бы и мир редакции, где одним нужно просто кресло под жопой, а другим хочется творить и реализовываться.
Какой бы это мог быть материал!
О, нет.
Материалом сериала стало что угодно, только не «первый номер».
Соблазнение баб из рекламы и почти серьезная гибель от алкоголя, разводы и примирения, выкраденная невеста и спизженная чужая рукопись, битьё морд и прочая и прочая – всё это было базой нового сериала, но было совершенно из другой оперы.
Авторы зассали.
Им жизнь редакции журнала показалась недостаточно киногеничной, требующей «оживляжа».
Впрочем, я и раньше понимала, что сегодняшние сериальные сюжеты на темы 90-х всегда будут лакироваться и припудриваться, а вот такие истории, как в «Первом номере» – усердно сводиться к сюжетам про «Я люблю Машу». Даже такого фактурного персонажа, как Лимонов, сумели свести к капризному старику, играющему в нелепые старческие игры...
Потому что всем хочется, чтоб мы всё забыли, а дети – и так уже не знают.
В результате – гора родила мышь.
Нет, не мышь. Много маленьких мышей.
И даже не белых, а серых.
Жаль.
Финальный титр «Памяти Багирова» добил.
Этот феерический парень, всё же, заслуживал большего, чем кино «из жизни серых мышей».

Один мой старый знакомый пишет: «Наступил на нас 2025-й».
Другая рассказывает, что, мол, ёлку нарядила, салат настругала, – а счастья нет.
Третья – что «И это надо перетерпеть»…
Ну, и много еще такого – нестерпимо трагического в моей ленте.
А я всё силюсь разгадать одну загадку.
Почему самые румяные и упитанные, самые ухоженные и благополучные, обожающие потусоваться, поездить на Мальдивы (ну, или имеющие финансовую возможность жить в Израиле и далее везде), не дураки выпить и пожрать, периодически переженивающиеся на всё более молодых жёнах, ценящие хорошие шмотки, комфорт, дорогие машины – почему именно они, а не мрачные, худые, бледные, с уксусными лицами, – всё время говорят и пишут про смерть, распад, разложение, всё время транслируют мизантропию и прочий депресняк?

31 декабря исполнился 51 год Николаю Цискаридзе.
Вообще, это довольно обидный день рождения: в последний день уходящего года, когда все салаты режут и перья чистят, да к тому же ты в этом году и прожил-то меньше суток, а числишься, тем не менее, «прошлым годом», а не тем, с которого, фактически, началась твоя жизнь.
Ну, в общем, и праздновать день рождения в Новый год – тоже так себе удовольствие, я считаю.
Вот и я вспомнила про его ДР лишь через два дня, и то после юбилея, а не в сам юбилей.
А так-то я обожаю Николая Цискаридзе.
Вот, знаете, если есть в сегодняшней культуре человек, который меня ни разу ничем не разочаровал – это он.
Мы с Павловым как-то были на одном из его последних Щелкунчиков в ГАБТе, и Юрка, как бывший балетный, заметил то, чего не замечаю я: «Даааа... Уже ходить начал...».
Я даже не поняла, что он имеет в виду.
А он говорит: «Артисту в спектакле положено перемещаться всё время бегом, даже если он не танцует. И оркестр тогда держит его темп. А когда артист начинает экономить силы и не бегать, а ходить, то из зала это незаметно, много есть разных приспособлений, чтобы не дать это заметить, но оркестр начинает на долю-две снижать темп...».
И вот буквально что-то месяца через два-три Цискаридзе заявил о завершении карьеры, хотя еще танцевал как бог, и года три-четыре спокойно мог бы оттанцевать – не в ГАБТе, где его травили, но хотя бы в Мариинке.
Нет, ушёл.
Быть адекватным самому себе лучшему уже не мог, а хуже не хотел.
Потом я была настроена жутко против его назначения в Вагановку.
Даже посты тут гневные писала – мол, раз не своё (он другой школы был артист), значит, его не жалко и можно разрушать?
Блин, он меня просто посрамил.
И не тем, какой он оказался педагог (в этом я как раз и не сомневалась), а какой он оказался администратор.
Ну, вы только представьте себе – был суперстар, весь тонкий-звонкий, весь про высокое, а тут – общага, качество студенческой жрачки, уборщицы, отопление, крыша, уборка снега, зарплаты, внутренние склоки и тэдэ.
Лично я бы в жизни не решилась, это ж с ума сойти, какая ответственность.
Не-а.
Он оказался не просто лучше всех, а как всегда: на голову лучше всех.
Да ГАБТ на него молиться должен, что он не попросился туда руководить.
Они бы у него сейчас по струнке ходили и такого беспредела во всём (включая цены на билеты и попил бюджетов), как тот, что там творится уже много лет, в жизни бы не было.
Все бы по рукам получили.
Как он существует в телевизоре – отдельная песня.
Я бы на него век смотрела и смотрела, не отрываясь, и если бы нельзя было в интернете посмотреть, ради него бы одного бы вернула телевизор в дом.
И вот посмотрела передачу с ним у Меньшовой, и просто рыдаю от восторга. От того, что человек живёт строго по своим личным правилам, и никакая «погода на дворе» с этих правил его сбить не может.
Никто. Никогда.
Ни под кого не подстраивается, не суетится, не фальшивит, говорит что думает, – а думает блестяще.
А фразы «Пришло время ординарных людей – и оно у нас не заканчивается» и «Мы живём в культуре огрызков» – я бы высекла золотом по мрамору и повесила бы прямо на мавзолее, чтобы всем было видно.
Нет, правда, у меня вообще нет нынче кумиров – все кто был, уже умерли.
Только он...
Выложу по-новой эту программу, пронзившую меня просто до слёз.
https://www.youtube.com/watch?v=NblbEGtruKI

Сегодня вдруг подумалось о том, что станут смотреть мои внуки, если захотят вспомнить время и людей своего детства и юности.
Я смотрю «Дом в котором я живу», «Начало», «Слово для защиты», «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен», «Три тополя на Плющихе», да хоть бы и фильм «Женщины»...
Мой сын – «Монолог», «Родню» и «Чужие письма», «Вам и не снилось» и «Старые стены», «Двадцать дней без войны» или «Торпедоносцев», телефильмы Марка Захарова...
Ну и, конечно, фильмы молодых Гайдая, Меньшова и Рязанова мы смотрим вместе, если стих найдёт.
Назвала первое, что пришло в голову – но этих фильмов десятки. В конце концов, это почти любой фильм поры моего детства или поры моей молодости, так называемый «бульон». Что носили, что смотрели, про что говорили, как себя вели, как ходили в гости, как учились в школе, как бегали на каток, как ссорились с родителями…
Типичного в кино было много и на любой вкус – городского и деревенского, столичного и провинциального.
А что достанется нынешним детям из родного кино, как воспоминание об эпохе их детства?
Понимаю, что это будут сплошь американские фильмы. Их киномиром прошлого, наверное, станут «Гарри Поттер», «Властелин колец» и «Аватар»...
Ничего, что как-то смогло бы напомнить им о мире двухтысячных, в котором прошли их детство и юность, наше кино не создало. Потому что их реальный мир не был ни тем кромешным адом, каким представляет сегодняшнюю реальность авторское кино, ни тем миром тупоголовых дебилов, какой мы видим в кино коммерческом...
Человечество столько написало музыки и книг, что тут проблем не наблюдается. А вот кинематографу – всего 100 с небольшим лет. И каждый ищет в нём приметы знакомого прошлого, приметы того, что всю жизнь любимо. И находит.
А поколению моих внуков – которым сейчас 12 и 18 – примет времени своего детства найти будет негде.
Всё про уродов, а не про людей.

В запрещенной сети меня мимоходом обвинили в авторитарности и в неумении прислушиваться к чужому мнению.
Это правда: я к чужому мнению редко прислушиваюсь - мне своего вполне достаточно.
То есть, людей, к мнению которых я готова прислушаться, - вообще-то, изначально мало: процента два от общего числа (возможно, еще меньше).
Во всех остальных 98% случаев - моё мнение для меня авторитетнее прочих.
И тут я ничем никому помочь не могу.
😕

Алексей Алешковский
9 ч. ·
Позавтракал я скрепно и по-имперски: оливье с коктебельской граппой (патриотический квас пусть еще поднастоится). А вы знали, что в майонез надо добавить горчицы?..
После этого потянуло на пропаганду. Над скрепами не смеялся только совсем ленивый либерал. Да и мемасик годный. Я обычно на своих мастер-классах устраиваю угадайку: какие у нас скрепы? Никто не знает.
Инжой — их пять:
1. милосердие
2. сочувствие
3. сострадание друг другу
4. поддержка
5. взаимопомощь
Правда же смешно?
А про традиционные духовно-нравственные ценности слыхали? Совсем уши вянут? Их еще больше:
1. человеколюбие
2. справедливость
3. честь
4. совесть
5. воля
6. личное достоинство
7. вера в добро
8. стремление к исполнению нравственного долга перед самим собой, своей семьей и своим Отечеством
Какой ужас, — скажите? Ума вот только нет. Видимо, посчитали — и небезосновательно — что отстаивать его бессмысленно: если Господь чем обделил, не вмешиваться же в Его волю правительственными указами.
Очень интересно, в какой стране мира сочли бы правильным и нравственным над этими ценностями ржать? Ответ на этот риторический вопрос прост: в той, где не пропагандируются соответствующие ролевые модели поведения.
Именно это, начиная с древнейших мифов, было задачей массового искусства: национальное самосознание. Именно это становится мишенью деструктивной (извините за бюрократизм) идеологии.
Именно это было в центре советского воспитания. Почему же, спросите вы, советские люди порастеряли его при переходе к рынку? Порастерять его несложно — по той же причине праведников всегда меньше, чем палачей.
Когда рушится государство, людям — в массе — не до воспитания. Вопрос в том, чем живет государство, покуда оно сильно. И чем оно сильно — помимо баллистических ракет. Это — его ценности. То, во что нация верит.
Патриоты любят называть это идеологией, которой у нас нет. Которая запрещена Конституцией. И которую надо то ли заново изобрести, то ли нащупать, как черную кошку в темной комнате.
С идеологией есть одна проблема: она раскалывает любое общество, потому что по определению лжива. Советская идеология штамповала розовых пони, для которых столкновение с реальностью означало крах иллюзий.
Таких же розовых пони долгое время штамповала у нас либеральная идеология. Скорее даже, это был гибрид розового пони и страуса. Жить в реальном мире и игнорировать его — круче, чем внезапно в нем оказаться.
Ценности готовят нас к реальности. Ценности — это то, что приходится отстаивать вопреки ей. Ценности закаляют и объединяют. Именно они создают героев и праведников. Тех, на ком еще держится мир.

Петрович.

В этом театре, без сомнения, царила она: Алиса Фрейндлих. Она была его примой, его звездой, его протагонистом, она, если угодно, была солнцем этого театрального мира, вокруг которого вращались все остальные светила.
Но Владимиров не позволял светилам своего театра меркнуть в лучах этого солнца! О, что у него была за труппа! Дмитрий Барков и Галина Никулина, Георгий Жженов и Елена Соловей, Алексей Петренко и Анна Алексахина, Леонид Дьячков и Ирина Ракшина, Анатолий Солоницын, Елена Руфанова и Михаил Девяткин, Анатолий Равикович и Ирина Мазуркевич, Александр Блок и Татьяна Рассказова…
Когда Владимиров впервые набрал свой актерский курс – на его студентов в ЛГИТМиКе той поры все бегали смотреть. На Олега Левакова и Елену Шанину, на Сергея Мигицко и Ларису Луппиан, на Владимира Матвеева, Валерия Доронина и Лидию Мельникову…
Его учеников-актеров было так много, что из них в Ленинграде с нуля был создан новый театр – Молодежный, который жив и сегодня. Он вообще умел видеть в актере то, чего до него не увидел никто. Все студенты ЛГИТМиКа начала 70-х годов наверняка помнят, как в главном здании под лестницей, у почтового ящика, всё время сидел налысо остриженый чернявый парень с макарьевского курса, терзал гитару и что-то пел. Эта картинка была уже настолько привычной, что толп желающих его послушать не собиралось – хотя слушатели и слушательницы, конечно же, были. Макарьевцы были «заточены» под серьезный драматический театр, а Миша Боярский – острохарактерный и слишком яркий – выламывался. И именно его, после прослушивания, взял к себе в театр Владимиров, определив тем самым всю дальнейшую судьбу молодого актера. Сам актер, он актеров любил и понимал, как мало кто. Да что говорить – он определял судьбы всех, с кем соприкасался в жизни и в театре. Рядом с ним все начинали сверкать, и как бы дальше ни складывались их судьбы – он каждому давал первоначальный импульс. В нем самом творческой и человеческой энергии было столько, что он раздаривал ее с легкостью, и не скупясь, а она от этого только прирастала и прирастала.
А каким актером был он сам!
Его немногие работы в кино и в театре – пишу «немногие», хотя в самом деле их были десятки – заставляют горевать, что такой мощи, такой харизмы и обаяния, такого интеллектуального напряжения актер, как он, не играл в театре и не снимался в кино столько лет!
… Я помню, как он шёл по коридорам ЛГИТМиКа (я как раз училась в ту пору), и на него все оглядывались – он был прекрасен, седой огромный лев, буквально рассекающий пространство перед собой.
… Мне несколько раз довелось сидеть с ним рядом в театральном зале. Рядом с ним смотреть любой спектакль было невозможно – хотелось смотреть только на него…
… Разговаривать с ним было так интересно, так упоительно, что время разговора пролетало незаметно, и хотелось, чтоб оно длилось и длилось еще.
Я понимаю, почему его, нередко жестокого, подчас несправедливого (а кто из режиссеров не жесток и всегда справедлив?!) актеры обожали и боготворили, и за один одобрительный его кивок готовы были жизнь отдать…
…Он не осуществил свою мечту – сыграть короля Лира.
Я знаю – нет, я догадываюсь, – почему: вовсе не потому, что его подкосила болезнь. А потому, что он не растранжирил и не раздарил кому ни попадя своё «королевство». Он сумел его сохранить. И было бы, наверное, неправильно, чтоб его последней ролью стал Лир. Я так думаю.
Он был – и навсегда остался – делателем судеб.
Делателем, а не разрушителем.
И поэтому.

1 января – ДР Игоря Петровича Владимирова. Которого я всегда помню и люблю.
Когда-то я, чтобы не так боялась моя подружка, пошла вместе с ней поступать на актерский к Игорю Петровичу, набиравшему свой первый курс – я во время тех экзаменов как раз и познакомилась с будущими «владимировцами» Сережей Мигицко, Валерой Дорониным, Лидой Мельниковой.
К тому времени я уже практически поступила на театроведческий, и мне всё было не страшно.
Это была просто безобидная шалость, которая приятно тешила моё девчоночье тщеславие, не более того.
Я прошла у Владимирова три тура, и из предметов по специальности мне осталось только собеседование, на котором я как раз и сидела, и которое принимали вдвоем Владимиров и Рубен Сергеевич Агамирзян, когда в аудиторию вошла «Агаша» – декан театроведческого факультета Галина Иосифовна Агамирзян: за мужем...
В общем, был скандал, в результате я, рыдая, умолила-таки Агашу не прогонять меня из театроведов, потому что с актерским – это была только шутка.
Петрович на меня сильно рассердился и обиделся, и простил меня только через два года, после того, как я вымолила у него интервью.
Но припоминал часто: «И как это некоторые люди могли предпочесть хрен знает что – настоящей творческой профессии?!».
Мой текст к его столетию был опубликован в газете СПб Ведомости в 2019-м.
Поэтому теперь всегда его публикую сразу после празднования НГ.
ДЕЛАТЕЛЬ СУДЕБ
К 100-ЛЕТИЮ Игоря Владимирова.
Даже в Ленинграде, всегда богатом на харизматичных мастеров театра, людей, оказавших столь огромное влияние на театральную жизнь города, как Игорь Петрович Владимиров, можно было бы перечесть по пальцам одной руки.
Когда этот огромный синеглазый красавец впервые появился в кино, снявшись в главной мужской роли в знаменитом шпионском детективе «Тайна двух океанов», казалось, что в советском кинематографе вспыхнула необычайной яркости звезда. Как он умел молча смотреть, а потом скупо улыбнуться, а потом нахмуриться, а потом запеть – проникновенным, тёплым, чистым голосом! Даже по своим обрывочным детским воспоминаниям могу сказать: лейтенант Скворешня был не только любимцем женщин всей страны, пересматривавшей картину по многу раз, о нем и мужчины – в ту пору почти сплошь фронтовики – отзывались с таким уважением и гордостью, словно сами с ним воевали.
Впрочем, кто-то и воевал: Владимиров с лета 1941 по 1943 год воевал на Ленинградском фронте, пока не получил отпуск для защиты диплома по специальности «инженер-судостроитель» в знаменитой Ленинградской «корабелке», а после защиты с 1943 по 1947 год работал инженером-конструктором, пока не поступил в Ленинградский театральный институт.
Он был принят на курс Василия Меркурьева и Ирины Мейерхольд, про которых даже в мою студенческую пору в кулуарах ЛГИТМиКа шептались: «Эти вечно соберут к себе всех абитуриентов-гренадеров, с первого тура отсеют всех некрасивых и не рослых парней, а потом дальше сидят – в своих красавцах ковыряются!».
Вообще, Владимиров был человеком многогранно и невероятно одаренным.
Работая в Ленинградском Театре им. Ленинского комсомола, он привлек к себе внимание не кого-нибудь, а «великого и ужасного» Георгия Товстоногова: именно он обнаружил в молодом актере режиссерские способности, и, уходя в БДТ, забрал Владимирова с собой, режиссером-стажером. Вместе с Товстоноговым Владимиров работал над грандиозной многофигурной «Гибелью эскадры» и над знаменитым музыкальным спектаклем «Когда цветет акация», навсегда заложившими основу его театрального мышления.
Именно в ту пору случилось событие, на десятилетия определившее совершенно судьбоносные вещи в культурной жизни города: приглашенный для постановки спектаклей в театр им. Комиссаржевской, ОН встретил ЕЁ.

Я понимаю, как смешно это сегодня может прозвучать. Редко что ли мужчина встречает женщину, которая становится его судьбой? Но встреча именно этих мужчины и женщины высекла искру не только в их сердцах: в тот миг в Ленинграде произошла «вспышка сверхновой»: родился ни на что не похожий театр, почти на 40 лет сделавшийся «главным перпендикулярным театром страны». В тот момент родился феерической силы творческий тандем, родилась пара – большой режиссер и большая актриса. Игорь Владимиров встретил Алису Фрейндлих.
Петрович, как его за глаза называли в Питере все и всегда (и никто не переспрашивал – «который?») вообще был везунчик. Он всегда оказывался в нужном месте в нужный час. Он оказался в орбите Товстоногова, который помог ему закрепиться в ленинградских театрах в новой профессии, а когда встал вопрос, кто возглавит театр им. Ленсовета (в ту пору несколько лет буквально «лежавший в руинах»), у Владимирова был уже вполне достаточный режиссерский багаж, чтобы «бесхозный» театр отдали ему.
Все 40 лет «царствования» Владимирова – а он, и в самом деле, был там царь и бог – этот театр существовал в режиме даже не противостояния советскому официозу, а просто в режиме «не замечания его». Владимиров никогда не был любимцем властей, да и критика любила его «пощипывать» время от времени, но он всегда шёл своей дорогой, ни на кого не оглядываясь, и все эти без малого 40 лет оставался чем-то вроде непотопляемого фрегата. Ему защитой была любовь театралов – с которой делай, что хошь, а вечно полный зал – он и в Африке – полный зал.
Он создал театр, в котором содержанием едва ли не всех спектаклей становилась любовь. «Пигмалион», арбузовская «Таня», «Мой бедный Марат», «Варшавская мелодия», «Ромео и Джульетта»… Это всё были спектакли о невероятной красоты, силы и хрупкости женщинах, наделенных сумасшедшим даром любви. Даром, который способен преображать мир вокруг себя – но который, нередко, самих обладательниц этого дара сжигал без остатка… В этот театр, где всё дышало любовью, устремилась молодежь, а следом за нею – и люди всех поколений. Слава театра, слава его Алисы, его собственная слава уже гремела по стране, но ему этого было мало. Он вообще не любил тиражирования самого себя.
Постановкой брехтовской «Трехгрошовой оперы» он открыл новую страницу жизни своего театра. Те, кто сегодня с придыханием вспоминают эру знаменитых мюзиклов Марка Захарова, возможно, даже не знают (или просто не помнят) о том, что за десять лет до Захарова именно в Ленинграде расцвел этот жанр русского мюзикла, музыкальной притчи, да как расцвел! Параллельно в двух театрах режиссеры Владимир Воробьев и Игорь Владимиров буквально ошеломляли всех своими дерзкими и пронзительными, полными юмора и горечи спектаклями, где драматические актеры разыгрывали невероятные музыкальные шоу, после которых хотелось не подпевать и пританцовывать, а молчать или шептаться… Владимировские «Укрощение строптивой» и «Дульсинея Тобосская», «Люди и страсти» и «Левша» по сей день остаются театральными легендами. Легендами, успех которых повторить невозможно.
А рядом – выжигающие насквозь «Старший сын» и «Преступление и наказание»…
Я сейчас ловлю себя на мысли, что юбилейную статью о Владимирове можно было бы просто составить из заголовков его спектаклей, которых он поставил под сотню (!), и из имен актеров, которых он воспитал и вырастил – и этого будет вполне достаточно.
На этом уже можно было бы ставить точку, приписав в конце: «среди нас жил и работал великий человек!».
Я всю жизнь мучительно жалею об эфемерности театрального искусства – и именно в ту пору, когда было что и зачем сохранять на плёнке… Я жалею о том, что сегодня большинство из этих спектаклей невозможно посмотреть. Да, я знаю, что театр – это дыхание зрителя, это живая реакция и живое непосредственное взаимодействие сцены и зала… Но не могу отделаться от мысли, что сегодня уже никто никому не верит на слово, да и сами слова бледны рядом с теми, бушующими на сцене и в зале, страстями…

Время от времени я думаю о том, что я могу сделать для своих любимых людей?
Я не про подарки к праздникам, не про дать денег, и не про поддержку в трудную минуту, и даже не про заботу.
С этим как раз всё просто и понятно.
А, условно говоря, что надо делать, не для того, чтобы любимые видели, а чтобы только ты сам видел, чтобы не "откупался" и не возводил в ранг Поступка какие-то свои обыденные действия.
Вот, сама для себя сидела и перечисляла то и это, и оказалось, что, в общем, ничего, - потому что всё в той или иной степени - или демонстрация, или обыденные действия.
И даже если ты их поддерживаешь в чём-то, в чём без твоей поддержки им самим не справиться, ты всё равно не совершаешь ничего особенного, потому что поддержка эта - нематериальна, как, строго говоря, не материальна и сама любовь.
А потом вдруг поняла: мы можем за них молиться. Потому что молитва - это труд. И ты тогда действительно ради любимых трудишься.
И это всё.
Это и не мало, и не много.
Это как раз то, что нужно.
А уж всё остальное - по молитве твоей и получится.
По её искренности, силе и качеству.

26 декабря 1989 года, 35 лет тому назад, сразу после католического Рождества, надо мною в Соборе Владимирской иконы Божией Матери в Ленинграде был совершен чин присоединения к Православной церкви через таинство Покаяния в ереси и Миропомазание.
Родители мои, как и большинство советских людей, были атеистами.
Меня крестила бабушка в католической церкви на Западной Украине, и я уже взрослой довольно долго ходила по праздникам в ленинградский костёл Лурдской Божией Матери в Ковенском переулке, ко ксендзу О. Юзефу.
А потом сын-школьник крестился – сам, по своей воле – в православие, я долго за ним наблюдала, за его верой и молитвами, за его приобщением (я ему ни в чем не помогала – он до всего сам доходил), и Юра тоже, я заметила, внимательно присматривался.
А потом и мы сами стали читать Евангелия, Библию, – и Юра, которого родители крестили во младенчестве, стал молиться, а я не понимала как, просто повторяла Тедеум и Отче наш.
А потом, через год после смерти папы, потихоньку от всех пошла во Владимирский собор и сказала, что вот, хотела бы «перекреститься в православие».
Мне дали указания и велели приходить в назначенный день.
И вот, сегодня, оказывается, я уже 35 лет как православная.
Слава Богу за всё!

НОВОГОДНИЙ МОЛЕБЕН в храме Святого Апостола и Евангелиста Луки по адресу: СПб, Соляной пер., 13.

Священник Илья Павлов:
Дорогие друзья!

31 декабря ПРИГЛАШАЕМ ВСЕХ ВАС НА НОВОГОДНИЙ МОЛЕБЕН в храм Святого Апостола и Евангелиста Луки по адресу: СПб, Соляной пер., 13.
У каждого из нас в уходящем году были свои радости, но также были тяготы и невзгоды. Продолжается военное противостояние на Украине, беда в Курской и Белгородской областях России, где гибнут наши сограждане. Неспокойно на Ближнем Востоке – там по-прежнему под ударом наши православные братья и сестры.
Болят от этого наши души, и 2024-й год мы провожаем с нелегким сердцем.
Что принесет нам 2025-й год? На все воля Божия!
Но пока есть возможность молиться – нас не покидает надежда на то, что Господь поможет, и проведет нас грешных через все скорби и злые обстоятельства. Помолимся от всего сердца – и Правда Божия обязательно восторжествует!

31 декабря (во вторник) в храме Святого Апостола и Евангелиста Луки будут совершены:

09:00 – Входные молитвы. Проскомидия. Литургия.
12:00 – Новогодний молебен.

У тех, кто не может присутствовать на службе – есть возможность подать записки на новогодний молебен с именами родных и близких виртуально – прислать имена на WhatsApp, на номер +7-921-756-51-02.
Пожертвования можно прислать на карту Сбербанка 5469 9802 8813 9963.

КВАРТИРА.

Я случайно наткнулась в интернете на знаменитую сагу Мити Самойлова о том, как он покупал квартиру, и сразу вспомнила нашу эпопею с покупкой квартиры.
Мы с Павловым жили и работали в Москве уже два года, снимали однушку в круглом доме на Довженко, и мечтали в обозримом времени приобресть в ипотеку собственную однушку в Москве.
Мы на тот момент были собственниками полутора квартир в Санкт-Петербурге (однушки на Академической и руинированной, но прекрасной квартиры в центре Невского проспекта, в центре Золотого треугольника), которые продавать не планировали: там проживал наш единственный сын и наследник.
Денег мы зарабатывали достаточно – на безбедную жизнь и на съемную однушку. На ипотеку, как выяснилось – недостаточно: нужен был солидный первый взнос.
И тут волшебным образом я, в первый и в последний раз в жизни, проявила бизнес-талант, провернула одну сделку со спонсированием фильма, и в, качестве законного процента, получила кулёк наличных евро, которые как раз и закрывали нам недостающую часть ипотеки, а именно – первый взнос.
Второй частью марлезонского балета стал поиск нужной квартиры.
Домашний интернет был в те времена вещью дорогой, медленной, и нестабильной, но зато у меня был летающий служебный. И потому я стала засиживаться на работе до ночи – находила и складировала варианты.
Все мои труды пошли прахом, когда Павлов лениво спросил меня: «А насколько дороже двушка, чем однушка?»
– На 10 тысяч евро, – ответила ему я.
– И ты молчала? – удивился Павлов.
Он был человек высокого полёта мыслей и души, и такими глупостями сам не заморачивался, всё это должна была знать и сообщать ему я, которая в нашей семье была «по хозяйству».
Так наша идея покупки однушки поменялась на идею покупки двушки, но ненадолго. Неделю Павлов собирался с мыслями, а я искала двушки по приемлемой цене.
Потом Павлов собрался с мыслями и спросил: «А трёшка насколько дороже двушки?».
Я удивилась, но посмотрела и сказала – ещё на 10 тысяч (это тогда, в начале двухтысячных, такие были цены, правда).
– Ну, так в чём проблема? – удивился муж. – Мы что, из-за двадцатки будем ютиться в курятнике, или переезжать всю жизнь с места на место? Так я старый уже, переезжать не люблю. А ты?
Я тоже переезжать не любила, потому стала искать трёшку.
Искала в одном из трёх подходящих нам мест: вокруг Мосфильма, вокруг Тишинки (поближе к местам нашей тогдашней работы), или, на худой конец, в шаговой доступности от Садового кольца.
Всю нашу эпопею я описывать не буду.
Она была не очень длинная, но очень яркая. Я сразу полезла в интернет искать приличные условия ипотеки, нашла ипотеку, и вкупе с ней мне достался риэлтор, с которым мы потом отлично отработали всю эту нашу эпопею, и который потом еще смог помочь моей подруге переехать.
Я риэлтору сказала, что я сама нашла дофига подходящих вариантов. Что мы будем их сами отсматривать с Павловым, а риэлтора станем подключать уже к реально выбранным нами вариантам.
Эту схему придумал Павлов, который посчитал, что мы оба лохи, и если будем ходить с риэлтором, то нам втюхают что-то, чего мы не хотим – ну, мы тогда в самом деле были глупые.
Выбранные нами варианты оказались все «пролётные»: в одном был тихонечко прописан состоящий на психиатрическом учёте родственник, в другом – квартира не могла стать собственностью, в третьем уже дошли до нотариуса, когда позвонил собственник и сказал, что ему прям сейчас, без всякой ипотеки, дают деньги налом... Четвёртого было особенно жаль: в старом толстостенном кирпичном купеческом доме в тихом дворе на Садовой-Триумфальной убитая 5-комнатная коммуналка 140 метров, с уже подобранными вариантами расселения (все эти варианты проверил наш риэлтор и подтвердил), и всё уже было на мази, и мы уже чесали репы, раздумывая над тем, где взять денег на предстоящий сумасшедший ремонт этих хором, – когда ипотечный банк нам эту сделку не одобрил: ипотека предполагалась на 15 лет, а в городском плане дом числился в списке «возможно предназначенных к сносу»…

Так мы не стали счастливыми обладателями квартиры, которая сегодня могла бы стоить невероятную кучу денег – и, разумеется, никто этот дом не снёс.
И как-то быстро обнаружилось, что наш гигантский список доступных по цене квартир внезапно скукожился до одной – последней, – в «шаговой доступности от Садового кольца», но с окнами на Три вокзала…
Павлов меня проклял раз сто, прежде чем вообще согласился идти её смотреть.
Его наша риэлтор Леночка уговорила.
Он твёрдо сказал, что «никогда-никогда и никогда», и еще раз пятьсот это повторил, когда мы шли мимо толп бомжей, мимо галерей разнообразных ларьков криминального вида, по разбитому асфальту.
А потом, уже в квартире, по которой он ходил с брезгливой рожей, подошёл к окну – и замер.
И сказал мне: «Ну, хуй с вами с Ленкой! Беру, и отстаньте вы уже от меня!».
Так что квартиру эту мы купили исключительно из-за вида из окна.
Владельцы квартиры в последнюю минуту – чуть ли не за неделю до сделки – подняли цену на 10 тысяч евро, но Павлов был упрям, и если уж он что-то решил, то заставить его перерешить было невозможно, – мы заняли денег и заплатили.
Ипотеку мы взяли тогда долларовую, и доллар к нашему ужасу, начал скакать вверх. Но мы сцепили зубы и уложились как-то.
Ленка нам через пару месяцев после переезда сказала, что мы «вскочили в последний вагон уходящего поезда», и что сразу после этого рынок резко рванул вверх.
И вот я уже 19 лет живу в этой квартире, нежно к ней привязана, мы здесь были с Юркой очень счастливы, и здесь за эти 19 лет перебывал весь цвет отечественного кинематографа, театра и литературы.
И все эту нашу привокзальную квартиру всегда любили.
Ипотеку мы тогда закрыли за 2 года, потом заложили квартиру, чтобы купить квартирку в Черногории, и снова закрыли ипотеку за 2 года.
Я вспоминаю те счастливые времена, когда мы искали себе квартиру в Москве, и думаю о том, что в самом деле – всё познаётся только в сравнении!

Отче, Святителю Спиридоне, моли Бога о нас!

С Праздником, православные!
Отче, Святителю Спиридоне, моли Бога о нас!
СВЯТИТЕЛЬ СПИРИДОН.
Сегодня у православных - день памяти Святителя Спиридона, епископа Тримифунтского, чудотворца (греч. Σπυρίδων Τριμυθούντος; около 270—348).
У меня никаких личных отношений со Святителем Спиридоном не было.
Пока не случилось страшное.
Я потеряла в ванной бриллиантовую серьгу.
Расчесывала волосы после мытья, дёрнула расческой - серьга расстегнулась и с тихим стуком упала на пол, на плитку - я на неё даже не взглянула: разодрать колтун на голове было важнее, а серьга - куда она денется с пола в пустой ванной комнате.
Не тут-то было.
Серьги, чей тихий стук об пол я отчетливо слышала, на полу не было.
Я эту свою небольшую ванную комнату только что носом всю не пропахала. Нет.
Искала - искала, подмела под ванной, башку сломала, пожаловалась в фб друзьям.
Они мне посоветовали помолиться Св. Спиридону.
Ну, у меня какие варианты?
Помолилась.
Захожу в ванную - и сразу мне на шланге стиральной машины что-то блеснуло. Я могла еще сто лет искать, а туда бы глянуть ни за что не сообразила. Так она бы там и сгинула, кабы не Святитель.
Я не знала, какое отношение Святитель имел к пропаже и находке вещей (узнала позже - о чем см. ниже), но я эту его помощь запомнила.
Когда-то Юра оставил на пляже в Шарм-Эль-Шейхе дорогущие золотые часы, подаренные ему на юбилей.
Ну, выронил из своего пляжного рюкзачка.
Шансов на то, что он их получит назад, было примерно ноль, но мы уходили с пляжа последними, поэтому он понадеялся на то, что их еще просто не нашли, и отправил меня их поискать. Я, пока бежала, всё канючила: "Батюшка Спиридон, родненький, ну, пожалуйста".
Когда я только подходила к пляжу, египетский охранник выбежал мне навстречу:
- Мадам, часы вашего мужа!
Точно так же я выронила на пляже айфон.
Хватилась примерно через час.
И, уже внутренне попрощавшись с ним, и ярко представляя себе все ужасы, ждущие меня без этого телефона (где сосредоточены все мои пароли, явки, банковский доступ и т.д.), бежала на пляж, молясь Господу, Богородице и Св. Спиридону. Подошла к шезлонгу, на котором загорала.
Мой айфон спокойно лежал на шезлонге и ждал меня.
В Черногории летом потеряла тапок.
Ну, 5 минут назад он был на ноге, а встала в одном тапке.
Вот скажите, где на светлом полу не заставленной мебелью просторной комнаты можно потерять тапок, если из-за стола не вставала?
Нигде. Но я потеряла.
Искала-искала - пока искала, у меня на плите овсянка убежала и мигом пригорела, а чистка плиты совершенно не входила в мои планы, ну что уж.
Думаю, какие у меня варианты - опять Св. Спиридону помолилась.
Глядь, а тапок у меня в перекладине рабочего кресла боком застрял.
Конечно, сегодня, в свой день (и не в свой тоже) Св. Спиридон всем поможет, но именно сегодня расскажу, почему Святитель считается (и является) скоропомощником в поисках спрятанного или утерянного.
*****
Св. Спиридон родился на острове Кипр в деревне Ассия (Аския) около 270 года. С детских лет пас овец. Своей жизнью Спиридон стремился подражать ветхозаветным праведникам: Давиду — в кротости, Иакову — в сердечной доброте, Аврааму — в любви к странникам. Доброжелательность и душевная отзывчивость привлекли к нему многих: бездомные находили в его доме приют, странники — пищу и отдых. За добрые дела Бог наделил будущего святителя дарами прозорливости, исцеления неизлечимых больных и изгнания бесов.
Во времена правления императора Константина Великого и его сына Констанция святой Спиридон был избран епископом кипрского города Тримифунта.
Во время продолжительной засухи и голода на Кипре по молитве святителя Спиридона пошли дожди, и бедствие прекратилось.

Завистники оклеветали одного из друзей святителя, и тот был заключён в тюрьму и приговорён к смертной казни. Святой поспешил на помощь, путь ему преградил многоводный поток. Вспомнив, как перешёл разлившийся Иордан Иисус Навин (Нав. 3:14–17), святитель с твёрдой верой во всемогущество Божие вознёс молитву, и поток расступился. Вместе со спутниками, невольными очевидцами чуда, святитель Спиридон перешёл посуху на другой берег. Предупреждённый о происшедшем, судья встретил святителя с почётом и отпустил невиновного.
Бог открыл святителю приближение его смерти. Последние слова святого были о любви к Богу и ближним. Скончался святитель около 348 года во время молитвы. Погребли его в храме в честь Святых Апостолов в Тримифунте.
На остров Корфу (греч. название острова — Керкира) в Ионическом море, в одноимённом городе Керкира (главный город острова) и до настоящего времени сохраняются мощи святителя Спиридона в соборе Святого Спиридона, освящённом в 1589 году.
Десница (правая рука) святителя некоторое время находилась в Риме. После длительных переговоров десница была передана из Рима на Корфу в 1984 году и в настоящее время хранится в серебряном ковчежце вместе с остальными мощами.
По поводу пропаж и их нахождения:
Святитель Спиридон совершил множество чудес. Так, он оживил свою умершую дочь Ирину, чтобы она рассказала, где спрятала драгоценности, переданные ей на хранение одной знатной женщиной, после чего душа Ирины снова покинула тело.

Сделали передачу к 100-летию Михаила Водяного - смешного артиста с трагической судьбой. Получилась, как мне кажется, очень хорошая передача. https://www.m24.ru/shows2/46/754710

Слово «вертеп» у нас сегодня почему-то носит отрицательную коннотацию.
А ведь «Вертепъ» - это просто театрализованное изображение Рождества младенца Иисуса в яслях, и Его встреча с Богоматерью, приемным отцом, волхвами.
И вот мне через восьмые руки прислали картинку вертепа, сделанного в этом году на Рождество Христово знакомыми итальянцами.
Котова:
«Итальянцы готовятся к своему Рождеству. Устраивают сценки, ясли, где родился Иисус, в этом году почему то на фоне нашего Василия Блаженного, что на Красной площади. Наверное, для них это самое узнаваемое место в России
Очень хотелось бы это показать в чате, у Ирины Васильевны, чтобы все наши увидели, но к сожалению нельзя».
Ну, если нельзя, но очень хочется – то можно! ❤️

Несколько дней тому назад парикмахерша меня спросила, не хотела ли бы я к Новому году осветлить волосы, по её мнению, это меня бы наверняка "освежило и украсило"!
В зеркале я увидела своё лицо: оно отразило одновременно изумление и ужас.
Я сразу вспомнила, как знаменитый ленфильмовский гримёр затеял перекрасить меня в блондинку.
Он был мастер уровня "бог", считался лучшим мастером страны, был непререкаемым авторитетом, и когда он сказал мне: "Ты будешь лучшая блондинка Ленинграда" — я ему поверила.
Но червь сомнений, видимо, глодал его душу, потому что он развернул меня от зеркала и сказал: "Сейчас паричок примерим, сама увидишь!".
Парик был натуральный, не пакля там какая-то, всё честь по чести: гладкие светло-соломенные волосы до плеч с неровной красивой чёлкой. И вот он приладил на меня всю эту красоту — я не видела результатов, но видела его лицо: оно отразило одновременно изумление и ужас.
"Никогда я не видел такого, чтобы блонд до такой степени мог изуродовать человека!" — сказал он и развернул меня к зеркалу.
Он был прав.
Из зеркала вместо задорной и симпатичной молодой женщины на меня смотрела старая провинциальная продавщица.
— Когда станешь седой, — напутствовал он меня, когда я от него уходила, — тебе будут рассказывать сказки про то, как кому-то там идёт седина. Я, правда, знаю много тёток, которым она идет и даже молодит их. Но ты никому не верь никогда: ты не из их числа, и быть тебе навек в той масти, в которой ты родилась — плюс-минус.

Вот интересно: куча чатлан. с которыми я уже несколько лет так или иначе поддерживаю отношения в чате, не могут без моего одобрения написать мне в личку или что-то туда прислать. А вот какие-то незнакомцы, которых нет в моих списках контактов, вот уже неделю спокойно мне написывают, и приветствуют меня по имени-отчеству. Не понимаю - как такое может быть? Нет, я их, конечно, мгновенно блокирую, но почему они вообще могут мне писать в личку?

Всех, кто празднует сегодня, поздравляю с Рождеством Христовым!
Инославные друзья, веселого вам Рождества, радостного Праздника, счастья, здоровья!
Merry Christmas, my dear friends!

Я в детстве и юности уже очень любила ходить в оперу.
Сначала ходила с мамой, потом одна – потому что подружкам моим было не интересно.
Я и в театр любила ходить одна, мне никакая компания для этого была не нужна, но в театр всё же можно было и с подружками, а в оперу – нет.
А потом я выходила на улицу, и напевала: «Мой совет – до обрученья дверь не открывай!», или «У любви как у пташки крылья…», или «Отчего, мой дорогой, бросил ты Прованс родной?..».
То есть, все эти оперы – и Гуно, и Бизе, и Верди – исполнялись у нас в русском переводе.
Это не было советской традицией, придуманной специально для малообразованных.
Это, напротив, было имперской традицией.
Примерно к 1885 году ВСЕ либретто опер, исполнявшихся на Императорских сценах, были переведены на русский язык, благодаря чему певцы могли осмысленно исполнять свои партии, а не зазубривать, как попугаи, непонятные тексты на незнакомом языке, зачастую перевирая их чуть ли не полностью.
А слушателям давалась возможность не только наслаждаться замечательным вокалом, но и – подчас – великолепной актерской игрой Шаляпина и Собинова, а потом – Козловского, Лемешева, Рейзена.
И шаляпинское «На земле весь род людской покоряется металлу!» не спутаешь ни с чем.
Словом, в России было нормой петь все западные оперы по-русски, существовала специальная профессия либреттистов-переводчиков, которые не просто тупо переводили с иностранного на русский, а укладывали тексты именно как певческую партию, со звуковой раскладкой речи для певца. Довольно сложная работа, но они отлично справлялись.
Однажды я попала на гастроли Кишинёвской оперы, на «Чио-Чио-сан», где центральную партию пела Мария Биешу.
Все пели по-русски, а она – по-итальянски. Я спросила свою приятельницу, солистку этой труппы – почему так? Она мне ответила: «Биешу как выучила партию по-итальянски для конкурса в Милане, так наотрез отказалась переучивать её на русском языке, на котором она вообще неважно говорит, – она же сельская молдаванка! И для неё персонально министерство культуры сделало исключение, как для лауреата Госпремии. Так и поёт Мадам Баттерфляй по-итальянски, а остальное – как положено, по-русски!».
Но выглядело это и в самом деле забавно, когда посреди русскоязычного исполнения вдруг часть текста пелась по-итальянски.
Позже стали приезжать западные гастролёры, и эта практика так и утвердилась: все поют по-русски, а гастролер – как знает.
Ну, вот, теперь у нас – как и во всем мире – оперы поются на том языке, на котором написаны.
Бедные певцы продолжают коверкать немецкий, французский, итальянский, зазубривая с листа непонятные им тексты.
Бедные слушатели слушают, не понимая ни слова из того, про что поётся. Ведь даже если слушатели полиглоты, то всё равно невозможно понять, что певцы поют на языках, которые им кажутся итальянским, французским или немецким.
Я слушала заграничных певцов, которые думали, что поют Чайковского или Мусоргского по-русски.
Они заблуждались: я ни слова в их пении не понимала.
Это я всё к чему: ну, не было на Западе такой традиции – перевода либретто. И хрен бы с ними.
Но у нас-то эта традиция была, и переводы эти сохранились. И певцам было бы удобнее, и слушателям – интереснее.
Почему же мы вечно портим то хорошее, что у нас когда-то было, подражая Западу во всём, даже в плохом?

Вчера по приглашению издательского дома «Городец» приняла участие в вечере памяти Сергея Соловьева в книжном магазине «Во весь голос» на Трубной.
Одним из организаторов вечера была моя любимая Даша Вожагова.
«Городец» продюсировал две последние работы Серёжи, владелица издательского дома и магазина, Наталья Треушникова, была одним из тех людей, кто был с Соловьёвым в его последние дни.
В этом милом скромном вечере приняли участие Сергей Бугаёв (Африка), я и Наталья Треушникова, пришли читатели, друзья.
Наверное, крутые помпезные вечера – в больших кинозалах, с участием кинозвёзд, показом фрагментов, выступлениями музыкантов – это здорово, и, конечно, нужно.
Но вот такие тихие посиделки в красивом уютном месте, неофициальные разговоры и рассказы, возможность переброситься общими воспоминаниями – на этом, как мне кажется, и держится неформальная, не «датская» память об ушедших любимых людях.
Я не дождалась официальных фото с вечера, просто повешу снимки, сделанные другом, сидевшим в зале.

Первый номер.
5 серия.

Внезапно серьезно просела динамика сюжета, появилось много ситуативной лажи.
Вдруг стали появляться режущие глаз вещи.
Ну, какой, скажите мне, олигарх купится на дешевую подначку про "Иваныча"? Ну, сидит рядом посикуха Маша - и та понимает, что это блеф. И только хитрожопый многоопытный мужик - не понимает?
Что-то никакой "Иваныч" не помог ему, когда он высунув язык по кредитам бегал. Кстати, с кредитами и с "миллионом алых роз" - он совсем получается мерзавец.
Подруга помогла ему кредит взять - это ж она собой и своей работой для него рискнула - и то, что он её сейчас на эти деньги кидает - совсем уже фууу.
Авторы перестали утруждаться замотивированностью поступков и решений героев - и всё сразу просело.
Надеюсь, только на одну серию.

15 февраля 1717 года по указу Петра I была напечатана книга «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению» — первая в России книга по воспитанию молодёжи.

Эта книга на долгие годы стала руководством о правилах хорошего тона и поведения в обществе. Многие правила актуальны и по сей день:

«...когда пригласят тебя на пир, не упивайся до страшного опьянения и не сиди допоздна, потому что во многом питии и в долгом сидении рождается брань, и свара, и драка, а то и кровопролитие. Не говорю: не следует пить, такого не надо; но говорю: не упивайтесь допьяна пьяными.»

Также в книге были советы и духовного характера, например, о необходимости почитания родителей:

«Если же оскудеют разумом в старости отец или мать, не бесчестите их, не укоряйте, и тогда почтут вас и ваши дети. Не забывайте трудов отца-матери, ибо о вас заботились и за вас печалились, упокойте старость их и о них позаботьтесь, как и они о вас некогда.»

👉🏻 СОВПАДЕНИЕ. Подписаться

Как мне жаль этих глупых старых тёток и дядек, которые доверчиво идут на преступления. Как я ненавижу тех, кто пользуется их доверчивостью. Ну да, они глупые. Но ведь нельзя же убивать за глупость. А они пойдут теперь на такие срока, что можно сразу считать для них приговор пожизненным. А обманувшие их твари станут искать и обманывать новых - доверчивых и глупых. 🤐😠😎

А тут и вон еще чего подтянулось. https://ria.ru/20241203/surkov-1987120770.html

Два года нас мучили.
Два года все, кто не верил в этот всемирный фейк под названием «Меры против ковида» (а вовсе не в сам ковид, откуда бы он ни взялся), были париями, подвергались остракизму и издевательствам, два года нам сообщали, что мы – сумасшедшие, преступники, конспирологи и убийцы...
Нам запрещали выходить из дому, потому что мы «в возрасте дожития».
Нас не пускали на работу без этих долбаных прививок.
Нс убивали масками и респираторами на 30 градусной жаре и карали за их отсутствие.
Нас обкладывали штрафами за то, что мы еще не умерли.
Школьники не ходили в школу, студенты учились по интернету – и всё потому, «что некоторые негодяи не хотят прививаться», и надо бы этих негодяев в смирительные рубашки.
Школьники не ходили в школу, студенты учились по интернету – и всё потому, «что некоторые негодяи не хотят прививаться», и надо бы этих негодяев в смирительные рубашки.
Великих учёных планетарного масштаба – нобелиата Люка Монтанье и доктора Раульта – шельмовали и объявляли выжившими из ума маразматиками...
Панические репортажи из Италии и из Австралии...
Заваренные подъезды во всех домах Китая.
И всё это было ложью – от начала до конца.
Но даже бы и наплевать на то, что делало с нами государство. Оно это делает, в общем, всегда.
Но что делали с нами те, кого мы считали друзьями, близкими, товарищами...
Я до сих пор не могу забыть, как прочла коммент приятельницы (которую тут же забанила) к посту Виты Рамм: «А зачем ты обращаешь внимание на то, что пишет Павлова? У неё каша в голове, возрастные изменения, депрессивный психоз. Её пожалеть надо, а не относиться всерьёз к её бредням...».
Мы все мечтали о том, что когда-нибудь над придумавшими это преступниками свершится Нюрнбергский процесс.
Что проклятая ВОЗ и проклятая Попова получат по заслугам.
И вот, всё названо своими именами.
Но ни Нюрнберга, ни даже просто извинений перед народом на государственном уровне.
И никто из бывших друзей тоже не извинится...
И конец ковиду положили не медики, а всё те же политики – начав войну (и ковид мигом испарился).
А боль от всего случившегося осталась и не проходит.
И массовые смерти от этого силком впариваемого всем ширева и от лечения по протоколам ВОЗ – ни на что уже не спишешь.
Но жертвы молчат.
И будут молчать вечно.
- Вирус имел лабораторное, а не природное происхождение.
- Вакцина не была полноценно протестирована и не только не помогла остановить распространение вируса, но и имела множество вредоносных побочных эффектов.
- Остановка очного обучения привела к катастрофическому отставанию в образовании и нанесла вред детской психике.
- Локдаун, социальное дистанцирование и маски не только не были оправданы, но и нанесли тяжёлый ущерб физическому и психическому здоровью населения, особенно, детей.
- Средства массовой информации и социальные сети под давлением чиновников блокировали любую отличную от официальной — фальшивой! — информации и подавляли свободные дискуссии.

https://oversight.house.gov/release/final-report-covid-select-concludes-2-year-investigation-issues-500-page-final-report-on-lessons-learned-and-the-path-forward/?fbclid=IwY2xjawG8WkpleHRuA2FlbQIxMAABHZAs7_XbGhyH3NiRdwXfh1m-HDiErqt0X752fPBFudSeMaAQnZuuhY8eIA_aem_7swKuxKFsSV9n2Jh5P8K2A

Поздравляю моего дорогого о. Илию с 4-й годовщиной настоятельского служения!
Многая и благая лета, сыночек-батюшка!

«Дом восходящего солнца»

Когда-то самой любимой моей песней был - «The House of the Rising Sun» в исполнении группы «The Animals».
Она была записана в конце 1964-го, а я её услышала позже - году, кажется, в 1967-м, и у меня прям сразу от неё сорвало крышу.
Я тогда еще не знала, что «The House of the Rising Sun» - кавер, но шкурой чувствовала за этой вещью историю...
За право списать эту вещь себе на бобинный магнитофон я, помнится, месяц деньги копила.
А потом столько же заплатила фарце за пластинку «на костях».
Я тогда всё, что можно, изучила про эту группу.
Никакого видео в помине не было, я только по картинкам, перефотографированным из западных журналов, знала, как они все выглядят.
Ну, вот, к примеру, Битлы были красавчики, а Энималз - особенно, солист Эрик Бёрдон - походили, в основном, на макак. Мы, продвинутые детки, называли их тогда «зверюшками».
Но я всё-таки на 100% была дитя поколения рокн-ролла, и потому для меня сомнений не было: «The House of the Rising Sun» и «The Animals» - лучшие.
Что бы и как бы ни было, а всё, что было ближе к попсе - было ниже нашей любви.
И, почему-то, сразу запал в душу аранжировщик и клавишник Алан Прайс - наверное, потому что тогда уже всё было заточено под гитару, а эта музыка выделялась именно клавишной партией.
Я даже и в музшколе училась «играть плечами», как Алан Прайс, хотя в жизни его не видела (впервые смогла увидеть только в фильме «О, счастливчик!»). И за эти детские попытки «играть плечами» здорово огребала от педагогов.
Собственно, Алан Прайс и был создателем этой группы (а потом и этого великого кавера).
И вот ведь, какую любовь к музыке надо было иметь, чтобы превосходя Бёрдона буквально во всём - в музыкальности, в личной харизме, в мужской привлекательности, наконец, - но не в силе и выразительности голоса - Прайс не стал исполнять свою вещь сам, а отдал её Бёрдону, в чьём исполнении кавер и вошёл в историю.
Да, я ничего, равного этой песне по мощи, так и не слышала за все минувшие с тех пор 50 лет...
Я очень горевала, когда из-за пустой придури Бёрдона группа распалась и мой любимый Прайс ушёл в свободное плавание. Как он играл! А как пел!
А уж когда вышел в прокат «О, счастливчик!» Линдси Андерсона, то восторгу моему просто не было предела: и кино такое крутое, и юный великолепный Малколм МакДауэлл, и прям живьем мой герой - Алан Прайс!
Я тогда бегала на этот фильм каждый день, пока он шёл в кино - как на работу!
Как в юности любила «The House of the Rising Sun» и «The Animals» - так до сих пор и люблю.
Первая запись.
За фоно - неподражаемый Алан Прайс (его же и аранжировка старинной песни), солист - неповторимый Эрик Бёрдон.
https://www.youtube.com/watch?v=MxXF6fXUXwE

Я от природы – доверчивая дурочка.
Лохушка, короче.
Я буквально создана для того, чтобы меня кидали, мною пользовались, меня обманывали или просто троллили.
Вот и сейчас меня продолжают кидать – по мелочи и крупно, и я всякий раз завожусь – судиться, писать, протестовать, – а потом сникаю, когда заливший меня ЖЭК сообщает мне, что денег на компенсацию нет и не будет, но они могут прислать мне своего маляра с их материалами. И при этом интимно мне сообщают, что мне ни мастер, ни материалы не понравятся – но это всё, что они мне могут предложить...
Когда вызванное мной такси до меня не доезжает, мне пишут, что заказ отменен и списывают с меня половину стоимости этого закааза. Зато в другой раз мне звонит такси, которого я не вызывала, а когда я говорю ему, что я не вызывала, «заказ» снова отменяется, но списывается уже полная сумма...
Меня однажды подчистую ограбила домработница, которая работала у меня 5 лет, а вызванный мент интимно мне сообщил, что вся квартира в её отпечатках – она же 5 лет тут убирала, и соседи её видели, но ситуация такова: её слово против моего.
Я представила себе, как меня станут допрашивать – не сама ли я припрятала украденное. Как станут делать обыски у моих родных (у моих, не у её!), и махнула рукой.
У меня украли мою работу – нет, мне заплатили деньги, но своего имени в результатах этого труда я не увидела.
Но и тут судиться нет возможности, да уже и желания нет.
Когда меня в детстве разводили на «слабо», и я первой попадала под санкции воспитателей в садике, учителей в школе или просто родителей, мои более хитрожопые сверстники делали вид, что они тут вообще ни при чем, не они были инициаторами проказ и тыды.
Вопреки моему искреннему убеждению, что за меня немедленно сейчас все впишутся и станут делить со мной ответственность за шкоду, никто из не выданных мною соучастников, как правило, никуда не вписывался, я получала одна за всех и горько плакала от обиды и разочарования в людях, а потом снова верила и снова вляпывалась.
Я вечно лезла бороться за справедливость и за «невинно репрессированных», но потом невинно репрессированные оказывались не столь уж и пострадавшими, как расписывали (да и не такими уж невинными, если честно), а я зато имела двойки по поведению и вызовы родителей в школу.
Папа говорил: «До чего ж ты дурочка у нас, Ирка!». Мама ему отвечала: «Она просто бесхитростная!».
И то и другое было правдой.
И повторялось многажды уже и во взрослой жизни, только цена вопроса была иной.
Точно так же я неоднократно «горела» с раздачей книг «на почитать» и денег в долг.
Мне не отдавали книги и долги годами (нередко и просто не отдавали, считая, видимо, что им нужнее), а напоминать и требовать своё мне всегда было жутко стыдно.
А если я всё-таки набиралась духу и делала это, то люди повежливее обещали скоро вернуть – и мгновенно забывали, а люди не очень вежливые ещё меня же за это и стыдили...
Однажды я проявила малодушие и не позвонила уволенному товарищу. Просто смолчала, не предупредила его о том, что он уволен. Он узнал это иным – неприятным – образом.
И сам товарищ и его приближенные облили меня презрением, и я приняла это презрение с кротостью и смирением – как должное и заслуженное. И еще долго чувствовала себя виноватой и страдала по этому поводу, пока подчиненные товарища позже не рассказали мне, что он сам вытворял с ними – как увольнял, как кидал, как унижал…
Ну, меня это уже не касалось, но страдать я, по крайней мере, перестала.
Смешно даже рассказывать про то, как мне обещали златые горы, пока я была нужна, а когда работа (в одиночку за десятерых) была сделана, мне сообщали, что, увы, финансирования нет, спонсор кинул, жизнь трудная и вообще, спасибо за службу…
Но мир тесен, и я узнавала позднее, что и спонсор был, и деньги были, и всем, кто орал и топал ногами, заплатили, а тем, кто как я, грустно утерся – шиш.

Сколько и как меня кидали и обманывали в магазинах и валютных обменниках, да вообще в обыденной бытовой жизни – лучше не описывать – это будет многотомный роман, и только человек такой немыслимой доброты и терпимости, как Павлов, мог не вытурить из дому чучело, у которого вечно крадут сумки, кошельки и чемоданы (причем, чемоданы, в которых лежит не только весь недешевый гардероб, но и все деньги, и документы).
Жизнь меня, конечно, кое-чему научила, но предусмотреть всего многообразия её форм всё равно невозможно.
Я оказалась в ФБ, и первое время страшно удивлялась, что приличные, вроде, люди ведут себя как оборзевшие пэтэушники из подворотни, несут хрен знает что, и «за базар не отвечают». А я, как идиотка, пыталась с ними объясняться, увещевала как-то, недоумевала, кто им дал право разговаривать в подобном тоне и подобных выражениях… Словом, вела себя так, будто эти люди стоят передо мной и я гляжу им в глаза…
Пока одна незнакомая дама, в ответ на такие вот мои речи, совершенно спокойно вдруг не заявила: «а мне забавно вас троллить!».
Я, кое-что прожившая, и много чего пережившая, сидела у компьютера, открыв рот, и, как когда-то в детстве, тупо не понимала: как это можно – вот так? Прям как в фильме «Сережа», с пустым фантиком от конфеты: «Дядя Петя, ты – дурак?».
Ну, потом мне добрые люди объяснили, как надо действовать в таких случаях, и я быстро научилась защищать себя от хамья.
В общем, это я всё к чему.
Я одному человеку вот это всё про себя рассказала, ища поддержки и понимания.
И вот, жалуюсь я ему, значит, жалуюсь, на свою горькую судьбину, а он только усмехается.
А потом, вместо слов ободрения, этот хороший умный человек вдруг мне ответил нечто совершенно неожиданное: «Ну, мать моя, ты – точнёхонько как Россия!».
Я удивилась и не поняла. Тогда он продолжил свою мысль.
«А чего тут непонятного? Ты вот, как дура, всем улыбаешься, считаешь всех хорошими и думаешь, что к тебе тоже хорошо относятся. А ты нахрен никому не нужна – от тебя бы только урвать чего, или попользоваться как-то, взамен плюнув тебе под ноги или прямо в рожу. А когда ты скромно говоришь, что это не очень хорошо, «приличные люди» тебя же за это и протроллят в своё удовольствие.
А у тебя какие возможности есть? Никаких.
Либо плакать от обиды и несправедливости, либо в бан отправлять. Так вот вы обе и живете!».
И внезапно я поняла, что он прав.
И поняла – вот сразу, целиком – всё вокруг меня происходящее.
И поняла, почему мне так больно, когда Россию обижают и говорят про нее плохо.
Потому что она, правда, такая же как я: простодушная лохушка в мире хитрожопых умников.
Увы.

Александр Иващенко
1 ч. ·
Про триггеры и ловушки
Одно из официальных объяснений термина, звучит так:
"Триггеры – это события, стимулы или ситуации, которые вызывают эмоциональную или поведенческую реакцию. Триггерными называют слова или фразы, которые подталкивают человека к определенному целевому действию"
В это плане, наверное у каждого есть свои триггеры.
И тот, кто хорошо знает человека, может применять это для манипуляции им, его использования в своих интересах
Это встречается в отношениях, бизнесе, работе и пр.
И точно также, есть триггеры наверное у каждой большой группы религиозной, политической, национальной и пр
И тот кто знает эти триггеры, или специально их создал, внедрил в сознание и поддерживает, может в любой момент активировать, направив энергию/силы/финансы/время и даже жизни этой группы, в нужную ему сторону.
Тоесть, манипулировать массами, используя их в своих интересах, причем в этом случае эффект будет усилен коллективным бессознательным.
Это заметно в каждом большом проекте, будь то война, революция, что то другое. Людям бросается триггерное слово/лозунг, соответственно внедренным образам и стереотипам для данной целевой аудитории - Европа, Россия, фашисты, демократия, правые/левые, Родина, наша вера, и дальше по списку в зависимости от места, времени, группы и всё...
Мозги выключаются сразу, включается необходимая манипуляторам реакция, модель поведения, действие.
Если эффект закрепить организованной ситуацией,
провокацией, то вообще пиши пропало.
Причем, очень часто человек видит эти ловушки расставленные для другой группы, как люди в них попадают, и находятся под жестким управлением не замечая этого, как в мороке.
Но при этом, сам находится точно в таком же мороке, наведенном на его группу, в которую внедрены свои триггеры
Таких примеров, просто полно
В эти ловушки попадают в той или иной степени, практически все. Зачастую они ведь заложены еще с детства. Осознать эти ловушки могут немногие, а выйти из них еще меньше, как сказано "находясь внутри ловушки, ее не видно"
Поэтому, мне кажется важным, не смеяться над другим человеком/группой, которые находятся в такой ловушке, а периодически спрашивать самого себя, не нахожусь ли в ней сейчас я сам и работать над собой в этом направлении.
В конечном счете, каждый отвечает за свой выбор и свой путь И во многом все сводится к фразе, которая висела в нашем спортивном клубе: " Не важно какой он, главное какой ты"
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=pfbid02ttkftTuE8SuwsgQoStWLXYMUs6EpUPswMVRJCr5w2w9axVvdMiapNRAY3rKJZTdhl&id=100010335666611

Такая странная штука происходит: знакомят тебя с кем-то на какой-то тусовке.
Ну, все тусовочные знакомства - вещь совершенно необязательная, и даже если вы сидели за одним столом, выпивали и разговаривали, совершенно не факт, что через неделю этот твой как бы "новый знакомый" вспомнит тебя в лицо (про "по имени" - и речи нет).
И потому ты его своим знакомым, разумеется не считаешь, и если приходится ему потом звонить по разным надобностям, представляешься ему заново, и слышишь в ответ: "Так мы же с вами знакомы! Помните, тогда-то и там-то?".
И чувствуешь себя склеротиком, который забыл факт знакомства, хотя на самом деле, ты просто боялся, что это твой собеседник тебя забыл.
Крайне редко случается тот вариант, который ты изначально предполагал: не помнит и даже в голову не взял.
Еще смешнее, когда известный человек, с которым тебя когда-то знакомили, к тебе обращается за чем-то, и начинает тебе рассказывать, кто он такой и где вы с ним познакомились.
Он тоже считает, что я его не запомнила ни в лицо, ни по имени, и тоже "в голову не взяла". 😝

Никак не привыкну к тому, что про тридцатилетнюю тётку можно в титрах писать "Саша".
Я в 22 была уже "Ирина Васильевна" и потом долго привыкала к тому, что меня снова называют Ирой.
Представила себе, что, условно говоря, под разгромным текстом про фильм киноклассика подписалась бы "Ира Павлова".
Ржу.

Два шкафа у меня было в квартире до ремонта.
Мой и Юрин.
В обоих было тесно, но как-то всё помещалось. Обувь жила в обувном шкафу, тоже тесновато.
Потом я Юрин гардероб раздарила. Развесила в два шкафа свои шмотки. Обувь свою расставила в обувном шкафу.
Почему-то им там всё равно было тесно.
От ненависти к шкафам во время ремонта построила себе большую гардеробную. Обувной шкаф не уничтожила.
Ну вот, наконец, всё будет на виду и всему будет просторно.
Всё пока еще на виду, но ничему уже не просторно, есть вещи (красивые и любимые), о существовании которых я просто забыла.
Собираясь в Черногорию, везу полный чемодан всего, на все случаи жизни.
Большой тяжёлый чемодан - ну а как, я на полгода же еду.
В результате полгода живу в трёх футболках, двух штанишках и паре лёгких платьев. "Дофига всего" тихо висит в шкафу. При том, что есть еще часть гардероба, которая "живёт" в Черногории на постоянной основе.
Матерясь, перед отъездом уталкиваю обратно в чемодан шмотки, тихо провисевшие в шкафу полгода: зачем, дура, пёрла всё это сюда, спрашивается?
Разговариваю с подругой, живущей в Италии, только что закончившей ремонт. Тоже - новая большая гардеробная. Муж был уверен, что, наконец, "это всё твоё говно туда поместится".
Как бы не так.
Вот откуда оно всё берется - может кто-то объяснить?
Ну, ладно, у меня есть енот, он - полное ебанько, с ним всё понятно.
А у других людей почему точно так же?

Начала смотреть сериал "Первый номер".
Ну, просто, по принципу - издательская история, интересно, что там такое они навертели.
Сижу пока в середине второй.
Первая серия - просто блеск.
Чистый кайф.
Даже с учетом того, что снимаются два актера, которых я на дух не переношу. Один из двоих уже появился, и вполне ничего, не стошнило, даже порадовал. Вторая, надеюсь, тоже не заставит выключить кино.
Я, разумеется, к гламуру, глянцу, светской тусовке и всем их прибамбасикам никакого отношения не имею, я - олдскул, но кое-какое представление имею.
Пока - портрет изумительной точности. Единственное, чего не хватает - в соотношении с реальной картинкой - это идиотов.
Не знаю, как дальше будет, но пока - перебор с умными на квадратный сантиметр.
Обычно идиотов в этой сфере всё же значительно больше.
А в остальном - прекрасно.
ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Досмотрела вторую серию.
Появился второй ненавистный мне персонаж из актерской братии. Ну, там всё ожидаемо: лживая потаскушка, "нечаянно попавшая в случай".
Ничего нового. Это еще при Петре I началось. Только тогда в фавориты попадали либо люди толковые, либо люди удобные. Сейчас в фавориты попадают либо люди постельнопригодные, либо люди, на фоне которых прилично выглядит их босс.
А вот идея затолкать в гламурный мир не наспех "сделанное" тупое льстивое уёбище, озвучивающее повестку, придуманную кем-то из "мира главных", - а уёбище натуральное, привыкшее цинично рубить правду-матку, хамить, и иногда честно получать за это по щам - это идея в высшей степени продуктивная.
Когда "дизайнер" с губками бантиком - медийное лицо рекламного дома - публично получает от Иноземцева всё, чего заслужил, но на что никак не рассчитывал, - я зааплодировала экрану монитора.
Если Иноземцев и дальше всем этим дебильным бантикам будет так раздавать - я буду просто в восторге.
Но, боюсь, к финалу он либо примет правила игры, либо бросит всё это говно.
Ну, просто любой третий вариант уже будет неправдой. А этого бы не хотелось.
Буду ждать 3 серию с нетерпением.

В очередной раз услышала фразу «Автор был такой негодяй, что даже талант его не оправдывает»...
Я «большая девочка» и давно занимаюсь искусством.
Поэтому отлично понимаю, что пушкинский Моцарт витал в плену иллюзий, и что гений и злодейство – две вещи, прекрасно совместимые.
Скажу больше: нередко самые выдающиеся таланты «садятся, как бородавка, без разбору» на самых неприятных людей.
Поэтому на моё восприятие произведения вообще никогда не влияет личность автора.
Моя профессия – читать СТРОГО текст, смотреть СТРОГО фильм или другое произведение искусства.
Личность автора я оставляю автору.

(v) твердая приверженность техническому прогрессу в форме материальной производительности, без заботы о вопросах распределения или социальной справедливости."
Вообще, технические знания - это основа любой власти.
Демократические общества охотно делегируют полномочия военным, врачам и инженерам-строителям. В то же время, демократия (если она реальна) будет ожесточенно оспаривать технократическую власть в отношении эволюционных биологов, сельскохозяйственных специалистов и ученых-климатологов.
Но к сожалению, сегодня мы видим все признаки узурпации власти технократами. Так как демократия представляет угрозу авторитарной власти технократов, их насаждению антинаучных идей в сфере изменения климата, медицины, и тд.
Мы видим как манипулируется и стряпается научный "консенсус", естественные изменения климата, а эпидемиологические меры превращают в политическое оружие предотвращения экономического развития, перекачки триллионов средств из карманов налогоплательщиков корпорациям, в повод для сворачивания гражданских прав и свобод, приостановления действия конституций и парламентских процедур в принятии законопроектов.
Транснациональные корпорации консолидируют захваченный контроль над всеми аспектами жизни человека. Над семенами, сельхозугодьями, медикаментами, образованием, культурой. По ходу, уничтожая биоразнообразие под монокультуры, подвергая эрозии образование, подрывая здоровье населения.
Они сегодня диктуют медицинские протоколы и эпидемиологические меры, согласно своим политическим и экономическим интересам. Они уничтожают репутации независимых ученых и награждают Нобелевской Премией тех, кто следует их повестке.
Таким образом, осуществляя политическую власть, техническая элита использует свой авторитет для продвижения политики и вне своей сферы. Действуя против интересов общества, они прикрываются своим авторитетом и экспертизой для защиты своих политических интересов и экономических благ.
Цитата Льюиса под постом гласит "Образование без ценностей полезно на столько, на сколько оно превращает человека в умного дьявола."
Не невежество представляет угрозу человечеству, а образование, лишенное критического мышления и ценностей.
Вернее, иллюзия образования, которое превращает людей в зомби, не понимающих своей аморальности. Упс, сорри - сегодня тех, кто заикается о моральности называют ханжами и моралистами.
Но не будем забывать, что люди, построившие нацистскую государственную машину не были монстрами с рогами и копытами. Они выглядели обычными технократами, свято исполнявшие свою работу. И директор всех концлагерей в нацисткой Германии был весьма образованным человека, с докторской степенью по философии, пианист, ценитель классической музыки...
https://www.facebook.com/aytan.gahramanova/posts/pfbid02Brr4Nh5TG2Ju2GuWZzF832th1SgHuJQ5tutQgCqrdGTt7nYyxuw2miCqzNgcNaNAl

Aytan Gahramanova
29 ноябрь 2020 г. ·

В контексте глобальной узурпации власти альянсом корпораций и технократов под прикрытием панд@мии, часто упоминаются имена Дж. Оруэлла и О. Хаксли для аналогии с происходящим. Но был еще один великий британский писатель, творивший примерно в одно время с ними - Клайв Льюис (1898-1963), один из гениальных интеллектуалов XX в.
Его тема затрагивала опасность захвата власти над человечеством несколькими сотнями аморальных технократов, через манипуляцию наукой и превращение ее в инструмент власти над людьми.
Он предупреждал о том, что новые технологии в сочетании с усилением этатизма может означать «уничтожение человека». Так и называлась его книга 1947 года "Уничтожение Человека", где он писал:
«То, что мы называем властью человека над природой, оказывается властью одних людей над другими людьми с помощью Природы в качестве инструмента». «Если мечты некоторых ученых-планировщиков осуществятся, покорение природы человеком означает власть нескольких сотен людей над миллиардами и миллиардами людей. Каждая новая власть, завоеванная человеком - это власть и над человеком».
Третий том Космической Трилогии «Эта отвратительная сила» (That Hideous Strength 1946) был посвящен именно мошеннической науке и неэтичным технократам, став предупреждением о приближении антиутопии.
В центре сюжета - псевдонаучная правительственная организация N.I.C.E. (Национальный Институт Скоординированных Экспериментов), созданная для «помощи человечеству». В романе, автор особо подчеркивает, что эвфемизмы и уловки всегда являются излюбленным оружием технократов:
«Мы хотим, чтобы вы замаскировались.Пока. Как только дело начнется, нам не нужно будет беспокоиться о великом сердце британской публики. Мы сделаем великое сердце таким, каким мы хотим его видеть. Но между тем, имеет значение, как обстоят дела.
Например, если бы даже шепотом сказали, что N.I.C.E. Е нужно использовать преступников для экспериментов, все начнут тявкать о человечности. Но назовите это «перевоспитанием неадаптированных», и они будут пускать слюни от восторга, что жестокая эра наказаний наконец подошла к концу.
Это странно - слово «эксперимент» непопулярно, но не слово «экспериментальный». Нельзя экспериментировать с детьми; но предложите милым детишкам бесплатное обучение в экспериментальной школе при N.I.C.E. и все в порядке.»
Главные антагонисты этой «отвратительной силы» презирают человеческое тело и всю органическую жизнь как испорченное и недостойное Чистого Разума. Как и современные трансгуманисты, они верят, что человечество можно усовершенствовать.
Льюис умер 22 ноября 1963 года в один день со своим приятелем, британским писателем Олдос Хаксли. Средства массовой информации практически не упоминали о его смерти, так как в тот же день бил убит президент США Джон Кеннеди.
Кстати, все знакомы со знаменитой речью Кеннеди о заговоре, которое пронизывает все американское государство, которую он произнес перед прессой за пол-года до своего убийства, в результате этого самого заговора.
Однако, немногие знакомы с прощальной речью Эйзенхауера, где он предостерегает от того, что "государственная политика может стать пленником научно-технической элиты».
Идеология и движение технократии, зародившееся в 1935 году в стенах Колумбийского Университета, получило распространение в Европе и Америке. Я более подробно писала об истории этой левой, анти демократической идеологии.
Известный американский политолог Роберт Патнам (Robert Putnam) в 1979 году в своей работе определил технократов как людей, «осуществляющих власть в силу своих технических знаний». Он описывает «технократический менталитет» с точки зрения пяти ключевых характеристик:
(i) Уверенность в том, что социальные проблемы можно решить научными или техническими средствами;
(ii) cкептицизм или враждебность по отношению к политикам и политическим институтам;
(iii) не ценят открытость демократии;
(iv) предпочтение прагматических, а не идеологических или моральных оценок политических альтернатив;

Легко было говорить школьнику Генке Шестопалу из фильма "Доживём до понедельника": "Счастье - это когда тебя понимают!", - тем более, что до него это сказал Конфуций.
А вот найти в жизни людей, которые в самом деле тебя понимают, - это не просто счастье.
Это почти чудо.
Я не про людей, которые тебя понимают более или менее, а про тех, кто, - когда ты сказал "А", - понимают, каким будет "Б".
Это люди, которые думают не то же, что и ты (нередко они, как раз, думают совсем не то, что думаешь ты), а которые мыслят примерно тем же способом, что и ты.
Эти люди - главные собеседники в жизни.
После смерти Юры, Шуры и Тани Москвиной, у меня осталась еще парочка таких людей, слава Богу, и я за них ужасно трепещу - чисто эгоистически.
Потому что когда таких людей в жизни совсем не остаётся, - жизнь, по большому счету, утрачивает какой-либо позитивный смысл.

Я фактически совсем перестала читать газеты - даже те, которые читала всегда.
Читала не в силу веры в их объективность (я уже давно ни в чью объективность не верю, у всех есть только интересы, и все эти свои интересы так или иначе продвигают), а просто потому, что в них, хотя бы, работали люди, грамотно пишущие по-русски.
Но сейчас и грамотные, и хоть немного объективные изведены как класс.
Спрашиваешь иного "обвиняющего": "А как по-вашему, зачем он (они) это сделал? В чем его (их) интерес, мотив или выгода?". Мне отвечают: "Ни в чем. Просто, потому что он упырь (подлец, вор, негодяй)".
Спрашиваешь "воспевающего": а чем вы так восхитились, я не понимаю? Лично я причин не вижу. Ответ: "если надо объяснять - то не надо объяснять" - и продолжает дальше свои бессмысленные трели...
С этими понятно. Ладно.
С языком.
Спрашиваешь: как так, почему столько ошибок в тексте? Человек, даже не смущаясь, отвечает: "Да, я пишу с ошибками".
Словно это - такая милая особенность, вроде родинки или цвета волос. Словно так и нормально для журналиста или обозревателя.
Да как же ты, голубь, институт-то закончил? Не говоря уж о том, как ты в него поступил?
А газеты корректоров вообще отпустили на свободу, и теперь даже в своих собственных текстах я вылавливаю потом такие опечатки, что хочется залезть под стол со стыда, а изданию - хоп што, словно так и надо...
И вдруг, поймав себя на том, что промахиваю, не читая, даже тексты, с заинтересовавшими меня заголовками, я понимаю, что сейчас уже информацию перестала черпать из СМИ.
Любой ориентации.
Никому не верю. Вообще.
И травм, наносимых мне их русским языком, тоже стараюсь избежать.

-- Возможно, самое тревожное -- наша растущая зависимость от искусственного интеллекта. Мы передаём наше мышление на аутсорсинг ИИ, наши умственные мускулы становятся дряблыми, неиспользуемыми и атрофирующимися. Студенты теперь обращаются к ChatGPT прежде, чем пытаются решать проблемы самостоятельно. Профессионалы полагаются на искусственный интеллект при составлении электронных писем, отчётов и презентаций, не развивая эти важнейшие навыки самостоятельно. Каждый раз, когда мы полагаемся на искусственный интеллект в решении задач, которые могли бы выполнить сами, мы не просто выбираем удобство — мы позволяем способностям атрофироваться. Точно так же, как мы разучились ремонтировать наши устройства, мы рискуем разучиться мыслить глубоко и независимо. Опасность не в том, что ИИ станет слишком интеллектуальным, а в том, что мы станем слишком зависимыми от него — неспособными анализировать, создавать или решать проблемы без цифровой помощи.
****
Я думаю, что опасность и в том, и в другом: мы будем становиться слабее в то время как ИИ будет становиться сильнее. Это взаимодополняющие и взаимообусловливающие вещи. https://brownstone.org/articles/how-engineered-dependency-erases-our-autonomy/?fbclid=IwY2xjawG3lNdleHRuA2FlbQIxMAABHSfzzvpVbQkukZ86rXJyEKZp3RaYTu-h3LSqQOxef8OahQL37FMXPOK4bg_aem_Qx2v1EqNswz_S3sfGe5Y_g

Tatiana Sh
11 ч. ·
Вот тут американец Джош Стилман, который финансировал десятки цифровых стартапов, а потом открыл пивоварню и гостиницу (в 2022 году, кстати, выступил против принудительной ковидовакцинации) написал такую статью, будто он читает меня на Фейсбуке и в МК 🙂
Поцитирую частично, ссылка будет в первом комментарии:
-- Представьте: во время поездки ваш смартфон разрядился, и вы не можете найти дорогу, заплатить или хоть забронировать номер в гостинице. Согласно Глобальному обзорному отчёту цифровых технологий в 2024 году, среднестатистический человек проводит за цифровыми устройствами более 7 часов в день, при этом 47% сообщают о беспокойстве, когда у них под рукой нет смартфона.
-- За два десятилетия работы в сфере технологий я стал свидетелем этого сдвига воочию. Когда Google запустил Gmail, рекламируя его как "бесплатный" сервис, я предупредил друзей, что они заплатят своими данными. Старая пословица оказалась верной: когда что-то доступно бесплатно, вы уже не покупатель, а ресурс. Многие смеялись, называя меня параноиком.
-- По данным Consumer Reports, более 87% крупной бытовой техники, проданной в 2023 году, оснащалось "умными" функциями, найти базовую модель было практически невозможно. Недавно, когда мне понадобилась сушилка, я обнаружил, что почти каждая модель была "умной", требующей подключения к Wi-Fi и интеграции приложений. Я не хотел сушилку, которая могла посылать электронные письма, я просто хотел, чтобы она сушила одежду.
И не только сушилки. Все предметы домашнего обихода становятся "умными": термостаты, дверные ручки, лампочки, тостеры. Мой отец мог разобрать и собрать заново автомобильный двигатель в нашем гараже. Сегодня в некоторых автомобилях невозможно даже заменить масло, не подключившись к компьютерной системе автомобиля. Мы утратили не только навыки делать что-то руками — мы потеряли уверенность в том, что можем починить что-то самостоятельно. Когда всё требует специализированного программного обеспечения и фирменных инструментов, "Сделай сам" становится в принципе невозможным.
-- Или взять утрату способности читать написанное от руки. Поколение, не умеющее читать написанное от руки, становится зависимым от цифровых записей своей собственной истории -- будь то Декларация независимости или любовные письма их бабушек и дедушек. Такая оторванность от прошлого -- форма культурной амнезии, которая заставляет нас опираться на оцифрованную версию истории.
-- Цифровые платежи нормализуют представление о том, что наши транзакции требуют одобрения со стороны учреждений. Представьте себе мир, где у ваших денег есть срок годности, где покупки могут быть заблокированы на основании вашего социального кредитного рейтинга или где ваши сбережения могут быть аннулированы, если вы опубликуете неправильное мнение в интернете. Китайская система социального кредитования уже демонстрирует, как цифровые деньги становятся инструментом обеспечения соблюдения законодательства.
-- Согласно исследованию CDC, проведённому в 2023 году, уровень депрессии среди молодёжи удвоился с 2011 года, причём самый резкий рост связан с использованием социальных сетей. Мы обмениваем подлинную человеческую связь на цифровые всплески дофамина, а реальные разговоры -- на реакцию с помощью эмодзи.

Просто поностальгировать... https://www.youtube.com/watch?v=vWIxFt2Un2U

Муж у меня, несмотря на всю свою внешнюю мягкость, был человеком абсолютно бескомпромиссным.
Я всегда могла поискать золотую середину, пойти на разумные уступки, а он - никогда.
Уговорить, уломать, уболтать его на что-либо, чего он не хочет, было нереально (как и сдвинуть с того, что он твёрдо решил). Сколько он всего себе в жизни этим испортил - не сосчитать.
Я слыхала, что и среди продюсеров такое мнение бытовало: "Павлов, конечно, отличный профи, с ним всегда спокойно и надёжно, но ведь он же абсолютно недоговороспособный!".
Ну, что было - то прошло.
Но теперь я всё чаще обнаруживаю, что и потомства он мне наплодил точно такого же - абсолютно недоговороспособного...
Мало того, я и сама постепенно становлюсь недоговороспособна.
Но я, к сожалению, - только с годами.
Просто, когда что-то не по мне, - мне проще замолчать, уйти, отодвинуться, забиться в норку, чем согласиться себя ломать.
Ах, кабы я такой была смолоду!
Скольких бы глупостей я смогла избежать, которые не сама придумала, а на которые меня просто кто-то подбил - уговорил, уломал, уболтал, взял на понт или на слабО...

Время от времени разные люди любят мне рассказывать, в чём я не права и как я должна была поступить.
Я отвечаю почти всегда одно и то же:
«Пожалуйста, не говорите мне, что мне делать.
И тогда я не скажу, куда вам идти».
😡😡😡

Эмир Кустурица.

За «Жизнь как чудо» Кустурица был удостоен французской премии «Сезар».
В 2007 году он снял картину «Завет» или «Обещание».
В 2005 году Эмир Кустурица постоил деревню Дрвенград в горном районе Златибор в Сербии. По его словам, после потери родного города (имеется в виду Сараево, куда он отказывается возвращаться после распада Югославии) ему хотелось построить свою собственную деревню.
С 2008 года в Дрвенграде проводится Международный фестиваль кино и музыки «Кустендорф».
Кустурица стареет красиво и достойно.
Он живёт ту жизнь, какую сам себе выбрал, и никто не в силах заставить его изменить свои взгляды и свой образ жизни.
Он – по-настоящему свободный человек в мире тотальной несвободы.
*****
Эмир Кустурица:
«...Никогда еще не было столько книг, никогда еще для человека не являлось доступным такое огромное количество написанных страниц и никогда еще не было меньше грамотных людей.
Сегодня кто только ни пишет, но мало кто читает.
На этой почве и вырос тот другой человек, которого я называю «селфи-человек», и который, подобно подсунутой нам вульгарной девице в кабаке, предстал нашему взору.
Он путает наши мысли, он нам мешает, но он не уберется, пока не случится мощный катарсис.
Человек-селфи вырос на свалке перепутанных понятий, на идее, что доступность информации есть то же самое, что и образование, во времена метастаз правящей идеологии денег и корыстолюбия, где единственно важной является та самая с беспокойством наблюдаемая морщина на лице.
… Я спрашиваю себя – а чем же измеряется эта реальность и с чем сопоставляется, если не с упомянутыми главами книг, которые мы помним?
Если человек не способен сравнить существующий мир с несуществующим, если он не умеет создать собственную картину мира – а сделать это может только грамотный человек, – в таком случае этот другой живет жизнью, в которой всё превратилось в реалити-шоу.
«Жить для себя» – выражение, венчающее неоязыческую цивилизацию, цель которой – доказать нам самим, что мы – ничтожества, негодяи, проходимцы и воры, и что нас надо постоянно наказывать....».

КУСТА.
70 лет Эмиру Кустурице.
Таких честных людей, как он, в кино очень мало.
Просто талантливых, как ни странно, всегда значительно больше, чем и талантливых, и честных...
24 ноября 2011 года я в кинотеатре «Художественный» вела вечер сербского кино.
Сербскую делегацию возглавлял Кустурица.
Я тогда со сцены поздравила его с днём рождения.
После показа был маленький банкет, на котором меня тоже попросили что-то сказать про гостей.
Я вспомнила, как впервые услышала его имя.
Был семинар молодых кинокритиков в Болшево в 1981 году, его вел Армен Медведев, только что вернувшийся из Венеции.
Он рассказывал нам о каком-то замечательном фильме, и о том, как получать за этот фильм «Золотого льва Святого Марка» выскочил тощий долговязый парень в военной форме, и со сцены сказал, что его на два дня отпустили из армии для получения этого приза...
Я рассказ Армена не записывала, понадеялась на память.
Но если название фильма я запомнила и дома рассказала про фильм «Ты помнишь Долли Белл», то имя парня вылетело из головы, и я, хмуря лоб, пыталась вспомнить: «У него такое странное имя, его зовут то ли Шах, то ли Падишах... В общем, какой-то восточный правитель»…
Я напомнила про этот сюжет Эмиру, он засмеялся и ответил: «На самом деле я тогда наврал. Меня отпустили не на 2, а на 3 дня. Но мне показалось, что 2 на публику произведут больший эффект. Сначала я вообще хотел сказать, что на один, но тогда пришлось бы сразу после церемонии уезжать, а мне очень хотелось попасть на банкет!».
С тех пор Куста сделал много очень хороших фильмов (и даже парочку средних, как мне кажется). Снялся в фильме «Вдова с острова Сен-Пьер», показав себя превосходным актёром.
Создал три кинофестиваля – все успешные.
Создал музыкальный ансамбль (средний, как мне кажется), с которым много выступает.
Мне очень нравится этот человек, я глубоко его уважаю.
Вот, буквально за всё: за ум, за талант, за обаяние, за честность и принципиальность, за то, что он, босниец по рождению, не предал свою разрушенную Родину, и во всех документах в графе «национальность» пишет «югослав».
За то, что принял православие и мужественно отстаивает интересы Сербской православной церкви, даже когда ему это невыгодно.
Я обожаю его прелестный фильм «Папа в командировке», посвящённый собственному детству и послевоенным годам в Югославии. Фильм принёс Кустурице «Золотую пальмовую ветвь» и приз ФИПРЕССИ на Каннском фестивале, плюс номинации на «Оскар» и «Золотой глобус».
Милош Форман, председатель жюри, вручая Кусте «Золотую пальмовую ветвь», назвал тогда Кустурицу «Главной надеждой европейского и мирового кино»..
Я очень люблю потрясающий фильм «Время цыган» («Дом для повешенных»).
Люблю за непередаваемое ощущение балканского колорита и балканского стиля, балканского юмора и балканской безбашенности…
Этот колорит был во всём: в том, как играли актёры, в изображении и во внимании к деталям В том, как постоянно перемешиваются любовь, кровь, и ирония...
Да, в конце концов, и в саундтреках Горана Бреговича, – с которым Куста потом рассорился, а тогда дружил.
За «Время цыган» Кустурица на Каннском кинофестивале получил приз за режиссуру.
Когда в 1992 году началась война в Боснии и Герцеговине, дом семьи Кустурицы в Сараево был разрушен, отец режиссёра, Мурат Кустурица, вскоре после этого умер от сердечного приступа. Семья нашла убежище в Черногории. Кустурица вернулся из США в Югославию и снял там фильм-притчу «Андерграунд» по сценарию югославского драматурга Душана Ковачевича.
Фильм вышел в 1995 году, и Кустурица в нём связал прошлое своей страны с эпизодами новейшей истории – началом войны на Балканах. «Андерграунд» принёс ему вторую «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля.
Его новый фильм «Чёрная кошка, белый кот» был фаворитом Венецианского кинофестиваля в 1998 году, а Кустурица получил «Серебряного льва Святого Марка» за лучшую режиссуру.
Потом Куста заявил, что уходит из кино, но в 2004 году после шестилетнего перерыва снял трагикомедию «Жизнь как чудо», в которой снова обратился к теме войны на Балканах.

У меня родилась идея написать историю про «партизанскую деревню».
Несколько либеральных интеллигентов, возмущены началом СВО.
Но у них нет израильских паспортов, чтобы уехать в Европу, нет квартир в Юрмале, нет денег, чтобы обосноваться в Ереване, Тбилиси, Белграде или Стамбуле, а жить «в этой стране после этого» они не могут.
И тогда они решают обособиться от «этой страны»: покупают где-то в глухой тайге несколько заброшенных домов и переезжают не очень большой компанией – но с семьями.
Там несколько технарей, несколько гуманитариев и даже один либеральный слесарь.
И вот они «релоцируются» туда и обустраиваются, как Робинзоны.
Сами учат детей (но выясняется, что школьную арифметику и геометрию доктор физмат наук уже не помнит, и потому начинает учить деток сразу интегралам).
Филолог учит литературе, русскому и английскому по книжкам, которые захватили с собой.
Историю и географию преподают, как написано было в их методичках – ну, к примеру, что в ВОВ победили союзники, пока наших солдат Сталин гнал на убой, а Чёрное море выкопали великие укры...
Но интернета нет, телефоны скоро сдыхают, да и не напасёшься на них электричества от динамо, запускаемого верчением велосипедных педалей.
Прокорм и обогрев даётся поначалу тяжело, но интеллигентный слесарь возглавил коммуну и потихоньку научились.
Он же разбирает и гасит возникающие склоки.
Ну, так вот и живут – как бы не «в этой стране», которая, в сложившихся обстоятельствах, начинает их интересовать всё меньше и меньше…
Но дети уже ничего не понимают ни про СВО, ни про НАТО и вообще про всё. Растут.
И тут к ним забредают люди «из внешнего мира»…
Интересная история может получиться…

Вчера приз международного конкурса жюри в составе Алексея Алешковского (председатель), Ираклия Квирикадзе и меня отдало фильму СИТАБАОМБА (режиссер Нантейнана Лова), снятому на Мадагаскаре.
Если честно, я впервые узнала, что там тоже делают кино.
Фильм смешной и прелестный. Про то, как последние лет сто на Мадагаскаре строят дорогу.
Начали еще при королеве. «Где взять деньги? Ну, как где - в стране Франкофонии». Франкофония: конечно, дадим, какой вопрос? А вы нам за это - вечную лицензию на вырубку леса. Договорились. Лес вырубили, дорогу построили, её смыло первым же дождём, а новый лес не вырос.
Через какое-то время опять: надо строить дорогу. Денег даст Франкофония. А мы им бессрочную лицензию на добычу ископаемых. Ок. Дорогу построили, её смыло первым же дождём. И так сто лет.
Прекрасное кино о колониализме и коррупции.
Нам бы так снимать.

Когда люди начинают много рассуждать об успехе, - значит, у них его либо совсем нет, либо они недовольны его уровнем, - если хоть какой-то в самом деле всё же имеется.
Те, у кого он действительно есть, о нем никогда не разговаривают и стесняются (или делают вид, что стесняются), когда об их успехе говорят другие.

Александр Иващенко
5 ч. ·
Про бананы и искусство
На аукционе в Нью Йорке за 6 млн долларов, была продана инсталляция, представляющая собой банан приклеенный скотчем к стене. Как пишет Нью Йорк Таймс, банан выставленный на аукционе, был куплен утром за 30 центов.
К слову, эта инсталляция известна с 2019 года. За это время дважды банан съедали во время выставки. Покупатель нынешней инсталляции заявил, что это культурный феномен, и что он съест этот банан в качестве уникального экспириенса
И тут вспоминается Пелевин с его описание современного искусства. Раньше была прямая связь между художником и зрителем/заказчиком/потребителем, Ценность объекта определялась непосредственным впечатлением. То есть все было живым, естественным, настоящим. Вот как Пелевин описывает устами некоего «эксперта» как это работает:
«Современное искусство, если говорить широко, начинается там, где кончается естественность и наглядность – и появляется необходимость в нас и нашей санкции...
Навскидку – большой оранжевый кирпич, под ним красный кирпич, а ниже желтый кирпич...И когда покупателю скажут, что этот светофор в тумане стоит восемьдесят миллионов, жизненно необходимо, чтобы несколько серьезных, известных и уважаемых людей, стоящих вокруг картины, кивнули головами, потому что на свои чувства и мысли покупатель в новой культурной ситуации рассчитывать не может....
Люди тратят жизнь, чтобы эту санкцию получить. Сегодняшнее искусство – это заговор. Этот заговор и является источником санкции.
Грязный секрет современного искусства в том, что окончательное право на жизнь ему дает — или не дает — das Kapital. И только он один.
Но перед этим художнику должны дать формальную санкцию те, кто выступает посредником между искусством и капиталом. Люди вроде меня. Арт-элита, решающая, считать железку с помойки искусством или нет.
Про «заговор искусства» сказал Сартр – и это, кстати, одно из немногих ясных высказываний в его жизни.
Сартра дорого купили.
Поэтому, когда я повторяю эти слова за ним, я прячусь за выписанной на него санкцией и выгляжу серьезно.
Единственный способ заручиться санкцией на мою монографию – это склеить ее из санкций, уже выданных ранее под другие проекты.
Вот так заговор искусства поддерживает сам себя. И все остальные заговоры тоже».
Последняя фраза мне кажется ключевой.
Судя по всему это реально касается всего - политики/истории/медицины/массовой культуры и пр. Целые ряды «экспертов», лжи, манипуляций, чьих то интересов, стоят между человеком и природным пониманием вещей, заслоняя от людей здравый смысл... https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=pfbid0qbJaeMSADXJE6C5Q6BHDwytm9wCQk7VRCETGZZYik57bZ9YBg7ZEab4T3jzzmjScl&id=100010335666611

Леди Макбет нашего уезда. МТЮЗ.

Ульянов.

Городское начальство, прознав, что приехал Ульянов, само решило ему этот приз вручить. Речь начальства получилась на славу: «коротенько, минут на сорок». Мы уж как только ни намекали, что, мол, Михал Санычу стоять тяжело. Но разве с властями договоришься?
Ульянов отстоял на сцене всю эту речь. Когда стали подкашиваться ноги, ухватился за микрофонную стойку, так и устоял. Отказался от протянутых навстречу рук, и сам спустился со сцены. Смотреть, каких мучений ему стоили эти три ступеньки, не было никаких сил…
А в последний раз – когда он пришел на похороны Неи Зоркой.
Шёл дождь.
На Новодевичьем кладбище как-то всё суетливо происходило, кажется, могилу докапывали, гроб поставили на треногу на открытом пространстве, на душе у всех было тяжело и мрачно, никому ничего говорить не хотелось.
Ульянов, больной, уже почти не могущий ходить, всю эту суету стоически терпевший, заговорил.
Вот когда он заговорил – я, которая совсем не плакала, немедленно заревела. И не я одна.
Потому что нередко особого смысла не имело, ЧТО Ульянов говорит (и герои его часто несли ахинею).
Но всегда имело значение КАК.
И в тот раз – тоже.

День рождения Михаила Александровича Ульянова.

«Хороший ты мужик, но не орел!» – эти слова героини фильма «Простая история», обращенные к секретарю райкома, влюбленному в нее не советской платонической, а нормальной чувственной любовью, но так и не решившемуся хотя бы на миг дать волю своему чувству, на долгие годы стали самым емким и выразительным определением подобного персонажа.
Михаил Александрович Ульянов наделял собственным неотразимым мужским обаянием не только конкретных социальных героев, но и – опосредованно, отраженно – придавал живые и симпатичные человеческие черты самому типу такого героя.
К середине 80-х он был одним из самых обласканных властью и официально признанных актеров страны.
Власти надо отдать должное: плохих она не особенно приласкивала. В качестве своих фаворитов она выдвигала, обыкновенно, очень значительных художников, которые тут же и становились членами высоких партийных эшелонов, депутатами, лауреатами Государственных премий, Героями соцтруда, орденоносцами и руководителями каких-либо «общественных организаций» или «творческих союзов». Ульянов был едва ли не самой заметной фигурой в этом ряду.
Уровень зрительского признания Ульянова и его профессиональный авторитет был исключительно высок с первых его шагов в кино и на протяжении всей актерской карьеры. Его геолог Каширин («Дом, в котором я живу»), метростроевец Кайтанов («Добровольцы»), летчик Рассохин («Балтийское небо»), и, конечно, Данилов из «Простой истории» сделали его любимцем публики в конце 50-х – начале 60-х годов. Мужественные, сильные, способные на поступок и на сильное чувство, герои Ульянова, наделенные к тому же ярким мужским началом, не могли не импонировать зрителю, а открытое, волевое, чуточку простоватое лицо внушало симпатию и доверие. Парадоксальным образом Ульянов оказался в эти годы советским секс-символом в не меньшей (если не в большей) степени, чем даже герои-любовники, первые красавцы советского кино Вячеслав Тихонов, Олег Стриженов, Василий Лановой.
Когда же в середине 60-х он сыграл однорукого председателя колхоза Егора Трубникова, крутого мужика, хитрованистого крестьянина, благородного человека – истинно народного героя, а вслед за ним неукротимого Митю Карамазова, – стало очевидно, что он не просто хороший актер, а актер великий. Такого темперамента, такой могучей энергетики, такой страстности натуры отечественный экран той поры не знал, и мощный всплеск популярности в мгновение ока сделал Ульянова суперзвездой нашего кино.
Сегодня мало кто уже знает или помнит о том, что на роль маршала Жукова в фильме «Освобождение» Ульянова выбрал сам Жуков. Режиссер Юрий Озеров уже общался с К.К. Жуковым, строил планы, обсуждал с ним возможного исполнителя роли (Ульянов был в числе нескольких).
И именно в тот момент 68-летний Жуков посмотрел фильм Алексея Салтыкова «Председатель». Он позвонил Озерову:
– Ты «Председателя» смотрел?
– Смотрел!
– Вот, этот мужик, Трубников, председатель, – просто вылитый я в молодости, понял? Этот актер будет меня играть! Он осилит!
Актер вахтанговской школы, Михаил Ульянов отличался от абсолютного большинства актеров на роли социальных героев еще и вкусом к острой характерности.
Кинематограф 70-х – 80-х оценил эту характерность по достоинству. Ульянову об эту пору предлагаются роли, рассчитанные на актерскую эксцентрику. Генерал Чарнота из булгаковского «Бега» – блистательный бенефис Ульянова – открывает новую страницу кинобиографии мастера. Это фонтан эксцентрики, в иных эпизодах просто доведенный до уровня «сольных концертных номеров». Что называется, старая гвардия «показала класс». Дуэт с Евгением Евстигнеевым в знаменитой сцене игры в карты стал не просто профессиональной классикой, а легендой профессии. Герои Ульянова, наконец, получили возможность, какой не было у их предшественников, и всласть стали ею пользоваться.

В кинематограф Ульянова вернул Дмитрий Астрахан, снявший его в роли безногого старого альпиниста («Все будет хорошо»), а затем в телесериале «Зал ожидания» в роли мэра. Следом за этим Ульянов снимается в фильме «Сочинение ко Дню Победы» в довольно эксцентричном бенефисном трио с В. Тихоновым и О. Ефремовым. Кино 90-х воспользовалось личным имиджем актера, поскольку «запаса прочности» Ульянова хватило и на то, чтоб в результате этих манипуляций никак не пострадали его профессиональный престиж, а мастерство и свойственная его дару эксцентричность позволили ему без ущерба для себя вполне органично вписаться в произведения, про которые он мог бы от себя сказать слова из эйзенштейновского фильма: «Коротка кольчужка!».
Но следом подоспела работа в фильме Станислава Говорухина «Ворошиловский стрелок» – роль мощная, бенефисная, подстать личностному и творческому масштабу Ульянова. Роль, которая надолго затмила великое множество молодых героев, современных этой работе актера-классика...
Ульянов на актера в быту мало был похож. А уж на мегазвезду – и того меньше. Конечно, бывали и с ним «звездные закидоны», не без того, но даже эти закидоны были не капризами, а пониманием своего места в отечественной культуре (сорри за высокопарность).
А место это было громадным.
И громадным было его место в моей жизни, хотя лично с ним я и встречалась-то раза три-четыре.
Для меня Ульянов «начался» еще в детстве, в навсегда обожаемом фильме «Дом в котором я живу».
Вот как влюбился на всю жизнь главный герой фильма в этого геолога с его лучистым колчеданом, так и я.
Я даже слов еще этих не знала «харизма, мужская привлекательность», я просто с самого начала поняла, что этот мужик потрясающий, лучший на свете.
Потом я уже была постарше, когда случился «Председатель».
Я уже кое-что понимала про актеров и про актерскую игру, но для меня Ульянов и Лапиков в этом фильме – два брата, два мужика-крестьянина, – так и остались до конца непознанным чудом. От них просто дух захватывало, такие они были настоящие, мощные, живые. Для меня эпизод их драки косами до сих пор остается одним из самых потрясающих шедевров мирового кино.
А еще была «Простая история».
Я эту картину много раз пересматривала, и по сей день никак не могу понять: вот как этому мужчине и этой женщине, без постельных сцен и раздеваний, без тисканья, сопенья и хрюканья, молча, отделенными друг от друга столом, даже руками не соприкоснувшись в комнате, в которой погас свет, удалось то, что не удается вот уже сто лет почти никому: сыграть такую волну чувственного желания, такого мощного и эротического, что у зрителя вся шерсть дыбом?
А после этого – Генерал Чарнота в «Беге».
То ли «орел степной, казак лихой», то ли шут гороховый.
Во всяком случае, рядом с ним в кадре смог сдюжить только гениальный Евстигнеев. Остальных он просто сминал как танк. Сам того не замечая.
В «Теме» у Панфилова он сыграл судьбу практически всего своего поколения – с ёрничеством, со стыдом, заливаемым водкой, с цинизмом и тоской по идеалу. И эту невероятную мешанину он как-то сумел соединить в одном человеке…
Он очень много успел сделать в жизни. Но, мне кажется, что талант его был таков, что мог бы и еще столько же успеть.
Его внутренняя сила, та самая харизма, была такова, что когда-то давно он, молодой, пьющий актер-неудачник, на котором в начале карьеры чуть было крест не поставили, сумел отбить красавицу-жену, Аллу Парфаньяк (журналистку из «Небесного тихохода», помните?) у – невозможно поверить – самого Николая Крючкова, находившегося в зените славы. Вот так: полюбил – и увёл.
В последний год его жизни я его видела дважды (поговорить толком не удалось, но видела).
Один раз, когда он приехал в Питер на фестиваль, получать приз «Живая Легенда».
Он уже был болен. Были серьезные проблемы, и мы заранее договорились, что на сцену он только поднимется и сразу спустится.

Собственно привычный актерский почерк Ульянова в эти годы резко меняется. Егор Булычов, Ким Есенин из панфиловской «Темы», старый Трубач из «Последнего побега», даже отец Уленшпигеля Клаас из средневековой Фландрии, и – особливо – герой ленты Михалкова «Без свидетелей» – с удовольствием начали паясничать.
Маргиналы, оригиналы, и «официалы», писатели, купцы и партократы словно разом заплясали в лицедейском экстазе. Нет, безусловно, общая реалистическая форма большинства этих ролей не нарушалась, но в них была внесена – одной из существенных красок характера – склонность к фиглярству, к театральному жесту, к балаганному ёрническому выплеску, которые, подобно знаменитым габеновским «сценам гнева», с той самой поры становятся как бы личной визитной карточкой Ульянова, его персональным «логотипом» на экране.
Собственная официальная признанность Ульянова пришлась как нельзя более впору ролям, сыгранным им у Панфилова и Михалкова (а особенно - в соловьевском «Доме под звездным небом»). Ибо в каждом из этих фильмов Ульянов играл людей с биографией баловней режима.
Модный писатель Ким Есенин («Тема»), растративший талант на угождение власти и вставший перед необходимостью «обратить глаза зрачками в душу», устраивает шутовское представление с кривляньем в доме провинциальной учительницы.
Омерзительный негодяй-функционер («Без свидетелей») в доме бывшей жены, фиглярствуя, бьется в фарсовой истерике.
Знаменитый конструктор Андрей Башкирцев (лауреат-перелауреат, не сходящий с трибун, с грудью полной орденов) попадает в бесовской водоворот и сам начинает вертеться в этом адском хороводе; особенно примечательно, что в фильм была включена подлинная парадно-правительственная хроника с участием Ульянова – на трибунах и с грудью, полной орденов.
Однако, и злые клоуны, и трагические шуты Ульянова в эти годы существуют в привычном контексте, а сам Михаил Александрович в то же самое время играет и вполне традиционные для себя роли простых расейских мужиков с хитрецой («Позови меня в даль светлую»), крупных инженеров и нормальных партаппаратчиков, выходящих на пенсию и «начинающих жизнь сначала» («Частная жизнь»). Играет со свойственными ему обаянием и темпераментом, с «намеком на характерность», но не более.
Вновь и вновь Ульянов кочует из одной военной картины в другую в шинели и кителе маршала Георгия Жукова, в роли которого всегда достоверен и убедителен. Ульянов Жукова в 20 фильмах, играя эту роль в целом практически без перерывов 22 года, и создав некий канонический образ.
Надо заметить, что сыгранный им образ маршала Победы был ему чрезвычайно дорог. И отнюдь не потому, что до определенного времени эта роль была за ним, что называется «закреплена навечно» в приказном порядке (а это так и было). Он и сам – при всей своей актерской и общественной занятости – этой ролью дорожил, и когда однажды роль эта была при его жизни предложена другому актеру (а Ульянов сам в ту пору был весьма уже немолод и нездоров), предпринял все усилия для того, чтобы сыграть ее самому.
Перестройка, болезненно отозвавшаяся в судьбах большинства официозных деятелей культуры (Ульянов к тому времени был депутатом Верховного совета, председателем ВТО, Героем социалистического труда, народным артистом СССР, Лауреатом Ленинской и двух Государственных премий, лауреатом «Золотого льва Св. Марка» МКФ в Венеции за фильм «Частная жизнь»), по Ульянову тоже отчасти ударила.

Посмотрела на фестивале испанский фильм про франкистского «охотника за головами», который выискивал во Франции испанских республиканцев, бежавших от Франко, доставлял их в Испанию, где их казнили.
Я сейчас безоценочно: я член жюри и не могу говорить, хорошее кино или плохое.
Но подумала, как меняется отношение к реальному персонажу в зависимости от того, на чьей он стороне.
Если бы этот же самый мужик, допустим, разыскивал и казнил нацистских преступников, - а всё остальное было бы ровно то же самое, - получился бы вполне себе положительный герой.

Сочи. Рассвет над морем.

Страшная месть.
В ленте воспоминаний трехлетней давности обнаружила дискуссию с ныне отсутствующей в ФБ Райской.
Ругались долго, почти всю ночь напролёт - за сотню комментов.
Про один - тогда новый - закон.
Доругались до «дура» - «сама дура».
Ленка сломалась первая, хотела спать.
Уснуть не смогла (а я работала, и потому спать и не собиралась).
Но по закону подлости, она не уснула, а я как раз начала отрубаться.
И тут Райская придумала, что мне сделать.
«Ирина Павлова, спать собралась? Нет, я теперь буду звонить тебе каждый час с 9:00, чтоб жизнь мёдом не казалась!».
С Райской спорить - себе дороже!
😝

Вечером посмотрела мощный спектакль Камы Гинкаса «Леди Макбет нашего уезда» в МТЮЗе.
В ночи собираю чемодан.
Утром улечу в Сочи.
О спектакле написать некогда, напишу позже, уже из Сочи.
Но в связи с ним настигло воспоминание.
Однажды, снимая ТВ-мелодраму, и чирикая сценарий, Юра (он был превосходный редактор и сам переделывал сценарии под себя, не заморачиваясь перепиской с тупыми авторами), сказал мне как-то мимоходом:
«Бабы – существа редкой жестокости.
Когда она любит – она готова жизнь отдать, она готова раствориться в любимом человеке, она простит ему практически всё, что угодно и оправдает его, она согласится с ним во всём, она вытащит его из огня, он кажется ей средоточием всех достоинств и дивных качеств, а если что-то и не кажется идеальным, то воспринимается как забавная милая особенность, с которой надо мириться.
Но если уж она разлюбила – она мигом перечеркивает всё хорошее, что было, всё дорогое, что связывало, ты можешь ночевать на коврике у ее двери с криком, что умираешь – она спокойно и безжалостно перешагнет через твой труп и пойдет по своим делам, даже не оглянувшись, да еще и брезгливо приподнимет подол платья...
И рвут отношения они так же жестоко – он думает, по привычке, что она сейчас станет долго выяснять отношения, говорить, что всё кончено и она его больше не любит, типа, давай останемся друзьями и всё такое, но...
А на самом деле он просто в один прекрасный день просыпается утром, и видит, что ее нигде нет.
И никаких следов ее присутствия в твоей жизни не оставлено – стёрты фотографии и телефонные номера, забанены страницы в соцсетях, и даже с общими друзьями – и то порвано.
А сценаристы продолжают писать дебильные тексты, как баба долго объясняет, почему они не могут больше быть вместе».
В его правоте приходилось потом убеждаться не раз.
И вот иной раз и хочешь написать такой эпизод – про героиню, которая уничтожила все следы пребывания мужчины в своей жизни, и даже не открыла ему дверь, и вставила в уши наушники, чтоб не слышать, что он ей там через запертую дверь бубнит, – но понимаешь, что ни редактура, ни, главное, зритель, не примут такую версию.
Им не надо как по правде.
Не хотят.
Предпочитают дебильные диалоги с объяснениями в нелюбви.

КОШМАРНЫЙ ТУПИК

16 ноября — точка отсчета начала величайшей русской трагедии...
Я много лет думала вот о чём: ведь все всё знали. Ведь круг был узок и сплетни в нём разлетались мгновенно.
Ну, казалось бы: ты близкий друг — так поговори ты с ним, скажи ему, что разворачивается отвратительная интрига...
Почему ж не сделали?
А вот тут вся подлость и сокрыта:
Во-первых, сказать — совершенно невозможно. Правила хорошего тона не позволяют ДАЖЕ БЛИЗКОМУ ДРУГУ ОБСУЖДАТЬ С МУЖЧИНОЙ ЕГО ЖЕНУ.
Это совершеннейшее некомильфо, за которое можно и на дуэль вызвать.
Во-вторых, все и так только-только успокоились насчет предыдущего вызова Дантеса на дуэль, в результате которого состоялся брак последнего с Катрин.
Если завести этот разговор — вызов немедленно повторится.
Все хотят добра — и все способствуют гибели Пушкина — прямо или косвенно...
Кошмарный тупик.
******
...Утром, в девятом часу, в квартиру Пушкина на Мойке городской почтой доставлено письмо. Имени отправителя нет.
В содержании письма Пушкина извещают, что он единогласно избран заместителем великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом Ордена.
Письмо написано по-французски. Как видите, писавший его старался изменить почерк.
«Историограф» добавлен ради троллинга: всем известно, что Пушкин пишет «Историю Петра» и как бы претендует на звание историографа Российской империи, которое носил покойный Карамзин.
Почему Пушкина именуют только заместителем великого магистра?
Главой Ордена назван Дмитрий Львович Нарышкин, чья жена была много лет любовницей Александра I; их взаимоотношения были общеизвестны вошли в анналы светского фольклора.
Происходит откровенный разговор Пушкина с женой.
Наталья Николаевна рассказывает мужу о преследованиях, которым она подвергалась в последние дни: нидерландский посланник Луи Геккерн, увидевшись в 20-х числах октября с Н.Н. Пушкиной, завёл с ней весьма двусмысленный разговор и заверил её, что его сын умирает от любви к ней.
Этот разговор был частью плана, изложенного Дантесом в одном из дошедших до нас писем...
Близкие друзья Пушкиных — Карамзины — были посвящены в интригу. Позже Александр Карамзин, сын покойного историка, напишет брату, пересказывая события последнего месяца:
«...Дантес в то время был болен грудью и худел на глазах. Старик Геккерн сказал госпоже Пушкиной, что он умирает из-за нее, заклинал ее спасти сына».
«Письма анонимные привели к объяснениям супругов Пушкиных между собой и заставили невинную в сущности жену признаться в легкомыслии и ветрености, которые побуждали её относиться снисходительно к навязчивым ухаживаниям молодого Геккерна; она раскрыла мужу всё поведение молодого и старого Геккернов по отношению к ней; последний старался склонить её изменить своему долгу и толкнуть её в пропасть. Пушкин был тронут ее доверием, раскаянием и встревожен опасностью, которая ей угрожала».
(Из письма П.А. Вяземского от 14 февраля 1837 года).
Конверты с дипломом рогоносца на имя Пушкина получили еще в шести домах: Вяземские, Карамзины, Виельгорский, Елизавета Михайловна Хитрово, граф Соллогуб (вернее, его тетка), Клементий Россет.
Это — ближайшее пушкинское окружение, в котором одни и те же письма могли адресоваться сразу нескольким лицам. Отправители рассчитывали, что друзья Пушкиных вскроют эти конверты, подумав, что это какой-то веселый розыгрыш...
Хитрово не стала разбираться, что там, и просто отправила нераспечатанный конверт Пушкину. Михаил Юрьевич Виельгорский — в III Отделение. Остальные уничтожили или просто не передали письмо Пушкину.
Владимир Соллогуб тоже не понял, что это за послание, и решил лично отнести его поэту...
1836 год, 16 ноября https://t.me/Pushkin1836/1735

Сегодня утром умерла Светлана Светличная.
Очень красивая когда-то была женщина...
Все вспоминают её Анну Сергеевну из "Бриллиантовой руки". Кто-то помнит в фильме "Не самый удачный день" с юным Никитой Михалковым.
А для меня она так навсегда и осталась увиденной в далёком детстве ослепительной "Стряпухой", а потом, когда я стала постарше, манекенщицей из хуциевского фильма "Мне 20 лет", которая на светской вечеринке вдруг запела "Летят утки"...
Царствие Небесное.
https://www.youtube.com/watch?v=fpqT-mOPKHw

И снова Сапсан.
Домой.
Ненадолго.
Успела сделать самое важное.
Много важного не успела.
Каждый раз, когда еду из Санкт-Петербурга домой в Москву, не понимаю: почему я не сделала столько запланированного?
И сама себе отвечаю: потому что любимые люди важнее важных дел. Даже тех, которые очень надо было сделать.

Из любимого.
Про орнитологов.
🤣🤣🤣

В Петербург приезжает модный банкомёт – Чекалинский, против него в штосс играют повально все, денег у него очень много. Германн вступает в игру, делает крупную ставку (47 000 рублей) на тройку – и выигрывает. На следующий день он удваивает ставку (94 000 рублей), ставит на семёрку – и снова выигрывает. А на третий день он опять удваивает сумму (188 000 рублей) и ставит на туза – но, вскрыв свою карту, неожиданно видит даму пик (такая ситуация у игроков называлась «обдёрнуться») и проигрывает всё. В результате Германн сходит с ума.
Расшифруем теперь все «игро-сленговые» моменты повести:
Играю мирандолем, никогда не горячусь = «Мирандоль» – это игра на одну и ту же маленькую сумму, то есть понтёр не увеличивает ставку (например, 1 рубль, 1 рубль, снова 1 рубль...).
Ни разу не поставил на руте? = «Руте» – это игра с удвоением ставки, когда понтёр удваивает куш каждый раз (1 рубль, 2 рубля, 4 рубля, 8 рублей...).
Отроду не загнул ни одного пароли = «Пароли» – то же самое, что и руте: удвоение куша (ставки). При этом понтёр загибал у своей невскрытой карты угол.
Каким образом бабушка моя не понтирует = «Понтировать» – как мы уже говорили, значит играть в штосс за понтёра, играть против банкомёта.
Герцог Орлеанский метал = «Метать банк» – означает играть за банкомёта, играть против понтёра.
Все три выиграли ей соника = «Соник» – это вторая, «ушедшая налево» карта из колоды банкомёта. «Выиграть соника» – означает выигрыш понтёра и проигрыш банкомёта.
Порошковые карты = Карты с «исчезающими» знаками мастей. Такими пользовались шулеры, жулики.
Чаплицкий поставил на первую карту пятьдесят тысяч и выиграл соника; загнул пароли, пароли-пе, – отыгрался и остался ещё в выигрыше...
Догадались? Переводим с «Пушкинского» на современный русский: понтёр сделал ставку 50 000, выиграл, затем удвоил ставку (100 000), выиграл, а затем удвоил ещё раз (200 000) и опять выиграл. Таким образом, общая сумма выигрыша Чаплицкого составила 350 000 рублей. Собственно, именно эту схему и пытался повторить Герман.
Талья длилась долго = «Талья» – это розыгрыш двух колод, один «круг», «раунд» в штоссе.
Отгибал лишний угол, загибаемый рассеянной рукою = бывало так, что понтёр пытался сжульничать, удвоить ставку уже убедившись в выигрыше, втихаря «загнуть угол» на вскрытой карте (чего делать было, естественно, категорически нельзя).
Бьёте вы мою карту или нет? = Если выигрывал понтёр, то говорили что он «угадал». Если выигрывал банкомёт, то говорили что он «убил». Буквально: будете играть против меня или нет?
Дама ваша убита = Направо легла дама (лоб), налево туз (соник). Герман был уверен, что поставил на туза и «угадал соника». Однако, когда он вскрыл свою карту, там была пиковая дама! Герман «обдёрнулся», а Чекалинский «убил даму».
Славно спонтировал! = Рискованно, азартно сыграл в штосс.
Кстати говоря, в разговорном русском языке до наших времён вполне себе дожили некоторые слова и понятия из всеми забытого старинного штосса. Например, «куш». Или «понтовать» – то есть «изображать из себя крутого», «выпендриваться», «обманывать».
Надеемся, после этих разъяснений текст «Пиковой дамы» станет намного понятнее. Читайте, наслаждайтесь, в конце концов, это одно из лучших произведений Пушкина. Да, и ещё опера Чайковского – помните? «Что наша жи-и-знь? Игррррра!»

Я когда-то под руководством Александра Абрамовича Аникста писала шекспироведческую диссертацию.
Специально ездила в Москву в библиотеку ВГБИЛ, читала книги и журналы, смотрела всё абсолютно, что ставилось в стране по Шекспиру (а ставилось много), и ужасно горевала что зарубежная шекспироведческая литература (которой было невероятно много) приходит к нам урывками и с большим запозданием.
Я это всё к чему: для меня в ту пору, 400 лет спустя, Шекспир был наиактуальнейшим автором, как впрочем, и для всего человечества.
Меня внутренне сотрясали невероятные катаклизмы судеб Ричарда III и Гамлета, Макбета и Макдуфа, Кориолана и Тита Андроника, меня вводили в ступор Меркуцио и Шейлок, Фальстаф и Петруччио.
Все вопросы, которых он касался в своей драматургии и поэзии – человек и власть, правда и ложь, любовь и смерть, верность и измена – оставались абсолютно современными и в конце семидесятых-начале восьмидесятых, когда я училась в аспирантуре, и потом.
И всё осовременивание Шекспира сводилось к тому, в каких костюмах его играть – ибо в остальном он был современен и без посторонней помощи.
И вдруг сейчас – в свете новых моральных императивов и прочих трендов – он стал совершенно не нужен и даже вреден.
Ну, правда: принц Гамлет – жестокий абъюзер (это уж не говоря про Петруччио или Отелло), долой их.
В «Двенадцатой ночи» все – женоненавистники.
Тоже долой.
Ну, уж там про «Макбета», «Тита Андроника», «Кориолана» и Хроники и говорить нечего – даже не обсуждается: там все – жестокие варвары, и все готовы на всё. В мире розовых пони им не место.
Да и казавшиеся вечными вопросы шекспировских пьес сегодня никого не интересуют (ну, разве что, тираноборческий пафос, к которому в результате всё и сведётся).
Шекспир, который всегда писал про людей и их естественные человеческие страсти – и их естественный человеческий эгоизм – и их естественное человеческое желание занять как можно больше пространства, внутреннего и внешнего – этот настоящий, не изувеченный модными тенденциями, Шекспир вдруг стал неактуален.
Его, конечно, можно нагрузить современными глупостями, но от этой «нагрузки» мгновенно скукоживается весь его масштаб и весь его размах.
Все эти современные режиссеры измельчили автора Вселенского масштаба до таракана на кухне, которого можно пришибить тапком, и его сакраментальный вопрос «быть иль не быть» сегодня звучит, примерно, так: «завтракать будем, или начнём худеть?».
Сегодняшние постановки вышибают из классиков их неукротимый дух, превращая всё в шебуршание насекомых за плитой…
Потому Бард сегодня и не нужен стал никому – ну, разве что, для бенефиса актёра-премьера...
То есть, ставить-то, конечно, ставят, но натягивают на Глобус такую сову, что лучше бы уж свои пьесы писали.
Но и этого не умеют.

Литликбез.

В последнее время никогда не публикую расхожих цитат и афоризмов, источник которых мне точно не известен.
Т.е. если я афоризм не помню по оригиналу, я лучше буду гуглить до посинения, но никогда не напишу его с подписью «приписываемого автора».
95% этих цитат выдумывают неизвестные авторы-любители.
Как, к примеру, написанные «онегинской строфой» вирши за подписью Пушкина, которых Пушкин никогда не писал.
Или как знаменитое «письмо Чаплина дочери», оно же «речь Чаплина где-то там».
Как еще более знаменитые «7 писем о любви» Марии Каллас к Онассису, которые все вечно цитируют к месту и не к месту – и которых не писала Каллас (я даже знаю реального автора этих писем, он жив-живёхонек и никакого отношения к опере, к Каллас или Онассису не имеет).
Словом, если в качестве первоисточника цитаты любой поисковик выдаст вам только репосты в соцсетях – можете быть совершенно уверены: эти цитаты в произведениях «автора» отсутствуют; они кем-то зачем-то выдуманы.
Вот и известную всем цитату – «На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались» – в текстах Салтыкова-Щедрина обнаружить оказалось невозможно.
Он этого просто не писал.
Но вы, конечно, продолжайте «цитировать» и репостить.
Этого вам никто запретить не может, в том числе и оболганные авторы.

Василий Львович Пушкин, портрет работы И.И. Вивьена де Шатобрена.

Я тут готовилась к записи лекции про Леонида Сергеевича Вивьена, многолетнего руководителя Александринки и фактического основателя моей Alma Mater.
Я про Вивьена знала достаточно, но всегда же хочется добавить «изюму», ну, вот я и решила поискать.
«Изюм» мигом выявился, да еще какой.
В экспозиции Литературного музея Пушкинского Дома можно увидеть портреты Василия Львовича Пушкина и Александра Сергеевича Пушкина, выполненные в Москве в конце 1826 — начале 1827 годов французским художником Иосифом Иосифовичем Вивьеном — прадедом нашего Вивьена.
Портреты выполнены на тонированной бумаге итальянским карандашом с добавлением белил.
Пушкин, вернувшийся из михайловской ссылки 8 сентября 1826 года по приказу только что коронованного императора и принятый им в Кремлевском дворце, был встречен в Москве с невиданным энтузиазмом. Поэт был обласкан не только в узком кругу друзей, но и на балах и в светских гостиных, где читал стихи, написанные в Михайловском, в т. ч. и «Бориса Годунова».
Вместе со своими молодыми приятелями Дмитрием Владимировичем Веневитиновым, Алексеем Степановичем Хомяковым, Владимиром Федоровичем Одоевским и другими он затеял издание журнала «Московский вестник».
Портрет Пушкина работы Вивьена — одна из реликвий Пушкинского Дома. Впервые он оказался в поле зрения будущего главного хранителя Пушкинского Дома Бориса Львовича Модзалевского (1874— 1928) еще в 1902 году во время командировки в Тригорское, куда он был отправлен Академией наук для знакомства с библиотекой, которая хранилась у потомков Осиповых-Вульф.
В отчете о поездке Модзалевский писал:
«Из портретов, хранящихся в Тригорском, укажу, прежде всего, карандашный портрет Пушкина, писанный J. V. (то есть, J. Vernet), восхитительный по своей работе, сохранности и, несомненно, самый сходный с оригиналом,— судя по маске поэта; портрет этот висит в наглухо закрытой, необитаемой ныне комнате М. И. Осиповой, подвергается всем случайностям, огню и воде, т.е. сырости; такой драгоценности, нет сомнения, гораздо более прилично было бы храниться в Пушкинском Лицейском Музее или в Императорской Публичной Библиотеке, где бы он мог быть доступен для обозрения публики и где бы менее подвергнут был действию неблагоприятных обстоятельств».
Портрет был подарен поэтом Марии Ивановне Осиповой (1820—1895), дочери тригорской приятельницы поэта Прасковьи Александровны Осиповой и ее мужа Ивана Сафоновича Осипова.
В 1907 году последняя владелица имения Софья Борисовна Вревская (1839—1920), внучка подруги Пушкина и адресата его лирических стихотворений Евпраксии Николаевны Вульф (Вревской), передала в Пушкинский Дом наряду с другими материалами и пушкинский портрет.
В своем отчете Модзалевский неверно расшифровал инициалы художника. ⠀⠀
Настоящее его имя стало известно позднее — это Иосиф Иосифович Вивьен де Шатобрен (Viviende Chateaubrun Joseph Eustache) (1793— 1852).
Художник французского происхождения, Вивьен служил учителем рисования в Московском дворцовом архитектурном училище. К 1820-м годам относится серия его карандашных портретов известных литераторов — Василия Львовича Пушкина, Петра Андреевича Вяземского, Евгения Абрамовича Баратынского. Возможно, последний и был инициатором заказа портрета Пушкина Вивьену.
Князь П.А Вяземский считал, что именно портрет Вивьена запечатлел Пушкина «в его естественном виде», без того романтического флёра, какой всё время возникал в работах других художников, которые писали, прежде всего, «портрет национального достояния», тогда как Вивьен просто рисовал портрет любимого племянника своего старого друга, Василия Львовича.
Художником одновременно были исполнены два портрета поэта. Один из них был подарен Е. А. Баратынскому (в настоящее время хранится во Всероссийском музее А. С. Пушкина), другой был привезен в Тригорское в качестве подарка М. И. Осиповой.
Портрет работы Вивьена публика впервые увидела в 1880 году на Пушкинской выставке в Петербурге, устроенной комитетом Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым (Литературного фонда).

P.S. Информация подготовлена хранителем фондов мемориальных предметов Пушкинского Дома Л. Е. Мисайлиди.

Литликбез
Восстанавливаем цитаты классиков, выдернутые из контекста.

«Я — дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоило и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных.
И, однако же, Бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим, и в такие-то минуты я сложил себе символ веры, в котором все для меня ясно и свято. Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но и с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть.
Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше бы хотелось оставаться со Христом, нежели с истиной».
Достоевский.
(Письма. XXVIII/1. С. 176)

Какие смешные - и те, и другие.
И те наши, что плачут по поводу Трампа, и те, кто радуются.
Вот у людей мания величия: прямо лично им Трамп сейчас немедленно сделает то ли каторгу, то ли рай.

Обратила внимание вот на что.
Среди релокантов практически нет знатных антиваксеров, вроде меня. Ну, или среди знатных антиваксеров практически нет релокантов.
Интересная взаимосвязь.

«В психологически нездоровой среде самым конфликтным окажется психически здоровый человек, ибо он будет отстаивать свои интересы и границы». https://t.me/buyanTime/21439

Паллиатив.
Утро, как обычно, начинается у меня с заглатывания целой горсти различных витаминов и бадов.
Я их с собой и в Черногорию привезла, и исправно глотала, пока они не закончились (довольно скоро). И я про них забыла.
А потом вернулась домой и снова почувствовала необходимость в них.
Самой стало любопытно: а что я, собственно, с их помощью пытаюсь себе компенсировать? И поняла: я компенсирую себе Черногорию.
Одна таблетка – вместо солнца. Другая – вместо моря, третья – вместо поглощаемых в страшных количествах морепродуктов, еще и еще одна – вместо долгих прогулок и заплывов, вместо ягод, фруктов и свежих трав...
И так далее.

Мне сегодня снова приснился этот сон...
Наводнение, вздувшаяся чёрная и страшная Нева, и я в одиночку плыву в ней, от Университетской к Сенатской, и мне очень страшно.
Я такую Неву всегда очень боялась, и она мне снится время от времени вот уже много лет – сама не знаю, почему.
А сейчас открыла ленту воспоминаний, и увидела, что в этот день два года тому назад я была в гостях у Дмитрия Кустановича в его галерее, и там сфотографировала его картину.
У меня и тогда было ощущение, что он тоже видит этот мой сон, и сейчас снова возникло это ощущение.
Раньше я думала, что этот мой сон – предвестник чего-то плохого, но нет: ничего особо плохого со мной после этого сна не случалось.
Но я, обычно, проснувшись после этого сна, всё утро изживаю из себя этот свой ужас одинокого пловца в жуткой чёрной Неве...

Американское остросюжетное кино очень часто строится на такой вот истории: человек взял и ластиком стер из себя воспоминание.
Словно ничего и не было.
А потом либо психолог, либо просто кто-то, кому эта баба понравилась, вытаскивает из глубин подсознания вот это вот всё.
Я всегда считала, что это всё - американские дурацкие выдумки, вроде рвоты в стрессовой ситуации: какой-то мудак придумал, и все радостно подхватили и тиражируют - хотя лично я за всю свою долгую жизнь не встречала никогошеньки, кого бы от стресса начинало вдруг рвать.
Ан нет.
Только что столкнулась с подобным фактом собственной биографии.
Просто в сети имя всплыло.
И оказалось, что я - которая помнит всё, вплоть до реплик, сказанных 40 лет тому назад - одного человека, и всё с ним связанное, накрепко-намертво забыла.
Вычеркнула из памяти - настолько отвратительны были воспоминания.
Непереносимы.
А сейчас они вдруг обрушились на меня - как из огромного чана дерьма - сверху, на голову.
Про одного медиа-магната, с которым свела жизнь.
И вот они меня сейчас окружили - эти воспоминания, и немедленно хочется напиться, чтобы их снова забыть.
Я тогда форменным образом - не в переносном смысле - билась головой о стену.
Павлов не любил, когда я напиваюсь.
Нет, он не был ханжой - его совершенно не волновали эти штучки - "пьяная женщина" и всё такое. Просто, я уж очень агрессивной и злобной становилась, когда напивалась.
Но тут он сам заставил меня напиться. Прямо в глотку вливал.
Мне Юра тогда сказал: "Пей давай, пока из ушей не польется. Проспишься - и чтоб из башки выпало - намертво и навсегда!
То ли он был у меня тайный экстрасенс, то ли просто был настолько убедителен, но я и вправду нажралась до потери сознания, проспалась, перемучилась похмельем, но из башки и в самом деле выпало.
Намертво.
А сейчас я просто имя прочла, просто похожий сюжет, - и меня снова заколотило, как 21 год тому назад.
Ненавижу. 🤐😠

«Выбор между плохим и очень плохим – это дьявольская уловка. Участвовать в этом выборе христианину нельзя».
Митрополит Антоний Сурожский.

Криштул.

Я только что узнала о том, что вчера умер Борис Криштул, и это известие меня буквально пришибло.
Я не могу представить себе человека, менее совместимого со словом «смерть».
Боря – это всегда движение, это всегда энергия, всегда улыбка.
Мне много рассказывали про Криштула в ярости – и у меня не было оснований не верить рассказчикам – но сама я Криштула в ярости никогда не видела, наверное потому, что не работала с ним на тех легендарных фильмах, на которых работал он.
На «Красной палатке» Михаила Калатозова, на «Экипаже» Александра Митты и у Рязанова на фильме «О бедном гусаре замолвите слово», на «Чайке» у Карасика и фильмах «Это сладкое слово свобода» и «В августе 44-го» Витаутаса Жалакявичюса (который так и не был завершён, и остался только в легендах и в памяти Бори).
Его официальная фильмография как директора фильма могла бы быть много длиннее, но он ушёл с 4 курса ВГИКа работать администратором на ту самую «Красную палатку», и успел поработать администратором на множестве картин, которые не вошли в его официальную фильмографию – кто же будет составлять фильмографию администратора по площадке?
Наверное, только студийный отдел кадров, но – кто же пойдёт в отдел кадров «Мосфильма», чтобы составить фильмографию человека, про которого надо быстро написать некролог?
Боря был тем человеком, с которым я могла мериться памятью.
Мне миллион человек говорил – как ты можешь помнить всё в таких деталях? «Ну, вот как-то могу» – отвечаю обычно я.
Точно такой же вопрос я всегда задавала Криштулу: «Борь, ну как ты можешь помнить всё в таких деталях?» – «Ну, вот как-то могу» – отвечал мне Боря.
Его рассказы о закадровой кинематографической жизни былых времен я могла слушать бесконечно. О том как приехал, как вёл себя, как работал на площадке Шон Коннери и как вела себя Клаудиа Кардинале, и как по первому требованию разделась на площадке юная Шурка Яковлева, и как залез к ней в постель в джинсах стеснительный Филатов.
Боря помнил, кто в кого швырнул вазой во время съемок и кто хлопнул дверью (и потом пришлось его долго уговаривать продолжать сниматься)…
Он был ходячей историей кино.
И он ничего не сочинял, а когда сочиняли при нём, деликатно, с улыбкой поправлял: «Ну, всё было не совсем так…»
Повторяю, я не видела Криштула в ярости, я всегда видела его с этой его деликатной улыбкой, или смеющегося, или рассказывающего.
Я не знаю, каким он был преподавателем ВГИКа – но я всегда завидовала его студентам: 5 лет слушать Борины рассказы – да за это удовольствие надо было большие деньги брать!
И еще к Боре можно было обратиться по любому поводу. Получить номер телефона, которого не знает никто, или организовать вечер, за который никто не знает с какого конца взяться, или просто устроить сбор денег в пользу кого-то, кому надо помочь – Боря за всё готов был браться с энтузиазмом, всегда знал, что надо делать и всё у него в руках горело.
«Ириш, у меня вышла новая книга!» (всего их у него вышло шесть – «Длинная дорога в Канны», «Профессия — директор фильма», «Кинопродюсер», «В титрах последний», «Унесённые ветром славы» и «Добро пожаловать в «Юность»). Не успеешь вякнуть, что ты хочешь получить экземпляр – как вот уж он стоит у тебя на пороге и держит в руках книгу с дарственной надписью.
«Борь, ты на вертолёте что ли прилетел?» – «Типа того», смеется Боря, отказывается войти, выпить с тобой чаю или водки, потому что вас таких, желающих, у него – полк, и каждому из вас он развезёт свою книгу по домам…
Однажды я была на фестивале в Екатеринбурге, когда у меня зазвонил телефон. Я взяла трубку, и после разговора написала маленький скетч, над которым все смеялись.
КАФКА.
– Здравствуйте. Александра Наумыча можно?
– Александра Наумыча тут нет.
– А можно его позвать?
– Нельзя. А кто его спрашивает?
– Криштул.
– Боря, привет, это Ира Павлова. А почему ты звонишь Митте по моему номеру?
– Потому что я тебя люблю. А ты где?
– В Екатеринбурге.
– Аааа... Ну, привет от меня городу на Неве.

Я как-то по какому-то случаю спросила Митту про Борю.
Митта показал мне большой палец и сказал: «Надёжный».
И Рязанов мне тоже показал большой палец (а Рязанов был не тот человек, который лишний раз о ком-то скажет доброе слово).
Я зато видела, как Боря влюбился. Он уже был седой (он как-то рано стал совсем седым и ему это очень шло – всегда загорелое римское лицо и седые волосы), я спросила «У тебя роман с Лилей?» – Боря сквозь загар залился краской и ушёл от ответа: «Что значит – «роман»?
Лилечка, дорогая, твоя потеря невосполнима. Потому что таких как Боря больше не делают.
Впрочем, невосполнима наша общая потеря – ровно по той же причине.
Светлая память, Боречка!
Прощай.

107 лет тому назад в этот день случилась революция - штука, к которой я до сих пор не знаю, как относиться.
То есть, объективно и принципиально - это было зло, и ужас, и я уверена, что кабы не та революция, 2-й мировой вообще могло бы не быть, или быть - но совсем с другим сальдо для России.
Да и 1-я мировая могла бы совсем с другим сальдо для России закончиться.
Но.
Кабы не это событие, - объективно ужасное и отвратительное, - у моих родителей не было бы ни одного шанса встретиться, познакомиться и пожениться.
Просто совсем.
И у меня было бы примерно столько же шансов появиться на свет.
А с этим я уже никак не могу согласиться.
Задачка.

Ждём Руденского. Я и томлёная в красном вине баранья лопатка. Едет.

Диалоги.

Вчера в ночи болтала по телефону с подругой, в том числе и о том, что у меня образовалась нежданная налоговая задолженность в довольно крупном размере – и мне пришлось её оплатить, – хорошо, что были свободные деньги.
Наутро раздался звонок.

– Да.
– Здравствуйте. Хочу предложить вам услуги по беспроцентному займу...
– Спасибо, мне не надо, до свидания!
– Да.
– Пожалуйста, не кладите трубку, вы еще не ознакомились с нашими замечательными условиями...
– Спасибо, мне не надо ни на каких условиях.
– Да.
– Мы даем займы практически совершенно бескорыстно, незащищенным слоям населения...
– Пошёл нахер.

Так я узнала, что отношусь к незащищенным слоям населения.
Обидно.
😎

100 лет Майе Иосифовне Туровской.
Она была украшением нашей профессии.
Она делала честь нашей профессии.
Если бы такие как она, как Нея Зоркая, Виктор Дёмин, и еще люди былого времени, которых я считаю своими учителями – хотя никогда не была их студенткой – если бы они сегодня были живы и могли писать, полуграмотные самозванцы не смогли бы стать «властителями дум» никогда.
Но они ушли – один за другим – и Зоркая, и Дёмин, и Рассадин, и Туровская, и Аннинский…
Даже сейчас, в честь юбилея, считаю бессмысленным писать ей характеристики – кто я такая.
Рассказывать, в чём и как она на меня повлияла – тоже не хочу: для этого есть тьмы и тьмы людей, которые вокруг неё крутились, а я никогда вокруг кого бы то ни было не крутилась: я либо просто их читала и любила их читать, либо дружила с ними – Туровская была из первых.
Но.
Если и надо что-то о ней говорить по случаю столетия, – так лучше неё самой всё равно никто не скажет, и потому просто публикую один из её текстов – мало найдется равных ему по мощи и глубине, по объему вмещенного знания и блестящему уровню анализа.
Такие тексты с годами становятся только лучше, масштабнее, завершённее.
А ты, читающий их, и сам делаешься совершеннее.
И лучше самих таких текстов никто ничего об авторе не скажет.
https://seance.ru/articles/kogda-bogi-smeyutsya/

Каких-то 15 часов в дороге — и вот я дома.
Так что сезон для походов на кинопремьеры, в театр, на концерты и выставки, для дружеских посиделок и фестивалей (какие еще не прошли) у меня открыт.
Трудно поверить в то, что я еще вчера утром ухитрилась сбегать к морю. Купаться уже не решилась — времени было мало, но по воде босиком напоследок всё же пошлёпала: набрала себе бутылочку чистейшей морской водицы, на случай зимней простуды.
Меня вчера русская американка, сидевшая рядом со мной в лайнере Турецких авиалиний (живущая в Орегоне) спрашивала, зачем я лечу зимовать в Москву.
Я вначале даже не поняла её вопроса: как это — зачем?
Затем, что я там живу, затем, что мне там весело, интересно, там у меня много любимых людей.
И вообще: я соскучилась и по дому, и по детям, и по друзьям. Хочу на концерты. Хочу в театр, хочу на фестивали.
Ну и, наконец, в Москве я работаю (работать вы можете и в ЧГ, поправила меня она).
Ну, что-то могу и в ЧГ, а чего-то не могу, мне для этого надо быть в Москве.
А не так далеко от Москвы, в Питере, живут мои дети, которых я люблю и которых очень хочу увидеть.
С этим она согласилась, но тоже как-то своеобразно: «Да, понимаю вас! Если бы не моя больная мама, которую надо навещать, я бы в ЭТУ ВАШУ СТРАНУ — никогда ни ногой».
Тут уже удивилась я: а чем ей так плоха «эта наша страна»?
И начались мантры: кругом нищета, все очень плохо и бедно живут, ни у кого никаких прав и свобод, все молчат и не говорят правду.
Блядь, я каждый раз в полном ахуе, когда мне американцы рассказывают, как плохо я живу, как последний хрен без соли доедаю, как у меня нет никаких свобод и как у меня вечно заткнут кляпом рот.
Я спрашиваю: почему огромное количество бывших русских как подорванные едут сюда «на бывшую родину» лечиться? Особенно доставляет, когда из Америки, которая была «венцом творенья» в стоматологии, сегодня стаями летят перелетные птицы русского происхождения — лечить зубы? Им на новой родине дороговато, и в связи с этим они мигом вспоминают про «свою бывшую»?
А еще, если я робко спрашиваю этих страдальцев по моей свободе, каких свобод, по их мнению, мне не хватает, и как я смогла во времена ковидодиктатуры свободно писать и говорить всё, что по этому поводу думаю, и за что в «странах свободного мира» меня бы если и не повязали, то с работы уволили бы точно?
«Ну, вот про эту ужасную войну — вы же ничего не можете сказать?».
Про эту ужасную войну я ей немедленно сказала, что если бы страну 404 полностью не взял на содержание Запад, как берут непотребную девку, то война бы давно уже закончилась.
Если бы не сотни тысяч воспитанных в нашей стране за последние 30 лет на деньги Сороса коллаборантов, которые практически все оказались во власти (у рычагов управления страной или у рычагов идеологии — наша дивная интеллигенция), то и в этом случае всё давно бы уже закончилось.
Она заверещала и резко прекратила со мной свою просветительскую беседу (ну, не знал человек, на кого нарвался).
Но вот это их постоянное желание нас учить и рассказывать нам, как мы ужасно живём, — злит меня бесконечно.
«Вы все зомбированы!» — это их любимая мантра.
Ага, они, блядь, не зомбированы — а я зомбирована.
Зомбировалка у них на меня еще не выросла.

Ну, вот я и дома! Ура! )))

Начала смотреть мирзоевское «Преступление и наказание».
Прервалась на сборы и отъезд.
Но пока – нравится.

В сборах на долгий отъезд самое печальное – не двадцать раз перепаковывать собранный чемодан, а бесследно уничтожать приметы недавнего счастья.

Крошка-енот.
Серия 816.

Ну, вот и наступил час роковой.
Днём сбегала искупаться.
Море тихое, день тёплый и солнечный. Поплавала (чуть тапки не утопила, но зная, что со мной енот сделает за тапки, спасла их от утопления).
Пошла закупила подарки детям.
Сделала постирушку (чтобы в доме не было ни одной непостиранной тряпки, кроме комплекта свежего белья на постели).
Заплатила все долги по счетам.
Больше оттягивать сборы некуда и нечем.
Как всегда – в холодильнике гора еды, которую употребить нереально, и выбрасывать жалко. Сейчас рассортирую – что съем сегодня, что завтра утром, а что можно взять с собой в дорогу.
Крошка-енот гундосит: «Бери всё, складывай в чемодан, дома пригодится!».
Но чемодан не резиновый,
Я так боялась оказаться без курева, что в результате у меня образовалось 2 нетронутых блока сигарет. Решила, что один тут оставлю. А один домой заберу.
Енот аж взвыл: «Жопа с ушами, ебанулась совсем – блок сигарет оставлять? А вдруг землетрясение, а вдруг цунами – ты потом этот блок сигарет всю жизнь вспоминать будешь!».
Я попыталась енота урезонить: «Если землетрясение или цунами, – мне и кроме блока сигарет будет, про что погоревать!».
«Ага! Там горюй-не горюй, – против стихии не попрёшь! А тут – одна твоя голимая дурость!» – не унимается енот. – «Ты раньше везла как подорванная – полчемодана подарков, сейчас – всего-ничего! Бери оба, кому говорят!».
Договорились на компромисс: если второй поместится в чемодан после всех сборов – тоже его возьму.
Пока что в чемодан не помещается ничего из того, что я в нём сюда привезла.
При том, что полчемодана сигарет выкурено, кучу вещей решено оставить, да еще теплые вещи придётся положить в ручную кладь (Кто там мне рассказывал про тёплую московскую осень? Это плюс четыре-плюс пять у вас теплом в конце октября считается? Я о прошлом годе возвращалась в это же время – было плюс 14, и я щёлкала зубами от холода).
Енот, узнав температуру воздуха в аэропорту прибытия, заголосил благим матом:
«Ты совсем уже в маразме, что ли? В джинсах она собралась лететь! Трое тёплых штанов в ручную кладь бери и два свитера, спасибо потом скажешь! И что – что в Стамбуле тепло? И что – что до машины две минуты идти?! Не барыня, потерпишь! А со спиной скрюченной потом неделю пластом лежать – лучше, что ли?!».
Не, это он у меня еще пока не агрессивный, енотище-то.
Это он покамест на разогреве.
Я еще только примериваюсь к чемодану.
Самая красота начнется, когда я его всерьез паковать стану.
🙈

Рассвет.

Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Всё, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло.
Только этого мало.
Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Всё горело светло.
Только этого мало.
Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала.
Мне и вправду везло.
Только этого мало.
Листьев не обожгло,
Веток не обломало…
День промыт, как стекло.
Только этого мало.

Арсений Тарковский
1967 г.

Динара и Анвар.

P.S. Сын Динары остался сиротой при живом отце. Трехкомнатная квартира, выделенная Динаре киностудией, Анвару не принадлежит – принадлежит Юлии, второй жене отца. Отчисления за фильмы Асановой уходят «Ленфильму» – наследник Динары ничего не получил от родителей. Он скитался, бомжевал, работал дворником. Мы с Юрой видели его 12 лет назад, летом, когда ездили на дачу к Шайгарданову. Он не бродяжничал. Жил в каком-то старом доме. Сторожем работал. Пил. Интервьюеров сторонился. От имени Анвар, которым его называла мать, а за ней и все – отказался. Просил называть его не Анваром, а Владимиром, как записано в метриках...

То, что в пору борьбы с алкоголизмом она сняла «Беду», не принесшую ей понимания ни с одной из сторон – ни от «своих», ни от «чужих», – стало для неё травмой. Но вместо того, чтобы «вернуться в школу», она снимает фильм «Жена ушла» по сценарию Виктора Аристова, и этот фильм – уже просто отчаянный человеческий крик: «Люди, разговаривайте друг с другом! Учитесь слышать, друг друга!». Всё её кино вообще было «про разговоры»...
Она соединила в этой картине совершенно несоединимых актеров: Валерия Приёмыхова и Елену Соловей, когда можно буквально увидеть глазами, как невозможен диалог этих двоих и как мечется между ними, глухонемыми, их маленький сын.
Фильм про нелюбовь и про любовь – как всегда у неё. Про всеобщую немоту и глухоту.
Нет, опять не достучалась.
Телевизионная двухсерийка «Никудышная» – чистый беспримесный шедевр, где плохая девчонка «оторви да брось», угретая любовью одинокого старика, вдруг распускается на глазах, как цветок, которому просто не хватало этого вот тепла.
Но не только. И это – не только сказка о гадком утёнке.
Динара всё больше начинает осознавать и понимать про мир взрослых, про мир стариков, про то самое христианское «будьте как дети», о котором она, конечно, даже не думала, как вообще не думала об интуитивной символичности всех своих картин. Символы в них прорастали словно сами собой. Но «считывать» их было некому…
И тут, наконец, состоялся её настоящий триумф: фильм «Пацаны».
Сценарий того же Клепикова, в главной роли – тот же Приёмыхов. И снова «трудные» подростки, и снова учитель… Но учитель, которому не надо, «чтоб они стали личностями». Который и так знает, что они – УЖЕ личности, хоть еще и незрелые, еще криво-косо слепленные. Учитель, который понимает одну небывалую вещь: общая скорость измеряется не скоростью лидера. А скоростью аутсайдера.
Повторять про метод работы Асановой уже не имеет смысла. Зато имеет смысл говорить о её внутренней динамике, о той крейсерской скорости, которую она набрала к своим 40 годам, когда иные из режиссеров к этому возрасту только-только «становятся на крыло».
Про личную замкнутость её, и про её нежность, и про её молчаливость, и про её умение слушать и слышать кто только в ту пору ни писал.
А вот про скорость – никому даже в голову не приходило. В том числе и про скорость её собственных внутренних перемен. А они, эти перемены, буквально неслись вскачь.
Последняя её картина – «Милый, дорогой, любимый, единственный» – была уже в чистом виде «Антирудольфио».
И этот её последний фильм был уже не «про разговоры», а про поступки...
По сценарию жёсткого и бескомпромиссного Приёмыхова, в своей литературе совершенно чуждого всей этой нежности, который сам и играет тут главную роль. Снова в паре с Ольгой Машной, с «Никудышной»…
Динара снимает фильм о том, что и «молодость бывает кругом неправа», и что «любовь для себя» – это совершенно уродливая форма любви, это форма оправдания собственного эгоизма.
Фильм про юного человека, совершенно неспособного к эмпатии и к чувству чужой боли, целиком растворенного в боли собственной. А сам «Антирудольфио», – некто Герман, в исполнении Лембита Ульфсака – воспользовавшийся её страстью, тоже окажется жертвой этого разрушительного урагана…
Я вообще не знаю ни одного режиссера, который бы так методично опровергал самого себя вчерашнего.
Который на протяжении своей короткой жизни вёл бы сам с собою диалог подобной степени безжалостности.
Которому хватало духу говорить себе правду – неприятную, горькую, но целебную.
А потом она умерла.
В 42 года у неё повторилась остановка сердца, как когда-то давно, в 21 год, когда у неё впервые остановилось сердце, – но тогда её спасли, а сейчас рядом никого не оказалось.
Динара в этот день пила. Она временами не пила вообще, но иногда случались срывы – вот и сейчас был срыв…
Умерла молодой, как сама себе и предсказала тогда еще, в 21 год.
С тех пор она спешила. И успела многое.
И не её вина, что сегодня мы живём в мире, в котором мало кто уже способен на подобный диалог с самим собой.
В мире, в котором её фильмы стало некому любить.

Из этой её «школы» вышли потом превосходные профессиональные актрисы – Елена Цыплакова, Марина Левтова, Ольга Машная.
Мальчиков-актеров не вышло.
Им всем не хватило самостоятельности, они все оказались в сильной психологической зависимости от Динары…
Динара умела просто недолго пошептавшись с ними перед съемкой, вывести их на площадку полностью готовыми к команде «Мотор!». Она играла на них, как на музыкальных инструментах, и ни разу не допустила ни одной фальшивой ноты, хотя все они разговаривали в её фильмах своими словами, а не репликами, написанными автором сценария.
Она с самой первой картины умела создать на площадке из своей команды фантастический симбиоз, когда невозможно было отделить придуманное оператором Дмитрием Долининым, или художником Владимиром Светозаровым от придуманного самой Динарой.
Да и слово «картина» тут как-то не подходит: рамы не было, и «живопись» как-то сама собой уходила за горизонт, сливалась с ним.
Для всех этот сюжет с обожанием друг друга в узком, почти замкнутом пространстве, закончился не очень хорошо. Для некоторых – просто очень-очень плохо.
Зато появился хороший фильм.
У неё была вообще странная биография, и если всматриваться в эту биографию из сегодняшнего дня – она окажется буквально переполнена символами и намёками.
Но правильно сказал Дмитрий Долинин: «Когда мы фильм снимали, никто ни про какие символы и думать не посмел бы». Пока она была жива, тоже никто ни про какие символы не думал. А задним числом любая задачка легко подгоняется под ответ.
Уже тогда, во время просмотра «Дятла» было ясно, что её режиссерское мышление нелинейно: ей не нужен классический законченный сюжет. Куда двинется история ей и самой, кажется, было непонятно, и не столько она вела внутренний сюжет, сколько сюжет вёл её. Пожалуй, режиссера, столь полагающегося на интуицию, кинематограф не знал ни до, ни после.
Наверное, поэтому её фильмы так плотно укоренены в своем времени.
Наверное, поэтому их сегодня не крутят без конца по телевизору: их могут не понять, в них сегодняшним сверстникам её героев может оказаться просто некомфортно: взрослые за эти 50 лет так не изменились, как изменились дети.
Невозможно понять, почему герой фильма, парнишка по прозвищу Муха, в таком шоке от того, что из живого дятла сделали чучело. Невозможно понять, почему он так испепеляюще любит одноклассницу. Невозможно понять этот диалог вроде бы уже почти взрослых мальчика и девочки:
— А потом?
— А потом я выйду замуж.
— А потом?
— У меня будут дети.
— А потом?
— Я стану бабушкой.
— Ты, бабушкой?! А потом?
— А потом я умру.
— Как умрешь? А что же будет со мной?
Начальству картина не понравилась, но сами ленфильмовцы моментально сумели её оценить.
И страна – та страна – оценила её моментально. И сразу решила, что «юность всегда права»…
А Динара снимала дальше с бешеной скоростью – по фильму в год, и с каждой новой её работой становилось видно, как стремительно взрослеет сам режиссер.
«Ключ без права передачи» – фильм-перевертыш. Когда начинаешь смотреть его как гимн молодой учительнице, а заканчиваешь – другом «солдафона-директора»…
Из дня сегодняшнего уже видно, как Динара «оборачивает глаза зрачками в душу», но кто мог это увидеть тогда?
Кто мог понять, что «любовь для себя» – одна из самых жестоких форм эгоизма? Кто мог предположить, что юная харизматичная красавица Елена Проклова может так спасовать перед Алексеем Петренко, немолодым лысым дядькой с провинциальным говором?
Поход её школьников на Мойку 12 в день гибели Пушкина, где соберутся знаменитые поэты – это не «открытый урок литературы», а «сюжет в сюжете», почти такой же, как вечер поэзии в московском Политехе у Марлена Хуциева, когда еще неизвестно, кто тут главный – те, кто читают свои стихи, или те, кто собирается, чтобы их слушать?
Динара поняла это с какой-то невероятной скоростью. Она спешила.

Сегодня день рождения Динары Асановой...
82 года.
Как-то совершенно невозможно представить себе ее старой.
Как и Высоцкого, и Даля, и Шпаликова.
Вот, допустим, Юру Богатырева я и тогда легко представляла себе богатырского вида благообразным патриархом, и сегодня легко представляю. И Влада Дворжецкого вполне представляла себе старым.
А ее – нет. Никак.
Наверное, она так и осталась навсегда со своими подростками, с пацанами.
Хотя им сегодня – полтинник с большим хвостом. И они уже много старше, чем была она.
На ее фильмах выросло поколение очень неплохих (хотя далеко не всегда счастливых) людей.
Хорошие люди не часто бывают вполне счастливы – им всегда чего-то не хватает для счастья.
Динары, например.
А ее уже давно нет.
И никого, кто смог бы ее заменить.
Мне был заказан текст к её 80-летнему юбилею, но он не был опубликован: не подходил под стандарты юбилейной статьи.
И заголовок не подошёл: как это, как это, – некому любить?..
Ну, пусть будет тут, какой уж есть.

ЕЁ ФИЛЬМЫ СТАЛО НЕКОМУ ЛЮБИТЬ…
Не вышло у меня написать про Динару «парадный» юбилейный портрет...
Я честно старалась – у меня не получилось.
Невозможно писать вечные банальности про «импровизационный метод», про «взаимопонимание с детьми», про «тонкий трепетный почерк» и про «как её сегодня не хватает!».
Ну просто – невыносимо, да и всё.
Про это писали миллион раз. И сегодня, в день её юбилея – опять напишут в миллион первый раз.
А я попробовала написать, как в самом деле вижу и как чувствую.
Даже если это кому-то не понравится.
Всегда было принято считать, что фильмы Асановой – о подростках и их проблемах.
И я так считала. И всё время внутренне спорила с лозунгом, который приписывали её фильмам: «Юность всегда права!».
Я видела там, в её фильмах, что и юность бывает сильно неправа, ничуть не менее, чем взрослые.
А постепенно поняла, что и сами фильмы её – вовсе не о подростках.
Все они – о любви и нелюбви.
А уж кто острее ощущает любовь и нелюбовь – тот у неё и в центре.
Её самый первый, еще короткометражный фильм «Рудольфио» – был про любовь. «Неподобающую». Хотя, как любовь может быть неподобающей?
Я картину увидела студенткой 1 курса, в 1971 году, через два года после того, как фильм был снят.
В юности я читала сказку Валентина Распутина, и уже тогда меня ужасно раздражала главная героиня: она нарушала все нормы приличий. Ну, она вела себя так, как себя вести было не положено. Кем не положено, почему – неважно. В общем, раздражала.
А уж когда в фильме Асановой появились Визбор и Уралова – в голове всё сразу и сложилось.
Я сразу поняла, про что это, потому что и сама была почти такая же, как героиня фильма. Я всю неуместность, неловкость, «неположенность» этой любви школьницы и взрослого женатого дядьки сразу увидела, я и сама была безответно влюблена в женатого дядьку намного старше себя, и у меня не было ответа на вопрос: а что с этим делать?
У 27-летней Асановой ответ был: любить, и всё.
Значительно позже она ответит на этот вопрос по-другому. А тогда у неё другого ответа не было.
Лишь из сегодняшнего дня я вижу то, что от моих тогдашних глаз было скрыто (я просто была недостаточно зрелой, чтобы это понять): Динара и сама взрослела вместе со своими фильмами.
Меня точно так же злила героиня Прокловой из картины «Ключ без права передачи». Я была страстным зрителем «школьного кино» (я и сама только-только вышла из школьного возраста), и я отчетливо видела, что молоденькой учительнице нужно вовсе не «научить их стать личностями», как она сама это декларирует.
Ей просто было нужно обожание своих учеников.
Ей была нужна их любовь, она этой любовью питалась, как едой, дышала, как воздухом. Без этой их любви у неё в жизни просто ничего бы не было, без их обожания она была бы просто «никто». Сегодня это назвали бы сектой. Тогда называли дружбой.
Динара и сама создавала вокруг себя точно такую же «школу» из своих юных актеров, и сама вела себя с ними точно так же, как эта учительница.
Прямо с первого своего полнометражного фильма «Не болит голова у дятла» она их «растила для себя», для того, чтоб они её обожали. Они и обожали.

Я всегда знала, что ни при каких обстоятельствах расчеловечиваться нельзя.
Что отвечать за это придется – и неважно где. Кстати, ТАМ ответ будет куда строже, чем тут.
И никакие потоки злобы и ненависти, обращенные к тебе, и никакое причиненное зло – не повод для того, чтобы самому не жить по-человечески.
А вчера поняла (честное слово, как малое дитя – только вчера поняла!):
Быть плохим – еще и невыгодно.
Хотите верьте, хотите – нет.

24 июня - день спецназа.
Я никакого отношения к этому профессиональному празднику не имею, но когда мой муж снимал сериал "Псевдоним Албанец-2", он записал для этого фильма песню спецназовцев ГРУ.
Мне напомнили про этот день, а я сочла, что это - достаточный повод выставить здесь фрагмент из фильма с песней - вот и всё.
Это было счастливое для нас время, исполнили эту песню дорогие мне люди, друзья - актёры этого фильма.
https://www.youtube.com/watch?v=d9iGR6092ko

Прожив 5 месяцев в другой стране, и сообразив, что завтра мне уже предстоит паковаться, а послезавтра улетать, – не могу понять: откуда вдруг столько вещей взялось и что из них надо везти домой...
И ведь еще же подарки...
И еще же квартиру консервировать...
Ой, нет, я подумаю об этом завтра...

Мёртвый сезон...

Я часто думаю об отношениях мальчиков и мужчин к своим матерям.
И потому, что сама – мать сначала мальчика, а потом мужчины, и потому, что в своё время столкнулась с совершенно для меня неожиданной острой неприязнью ко мне матери мужа (мне было 19, и мне казалось, что я ни в чём перед ней не провинилась), и потому, что часто думала про отношение Надежды Осиповны Пушкиной-Ганнибал к старшему сыну Александру и об его отношении к ней.
Немного позже я столкнулась с еще одним не совсем мне понятным феноменом «мамизма» у многих взрослых мужчин: с их рассказами про то, что «мама – лучший друг». Мне дела до этого не было, но, обыкновенно, их жёны были моими подругами, и этот феномен, «мамизм» изрядно им досаждал (а некоторое время досаждал и мне).
Как это так – быть женатым мужчиной, и чтоб при этом «мама – лучший друг»?
Это было мне непонятно и, если честно, не очень приятно.
Но точно так же непонятен и неприятен был и противоположный феномен: «мама меня никогда не любила».
Я сталкивалась и с тем, как у молодой матери буквально «срывает крышу» на родившемся у неё мальчике – совсем иначе и гораздо «адреналинистей», чем с дочкой, например.
В общем, я всю жизнь наблюдаю эти кульбиты отношений сыновей и матерей, и понимаю, что с дочерьми у мам всё иначе – куда ровнее, менее истерично (и в любви и в неприязни), – без завышенных ожиданий и без избыточного попустительства – я бы сказала, с бОльшим пониманием мотивов.
Я видела, как матери буквально «подсаживают» сыновей на себя, и если в семье есть отец, то его как бы отодвигают в сторону – поскольку «ребенок маленький», а потом подросший «ребенок» и сам «отодвигается» – у него уже иные авторитеты, и они – не среди его домашних.
Но вот много читая про семейство Пушкиных, я постепенно начала понимать, как вышло, что мать не полюбила своего сына-первенца.
И додумалась, в общем, и до того, что раннее и яркое развитие Александра Сергеевича не в последнюю очередь случилось и по этой причине – по причине того, что матушка не стала его «лучшим другом», и ребенку пришлось «лучшим другом» становиться самому себе…
О том, как жаждал он этой недополученной материнской любви говорит хотя бы то, как он потом, в конце её жизни, ринулся в её объятия, когда всерьез стал ей нужен. Поздно, но стал. И когда она каялась в своей нелюбви, и в своей холодности, и в своей несправедливости к сыну-первенцу.
Ей было 24, когда она его родила, и у неё уже была двухлетняя дочка. Казалось бы – и сам факт появления наследника, и уже созревшая для материнства душа молодой женщины – всё должно было способствовать безумной её любви к мальчику. Но мальчик ей не понравился.
Ну, не понравился – и всё.
Если бы её брак с Сергеем Львовичем был несчастливым, то, возможно, всю свою женскую пылкость она бы направила на сыночка, но у неё уже был объект женской пылкости, куда более привлекательный, чем этот несимпатичный младенец, а еще была любовь к светской жизни, к салонам, к беседам об изящном – и новый ребенок, в общем, оказался среди этих прелестей жизни совсем некстати.
Её чувство материнства уже было удовлетворено милой хорошенькой девочкой, второй ребенок уже стал помехой в налаженной приятной жизни – это совсем не факт, это мои личные предположения, но мне кажется, что было всё именно так; не случайно все следующие дети у Надежды Осиповны и Сергея Львовича мёрли как мухи, выжил только Лев, беленький, хорошенький, – этакий амурчик, родившийся на девятом году счастливого брака Надежды Осиповны, чей тиранический характер спокойно выносил легкомысленный муж, терпела хорошая послушная и красивая девочка Оля, из-под пресса которого был рано вырван маленький Саша, а очаровательный красавчик Лёвушка так нравился всем, что и зрелой матери этого кудрявого бутуза придавал некое обаяние молодости и прелести.
Повторяю: это не факты, это всего лишь мои размышления на тему.
Просто я вспоминаю, как в моём собственном счастливом браке появился желанный прехорошенький ребенок, и как он нравился буквально всем, и каким удовольствием меня наполнял сам факт того, что он всем нравится.

Мы с мужем вели яркую насыщенную жизнь, дитя этой жизни практически никак не мешало, у нас имелись помогающие дедушки и бабушки, а красивый воспитанный ребёнок был как бы «вишенкой на торте», и я, имея младенца, и в аспирантуру поступила, и писать успевала, и лекции читать, а муж тем временем делал успешную карьеру…
Но легко могу представить себе, как сыночек «заедает» женский век матери, когда ей хочется блистать, и как тут возможны два варианта – либо он становится объектом приложения всех её сил и чаяний, своего рода сублимацией, или, напротив, помехой и источником вечного раздражения.
Но дитя-то живое, и оно всё чувствует.
Оно понимает, что стало для матери центром вселенной, или, напротив, чувствует, что его не любят, не понимает – за что, и всеми силами старается эту любовь, столь ему необходимую, заслужить, завоевать, «купить» – чем угодно. И если хорошее поведение не помогает, значит, попробуем привлечь её внимание к себе плохим.
А то, что в результате её раздражение только нарастает – ребенку непонятно никак: почему на неё ничего не действует?
Собственно, примерно таким образом и получается феномен «мамизма», когда мальчик, привыкнув чувствовать себя «центром вселенной», больше вокруг себя не находит никого, столь же самоотреченного, как мать, и она тогда – «его лучший друг».
Или, напротив, он всю жизнь не может смириться с материнским равнодушием и раздражением, и так до конца и будет пытаться «заслужить, завоевать, купить» её любовь…
В обоих случаях это вещь не вполне нормальная, как мне кажется, – и то, что Пушкина у Надежды Осиповны вовремя отобрали и отдали в Лицей, – это лучшее из всего, что Сергей Львович мог сделать и сделал для своего гениального сына.
А то, что Надежда Осиповна в конце жизни раскаялась и просила прощения – так куда ей было деться от самого факта, что сын уже прославил и её и мужнин род, стал общепризнанной звездой, и – несмотря на все детские обиды – оказался единственным, кто заботился о ней в старости, окружил преданной любовью и дружбой, сыновней заботой и нежностью.
Мальчик, наконец-то, смог завоевать хотя бы её признательность, если не любовь.

Когда летящим наперегонки,
О музыка моя, перстам твоим
Так нежно вторят гаммы-позвонки,
Звук в дереве, которым слух томим,
Завидую счастливым позвонкам;
Для них твоя желанная рука,
Для дерева, способного к прыжкам,
От губ моих запретно далека.
Мои бы губы вместо этих щеп
Танцующих вкусили торжество.
Суди сама: не глух я и не слеп,
Живехонек, а дерево мертво.
Что деревяшки! Хватит с них перста,
А мне твои бы целовать уста.
Шекспир, сонет 128.

Умер блистательный советский переводчик Владимир Микушевич, автор поэтических переводов Шекспира, Вийона, Петрарки, Гёте, Новалиса, Гёльдерлина, Бодлера, Рембо, Рильке, и других.

Пусть лишь отчасти мне знаком язык
Небесных звезд, я тоже астроном,
Хоть я судить по звездам не привык
О потрясеньях на пути земном;
Не знаю, как предречь минутам срок
И дождь, благоприятный для полей;
Читать я не умею звездных строк,
Не смею обнадежить королей;
Но мне читать в твоих глазах дано,
В надежных звездах даже в наши дни,
Что красота и правда заодно,
И лишь в твоих глазах живут они.
Глаза твои открыли мне секрет:
Нет красоты без них, и правды нет.
Шекспир, сонет 14.

Не солнце, нет, моей любимой взор,
Кораллы краше губ, не верь молве;
Грудь у нее тусклее снежных гор,
Чернеют завитки на голове.
Хоть розами весенний сад богат,
Ее ланитам роскошь роз чужда;
У ней в устах не только аромат,
Примешан тлен к дыханию всегда.
Отрадой нежный голос мне звучал,
Однако благозвучнее струна;
Я признаюсь: богинь я не встречал,
А милой почва твердая нужна.
Напыщенностью лживой бредит свет,
А для моей любви сравнений нет.
Шекспир, сонет 130

Светлейший день я проморгать не прочь;
Все, что я вижу, недостойно взгляда.
Во сне тебя мне возвещает ночь;
Во сне сияешь ты, моя услада.
Ты тень, теням дарующая свет!
Какое ты сиянье мог бы дню
Придать, когда во мраке равных нет
Тому, что я под веками храню...
Шекспир, сонет 43

Что если я монарх и потому,
Что коронован я тобой, мне льстят,
И выдает за свет ночную тьму
Алхимия твоя, являя ряд
Своих исчадий, чудищ и чудес
И херувимов, чей прообраз ты,
Превознося дурное до небес,
Едва придав ему твои черты.
Так духу льстит угодливое зренье,
Сомнительных ревнительница уз,
И в чаше предлагает уверенье
В том, что целебно сладкое на вкус.
Отрава - меньший грех на этот раз,
Чем совращенье упоенных глаз.
Шекспир, сонет 114.

Десятая ты муза; в десять раз
Ты превосходней прежних девяти;
И может блеском стихотворных фраз
Хвалитель твой бессмертье обрести.
Шекспир, сонет 38.

Кого как не тебя мне музой звать?
По-прежнему тобой живет мой стих,
Меж тем тебя дерзнувших воспевать,
По моему примеру, сколько их?
Твои глаза немого учат петь,
Невежество искусством окрылив,
Чтоб крепли крылья в новых перьях впредь,
Великолепье грацией продлив.
Шекспир, сонет 78.