Bunin & Co Telegram 帖子

Консорциум инвесторов во главе с американской инвестиционной компанией BlackRock договорился о приобретении контрольного пакета акций компании по управлению портами по обе стороны Панамского канала у гонконгской CK Hutchison Holdings. Консорциум также согласился выкупить контрольный пакет CK Hutchison в 43 портах в 23 странах. Цена вопроса - $22,8 млрд.

Еще в 1997 году Панама предоставила на 25 лет концессию Hutchison Ports PPC, подразделению гонконгской компании Hutchison Whampoa, на управление портом Бальбоа на тихоокеанской стороне и портом Кристобаль на атлантическом входе в канал. В 2015 году Hutchison-Whampoa стала называться CK Hutchison Holdings. Как раз в 1997 году Гонконг только перешел под юрисдикцию КНР, но на условиях сохранения автономии на 50 лет (а дальше никто не смотрел) и капиталистической системы. Фирма Hutchison основана еще в 1877 году английским бизнесменом Джоном Хатчинсоном, а поглощенная ею компания Whampoa – в 1863-м, также англичанином Джоном Купером.

Впрочем, в 1970-е годы яркий представитель британско-гонконгской элиты сэр Дуглас Клэг, бывший главой Hutchison Whampoa, переоценил свои возможности в ходе агрессивной экспансии, и потерял контроль над компанией, перешедший к банку HSBC. А тот в 1979 году продал фирму гонконгско-китайскому бизнесмену сэру Ли Ка-шингу, имеющему серьезные связи в Пекине. Под его руководством компания выросла в крупнейшего в мире частного оператора портов, а также в крупную торговую, строительную, телекоммуникационную и энергетическую транснациональную корпорацию. В 2018 году в возрасте 90 лет Ли Ка-шинг передал пост главы компании своему сыну Виктору Ли, но остался его старшим советником (он занимает эту должность и сейчас в свои 96 лет), сохраняющим реальный контроль над CK Hutchinson.

Так что, несмотря на свой британский титул, Ли Ка-шинг воспринимался как «человек Пекина». И хотя его отношения с Си Цзиньпином носят непростой характер (Ли не был восторге от того, что Пекин при нем фактически установил контроль над Гонконгом, не дожидаясь окончания 50-летнего срока), но связи с Пекином от этого никуда не исчезли. В 1997 году США довольно спокойно отнеслись к панамской сделке гонконгской компании – тогда были надежды на политическую либерализацию в КНР, а сам Китай не претендовал на роль соперника Вашингтона. Но сейчас ситуация принципиально изменилась.

Чем дальше, тем больше присутствие CK Hutchinson в портах Бальбоа и Кристобаль стало восприниматься в США как угроза их интересами. К тому же Китай во второе десятилетие XX века инициировал в зоне канала новые инвестиционные проекты, которым американцы начали противодействовать. И небезуспешно. В 2020 году, еще в ходе первого срока президентства Дональда Трампа, Панама отказалась от строительства четвертого моста через канал, которым должны были заниматься китайцы. А в 2021 году уже в президентство Джо Байдена, Панама отозвала у китайцев лицензию на строительство порта в провинции Колон при входе в Панамский канал со стороны Карибского моря.

Но противостояние США и КНР в Панаме проходило с переменным успехом. В 2021 году Панама продлила концессию с Hutchinson Ports PPC по управлению Бальбоа и Кристобалем еще на 25 лет. В начале нынешнего года Трамп развернул мощную кампанию, заявив, что Панамский канал принадлежит Китаю и обещая вернуть контроль над каналом.

Источник Wall Street Journal, непосредственный участник сделки, рассказал, что CK Hutchison сначала рассматривала возможность оспорить в судебном порядке любые попытки вывести портовый бизнес из-под своего контроля. Однако предложение от BlackRock оказалось очень выгодным и «элегантным», так что Ли Ка-шинг, за которым оставалось последнее слово, решил пойти на сделку.

По сути, это стало первым реальным внешнеполитическим успехом Трампа. До этого в начале февраля Панама заявила, что не будет продлевать действие меморандума о взаимопонимании с Китаем по инициативе «Пояс и путь». Однако это символическое решение, а вот переход контроля над портами куда более важен как экономически, так и политически.

Алексей Макаркин

В последние несколько месяцев тема евроинтеграции Армении была одним из ключевых вопросов в дискуссии о политических перспективах Кавказского региона. 11 февраля в Национальном собрании республики началось обсуждение законопроекта о вступлении Армении в Евросоюз. Официальные лица старались не слишком усердствовать по части оптимизма, скорее подчеркивался знаменитый философский принцип «движение все, конечная цель- ничто». Оппозиция, напротив, пыталась убедить сограждан страны в том, что пашиняновские инициативы – не более чем блеф и блеф опасный.

Однако в первом чтении законопроект, несмотря на возражения двух оппозиционных фракций парламента, был одобрен. В Национальном собрании Армении доминирует провластный «Гражданский договор». Казалось бы, судьба проекта предрешена. Тем не менее, его обсуждение во втором чтении 3 марта было перенесено. Авторы проекта на профильной парламентской комиссии по евроинтеграции мотивировали задержку следующим образом: необходимо еще раз согласовать все формулировки. Основной докладчик по «европейской теме» Артак Зейналян сделал акцент на том, что проблема чисто техническая. Никакой политики, а тем паче геополитики искать не надо. Но чем активнее он настаивал на данной версии, тем, похоже, больше провоцировал сторонников альтернативных теорий. Впрочем, не лишенных определенного налета конспирологии.

Критики самого законопроекта и оппоненты армянской власти в целом связывают перенос голосования с международной турбулентностью. Новая администрация США резко меняет подходы к Украине (хотя бы на уровне риторики), «трансатлантическая солидарность» переживает стресс-тест. И не факт, что «коллективный Запад» останется столь же коллективным. Как следствие, вывод, о новой перефокусировке приоритетов Еревана в пользу Москвы.

Не скрою, в эмоциональном плане данная теория звучит красиво, даже привлекательно. Но для анализа системных проблем и в армянском нациестроительстве, внешнеполитическом позиционировании и отношениях между Москвой и Ереваном одних эмоций недостаточно. Как недостаточно их для «европейских порывов» без всяких гарантий со стороны Брюсселя. Важный урок из всей этой истории заключается в том, что рациональность в принятии решений никому на Кавказе не повредила бы.

Сергей Маркедонов

В Австрии сформировано новое правительство без крайне правых.

В кабинет вошли представители Австрийской народной партии (АНП), социал-демократы и либералы. За пределами коалиции осталась крайне правая Австрийская партия свободы (АПС), чей лидер Герберт Кикль так и не стал «народным канцлером». Так Кикль характеризовал свое будущее премьерство; критики обращали внимание на то, что такую же формулировку использовал Адольф Гитлер.

Канцлером стал Кристиан Штокер, представитель АНП, которого никто не подозревает в авторитаризме. Он опытный муниципальный политик, не достигавший, однако, больших высот – его крупнейшим карьерным достижением до занятия поста канцлера была должность заместителя бургомистра Винер-Нойштадта, одиннадцатого по величине города Австрии (население – 48,5 тысяч человек). Штокер временно возглавил АНП после отставки ее лидера Карла Нехаммера, который после прошлогодних выборов не смог сформировать трехпартийную коалицию. Штокер вел переговоры о коалиции с АПС, но без большого энтузиазма и не подчиняясь требованиям Кикля. Теперь он смог возглавить новый вариант трехпартийной коалиции.

Вице-канцлером стал лидер социал-демократов Андреас Баблер. Он возглавлял левое крыло партии, и более умеренные коллеги называли его коммунистом. Выступал с позиций левого евроскептицизма, но в последние годы быстро эволюционировал к центру. Баблер тоже в прошлом муниципальный политик, был бургомистром Трайскирхена, небольшого города, находящегося неподалеку от Вены (население – 19 тысяч человек). Национальную известность он получил во время кризиса с беженцами. В Трайскирхене давно существует центр по приему иммигрантов, однако в кризисный период он оказался переполнен. Тогда Баблер, используя аргумент о противопожарной безопасности, распорядился резко сократить число постояльцев. Причем как левый политик, он выступал не за изгнание беженцев, а за их «гуманное размещение», то есть ликвидацию массовых лагерей. Население Трайскирхена такая аргументация вполне устраивала.

Новое правительство перехватывает ряд идей АПС по борьбе с миграцией. Будет временно приостановлено воссоединение семей для соискателей убежища, а с первого дня прибытия в Австрию для беженцев будет введен «год интеграции». Кроме того, партии оставляют за собой право заморозить предоставление убежища в том случае, если заявок станет слишком много. Также планируется запрет на хиджабы для девочек младше 15 лет.

В то же время если АПС – партия евроскептиков, то новое правительство подчеркивает свой проевропейский характер, приверженность «сильному и лучшему Европейскому Союзу». Проевропейский характер правительства подчеркивает и назначение главой МИД Беата Майнль-Райзингер – представительницы либералов, выступающих за сближение Австрии с НАТО.

Правительство заявляет о сохранении постоянного нейтралитета Австрии, но ставит перед собой цель увеличить оборонный бюджет страны и достичь к 2032 году целевого показателя по тратам на военные нужды 2% ВВП. Еще коалиция поддерживает участие Австрии в европейской инициативе противовоздушной обороны Sky Shield (партия Кикля выступает против нее). Также новое правительство планирует закупить ракетные комплексы средней и большой дальности.

Так что теперь и в Австрии, и в Германии будут кабинеты министров, оставляющие в оппозиции крайне правых. А те будут самыми решительными критиками «системных» правительств.

Алексей Макаркин

Реформаторское правительство Ирана разваливается. Точнее, его разваливают.

Масуд Пезешкиан был избран президентом Ирана только в прошлом году, но оказалось в тупике после прихода к власти в США Дональда Трампа. Главная идея иранских реформаторов состояла в том, чтобы договориться с США о снятии санкций в обмен на новую ядерную сделку. При этом они с самого начала находились в невыгодном положении.

Во-первых, к любым переговорам с США скептически относится рахбар Хаменеи – так что твердой поддержки с его стороны ожидать не приходилось. Во-вторых, перспективы переговоров зависели от результатов выборов в США – и здесь иранские реформаторы ставили на победу демократов. Потому что Трамп еще в ходе первого срока не дифференцировал иранских политиков, исходя из того, что реформаторы ничем не отличаются по своей сути от консерваторов и стремятся ввести в заблуждение США. В-третьих, в парламенте Ирана доминируют консерваторы, так что реформаторам с самого начала пришлось идти на компромиссы по кадровым вопросам. А парламент имеет право объявить импичмент любому министру.

Каковы результаты правления реформаторов? Переговоры с США так и не начались. Пезешкиан прямо заявил, что он был за переговоры, но Хаменеи выступил против. А президент в Иране подчиняется рахбару. Видимо, вето Хаменеи состоялось после победы Трампа, причем произошло это не только из-за осознания безнадежности переговоров. Трамп отдал приказ об убийстве генерала Касема Сулеймани, одного из близких соратников рахбара. Так что и Хаменеи с Пезешкияном неприемлемы для Трампа, но и Трамп неприемлем для Хаменеи.

Иранская валюта со времени прихода к власти Пезешкиана обрушилась примерно на 60% по отношению к доллару. Санкции продолжают разрушать иранскую экономику, а победа Трампа способствовала росту пессимистичных настроений на валютном рынке. Виновным консервативные депутаты назвали министра экономики и финансов Абдолнасера Хеммати и 2 марта отправили его в отставку. Хеммати – политическая фигура, Хаменеи допустил его к президентским выборам 2021 года, когда победил Эбрахим Раиси.

Тогда же подал в отставку вице-президент Мохаммад Джавад Зариф, неформальный лидер реформаторов. Он уже уходил в отставку в прошлом году в знак протеста против того, что реформаторы не могли проводить самостоятельную кадровую политику, но затем вернулся. Теперь все сложнее. Парламент его уволить не может, но есть другие способы. Сам Зариф сообщил, что его пригласил к себе глава судебной власти Голям Хоссейн Мохсени-Эджеи, и порекомендовал ему вернуться в университет, «чтобы предотвратить дальнейшее давление на правительство» (Зариф был главной мишенью для критики со стороны консерваторов). От этого предложения отказаться было невозможно – за консерватором Мохсени-Эджеи стоит Хаменеи.

Во внешней политике – развал «Оси сопротивления». Крах Башара Асада в Сирии, гибель лидеров «Хезболлы» в Ливане и резкое ослабление влияния этой организации на ливанское правительство. Понятно, что причины этого куда глубже, чем деятельность нынешнего правительства, но отвечает за поражения именно действующий кабинет.

Так что уже пошли слухи о возможной отставке Пезешкиана и новых выборах, на которых победит консерватор. Но любой иранский лидер столкнется с теми же проблемами в «подсанкционной» экономике и внешней политике.

Алексей Макаркин

США-Европа: стратегии игроков.

Дональд Трамп демонстрирует лидерство США, с которым сейчас много проблем. Собственную «мягкую силу» новая администрация уже успела существенно ослабить, а к «жесткой силе» США прибегать не готовы. Одна из причин феномена Трампа – реакция республиканцев на политику Джорджа Буша-младшего, который завел США в тупик использование «жесткой силы».

Трамп ищет выход в том, чтобы выступить в роли всеобщего миротворца, навязывая мир на своих условиях. Но материал сопротивляется. Его план «ривьеры в Газе» может вызвать энтузиазм у застройщиков и израильских правых, но ими число сторонников и ограничивается. Все арабы против. С Украиной возникла еще более раздражающая ситуация. Трамп воспринимает Владимира Зеленского как клиента США, на которого потрачены многие миллиарды долларов налогоплательщиков. И вдруг этот клиент начинает «качать права» - тут уже Трамп в ответ бьет тарелки.

Джей Ди Вэнс начинает свою избирательную кампанию (Илон Маск уже открыто называет его будущим кандидатом в президенты). Его образ – защитника интересов простых консервативных американцев и – шире – поборника консерватизма (в реальности в его радикальной форме) во всем мире. Уникальность Вэнса – в способности общаться и с «синими воротничками» из «ржавого пояса», и с миллиардерами, которые испытывают неприязнь и к бюрократии, и к парламентским процедурам, и к радикализировавшейся версии либерализма. Его демонстративный удар по Зеленскому – продолжение речи в Мюнхене, вызов либеральному и умеренно-консервативному истеблишменту. И, похоже, что в отличие от Трампа, который хочет переустроить США, у Вэнса, до 2022 года вообще не занимавшегося политикой, есть мысли относительно переустройства Запада в целом.

Кир Стармер пытается сохранить атлантическую солидарность, которую подрывают Вэнс и Маск своими симпатиями к британским крайне правым. Поэтому он стремится выступить посредником между Трампом и Зеленским, как до, так и после их конфликта в Овальном кабинете. И в то же время Стармер стремится «вернуть» Британию в Европу. Новый референдум по «Брэксит» никто пока проводить не собирается (он может привести к новому антиэлитному всплеску и к непредсказуемым результатам), но можно найти паллиатив в виде новой «коалиции доброй воли», основой которой становятся Великобритания, Франция и Германия.

Эммануэлю Макрону остались два года на посту президента, в отличие от Стармера, у него нет парламентского большинства. Многие ожидания, связанные с его президентством, не были реализованы. Теперь у Макрона остается шанс на лидерство в Европе в условиях, когда Фридрих Мерц будет только осваиваться на посту германского канцлера, а Британия остается за пределами Евросоюза. Масштабный план перевооружения Европы и повышения самостоятельности Старого Света от Нового – проект, который он может продвигать, не идя при этом на разрыв с США. Так как сейчас военную самостоятельность Европа не потянет.

В то же время механизм принятия решений в объединенной Европе громоздок и сложен, часть европейских игроков (Венгрия, Словакия) открыто ориентируются на Трампа (и сейчас их амбиции могут расти). И в самой Франции есть фактор Марин Ле Пен, которая сейчас превратилась в вершительницу судеб правительств – голоса ее партии свергли кабинет Мишеля Барнье и сохранили правительство Франсуа Байру. И приближаются выборы 2027 года – хотя в нынешнем году это обстоятельство вряд ли будет решающим.

Джорджа Мелони маневрирует между США и лидерами Евросоюза. У нее выстроены отношения с Трампом, и она не собирается ставить их под удар. В то же время она существенно больше интегрирована во внутриевропейские расклады, чем enfant terrible Евросоюза Орбан. И роль Италии в Европе исторически выше, чем Венгрии. Осторожное позиционирование может принести свои плоды – тем более, что Италии не надо выходить на первый план в нынешней турбулентной ситуации.

Алексей Макаркин

Кампания по досрочным выборам президента Абхазии завершилась в первый весенний день. 1 марта состоялся второй тур, победу в нем одержал Бадра Гунба. Согласно данным Центризбиркома республики за него отдали голоса почти 55% избирателей. Главный соперник Гунбы получил поддержку около 42% жителей Абхазии, имеющих право голосовать. Кандидат «против всех» не стал существенным фактором влияния на общий итог кампании. За него проголосовали менее 5%, а явка составила более 70%.

Но выборы в Абхазии- не просто электоральная арифметика. Стоит посмотреть не только на количественные, но и на качественные параметры. Президент России Владимир Путин поздравил Бадру Гунбу с победой. И хотя на высшем уровне Москва заявляла о готовности сотрудничать с любым претендентом на президентский пост, бывшему вице-президенту, теперь отбросившему прежнюю приставку, оказывали особые знаки внимания. Впрочем, эти знаки могли бы не сработать, не имей Гунба ресурса общественной поддержки внутри республики.

Похоже, оппозиция не станет открыто оспаривать итоги голосования, хотя и ее представители, и провластные деятели заявляли о нарушениях в ходе выборов. Но скорее, это тот случай, когда качественно эти нарушения не влияют на общий расклад. Однако у вновь избранного президента впереди отнюдь не легкая прогулка.

Выборы закончились, но проблемы с инвестсоглашением с Россией остались. К прежнему варианту не будет возврата, будет новый. Но не факт, что его продвижение вызовет всеобщее ликование и общественный консенсус. Многое зависит от того, учтет ли победитель кампании все ранее допущенные промахи и ошибки. Не менее важной задачей является преодоление общественного и политического раскола.

В результате кризиса ноября 2024 года Аслан Бжания ушел в отставку, но оппозиция не победила, как это бывало раньше в подобных случаях в 2014 и в 2020 гг. К слову сказать, пять лет назад Бжания приходил во власть как оппозиционный кандидат. Теперь его вице-президент избирается главой республики, но уже не как оппонент власти, а как ее представитель.

Не за горами курортный сезон. С учетом экологических проблем в районе Анапы и общей непростой ситуации в Крыму, Абхазия может получить дополнительных туристов. Вопрос о качестве туристической инфраструктуры, безопасности гостей республики – ключевые приоритеты. Но без определенной политической стабилизации и повышения качества управления эти приоритеты трудно поддерживать на должном уровне. У абхазских политиков есть опыт преодоления кризисов и достижения компромиссов, это их большой плюс. Но их же большая проблема- создание этих самых кризисов и доведение ситуации до точки кипения. Важно теперь преумножить плюсы и уменьшить минусы. Легко сказать, сложнее сделать!

Сергей Маркедонов

Армения все активнее продвигает евроинтеграционные инициативы. На парламентском уровне уже одобрен законопроект о вступлении в ЕС. Таким образом, начало европейской интеграции объявлено официально.

Теперь эти интенции правящей партии, правительства и парламентского большинства получают содержательное наполнение. 25 февраля в Национальном собрании республики состоялось четвертое заседание Комитета парламентского партнерства Европейский Союз - Армения. Однако оно первое после того, как депутаты 63 голосами «за» при 7 воздержавшихся одобрили интеграционный законопроект. Таким образом, само это событие подавалось, как некий новый пункт на «европейском пути» Еревана.

Какова была повестка дня заседания? Говорили, конечно, о текущем состоянии дел и перспективах. Министр юстиции Армении Србуи Галян заявила, что ее страна добилась немалых успехов на ниве законотворчества и реформ. Вклад ЕС в обеспечение национальной безопасности был также высоко оценен армянскими депутатами. В общем, сплошная гармония и удовлетворение друг другом.

Впрочем, эту благостную картину несколько нарушили тезисы, озвученные на совместной конференции председателя парламентской комиссии Армении Армана Егояна и депутата Европарламента Нила Ушакова (в 2009-2019 гг. он был мэром латвийской столицы). Естественно, все положенные по такому случаю дипломатические любезности были сказаны. Прогресс и успех Армении на пути евроинтеграции отмечен и поддержан. Но в то же время Ушаков несколько «приземлил» армянских «еврооптимистов». «Очевидно, что Армения не вступит в Евросоюз ни в конце этого года, ни в конце следующего. Этот процесс требует времени и определенных усилий…Если какой-либо политик обещает, что Армения может вступить в Евросоюз в ближайшие годы, то у него преувеличенные ожидания. Реалистичный срок - 5, 7 или 10 лет», - резюмировал Ушаков. Но при этом латвийский политик подсластил неприятную «пилюлю», сказав, что сама по себе евроинтеграция весьма важна для Армении и ее граждан, ибо делает эту страну сильнее. Расшифровать этот месседж, впрочем, экс-мэр Риги не смог.

5, 7, 10 лет. Но что делать стране, интегрированной экономически с ЕАЭС все эти годы? Разрывать наработанные связи? Как быть с обеспечением безопасности, урегулированием конфликта с Азербайджаном, нормализацией отношений с Турцией? Все эти вопросы надо решать «здесь и сейчас». И вряд ли евроинтеграция без четких обязательств и гарантий со стороны Брюсселя сделает Армению и ее граждан сильнее. И потом сильнее в чем? В плане законопослушания, развития бизнеса, в военном отношении или в дипломатическом?

Сегодня на фоне фонтанирующих разными идеями Дональда Трампа и Илона Маска многие европейские политики и общественные деятели жестко критикуют популизм, национализм и евроскептицизм. И нельзя сказать, что эта критика совсем уж безосновательна. Но разве не приверженность «чистым схемам» в отрыве от практики и неудобных вопросов «на земле» провоцирует те самые популизм и национализм? Как попытки решить то, что годами не решается и подменяется «правильной» политкорректной риторикой.

Сергей Маркедонов

Про Трампа и генералов.

Первая администрация Дональда Трампа была заполнена генералами (Джеймс Мэттис, Джон Келли, Герберт Макмастер). Похоже, что Трампу импонировала ситуация, когда президент США может набирать себе в команду многозвездных военных, которые его слушаются. Ведь его отношения с армией ограничивались учебой в военной академии Нью-Йорка (несмотря на громкое название, на самом деле это средняя школа с военным уклоном, куда отдают молодых людей, чтобы привить им понимание дисциплины). Но очень скоро выяснилось, что генералы воспринимают Трампа как случайного, несерьезного лидера, порывы которого надо сдерживать. Военачальники всячески давали понять, что служат не лично Трампу, а США. Поэтому к концу первого срока Трампа ни одного генерала в его политическом окружении не осталось.

Сильнейшим разочарованием для Трампа стал его собственный назначенец на пост председателя Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) генерал Марк Милли (карьера классическая – командовал дивизией, корпусом, армией, был начальником штаба Армии США). Их отношения настолько испортились, что Милли заручился президентским помилованием от Джо Байдена, исключающим его привлечение к уголовной ответственности. А Белый дом сразу же после инаугурации Трампа распорядился удалить портрет Милли из галереи председателей ОКНШ. Новый министр обороны Пит Хегсет рассматривает вопрос о понижении Милли в звании (то есть лишении его четвертой звезды). Также Милли лишен личной охраны и допуска к секретной информации.

Да и сами современные генералы сильно отличаются от идеального образа, которым для Трампа является Паттон в одноименном фильме 1970 года в исполнении Джорджа Скотта. Они политкорректны до такой степени, что кандидат-трампист в Сенат США на выборах 2022 года Блейк Мастерс вообще предложил уволить из армии всех генералов и заменить их на полковников с консервативными взглядами. А сенатор Томми Табервилль (бывший футбольный тренер, избранный в Сенат благодаря поддержке Трампа) в 2023 году в течение нескольких месяцев блокировал все генеральские назначения, обвиняя военное ведомство в том, что оно компенсирует женщинам-военнослужащим поездки из «красных» штатов, где запрещены аборты, в «синие» штаты, где они разрешены.

Во время своего первого срока Трамп доверял военачальникам в проведении кадровой политики. Так, при нем женщины получали продвижение по службе – адмирал Лиза Франкетти стала командовать Шестым флотом. Теперь ситуация изменилась. Франкетти, получившая четвертую звезду при Байдене, смещена с должности начальника штаба ВМС. Вместе с чернокожим генералом Чарльзом Брауном, потерявшим пост председателя ОКНШ (Браун получил четвертую звезду при Трампе и при нем же стал начальником штаба ВВС).

Долгое время Трамп ищет своего Паттона. Теперь он остановился на отставном генерал-лейтенанте Дэне Кейне, которого выдвинул на пост начальника ОКНШ. Кейн был отправлен в отставку при Байдене, что для Трампа является явным плюсом. То, что при Байдене Кейн стал трехзвездным генералом и получил назначение на пост заместителя директора ЦРУ, Трамп во внимание не принял. Сам Трамп рассказывает, что во время его визита в Ирак в 2018 году Кейн надел кепку с лозунгом MAGA, но никто, кроме самого президента, это пока не подтвердил (военным в принципе запрещается демонстрировать политическую символику).

Выбор Трампа критикуется за то, что Кейн не занимал ранее высших постов в вооруженных силах США и даже не имеет четвертой звезды. Сторонники Трампа парируют, что Колин Пауэлл, возглавивший ОКНШ при Джордже Буше-старшем, тоже не был начальником штаба рода войск, в своей карьере обошел многих генералов после занятия политического поста советника президента по национальной безопасности, а четвертую звезду получил непосредственно перед назначением в ОКНШ.

Так что контролируемый республиканцами Сенат скорее всего Кейна утвердит. Но вопрос, сколько времени Трамп будет очарован своим новым протеже. И что будет, когда он поймет, что и этот генерал не похож на Паттона в исполнении Скотта.

Алексей Макаркин

В период парламентской кампании 2024 года законодательство об иностранных агентах («прозрачности иностранного влияния») было одним из ключевых вопросов грузинской политической повестки. США и Евросоюз жестко критиковали Тбилиси за отход от норм и стандартов демократии. Более того, они увязывали перспективы кооперации с отказом от реализации подобных инициатив. Оппозиция не жалела красок для того, чтобы представить законотворчество «Грузинской мечты», как действие «русской агентуры», самого же Бидзину Иванишвили называли «агентом Кремля».

Власти тоже не занимали созерцательной позиции. Спикеры от правящей партии говорили о необходимости позаботиться, прежде всего о национальных интересах. Законы же об «иноагентах» в этом контексте представляли, как важный фильтр на пути негативного влияния извне, как гарантию от втягивания страны в войну с Россией. И, в конечном итоге, как страховку от утраты суверенитета и независимости.

Выборные страсти позади, правящая партия сформировала, по сути, однопартийный парламент. Отношения с Западом дали трещину, но не достигли состояния коллапса. Оппозиция не показала своей лучшей формы и время от времени пытается выходить на улицы, чтобы напомнить о себе.

Тема иноагентов забыта? Не тут-то было! По словам спикера парламента Грузии Шалвы Папуашвили высший представительный орган страны в скором времени начнет работу над очередным проектом закона об иностранных агентах. Но на этот раз депутаты будут вдохновляться дословным переводом американского проекта. Напомним, что закон
FARA (Foreign Agents Registration Act) был принят в США в далеком уже 1938 году. В канун Втором мировой официальный Вашингтон стремился таким образом защититься от идеологического и лоббистского влияния Третьего рейха.

«Грузинскую мечту» обвиняли в копировании российских законов. Теперь правящая партия хочет четко заявить: мы вдохновляемся американским паттерном. Но чтобы прямо дословно копировать? Такого даже во времена Михаила Саакашвили, когда все американское автоматически признавалось примером для подражания, не наблюдалось. С чего бы вдруг «мечтатели», которые в последние месяцы не раз и не два критиковали США и их европейских партнеров за неуважение интересов Грузии и отказ от равноправного союзничества, вдруг решили возродить в памяти образы действия «мишистов»?

«Это положит конец любой дезинформации, которую некоторые люди, как внутри страны, так и за ее пределами, распространяли относительно грузинских законов»,- констатировал Папуашвили. Во-первых, власти обращаются к внутренней аудитории. Среди грузинской молодежи Запад по-прежнему популярен. Правящая партия шлет молодым грузинам сигнал: мы, если что и проводим, то прямо дословно из опыта Штатов. Во-вторых, официальные представители Грузии не раз и не два апеллировали к Дональду Трампу и вообще консервативной части американского политика. С ними вместе они хотя противостоять «натиску глобалистов».

Сергей Маркедонов

«Для нас важно, чтобы избирательный процесс был завершен в рамках законного поля. Это близкое для нас государство, нас связывают тесные узы сотрудничества, поэтому мы, конечно, выступаем за то, чтобы ситуация в Абхазии была стабильной». С такой оценкой выступил Дмитрий Песков, пресс-секретарь президента России Владимира Путина. Данное высказывание важно по двум причинам. Во-первых, оно призвано успокоить те политические страсти, которые кипят в Абхазии в период досрочных президентских выборов. Во-вторых, подчеркнуть особый интерес Москвы к сохранению стабильности в республике. Второе издание внутриполитического кризиса в Абхазии после второго тура выборов - это то, что менее всего нужно России.

Абхазия ждет второго тура, он намечен на первый день марта. Между тем, говорить о том, что все проблемы после первого тура голосования остались позади, не представляется возможным. Буквально через несколько дней после первого акта народного волеизъявления обозначились серьезные расхождения между и. о. президента Абхазии Валерием Бганбой и главным фаворитом избирательной гонки Бадрой Гунбой, до ухода в отставку Аслана Бжании вице-президентом, а затем и и.о. главы республики.

Последний выразил недовольство решением первого отстранить от должности руководителя Службы госбезопасности Дмитрия Кучуберию. В этом Гунба увидел попытку сорвать выборы и поставить под сомнения компромиссное соглашение между властью и оппозицией. Не будем поддерживать или опровергать эту версию. Но зафиксируем, что в ходе выборов Бганба показал, что не готов играть роль статиста и «переходного главы». В этом контексте можно вспомнить его открытое обращение к президенту Владимиру Путину с призывом не допустить стигматизацию тех или иных кандидатов на абхазских выборах и с заверениями о верности республики пророссийскому выбору. Затем он же усомнился в обоснованности российских карантинных мер в отношении абхазской мимозы.

Казалось бы, два главных участника избирательной гонки нашли компромиссное решение. 21 февраля Бадра Гунба и Адгур Ардзинба подписали Соглашение, в котором они обозначили следующие принципиально важные моменты: «В абхазском обществе существует незыблемый консенсус относительно суверенитета Абхазии и дальнейшего укрепления равноправных и союзнических отношений с Россией». Но самое важное- продекларированная готовность двух кандидатов признать финальные итоги выборов. Компромисс найден?

Увы, уже через день после подписания Соглашения штаб кандидата Ардзинбы обвинил его оппонента в нарушении документа. При этом тема возможных фальсификаций итогов голосования широко обсуждается в обществе, эмоции бьют через край. То есть, с одной стороны, создана основа для мирного завершения кампании (Соглашение двух кандидатов), но этот фундамент зыбкий. Слишком много взаимных обвинений и подозрительности.

Сергей Маркедонов