Bunin & Co

Возвращение Джексона.

В Белый дом вернулся Эндрю Джексон – в виде портрета. Дональд Трамп в 2017 году уже поместил этот портрет в Овальном кабинете, Джо Байден его оттуда убрал, а сейчас произошло возвращение седьмого президента США.

Выбор портретов для Овального кабинета обычно связан с политическими месседжами нового президента. Но так как число выдающих лидеров ограничено (обычно это те, кто изображен на долларовых купюрах), то изменения, на первый взгляд, не столь велики. Например, трудно представить президента, который бы удалил из Овального кабинета портрет Джорджа Вашингтона, но даже с ним есть свои особенности.

Иногда случается экзотика – так, Рональд Рейган поместил в Овальном кабинете портрет президента времен своей юности Калвина Кулиджа, которого историки не относят к числу выдающихся. При нем государство старалось как можно меньше вмешиваться в экономику, что импонировало Рейгану. Но последующие президенты симпатии Рейгана к Кулиджу не разделяли.

Во время первого срока Трампа кабинет украшали несколько портретов. Три рядом над камином – Вашингтон (в центре как общенационального символа), Александр Гамильтон и Томас Джефферсон (слева и справа от него – как символы двух американских политических традиций). Также были помещены портреты Авраама Линкольна и Эндрю Джексона. Портрет Джексона уже находился в Овальном кабинете при таких разных президентах ХХ века как Линдон Джонсон, Рональд Рейган, Джордж Буш-старший и Билл Клинтон – казалось бы, ничего неожиданного в его возвращении не было.

Но к 2017 году о Джексоне в США все меньше вспоминали как о военном герое, «народном» президенте, который бросил вызов олигархии, упразднил банк-монополист, боролся с коррупцией, ввел популярный тариф и погасил государственный долг. А все чаще как о рабовладельце, который к тому же массово переселял индейцев с их земель, которые передавались фермерам – эту аграрную модель в советских учебниках со ссылкой на Ленина называли американской, противопоставляя «прусскому» консервативному пути.

При Бараке Обаме и Джо Байдене обсуждался вопрос о том, чтобы заменить портрет Джексона на десятидолларовой купюре изображением афроамериканки-аболиционистки Гарриет Табмен. Так что тогдашнее возвращение Джексона в Овальный кабинет было расценено как политический жест Трампа. Левые подвергли его критике, правые одобрили.

А во время свержения памятников рабовладельцам в 2020 году протестующие попытались снести и знаменитый памятник Джексону в Вашингтоне. Это первая конная статуя в США и вторая в мире (после малоизвестного памятника тирольскому эрцгерцогу Леопольду) на двух точках опоры – то есть конь стоит на двух ногах без дополнительной опоры на хвост для устойчивости. Такие памятники довольно редки – в России, например, это статуя Николая I в Петербурге (кстати, большевики подумывали ее снести, но уникальность памятника стала сильным аргументом в пользу его оставления на прежнем месте) и недавно установленный памятник Михаилу Воронцову в Ейске. Попытка сноса памятника Джексону стала одним из переломных моментов в ходе кампании. Так как речь шла об общепризнанном произведении искусства, полиция разогнала толпу и снесла лагерь протестующих, а Трамп назвал их действия «позорным вандализмом».

Байден, придя в Белый дом, предсказуемо удалил из Овального кабинета портрет Джексона, а над камином выстроил сложную конструкцию из пяти портретов – в центре большой портрет демократа-реформатора Франклина Делано Рузвельта, слева – Вашингтон (он остался, но его значение было уменьшено) и Линкольн, справа – Джефферсон и Гамильтон. Также при Байдене в Овальном кабинете появился портрет Бенджамина Франклина.

Вернувшись в Белый дом, Трамп вернул в Овальный кабинет Джексона, убрал Рузвельта, вновь поместил в центр Вашингтона, но оставил Франклина. История продолжается.

Алексей Макаркин

Инаугурацию Дональда Трампа далеко не все в Америке встречали с радостными чувствами.

Джо Байден в последний момент превентивно помиловал доктора Фаучи, генерала Милли, членов Конгресса (в том числе Лиз Чейни) и других участников расследования штурма Капитолия в январе 2021 года. Но помиловать всех, кто вызвал гнев Трампа, он не мог. Тем более, если речь шла не об уголовном, а о гражданском судопроизводстве, в которое президент США вмешаться не может.

А здесь значимым событием стало дело, которое может стать прецедентным. Впервые в истории США победитель президентских выборов подал в суд на социолога за предвыборный опрос, результаты которого разошлись с голосованием. Ранее политики предпочитали не ссориться с социологами, а победитель вообще предпочитал почивать на лаврах. Но Трамп является исключением – в президентство Байдена он сам был фигурантом нескольких уголовных дел и понимал, что в случае поражения на выборах мог оказаться в тюрьме. А это никак не способствует всепрощению.

В декабре Трамп подал иск в суд в Айове против социолога Джей Энн Зельцер и компании, выпускающей местную газету Des Moines Register. Зельцер провела перед выборами опрос по заказу газеты. Результаты стали сенсационными – Камала Харрис обходила Трампа в Айове в соотношении 47 к 44%. Айова – ярко выраженный «трампистский» штат, все остальные опросы, проведенные в нем, давали значительное преимущество Трампу. И вдруг такой результат.

Важным фактором в этой истории стала личность Зельцер – она, пожалуй, самый известный электоральный социолог в Айове, проработавший в этой сфере с 1996 года. Получила докторскую степень в местном университете – так что не специалист с Восточного побережья или Калифорнии, заехавший на пару дней в «красный» штат, а местный ученый, прекрасно знающий настроения глубинки.

Были в ее практике и неудачи – как у любого социолога. Так, в 2004 году она предсказала победу в штате Джона Керри, тогда как выиграл Джордж Буш-младший (Буш юридических претензий к ней не предъявлял – но и противостояние в американском обществе тогда не было столь жестким, как сейчас). Но успехов было намного больше. Славу в общенациональном масштабе ей принес опрос, согласно которому Барак Обама выигрывал демократический кокус в консервативной Айове в начале 2008 года. В 2014-м Зельцер успешно предсказала победу республиканского кандидата на выборах в сенат от Айовы, хотя большинство экспертов прогнозировали победу демократа. В 2016 году она правильно спрогнозировала уверенную победу Трампа на президентском голосовании в Айове.

Поэтому опрос Зельцер стал активно обсуждаться и интерпретироваться. Что женщины из глубинки восстали против политики республиканцев в отношении абортов. И что если даже в Айове Трамп и может выиграть (три пункта – небольшая разница), то в Пенсильвании или Висконсине женщины с аналогичными настроениями точно помогут Харрис победить. Небольшой региональный опрос масштабировался на национальный уровень.

Результат выборов в Айове – победа Трампа с перевесом в 13 пунктов (значит, Зельцер ошиблась на 16 пунктов – такого в ее карьере не было). И женское восстание против Трампа оказалось фантомом. Через несколько дней после выборов 68-летняя Зельцер объявила о своем уходе из сферы избирательных опросов, заявив, однако, что она планировала сделать это раньше. Но Трамп публично обвинил ее в «возможном мошенничестве на выборах» и призвал провести в отношении нее расследование. Юристы Трампа заявили, что Зельцер нарушила закон штата Айова о мошенничестве в отношении потребителями, который запрещает обманные действия, имеющие место в сфере продаж или рекламы.

Неясно, сможет ли Трамп «засудить» Зельцер – прецедентов нет. Но судебный процесс – дело затратное, и он может нанести сильный удар по финансам социолога. И, кроме того, он способен стать предупреждением для других экспертов и журналистов, занимающихся социологическими исследованиями или заказывающими их. Цена ошибки, которая раньше была чревата лишь репутационными последствиями, может многократно вырасти.

Алексей Макаркин

В Болгарии сформировано новое правительство. Сколько оно просуществует, не знает никто.

С апреля 2021 года, после отставки третьего кабинета Бойко Борисова, в Болгарии было только два недолговременных коалиционных правительства, опиравшихся на парламентское большинство. Первое действовало около полугода в 2021-2022 годах и было сформировано по принципу «негативной коалиции». Четыре партии – либералы, консерваторы, социалисты и популисты – объединились для того, чтобы не допустить возвращения к власти партии ГЕРБ Борисова. Долгое время такое правительство, объединенное только неприятием фигуры бывшего премьера, просуществовать не могло по определению.

В 2023-2024 годах девять месяцев действовало правительство «большой коалиции» - ГЕРБ и либеральная коалиция «Продолжаем перемены – Демократическая Болгария». Межпартийные договоренности предусматривали чередование премьеров – первые девять месяцев кабинет должен был возглавлять либерал, вторые девять – представитель ГЕРБ (дальше не планировали). Однако перед ротацией между партиями возникли противоречия по составу обновленного кабинета, и коалиция рухнула.

Все остальное время Болгарией управляли назначавшиеся президентом Руменом Радевым «служебные» (технические) правительства. Несколько выборов не привели к созданию дееспособной коалиции, способной управлять страной хотя бы год.

И вот теперь, после «очередных внеочередных» выборов (всего за последние четыре года состоялись семь парламентских выборов), прошедших в октябре прошлого года, сформировано новое правительство. Премьер – представитель ГЕРБ Росен Желязков, давний соратник Бойко Борисова. Был секретарем софийской мэрии, когда Борисов являлся главой города, и секретарем кабинета министров в его первое премьерство. Во втором кабинете Борисова занимал пост советника премьера по вопросам государственного управления и электронного правительства. В его третьем кабинете был министром транспорта, информационных технологий и коммуникаций. В период «большой коалиции» являлся спикером парламента.

Новые партнеры ГЕРБ по коалиции – социалисты и популистская партия «Есть такой народ». Также правительство опирается на поддержку одной из двух партий, образовавшихся на базе распавшегося Движения за права и свободы, партии болгарских турок (своих министров в кабинете эта партия не имеет). Только так удалось получить минимальное депутатское большинство – 125 голосов «за» из 240.

Социалисты и популисты многие годы резко критиковали не столько ГЕРБ, сколько прежде всего лично Борисова – поэтому репутационные проблемы не позволили бы войти их представителям в состав возглавляемого им кабинета. Поэтому премьером стал Желязков – протеже Борисова, не вызывающий такого неприятия со стороны представителей других партий.

Ведущие посты в правительстве заняли члены ГЕРБ – они стали министрами иностранных дел, внутренних дел, обороны, финансов, юстиции. Вопрос в том, почему социалисты и популисты согласились на роль миноритариев, чреватую падением рейтингов. Дело в том, что их рейтинги уже упали. Фракция социалистов в парламенте сократилась с 2017 года с 80 до 20 депутатов. В прошлом году в отставку подала лидер социалистов Корнелия Нинова, при которой партия все это время не слишком удачно боролась за голоса евроскептиков. Новое руководство настроено более проевропейски; оно уже исключило Нинову из партии. Популисты в 2021 году имели в парламенте 65 депутатов, сейчас же – 18 (а на выборах 2022 года они вообще не преодолели 5%-ного барьера).

В любом случае, новая коалиция выглядит неустойчивой – так что Болгарию могут ждать новые внеочередные выборы. И в болгарской политике усиливаются уже не популисты, а националисты. Раньше в парламенте была одна националистическая партия («Возрождение»), теперь добавилась еще партия МЕЧ («Мораль, Единство, Честь»). В сумме они имеют 47 депутатских мест. Это сравнительно немного, меньше, чем у ГЕРБ (69 мест), но вспомним феномен Кэлина Джорджеску, который чуть было не стал президентом соседней Румынии на фоне разочарования в проевропейских партиях.

Алексей Макаркин

Владимир Путин и Масуд Пезешкиан подписали договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Россией и Ираном.

Подписание договора планировалось еще в октябре прошлого года на саммите БРИКС, но тогда оно не состоялось. Представляется, что тогда иранские реформаторы, находящиеся у власти, ждали результаты президентских выборов в США. Они желали победы Камалы Харрис, так как у демократов есть опыт заключения договора с Ираном по ядерным вопросам еще при Бараке Обаме. А Дональд Трамп эту сделку разорвал – кроме того, были введены американские санкции против главного архитектора «ядерного» договора, тогдашнего главы МИД Мухаммеда Зарифа.

Теперь Зариф вице-президент в администрации Пезешкиана, надеющийся на новый компромисс с США. Но победа Трампа привела к тому, что шансы на такой исход резко уменьшились – новый президент США не склонен дифференцировать иранский политический класс на реформаторов, с которыми можно иметь дело, и неприемлемых консерваторов.

В нынешнем месяце отставной генерал Кит Келлог, назначенный Трампом спецпредставителем по Украине, посетил Европу, где, однако, занимался не украинским, а иранским вопросом. Он встретился с эмигрантами из Национального совета сопротивления Ирана – этот бренд используют иранские моджахеды, которые еще в начале 1980-х годов организовали ряд терактов против лидеров исламской революции (убили президента, премьера, главу Верховного суда), а во время ирано-иракской войны сотрудничали с Саддамом Хусейном. Келлог заявил, что нужно воспользоваться «слабостью» Ирана, оказать на него давление: и военное, и экономическое, и дипломатическое, чтобы изменить страну «к лучшему». Понятно, что никакого оптимизма в Тегеране это не вызывает.

И еще в президентство Джо Байдена начала рушиться «Ось сопротивления», которую Иран (в том числе усилиями убитого в президентство Трампа генерала Касема Сулеймани) выстраивал десятилетиями. Свергнут режим Башара Асада в Сирии, сильнейшие удары нанесены по «Хезболле», новые президент и премьер-министр Ливана не связаны с этой организацией. Внутри Ирана нарастают экономические проблемы, которые не смогло решить правительство Эбрахима Раиси. А Пезешкиану с ними справиться еще сложнее, так как он, в отличие от Раиси, не опирается на парламентское большинство.

Так что Пезешкиан поехал в Москву. Хотя по сирийскому вопросу позиции сторон сейчас различны. Для нынешних властей в Дамаске Иран полностью неприемлем, а Москва готова с ними разговаривать. Но особого выбора у Пезешкиана нет – партнеров у Тегерана стало меньше, и Россию он отталкивать не может, особенно в ожидании президентства Трампа. Тегеран демонстрирует США, что может еще более сблизиться с Москвой, если Трамп будет пытаться «дожать» Иран.

Подписание договора не означает заключения союза между Россией и Ираном – в нем нет положения о том, что стороны оказывают помощь друг другу в случае военных действий. Есть статья 3, в которой говорится, что если одна из сторон подвергнется агрессии, то другая «не должна оказывать никакой военной или иной помощи агрессору, способствующей продолжению агрессии». То есть эта статья не создает нового качества отношений, а лишь фиксирует уже существующую реальность. В статье 5 подробно говорится о формах военного сотрудничества между странами – это обмен военными и экспертными делегациями, заходы военных кораблей и судов в порты сторон, подготовка военных кадров и др. Пожалуй, самое значимое здесь – это проведение совместных военных учений. В статье 6 отмечена «приверженность развитию военно-технического сотрудничества».

В статье 11 сказано о неприемлемости любых попыток «ограничить суверенное право на регулирование и обеспечение безопасности национальных сегментов» Интернета. В статье 20 - о взаимодействии в целях создания независимой от третьих стран платежной инфраструктуры, перехода на осуществление двусторонних расчетов в национальных валютах.

Таким образом стороны демонстрируют сближение друг с другом, а его реальный масштаб будет ясен из последующих практических действий.

Алексей Макаркин

2024 год в новейшей истории Абхазии запомнится, в первую очередь, отставкой главы республики на фоне нарастания сложностей в отношении двух асимметричных союзников Москвы и Сухума. Аслан Бжания досрочно покинул свой пост, что со всей неизбежностью поставило вопрос о досрочных президентских выборах.

Практически сразу же после новогодних каникул республика перешла в режим подготовки к избирательной кампании. 16 января ЦИК завершил регистрацию кандидатов. 15 февраля состоится голосование, хотя не исключено, что выборы на этом не закончатся, второй тур выглядит весьма вероятной перспективой. Кто же они, претенденты на пост главы республики?

Аслан Бжания ближе к новогодним каникулам решил, что, уходя, надо уходить. Выдвигаться на новый срок он не будет. Фактически его преемником и продолжателем станет Бадра Гунба. Он пребывал в тени Бжании, но после отставки экс-президента стал и.о. главы республики. И практически сразу же столкнулся с энергокризисом и доказал свои качества управленца, готового действовать в условиях «чрезвычайки». Скорее всего, Гунба попытается в той или иной степени реанимировать инвестсоглашение между Абхазией и Россией, с пониманием всех острых проблем и коллизий на этом пути.

Наверное, главным конкурентом Гунбы станет лидер Абхазского народного движения, оппозиционер Адгур Ардзинба. В период президентства Рауля Хаджимбы он занимал посты вице-премьера и министра экономики. Несмотря на жесткую критику оппонентов и обвинения в национализме и антироссийскости, этот кандидат публично всячески подчеркивает: его личный выбор, выбор абхазского общества в пользу Москвы неизменен. Два других кандидата Олег Барциц и Роберт Аршба пытаются продвигать себя, как «третью силу». Адгур Хурхумал- фигура на фоне других претендентов не слишком заметная.

Количество кандидатов в президенты могло быть и большим. Но в ходе подачи документов две инициативные группы (Кана Кварчия и Беслана Квицинии) отозвали свои заявки. Не стал в итоге баллотироваться и Шамиль Адзинба, выдвинутый Народной партией Абхазии. Таким образом, как и прежде, представлены «сто цветов». Абхазская политика продолжает оставаться конкурентной, какие бы сложности это ни создавало.

Но с завершением голосования проблемы для нового президента только начинаются. Во-первых, ему крайне важно будет представить свой успех, не как победу только его «ядрового электората», но и всей республики. Значит, необходимо уйти от стигматизации оппонентов. Иначе сценарии 2020 или 2024 года будут воспроизведены на новом витке развития. Как бы ни звали нового главу республики, ему нужно будет сшивать разрезы и внутри политикума, и внутри всего общества. Во-вторых, для развития Абхазии нужны средства, и кроме, как из России и у России их просто неоткуда взять. Но для нового президента важно пройти между Сциллой экономической целесообразности и Харибдой национальной уникальности. Задача явно не из простых!

Сергей Маркедонов

В Ливане вторая серия политической драмы «Хезболлы».

На прошлой неделе президентом Ливана стал генерал Жозеф Аун, поддержанный США, Францией, Саудовской Аравией. Две шиитские партии – «Хезболла» и «Амаль» - проголосовали за его кандидатуру, но крайне неохотно, со второго раза. И явно рассчитывая на то, что кандидатура премьера (а он по квоте должен быть мусульманином-суннитом) будет с ними согласована. По принципу cohabitation («сосуществования»), известного из истории французской политики, когда президент и премьер принадлежат к разным политическим силам.

«Хезболлу» устраивал премьер Наджиб Микати, в правительстве которого она была формально представлена довольно скромно (двумя второстепенными министрами – труда и общественных работ, но ее реальное влияние было существенно больше. Сразу после избрания президентом Жозефа Ауна была распространена информация, что у Микати хорошие шансы сохранить свой пост – коалиция поддерживавших его депутатов с участием «Хезболлы», «Амаль» и христианского Свободного патриотического движения (СПД), основанного предыдущим президентом Мишелем Ауном, выглядела внушительной основой, к которой присоединялись и другие партии.

И вдруг СПД, которая не голосовала за Жозефа Ауна, неожиданно поддержала другого кандидата - Навафа Салама. Он выходец из известной ливанской суннитской семьи, его отец и брат были премьер-министрами. В то же время сам Наваф Салам никогда не был министром или депутатом – профессор права, дипломат (многолетний постоянный представитель Ливана в ООН), он с 2018 года является судьей Международного суда ООН, а в феврале прошлого года стал его председателем. Салам был дистанцирован и от сирийского режима Башара Асада, и от «Хезболлы» - и его кандидатура шиитов явно не устраивает.

Ливанские СМИ утверждают, что лидер СПД Джебран Басиль (зять Мишеля Ауна) отказался от союза с «Хезболлой» под влиянием Франции. Отметим, что Басиль еще со времен первого президентства Дональда Трампа находится под американскими санкциями – и он может быть заинтересован в их снятии.

«Хезболла» заявляет о перевороте. На первый взгляд, это выглядит странным, так как речь идет о парламентской комбинации. И «сосуществование» в ливанской политике в последние годы имело место в 2016-2019 годах (президент Мишель Аун и премьер Саад Харири), а затем его не было – так что оно совсем не обязательно.

Но есть важный момент – квоты в ливанской политике (в том числе в парламенте) существуют на основе последней по времени переписи населения, которая прошла в 1932 году – еще во время французского мандата. Тогда более половины (53,7%) населения были христианами и 45,3% - мусульманами (еще один процент составляли адепты других религий). С тех пор многое изменилось, немалая часть христиан эмигрировала от гражданской войны, национальный баланс стал иным. По оценкам, около 60% населения составляют мусульмане и около 40% - христиане.

Шиитов в стране более четверти, и их число увеличивается. Но ни один ливанский президент (по квоте христианин-маронит) не соглашался на проведение новой переписи, результаты которой заведомо ущемят интересы его общины, так как приведут к перераспределению квот. Поэтому расстановка сил в сирийской политике отражает реалии столетней давности. И сейчас возникает вопрос – будут ли представлены в новом правительстве интересы четверти (минимум) населения страны, причем вооруженной (христианские милиции, сыгравшие ключевую роль в гражданской войне, разоружил еще Хафез Асад, выполняя неформальную роль протектора Ливана).

Ну и, конечно, связка Жозеф Аун – Наваф Салам – это очередной признак ослабления позиций Ирана на Ближнем Востоке. Впрочем, его масштаб будет ясен после формирования правительства. И, главное, удастся ли новым властям разоружить «Хезболлу» - механизмов этого пока не видно. Ливанская армия слишком слаба, хотя ее сейчас накачивают ресурсами. Не приглашать же для выполнения данной миссии нового сирийского вождя Ахмеда аш-Шараа.

Алексей Макаркин

«Мы создаем Комиссию по стратегическому партнерству США-Армения. Она дает нам возможность расширить сотрудничество в различных областях: экономические вопросы, безопасность и оборона, демократия, правосудие. Мы становимся еще более сильными партнерами». Этими словами американский госсекретарь Энтони Блинкен прокомментировал событие, которое в последние несколько месяцев активно обсуждалось в прессе и в социальных сетях. Вашингтон и Ереван подписали Хартию о стратегическом партнерстве.

Шестнадцать лет назад Штаты подписали аналогичный документ с Грузией. Но в ноябре прошлого года Госдеп устами своего споуксмена Мэттью Миллера заявил о приостановке этого соглашения. Выходит, Вашингтон решил компенсировать «выпадающие геополитические доходы» в Закавказье за счет соседней Армении? Насколько новые договоренности меняют региональный дизайн безопасности?

По словам Арарата Мирзояна, подписание Хартии делает двустороннюю кооперацию «более амбициозной». Но если внимательно изучить текст документа, то в нем нет ничего такого, что действительно можно было бы оценить, как революционный прорыв в американо-армянских отношениях. Про укрепление демократии в Армении Вашингтон постоянно говорит, начиная с 1991 года. Что же касается углубления оборонного взаимодействия, то данная формула не предполагает (по крайней мере сейчас) каких-то развернутых и четко прописанных гарантий в сфере безопасности.

Ряд комментаторов указали на то, что документ со стороны США подписан уходящей администрацией. Мол де, имплементировать ее будет уже команда Дональда Трампа. И не факт, что все пойдет, как изначально задумывалось. Впрочем, американские администрации при всей их риторической резкости, как правило стремятся сохранять преемственность по ключевым направлениям внешней политики. Тем паче, что Армения не приоритет номер 1 для Вашингтона, она- часть широкой евразийской палитры.

После того, как Ереван утратил контроль над Карабахом, а команда Никола Пашиняна сделала вывод о необходимости диверсификации внешней и оборонной политики, армянские власти стремятся искать источники безопасности везде, где только можно. В Индии, в Иране, во Франции, в ЕС в целом, в Штатах и, несмотря на все негативные тренды, в России. Обратим внимание на недавний визит в Ереван секретаря Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Акбар Ахмадиана. Практически синхронно с новостями из Вашингтона прозвучало приглашение для Арарата Мирзояна посетить Москву, сделал его глава МИД РФ Сергей Лавров. «Надеюсь, в скором времени визит состоится» - резюмировал российский министр.

Подобного рода поиски, конечно, ведутся не от хорошей жизни. Ереван беспокоит и риторика Ильхама Алиева, и его поддержка со стороны Анкары, и фокусировка Москвы на Украине. Но движение Армении на Запад ожидаемо не приветствуется Россией и Ираном, а сам Запад, и прежде всего, США, рассматривают армянскую «вестернизацию», скорее инструментально. Ослабим влияние Москвы и Тегерана, а там видно будет!

Сергей Маркедонов

С началом нового 2025 года появились дополнительные серьезные разночтения между Ереваном и Москвой. Правительство Армении одобрило законопроект, позволяющий начать процесс вступления страны в Европейский союз. 9 января армянский кабмин официально заявил об этом. Многие комментаторы из стран ЕС уже поспешили идентифицировать действия властей Армении как первый шаг на пути к евроинтеграции и выходу из-под российского влияния. В медиа-и-сетевом пространстве России, напротив прозвучали слова об инициативе Еревана, как о новой «красной линии» в отношениях с Москвой.

Что же дальше? Можно ли говорить о некоем финальном выборы Армении в пользу Запада? Евросоюз, конечно же, не весь Запад. Но в прессе и в социальных сетях активно обсуждается перспектива подписания Соглашения о стратегическом партнерстве между Ереваном и Вашингтоном. Власти Армении не опровергают этой информации, хотя и не спешат подтвердить. Тем не менее, глава МИД республики прозрачно намекнул на возможность такого поворота. Более того, в российском политико-экспертном сообществе евроинтеграция давно уже воспринимается, как некое вспомогательное средство на пути в «евро-атлантическую семью».

Напомним, что с 2017 года между Ереваном и Брюсселем действует Соглашение о всеобъемлющем и расширенном партнерстве. Эту модель воспринимают, как некую «третью линию», возможность сосуществования в пространстве евразийской и европейской интеграции, но с упором на первую из этих двух. Но сейчас речь идет об одобрении законопроекта об инициировании вступления страны в ЕС. При этом Никол Пашинян констатирует, будто бы предостерегая от завышенных ожиданий (хотя куда уж выше!), что данный процесс еще «не означает членства Армении в Евросоюзе в прямом смысле этого слова». Конечно, не означает, ведь помимо рвения официального Еревана необходимо еще и согласие Брюсселя, и государств- участников европейского интеграционного объединения.

Пашинян говорит о том, что «решение по этому вопросу может быть принято только путем референдума». Скорее всего, тем самым армянский премьер пытается купировать недовольство Москвы. Но получается это у него не слишком убедительно. Тем паче, по многим вопросам в спектре от реформы судебной системы до Карабаха Пашинян и ранее апеллировал к народному волеизъявлению, но затем отказывался от такого формата утверждения того иного государственного решения.

И тем не менее, российские представители пока что реагируют осторожно. Такие спикеры, как президентский пресс-секретарь Дмитрий Песков или вице-премьер правительства РФ Алексей Оверчук говорят о несовместимости одновременного участия в ЕС и ЕАЭС. Не забывая упомянуть о том, что Ереван имеет право на любой «суверенный выбор». И здесь имеется важный момент. Армянское руководство уже не первый год жестко критикует ОДКБ (хотя и не ставит последнюю точку в виде выхода из этой организации). Но по части ЕАЭС критики намного меньше, если она вообще есть. Ереван с началом нового 2025 года сдает председательский пост в этом объединении Минску. Но за год своего председательства армянская сторона не пыталась играть роль «троянского коня» Евросоюза внутри евразийской интеграционной структуры.

И думается, наличие реальных выгод от членства Армении в ЕАЭС- ключевая проблема на европейском пути Еревана.

Сергей Маркедонов

Сервис по поиску высокооплачиваемой работы SuperJob провел опрос представителей экономически активного населения России (то есть без неработающих пенсионеров) о том, кого из героев кино и сериалов хотели бы видеть в качестве своего руководителя.

Вопрос задавался открытый, так что респонденты могли сами называть персонажей. С этим во многом связан широкий разброс ответов. Чаще всего называли Тони Старка из «Железного человека» (6% голосов). На втором месте — Шерлок Холмс, Глеб Жеглов и Бэтмен (по 5%). На третьем месте Катерина Тихомирова («Москва слезам не верит») и Людмила Калугина («Служебный роман»), Макс Отто фон Штирлиц, Грегори Хаус («Доктор Хаус») и Терминатор (по 4%). По 3% голосов опрошенных набрали Роман Шилов («Ментовские войны»), Миранда Пристли («Дьявол носит "Прада"»), Андрей Быков («Интерны») и Филипп Преображенский («Собачье сердце»). Остальные варианты получили менее 3%.

Такие опросы SuperJob проводит регулярно. В 2021 году первые три места заняли герои западного кинематографа: Тони Старк с 7% голосов, доктор Хаус (6%), капитан Джек Воробей (4%). Самый популярный отечественный персонаж, Людмила Калугина, набрала 3%.

В 2023 году – то есть уже после начала СВО – ситуация изменилась. Респонденты существенно реже стали называть «идеальных руководителей» - никто из них не получил более 4%. Западные герои стали «отступать» в рейтинге, но среди российских не было очевидного лидера - первое место делили Жеглов и Штирлиц – по 4%. Тони Старк и доктор Хаус получили по 3%, Людмила Калугина, Шерлок Холмс, Бэтмен и Роман Шилов – по 2%. Остальные – еще меньше.

Так что сейчас «иностранцы» стали возвращать свои позиции – Тони Старк снова в лидерах – хотя их лидерство пока не столь убедительное, как в период до начала СВО. И с первых позиций (что в 2023-м, что в 2025-м) исчез Джек Воробей – эпатажным фигурам в нынешней очень серьезной ситуации в лидерах не место, «прикалываться» как-то не хочется. Зато усиливается запрос на женщин, обладающих сильными волевыми качествами. И в то же время в таком руководителе видят более гуманную фигуру, хотя такой гуманизм может тщательно скрываться – как в первой половине «Служебного романа».

И опросы показывают как отсутствие сильных архетипичных фигур (Жеглов и Штирлиц, бывшие такими символами в советское время, уходят в историю), так и достаточно высокую степень вестернизации современного урбанизированного общества. И еще интересный момент – Штирлиц, как известно, это действующий под маской штандартенфюрера полковник советской разведки Исаев. Молодые поколения узнают его все хуже, но Тони Старк и Брюс Уэйн (Бэтмен) при всех различиях, тоже носят маски, причем, в отличие от Исаева-Штирлица, в прямом смысле. Успешные бизнесмены, они тем самым превращаются в «спасителей», противостоящих злу.

И здесь можно вспомнить знаменитый опрос ВЦИОМа 1999 года о том, кого из героев россияне хотели бы видеть президентом. Правда, опросы надо сравнивать осторожно. Во-первых, президент – это все же не просто руководитель (под которым может пониматься и глава государства, и начальник по работе); масштаб другой, ответственность выше. Во-вторых, опрос ВЦИОМа носил закрытый характер - то есть респондентам предложили список из 14 киногероев, из них только двое («Крепкий орешек» и «Рэмбо») были из зарубежных фильмов – видимо, других столь же узнаваемых персонажей, подходящих на роль лидера, социологи в то время не нашли.

И тогда на первом месте оказался Петр I (19%), затем маршал Жуков и Жеглов (по 13%), Штирлиц (10%). «Крепкий орешек» и Рэмбо оказались аутсайдерами – 2 и 1%. Теперь Петра I и Жукова в рейтинге нет, так как люди в открытом опросе их не называют – они герои реальной истории, а респонденты имеют в виду вымышленных киногероев. Но вряд ли в 1999 года даже в ответах на открытый вопрос многие назвали бы других иностранных персонажей – общество по своим культурным ориентирам оставалось еще советским, несмотря на процесс встраивания в глобальный мир. Но сейчас прошло уже четверть века – и общество уже другое.

Алексей Макаркин

Президентом Ливана избран генерал Жозеф Аун, ранее бывший командующим армией. Его поддерживали США, Франция, Саудовская Аравия и Катар.

В Ливане с 1998 года все четыре президента ранее командовали армией страны. Президент в Ливане избирается в парламенте. В силу установленных квот для религиозных общин, им может быть только христианин-маронит. Представителям маронитских кланов трудно договориться о кандидатуре президента, тем более что в торге участвуют и представители других общин. И есть воспоминания о генерале Фуаде Шехабе, занимавшим президентский пост в 1958-1964 году и стабилизировавшем политическую ситуацию в стране.

Но причины избрания всех современных президентов-генералов были различны. Эмиль Лахуд (1998-2007) был креатурой Хафеза Асада – Сирия тогда фактически осуществляла протекторат над Ливаном. Мишель Сулейман (2008-2014) стал компромиссной фигурой в условиях прекращения сирийского протектората после «кедровой революции» 2005 года и противостояния между просирийскими и антисирийскими политическими силами.

Мишель Аун (2016-2022) был единственным генералом, который стал президентом уже будучи политиком. Армией он командовал в 1980-е годы, был противником Хафеза Асада, проиграв в вооруженной борьбе, оказался в многолетней эмиграции во Франции. Вернулся в страну после «кедровой революции», неожиданно стал одним из главных союзников Башара Асада и нарастившей свое влияние «Хезболлы», рассматривая асадовский режим как защитника христианской общины в Ливане. В 2016 году он стал президентом после торга, длившегося 2,5 года между союзниками и противниками «Хезболлы».

Сейчас пост президента был вакантен с октября 2022 года – торг снова носил длительный характер. «Хезболла» настаивала на кандидатуре Сулеймана Франжье, внука экс-президента (1970-1976) и лидера одного из влиятельных маронитских кланов. Франжье доверяли в Сирии – его дед-президент был другом Хафеза Асада. Но для противников «Хезболлы» Франжье неприемлем. Попытки Франции выступить в качестве посредника завершились неудачей.

Характер торга принципиально изменился после свержения режима Башара Асада – Сирия перестала влиять на ливанскую политику. Его падение привело к распаду иранской «оси сопротивления», так как Сирия осуществляла в ней логистические функции. К тому же «Хезболла» ослаблена после мощных ударов израильской армии, ее ведущие лидеры погибли. Ливанская элита заинтересована в выводе ЦАХАЛ с юга Ливана – но Израилю нужны гарантии, что пограничную зону займут армейские части и в нее не вернутся формирования «Хезболлы». Таким гарантом может быть президент, обладающий влиянием на армию и не связанный с «Хезболлой». Идеальный вариант – генерал Жозеф Аун (однофамилец Мишеля Ауна, в отличие от него никогда не бывший союзником «Хезболлы»).

Вопрос о будущем президенте Ливана обсуждался во время миссии представителя Джо Байдена на Ближнем Востоке Амоса Хохштейна, согласовывавшим действия с Саудовской Аравией. Только что США решили выдать $95 млн Ливану вместо Египта - на повышение квалификации военных, укрепление границ, борьбу с терроризмом, а также на «удовлетворение потребностей безопасности, затронутых сменой власти в Сирии». Катар организовывал финансирование ливанской армии – и в этом качестве много контактировал с ее командующим. Францию кандидатура Ауна также устраивала.

Франжье снял свою кандидатуру. Ослабленная «Хезболла» была вынуждена уступить, хотя проголосовала за Жозефа Ауна лишь со второго раза. Давние противники Асада - маронитский лидер Самир Джаджа и бывший премьер, суннит Саад Харири – также поддержали Ауна. К консенсусу не захотела присоединяться лишь партия Мишеля Ауна – у генералов-однофамильцев непростые отношения.

Жозеф Аун обещал прекратить «вмешательство в правосудие для защиты преступников» и обеспечить власти «монополию на оружие». Это явные намеки на желание контролировать «Хезболлу», хотя новый президент вряд ли будет вступать с ней в жесткий конфликт, чреватый новой гражданской войной. В любом случае, ослабление позиций Ирана затронуло не только Сирию, но и Ливан.

Алексей Макаркин

Президент Австрии Александр Ван дер Беллен поручил лидеру крайне правой Австрийской партии свободы (АПС) Герберту Киклю сформировать новое правительство страны. Кикль согласился на проведение коалиционных переговоров с консервативной Австрийской народной партией (АНП), теперь уже бывший лидер которой, Карл Нехаммер, подал в отставку с поста канцлера.

Возможный приход Кикля на должность главы австрийского правительства вписывается в правый политический тренд (победы Дональда Трампа, Джорджи Мелани, рост поддержки Марин Ле Пен, вхождение партии Герта Вилдерса в правительство Нидерландов и др.). Но австрийский случай имеет свои особенности.

Кикль может вести коалиционные переговоры с позиции силы. В прошлом году Нехаммер не исключал коалицию с АПС, но без Кикля с его авторитарной репутацией. Ван дер Беллен был сторонником создания «большой коалиции», которая должна была остановить прорыв к власти АПС. В результате начались переговоры между народниками, социал-демократами и либералами, но партии не смогли договориться. Никто не хотел уступать, жертвуя значимыми для своих избирателей программными положениями и, следовательно, идентичностью.

Тем временем Кикль успешно позиционировал себя как жертва элитного сговора и единственного защитника народных интересов в австрийской политике. Делал он это в условиях «поправения» электората АНП. Еще до парламентских выборов 48% избирателей «народников» хотели коалиции с АПС и лишь 34% - с социал-демократами. Непопулярные среди электората АНП переговоры с социал-демократами сопровождались обвалом рейтинга консерваторов, правая часть электората которых начала стремительно переходить к «обиженной» АПС.

Если на сентябрьских выборах разрыв между АПС и АНП составлял три пункта (29,2% и 26,3%), то уже декабрьские опросы стали давать партии Кикля 35-37%, а рейтинг АНП упал до 20%. В этих условиях отставка Нехаммера выглядела естественной. Теперь же Кикль может вести переговоры с АНП с позиции силы – если они сорвутся, и в стране пройдут внеочередные выборы, у него хорошие шансы не только на победу, но и на разгром своих конкурентов. АНП хочет обусловить свое участие в коалиции принятием Киклем «кондиций», гарантирующих демократию и европейский выбор, но что в этой крайне невыгодной для партии ситуации у нее получится, сказать сложно.

Еще один значимый аспект австрийской ситуации заключается в том, что АПС является партнером ФИДЕС Виктора Орбана во фракции «Патриоты за Европу» Европейского парламента. Еще один партнер – партия бывшего чешского премьера Андрея Бабиша ANO 2011, имеющая хорошие шансы на успех на выборах в своей стране, которые пройдут в наступившем году. Если добавить, что премьером Словакии является Роберт Фицо, политический партнер Орбана (его партия не входит во фракцию «Патриоты за Европу», так как официально позиционирует себя как левоцентристская, но в реальности своим популизмом близка к ней).

Таким образом в центре Европы складывается мощный популистский конгломерат, претендующий на усиление своей роли в Евросоюзе. Причем, как ни парадоксально, но в наиболее уязвимом положении в нем может оказаться Орбан – главный инициатор создания «Патриотов за Европу», подчеркивающий свои хорошие отношения с Трампом. Он находится у власти долго (непрерывно с 2010 года), ФИДЕС претерпевает моральный износ, появился сильный оппонент (Петер Мадьяр), а парламентские выборы состоятся уже скоро – в 2026 году.

И, наконец, хотя АПС и входит во фракцию Орбана, но при Кикле она существенно ближе к «Альтернативе для Германии» (АдГ), от которой стремились дистанцироваться многие участники орбановского блока в Европарламенте, в том числе Ле Пен. В результате АдГ пришлось формировать свою фракцию – «Европа суверенных наций» - с другими крайне правыми партиями, которых не взяли во фракцию Орбана, стремящуюся подчеркнуть свою респектабельность. Поэтому возможный приход Кикля на пост является серьезнейшим вызовом для австрийской демократии.

Алексей Макаркин

Военные действия между Афганистаном и Пакистаном в районе «линии Дюранда» связаны с двумя факторами.

Во-первых, любое афганское правительство не может признать «линию Дюранда», которая была проведена по территории проживания пуштунских племен в качестве границы между Афганистаном и британской Индии (когда еще не было независимого Пакистана).

Занимался согласованием этой линии разграничения в 1893 году сэр Мортимер Дюранд, отвечавший за внешнюю политику в администрации британского вице-короля Индии. Его задачей был не учет национального фактора, а обеспечение условий для завершения противостояния в Центральной Азией между Великобританией и Россией (то есть определение стабильных правил и расстановки сил в ходе «Большой игры»). Афганистан, фактически бывший с 1881 года британским протекторатом, оказался в рамках достигнутого компромисса своего рода «буферной зоной» с политическим влиянием, но не прямым военным присутствием Великобритании. Так что была проведена черта, за которую ее войска не продвигались.

Тем более эту линию не признает нынешнее правительство в Кабуле, не просто опирающееся на пуштунов из зоны племен, но и в подавляющем большинстве состоящее из них. Никакого разделения на «афганских» и «пакистанских» пуштунов для него нет.

Во-вторых, талибы (признаны террористами и запрещены в РФ) остаются радикалами. Никакой эволюции в направлении большей умеренности не происходит – напротив, их внутренняя политика становится все более жесткой. Женщинам теперь запрещено получать любое высшее образование (раньше исключение делалось для врачей). А недавно издано распоряжение,
запрещающее устройство окон в жилых зданиях с видом на «территории, используемые афганскими женщинами», в том числе на кухню. Уже имеющиеся окна приказано «загородить» или построить перед ними стену.

Речь идет о создании реакционной утопии в городах, где процессы модернизации происходили еще со времен короля Амануллы, правившего сто лет назад. И происходили в разных формах и при короле Захир Шахе, и при президенте Мохаммаде Дауде, и при просоветском правительстве НДПА, и в период неформального «американского протектората» в 2002-2021 годах. Правда, эти процессы происходили в крупных городах, а провинциальный мир жил по своим правилам, которые сейчас жестко и последовательно внедряет в городскую среду, ломая уже ставшую привычной для горожан жизнь.

И нынешние афганские власти не предприняли ничего для создания инклюзивного правительства с участием представителей непуштунского населения страны. Нынешний кабинет представляет собой конгломерат радикальных пуштунских фракций, конкурирующих друг с другом. Зато этот конгломерат ощущает свою общность не просто с «пакистанскими» пуштунами, но и с тамошними радикалами, ведущими борьбу против светского правительства Пакистана, совершая теракты на пакистанской территории. Это, в свою очередь, сталкивает их с пакистанскими властями.

Есть устойчивая теория о том, что афганские радикалы являются чуть ли не агентурой пакистанской разведки. На самом деле, ситуация выглядит существенно более сложной. Пакистанские силовики могли неоднократно использовать афганских радикалов в своих интересах, но никогда их полностью не контролировали. Как тем более не контролируют их сейчас, когда те уже более трех лет находятся в Кабуле. Как и американцы никогда не контролировали моджахедов, которым помогали в конце холодной войны ослаблять СССР. Когда конгрессмен Чарльз Уилсон успешно лоббировал поставки оружия для Джелалуддина Хаккани.

Алексей Макаркин

Рождество в США обычно характеризуется снижением общественно-политической активности. Но не в этом раз, когда Америка готовится к инаугурации Дональда Трампа.

Трампизм фактически вытеснил на периферию умеренных республиканцев, чей кандидат на праймериз Никки Хейли была публично и демонстративно отвергнута Трампом при формировании его администрации. Это не означает, что умеренные исчезли – их много и в Сенате, и в Палате представителей. И если трампистская волна будет слабеть, они могут получить новый шанс. Но не в ближайшее время.

Однако практика показывает, что сам трампизм не монолитен. И уже одна из первых проблем – что делать с высококвалифицированными мигрантами – демонстрирует существенные внутренние разногласия.

Один из главных лозунгов трампистов – закрыть страну от мигрантов. И пока речь идет о том, чтобы не допускать в нее латиномериканцев, преодолевающих границу с Мексикой, в их рядах существует консенсус, основанный на нескольких составляющих. Это и вопрос идентичности, опасение, что мигранты на каком-то этапе станут большинством – среди трампистов популярна теория «великого замещения» (Great Replacement), гласящая, что элиты устроили заговор для вытеснения белых «небелыми». И конкуренция за рабочие места и тема уровня зарплат. И вопрос безопасности на улицах американских городов.

Но консенсус стал рассыпаться, когда речь зашла о программе виз для высококвалифицированных мигрантов. Для многих трампистских активистов любой мигрант плох – будь то уборщик или инженер в области IT. И дело не только в принципе и закрытии «лазеек», но и в том, что индийский «айтишник» может отобрать доходную работу у американского. В то же время для американского бизнеса высококвалифицированные мигранты необходимы – это мощный ресурс, который десятилетиями подпитывает экономику США, двигает вперед инновации. Усиление конкуренции в борьбе за рабочие места для бизнеса является благом, так как позволяет ему выбирать лучших сотрудников.

Так что и Илон Маск, и Вивек Рамасвами (кстати, в ходе своей президентской кампании использовавший риторику «великого замещения») выступили против отмены визовой программы. Маск заявил, что «в Америке катастрофически не хватает чрезвычайно талантливых и мотивированных инженеров». А Рамасвами пошел еще дальше и заявил, что американская культура «слишком долго превозносила посредственность над совершенством» и не стимулировала молодежь к интеллектуальной деятельности.

Будущий советник Трампа по вопросам искусственного интеллекта Шрирам Кришнан, родившийся в Индии, там же закончивший университет и ставший венчурным предпринимателем в США, перед своим назначением ратовал за снятие любых ограничений для мигрантов, обладающих высокой квалификацией. И быстро стал объектом критики со стороны радикальных трампистов, которые стали припоминать ему индийское происхождение. И вспоминать, что родители Рамасвами – тоже иммигранты из Индии. А если учесть, что жена избранного вице-президента Джея Ди Вэнса также родилась в семье индийских мигрантов, то тут уже недалеко до нового варианта теории заговора.

Занятно, что к критикам позиции Маска-Рамасвами присоединилась и Хейли, которая еще на праймериз боролась с трампистами за голоса провинциальных консерваторов. Но главные критики – конечно же, самые правые трамписты. Несостоявшийся министр юстиции Мэтт Гетц написал: «Мы приветствовали технических специалистов, когда они прибежали к нам, чтобы избежать выбора учителем третьего класса пола их ребенка, а также очевидного экономического спада из-за политики Байдена/Харрис. Мы не просили их разрабатывать иммиграционную политику». Похоже, что расхождения между «идеологическими политиками» и «техническими специалистами» будут расти – а разруливать их придется Трампу.

Алексей Макаркин

На последнем в этом году заседании Священного Синода Русской православной церкви были приняты два важных кадровых решения. Одно из них широко обсуждается, второе прошло малозамеченным.

Самый громкий пункт повестки: «о результатах работы Комиссии по изучению положения дел в Будапештско-Венгерской епархии». Принято решение освободить митрополита Илариона от управления Будапештско-Венгерской епархией и почислить его на покой. Владыка Иларион был назначен будапештским митрополитом в 2022 году, после своего смещения практически со всех постов в церкви (постоянного члена Синода, главы Отдела внешних церковных связей, руководителя Общецерковной аспирантуры). Для нынешних времен взгляды митрополита выглядели слишком умеренными, хотя в вопросе об отношениях с Константинополем он считался сторонником жесткой линии.

Казалось, что он частично восстановил свои позиции, используя остававшуюся у него должность. В 2023 году Иларион как Синодальной библейско-богословской комиссии подготовил и презентовал одобренный Архиерейским совещанием РПЦ документ «Об искажении православного учения о Церкви в деяниях иерархии Константинопольского Патриархата и выступлениях его представителей» (что соответствовало и его отношению к Константинополю). Но в уходящем году разразился скандал в связи с обвинениями митрополита в деяниях морально-нравственного характера, и он был отстранен от управления епархией и смещен с поста главы комиссии. После этого развилка была неутешительной – или увольнение на покой (с запретом в служении или без оного), или лишение сана.

Выбор самого мягкого варианта – увольнение без запрета - не означает, что история полностью закончена. Деятельность комиссии завершена, но с многозначительным уточнением: «просить Святейшего Патриарха, в случае поступления в Московскую Патриархию новых сведений об обстоятельствах дела, возобновить деятельность Комиссии или иным образом определить порядок исследования этих сведений». Синод также постановил просить патриарха «обратить внимание митрополита Илариона на несоответствие характера его отношений с ближайшим окружением и его быта образу монаха и священнослужителя».

Местом служения митрополиту определен храм апостолов Петра и Павла в Карловых Варах. Иларион не станет его настоятелем, то есть сможет служить только с согласия последнего. Аналогичная мера была в 2023 году применена в отношении экзарха Африки, митрополита Леонида (Горбачев), активно и публично демонстрировавшего свои антилиберальные и патриотические настроения и ставшего участником ряда аппаратных конфликтов. Он был отправлен служить в Георгиевский храм в Краснодаре.

Теперь о втором назначении. Митрополитом Владимирским и Суздальским стал новый протеже патриарха, владыка Никандр (Пилишин), сохранивший пост председателя Финансово-хозяйственного управления (ФХУ) патриархата (и оставшийся постоянным членом Синода). Митрополиту Никандру 38 лет, его карьера носила стремительный характер. Еще в 2021 году он был настоятелем храма в Саратове и проректором тамошней семинарии, а уже в 2023-м патриарх поручил ему исполнять обязанности председателя ФХУ. Меньше чем через полгода он был утвержден Синодом в этой должности и тем самым стал (еще в сане архимандрита) постоянным членом Синода. В октябре того же года стал епископом Наро-Фоминским, а в марте 2024-го возведен в сан митрополита. В том же месяце было принято решение, что глава ФХУ по должности является постоянным членом Синода.

Теперь же Никандр возглавил одну из старейших кафедр РПЦ. При этом на покой отправлены не только прежний глава митрополии, но и епископ Александровский и Юрьев-Польский (эта епархия входит в состав митрополии). Из троих архиереев Владимирской митрополии на своем посту остался лишь муромский епископ, что облегчит Никандру проведение его кадровой политики. Никандр с общественно значимыми заявлениями не выступает, не делает либеральных намеков и не занимается консервативными инвективами. А публично сосредоточился на сугубо церковной повестке – сейчас это могло стать преимуществом.

Алексей Макаркин

Мир в 2024 году. Часть 2.

Для «незападного» мира 2024 год был непростым.

В Индии и ЮАР прошли выборы, на которых позиции правящих партий ослабли, хотя они и удержались у власти. В Индии усилились позиции главной оппозиционной партии – Индийского национального конгресса. А в ЮАР Африканский национальный конгресс отказался от создания коалиции с леворадикальными «черными» партиями и сформировал правительство с участием белых либералов и черных (зулусских) консерваторов.

Похоже, что Китаю пока не удается найти рецепт повторения экономического чуда в условиях, когда страну ожидает жесткое противостояние с Трампом. Но крайне непростая ситуация сложилась и в китайской армии. Из партии были исключены сразу два министра обороны, причем оба были назначены при Си Цзиньпине - Вэй Фэнхэ (занимал пост в 2018-2023 годах) и Ли Шанфу (был министром около полугода в 2023 году). Оба они обвинены в «дисциплинарных и правовых нарушениях» (коррупции), их уголовные дела расследуются прокуратурой. В конце года от своей должности «на время расследования» был отстранен давний соратник Си, адмирал Мяо Хуа - начальник управления политработы Центрального военного совета (аналог Главпура). Расследования идут и в отношении ряда других военачальников. Добавим к этому слухи (опровергаемые в Пекине) о том, что их фигурантом является нынешний глава Минобороны, адмирал Дун Цзюнь, связанный с адмиралом Мяо.

Это уже вторая чистка в китайском высшем военном руководстве за десять лет. Но если чистку 2014-2017 годов (когда были арестованы два зампреда Центрального военного совета и покончил с собой предшественник Мяо в Главпуре) можно было объяснить утверждением Си Цзиньпина как лидера партии и страны, то теперь дискредитированными оказались его выдвиженцы.

Большие неприятности у Ирана – нарастающие экономические проблемы «наложились» на фактический развал «оси сопротивления» после свержения режима Башара Асада в Сирии и резкого ослабления «Хезболлы» в Ливане. Неясно, сколько времени будут проявлять демонстративную активность хуситы в Йемене – у них слишком много врагов. Все это происходит в условиях, когда победившие на президентских выборах реформаторы хотят наладить диалог с Западом вообще и с США в частности, но вместо Камалы Харрис президентом стал Дональд Трамп, не доверяющий никаким представителям иранского режима.

Похоже, что после гибели Касема Сулеймани и Эбрахима Раиси элиты Ирана «выдыхаются», пока не видно новых лидеров, готовых сделать азартную ставку на конфронтацию с Западом. К тому же рахбару Хаменеи уже 85 лет, что делает все более актуальным вопрос о преемнике.

Еще один важный вопрос «незападного» мира связан с феноменом терроризма. Когда в 2021 году талибы (признаны террористами и запрещены в России) пришли к власти в Кабуле, то в мире это не только расценили как поражение США, пытавших два десятилетия демократизировать Афганистан, но и рассматривали как событие, происшедшее в глубинке, куда лучше не соваться (по опыту Великобритании, СССР и США). Сейчас с кабульскими властями налаживают связи разные страны – в России предметно обсуждается вопрос о снятии с них статуса террористов, только что Саудовская Аравия вернула свое посольство в Афганистан. Причем за три года кабульские власти не сделали никаких уступок в вопросах инклюзивности правительства, прав женщин и т.д.

Но теперь уже в Сирии пришла к власти организация «Хайят Тахрир аш-Шам» (признана террористической и запрещена в России). Причем Сирия – это не Афганистан, она находится на пересечении многочисленных интересов на Ближнем Востоке. С новыми властями в Дамаске открыто сотрудничает их ближайший партнер – Турция, в выстраивании отношений с ними заинтересованы и западные страны, и Россия. Хотя переходное правительство тоже далеко от инклюзивности, о чем свидетельствуют и назначения новых глав МИД и Минобороны Сирии. Так что организации, официально значащиеся террористическими, теперь неформально делятся на две категории – с одними по-прежнему борются, а со вторыми прагматично договариваются.

Алексей Макаркин

Мир в 2024 году. Часть 1.

2024-й – год возвращения Трампа и успеха Марин Ле Пен на европейских выборах (а на парламентских ее остановили, только используя двухтуровую мажоритарную систему и «республиканскую мобилизацию»). Президентом Румынии чуть было не стал аутсайдер Кэлин Джорджеску, привлекший внимание избирателей своими мини-проповедями в Tik Tok. На выборах в Австрии первое место заняла Австрийская партия свободы, оправившаяся от скандала 2019 года, который, казалось, должен был обрушить ее репутацию – и ее системным оппонентам приходится договариваться о создании компромиссного и потенциально неустойчивого коалиционного правительства. «Альтернатива для Германии» претендует на твердое второе место на досрочных выборах, которые состоятся в 2025 году после развала «светофорной» коалиции Олафа Шольца – несмотря на то, что партия сохраняет свой правый радикализм, от которого усиленно дистанцируется Ле Пен.

Социально-экономические и политические причины лежат на поверхности. Тема миграции сохраняет свою актуальность и болезненность, потому что связана с проблемами и безопасности, и идентичности, и экономики. Люди принимают электоральные решения, основываясь не на статистике и мнениях экспертов, а на собственных эмпирических впечатлениях. Убийство, совершенное мигрантом, «чужаком», воспринимается болезненнее, чем аналогичное преступление, совершенное «своим». Численность мигрантов люди определяют визуально, сравнивая с воспоминаниями своего детства – и поэтому завышают ее по сравнению со статистикой. Раздражение вызывают как работающие («отбирают наши рабочие места»), так и неработающие («живут на наши налоги») мигранты.

К теме миграции добавилась инфляция, как последствие «вертолетных денег», направленных на спасение экономики и бизнесов во время пандемии. Инфляция прямо повлияла и на благополучие, и на самоощущение среднего класса. Парадокс, но демократы в США проиграли при экономическом росте – но цены на бензин и продукты оказались значимее. Перед выборами инфляцию удалось снизить, но это не помогло – люди с ностальгией вспоминали о допандемийных временах, которые связывались с Трампом.

Но, возможно, дело не только в этом. Системные политики выглядят слишком осторожными, минимизирующими любые риски для собственной репутации. Стоит сказать что-то не совсем политкорректное – и тут же активисты потребуют отставки с предварительным покаянием, а в Интернете развернут негативную кампанию. На самом деле речь идет обычно о небольшом проценте избирателей, но для левоцентристских политиков это важно, потому что во внутрипартийных процессах (в том числе праймериз) позиция таких активистов имеет значение. А правоцентристы нередко опасаются выглядеть фанатиками (bigot) и реакционерами. Их на республиканских партийных праймериз в США теснят трамписты – а в Европе на выборах несистемные крайне правые.

Интересно, что неприятие новой политкорректности способствует «поправению» части современного бизнеса. Четверть века назад в США все было просто – за республиканцев «старые деньги», связанные с нефтью и недвижимостью – за демократов «новые», работающие в высокотехнологичных отраслях, за которыми будущее. Сейчас Илон Маск стал одним из символов трампизма – и процесс перехода на сторону республиканцев затронул и ряд других нетипичных для этой партии игроков. Им, как и большинству людей, не нравится полицейское насилие, но и Флойд не является для них святым. А в вопросе о правах меньшинств им хотелось бы остановиться где-то на уровне десятилетней давности, как Джоан Роулинг, не идя дальше.

Означает ли все это, что речь идет о долгосрочном процессе? Здесь можно вспомнить отложенную реакцию на 1968 год, когда 1980-е стали временем Рейгана и Тэтчер. А в 1990-е пришло новое поколение политиков, символами которого были Клинтон и Блэр. Так что в конкурентной политике нет ничего постоянного (вспомним, как еще в 2022 году на промежуточных выборах в США демократы успешно «отыграли» тему абортов). Запросы общества меняются, и побеждает тот, кто успешнее на них реагирует.

Алексей Макаркин

Грузия готовится к очередной важной дате. В последнее воскресенье декабря и уходящего года состоится инаугурация вновь избранного президента республики Михаила Кавелашвили. Власти и правящая партия «Грузинская мечта» рассматривают это событие, скорее, как политическую рутину. Выборные процедуры закончились, можно сфокусироваться на делах практических. Впрочем, помимо этого «мечтатели» хотели бы закончить эпоху «оппозиционных президентов» в Грузии.

Но у оппонентов властей другие планы и представления о прекрасном. Саломе Зурабишвили, полномочия которой как раз и должны истекать 29 декабря, выразила сомнения в своем скором уходе. По ее словам, она останется президентом и главнокомандующим, «главой государства для всех».

В действительности же ее оценки не слишком корреспондируют с действительностью. После всплеска протестной активности уличные акции в декабре 2024 года в Тбилиси пошли на спад. Избрание президента коллегией выборщиков не стало точкой нового подъема оппозиции. Но оппоненты властей не спешат сдаваться. Зурабишвили предъявила «ультиматум» правительству: неделю на решение о проведении новых выборов, то есть аккурат к инаугурации Кавелашвили.

При этом некоторые представители оппозиционных сил пошли дальше. Лидеры «Коалиции за перемены» (это объединение заняло второе место по итогам выборов в парламент с 11,03%) и «Сильной Грузии» (четвертое место и 8,81% голосов) призвали вооруженные силы страны не подчиняться властям, то есть фактически признали, что без силового фактора переиграть правящую партию не получится. Но говорить о единстве в рядах оппозиции проблематично.

Со своим особым мнением выступила партия «За Грузию». Ее возглавляет Георгий Гахария, в сентябре 2019- феврале 2021 гг. он занимал пост премьер-министра, а до этого в течение двух лет был главой МВД. У него и раньше были разночтения с другими оппозиционными колоннами. Гахария у многих оппонентов властей ассоциируется с жесткими действиями полиции против них в 2019 году после пресловутой «ночи Гаврилова». Вот и после парламентских выборов Гахария и К не признали их итогов, но и не встали в едином порыве дружные ряды протестующих, экс-премьер стремится дистанцироваться от «коллективного Саакашвили».

На этом фоне премьер Ираклий Кобахидзе призывает Зурабишвили к благоразумию и уважению законов страны. Фокус в том, что уходящий (или, все же, не совсем?) президент полагает, что главным нарушителем законности является правительство и его глава.

Сергей Маркедонов

В Азербайджане карабахский вопрос считается раз и навсегда закрытым. Официальные представители этой страны полагают, что новый военно-политический статус-кво незыблем. В Армении отношение к данной проблеме (в республике предпочитают говорить о трагедии Арцаха) остается главной травмой, самым обсуждаемым вопросом. И на уровне политиков, и обывателей.

Дебаты по Карабаху стади поз занавес 2024 года одной из самых обсуждаемых тем в армянском медиапространстве. Премьер-министр республики Никол Пашинян предложил экс-президентам Армении встретиться за дискуссионным столом и обсудить острую проблему. Незадолго до этого глава армянского кабмина заявил, что фактически с мая 1994 года, то есть с того момента, когда вступило в силу Соглашение о бессрочном прекращении огня и начались переговоры, все руководители его страны обсуждали перспективы возвращения Нагорного Карабаха под азербайджанскую юрисдикцию.

Не то, чтобы Пашинян открыл бы Америку. В свое время Жирайр Липаритян (в 1994-1997 гг. главный советник президента Левона Тер-Петросяна по карабахскому урегулированию) констатировал: «С момента перемирия международное сообщество говорило нам, что не признает независимость Карабаха. Теоретически они могли бы это сделать, если бы Азербайджан пошел на это. Но в целом Россия, Турция, Иран, США и Франция предлагали варианты, основанные на территориальной целостности Азербайджана. Это было ясно».

Но одно дело обсуждать варианты мирного урегулирования, и совсем другое – принять конкретные решения об уступках на фоне поражений и унижений. Вопрос об ответственности государственного деятеля становится ключевым. Пашинян хочет сказать: не я первый, обстоятельства оказались сильнее меня. Реакция из офисов экс-президентов была ожидаемой, Никола Воваевича обвинили в искажении фактов. Представитель Республиканской РПА, «саргсяновский») партии (Эдуард Шармазанов и вовсе заявил, что «Арцах сдал Никол Пашинян, и точка». Но не политическими лидерами едиными. Известный историк, бывший директор Музея-института геноцида армян Айк Демоян выразил готовность к дискуссии с главой кабмина республики.

В этой истории много показательных моментов. Во-первых, Никол Пашинян по-прежнему демонстрирует качества умелого тактика и «сетевого воина», для которого эффектность выше эффективности, а выгоды момента важнее стратегии и игры в долгую. Во-вторых, экс-президентам было бы уместно самим выразить свою позицию, не уступая инфополе человеку, который за долгие годы научился и мастерству медиа-прессинга, и манипулированию. Впрочем, надо посмотреть, чем завершится инициатива Демояна. Гражданское общество (тем более научное) – важный элемент армянской политики, от которой так просто не отмахнешься.

Сергей Маркедонов

Во Франции сформировано правительство Франсуа Байру.

Главы МИД, МВД и Минобороны, работавшие в кабинете Мишеля Барнье, сохранили свои посты. Знаковым решением является оставить Брюно Ретайо на посту министра внутренних дел. Это демонстрация сохранения жесткости миграционной политики – на этой площадке Эммануэль Макрон намерен соперничать с Национальным объединением Марин Ле Пен.

В правительство возвращаются статусные соратники Макрона – бывшая премьер-министр Элизабет Борн (она возглавила сразу два образовательных министерства, отвечающие за высшую и среднюю школу) и экс-глава МВД Жеральд Дарманен в качестве министра юстиции. У Дарманена конфликтные отношения с Ле Пен (в немалой степени потому, что он правый макроновец и активно действует на ее политической «поляне») и немалые собственные амбиции. Во время формирования правительства Барнье Макрон рассчитывал на лояльность Ле Пен правому кабинету, который, однако, она свергла после обсуждения непопулярного проекта бюджета. Да и Дарманен, похоже, не хотел терять МВД (а Барнье настаивал на кандидатуре Ретайо). Теперь же он призван Макроном в правительство, чтобы усилить позиции Ретайо в противодействии миграции.

Новый министр экономики и финансов – Эрик Ломбар, возглавляющий Caisse des Dépôts et Consignations – учреждение, управляющее долгосрочными государственными инвестициями (включая почтово-банковскую службу, сберегательные фонды, поддержку малого бизнеса и др.). Он куда более опытен, чем его недолговременный предшественник, 33-летний депутат-макроновец Антуан Арман.

Как и Барнье, Байру не смог договориться с социалистами, которые исходят из того, что избиратели не простят им вхождения в любое правительство с участием макроновцев и правоцентристов, которое не хочет снижать пенсионный возраст и борется с миграцией (то есть проводит политический курс, прямо противоположный избирательной программе Нового Народного фронта). Но «левый» фактор в правительстве Байру все же есть. Если Барнье привлек в правительство лишь одного министра с социалистическим прошлым – главу Минюста Дидье Миго (в нынешний кабинет он не вошел) – то в новом кабинете их двое.

Министром территориального планирования стал мэр бургундской столицы Дижона Франсуа Ребсамен, вышедший из Социалистической партии и основавший собственную партию «Прогрессивная федерация» - более правую, чем социалисты.

А министром по делам заморских территорий назначен бывший премьер-министр в президентство Франсуа Олланда, Мануэль Вальс. Одновременно он, как и Ретайо, Борн и Дарманен, получил статус государственного министра (аналог вице-премьера). Пост кажется второстепенным, но Вальсу придется разбираться с проблемой Новой Каледонии, в которой в этом году произошли массовые волнения. Причем урегулировать отношения уже не с двумя, а с тремя общинами – к протестующим канакам и лояльным потомкам давних французских поселенцев добавились еще новые переселенцы из Франции, не имеющие права голоса на выборах в местный парламент, но желающие его получить. Добавим, что на Новой Каледонии находится одно из крупнейших в мире месторождений никеля.

Вальс в «домакроновскую» эпоху считался одним из наиболее перспективных лидеров социалистов, но оказался слишком правым для этой партии. Это проявилось, в частности, в деле Леонарды Дибрани, когда Вальс настоял на депортации несовершеннолетней нелегальной мигрантки, цыганки из Косово, задержанной миграционными властями во время школьной экскурсии. Большинство французов поддержали Вальса, но многие левые политики и «лидеры мнений» выступили против его решения. Партия сдвинулась влево – и у Вальса не было шансов на успех в ее рядах.

Так что назначения Вальса и Ребсамена не сблизят правительство с нынешним руководством Соцпартии, но не помешают антимигрантской политике. Но главное сейчас для правительства – подготовка нового бюджета, который был бы реалистичным и в то же время не столь непопулярным, как «бюджет Барнье» - чтобы партия Ле Пен не свалила и новый кабинет. Задача крайне сложная.

Алексей Макаркин

О новом правительстве Румынии и Викторе Орбане.

Лидеры трех проевропейских партий Румынии (социал-демократов, национал-либералов и Демократического союза венгров Румынии) и парламентской фракции национальных меньшинств после нескольких дней переговоров подписали соглашение о коалиции парламентского большинства. Президент Румынии Клаус Йоханнис назначил премьером действующего главу правительства Марчела Чолаку и поручил ему сформировать кабинет министров.

Первоначально в переговорах участвовала еще и либерально-консервативный Союз спасения Румынии, но он отказался от участия в правительстве. Представительница Союза Елена Ласкони заняла второе место в первом туре президентских выборов, немного опередив Чолаку. Союз спасения мог получить несколько второстепенных министерских портфелей, но за это должен был расплатиться своей политической «самостью» - таков нередкий эффект младших партнеров в коалициях. А потеря «самости» ведет за собой провал в рейтингах. Теперь же Союз может критиковать правительство извне, предлагая ему проевропейскую альтернативу – в отличие от трех других оппозиционных партий, отстаивающих в разной степени идеи национализма.

Второй тур президентских выборов был отменен Конституционным судом из-за обвинений в адрес победителя первого тура Кэлина Джорджеску в нарушениях избирательного законодательства. Опросы показывали, что он побеждал и во втором туре – сельские избиратели, голосовавшие в первом туре за Чолаку, не хотели поддерживать кандидатуру Ласкони.

Интересно, что расследовательский портал Snoop обнародовал версию о том, что мощная раскрутка Джорджеску проводилась фирмой, которая работала на национал-либералов. В этой логике Джорджеску предстает спойлером для главного националистического лидера Джордже Симиона, призванным расколоть националистический электорат и помочь пройти во второй тур национал-либеральному кандидату. Однако ситуация вышла из-под контроля – кандидат от НЛП занял лишь пятое место, а Джорджеску как новый нонконформистский политик оказался более привлекателен для румынских избирателей, чем Симион.

В любом случае, действия политического класса, который не допустил Джорджеску на пост президента, вызвали разочарование многих избирателей, что усиливает вероятность протестного голосования на следующих выборах. Чтобы не допустить новых неожиданностей, партии правительственной коалиции решили уже перед новым первым туром выдвинуть единого кандидата – им станет бывший лидер национал-либералов Крин Антонеску, десять лет назад ушедший из политики и не причастный к скандалам и конфликтам последнего времени. Расчет делается на его выход во второй тур и последующую проевропейскую мобилизацию против вероятного соперника-националиста. Тем более, что у проевропейских сил появился дополнительный аргумент для избирателей – Румыния только что принята в Шенгенскую зону.

В рамках подготовки к новым президентским выборам Чолаку решился на еще один шаг – Бухарест посетил Виктор Орбан, которого Чолаку назвал своим другом и поблагодарил его за помощь при вступлении в Шенген. В ноябре Орбан помог Чолаку пообщаться с Дональдом Трампом – когда румынский премьер был с визитом в Будапеште, то во время его ланча с Орбаном им позвонил по телефону избранный президент США. Для Чолаку важно и одобрение Орбаном участия в новой коалиции Демократического союза венгров Румынии. Наконец, есть и экономический аспект – венгерская государственная энергокомпания MVM Group завершает сделку по покупке румынских активов немецкой энергетической группы E.ON.

Так что Орбан, еще недавно европейский аутсайдер, становится важным посредником в отношениях с Трампом. Здесь конкуренцию ему может составить, пожалуй, лишь премьер Италии Джорджа Мелони. Впрочем, на идиллическом фоне отношений Трампа и Орбана появилось первое облачко. Трамп требует роста военных расходов стран НАТО, а Орбан только что заявил, что повышение обязательного уровня ассигнований на оборону свыше 2% ВВП означает для Венгрии «выстрел в легкие». Хотя и сказал при этом, что готов обсудить этот вопрос с Трампом.

Алексей Макаркин

Декабрь - время подводить итоги календарного и политического года. В декабре-2023 не было недостатка в прогнозах о скором подписании мирного соглашения между Азербайджаном и Арменией. Тремя месяцами ранее Баку установил свой полный военно-политический контроль над Нагорным Карабахом, а досрочные выборы в прикаспийской республике, прошедшие в начале февраля 2024 года, были призваны подчеркнуть необратимость этих перемен. Ереван признал карабахские земли частью Азербайджана.

7 декабря 2023 года на сайте премьер-министра Никола Пашиняна было размещено совместное заявление его собственного аппарата и администрации президента Ильхама Алиева. В этом документе недвусмысленно утверждалось, что два государства «согласны с тем, что существует историческая возможность достичь долгожданного мира в регионе». Однако на дворе уже маячит год 2025, а мирного соглашения так не удалось достичь.

В своем пространном интервью генеральному директору Международного информационного агентства «Россия сегодня» Дмитрию Киселеву президент Азербайджана Ильхам Алиев представил свою подробную интерпретацию событий. «По мирному договору мы на самом деле сделали большой прогресс. Из семнадцати статей этого документа пятнадцать согласовано, остались две». В первом случае речь идет об отказе о выдвижении взаимных исков друг к другу, а вторая - о неразмещении иностранных представителей вдоль госграницы.

Но только ли этим ограничиваются претензии азербайджанской стороны? Очевидно, что нет, ибо зачем бы тогда Ильхам Алиев говорил про несоответствие Конституции Армении духу и букве добрососедских отношений. Президент Азербайджана дал четко понять и своему собеседнику, влиятельной российской мелиа-персоне, и лицам, принимающим решения в российской власти, что пересмотр статус-кво на Кавказе для него недопустим. Выходит, что дело не только в двух пунктах соглашения. «Результаты Второй Карабахской войны и антитеррористической операции сентября 2023 года (так в Баку называют третью, самую кратковременную войну в Карабахе-авт.) не должны быть ими забыты» - недвусмысленное резюме от Ильхама Алиева. Обращенное, повторимся не только к Николу Пашиняну. Президент Азербайджана упоминал и про негативную (с его точки зрения) политику Франции на Южном Кавказе, нацеленную, как он полагает на «милитаризацию Армении».

В ходе беседы с Киселевым Алиев четко дал понять, что условия будушего мира (а, следовательно, и нового регионального кавказского порядка) будут происходить с учетом приоритетного голоса Баку. И эти тезисы нельзя назвать каким-то новым поворотом. Алиев, а также представители его администрации последовательно проводят в жизнь этот курс, чего не скажешь о команде Никола Пашиняна. Премьер-министр Армении и его окружение зачастую сначала «идут в отказ» (особенно на риторическом уровне), а затем принимают решения об очередных уступках. Впрочем, пока внутри Армении это не приводит к серьезным тектоническим сдвигам. Вопрос, как долго, и есть ли альтернативы этой линии поведения. Ответ на них не кажется слишком очевидным сегодня.

Сергей Маркедонов

История с президентом Республики Корея Юн Сок Ёлем помогает лучше понять мотивации политиков.

Сейчас Юну ничего хорошего не светит. Парламент объявил ему импичмент, после чего он был отстранен от исполнения президентских обязанностей. Рейтинг отстраненного президента на момент импичмента составлял 11% - так что он оказался в полной общественной изоляции. Никто из статусных политиков не решался его поддержать, а собственная партия «Сила народа» находится в тяжелейшем кризисе, уже приведшем к самороспуску ее руководящего органа и отставке лидера Хан Дон Хуна.

Юн своей попыткой «самопереворота» сломал стратегию руководства «Силы народа», которая заключалась в подготовке к выборам 2027 года при постепенном дистанцировании от непопулярного президента. За это время глава оппозиционной Демократической партии Ли Чжэ Мён должен был потерять право баллотироваться из-за коррупционных обвинений, а партия попыталась бы вырастить сильного кандидата в лице Хан Дон Хуна. Однако президента Юна такой вариант явно не устраивал – и в списке кандидатов на арест после введения военного положения Хан Дон Хун оказался рядом с Ли Чжэ Мёном.

В вопросе об импичменте Хан Дон Хун заметался, неоднократно меняя свою позицию, что вполне объяснимо, так как он оказался в цугцванге. Поддержать импичмент означало открыть дорогу к президентству Ли Чжэ Мёну. Саботировать голосование – терять популярность. В результате часть представителей «Силы народа» проголосовала за импичмент, что и позволило его добиться со второго раза. Но теперь партия может войти в досрочную избирательную кампанию без общепризнанного лидера (пока ее временно возглавил глава парламентской фракции Квон Сон Дон).

Теперь государством руководит премьер-министр Хан Док Су – технократ без политических амбиций. Конституционный суд уже на будущей неделе собирается начать рассмотрение вопроса о законности импичмента – и вряд ли оно будет долгим. Если суд решит, что импичмент законен, будут назначены новые президентские выборы. Но еще раньше Юн может быть арестован по делу о мятеже – на этот состав преступления президентская неприкосновенность не распространяется.

И возникает вопрос – на что же рассчитывал Юн? Был ли у него продуманный план действий, учитывающий все риски – и настроения политического класса, и собственную непопулярность, и позицию армии, которая не хотела втягиваться в незаконные действия? И чем дальше, тем больше становится ясно, что продуманного плана как решить все эти проблемы, у Юна не было.

А был небольшой круг, в который входили жена Юна и близкие друзья (во главе с уже арестованным экс-министром обороны Ким Ён Хёном). Они и убедили Юна, что народ на самом деле на его стороне – надо только действовать. А сильнейшая эмоция Юна была связана с тем, что оппозиция жестко и последовательно атаковала его жену, обвиняя ее и в коррупции, и в плагиате в магистерской и докторской работах. И требуя отставки прокуроров, которые не хотели привлекать ее к уголовной ответственности.

Именно семья оказалась слабым местом корейского президента. И он рванулся на ее защиту, не думая ни о партии, ни о судьбах демократии, которую он был обязан защищать. И Хан Дон Хуна он хотел арестовать, потому что тот критиковал его супругу, стремясь дистанцироваться от непопулярной президентской четы и обеспечить политическое будущее себе и партии. Пример Юна показывает, что политики не всегда являются информированными и расчетливыми людьми. Их, как и обычных граждан, тоже могут захватить эмоции, непосредственно влияющие на принятие решений.

Алексей Макаркин

Риторическая война между ЕС и грузинскими властями продолжается. 16 декабря Совет министров иностранных дел Евросоюза провел дискуссию по поводу санкций и отмены безвизового режима для первых лиц Грузии. В итоге было принято решение по визам, для него не требовалось консенсуса. Что же касается санкционного режима, то две страны-члена ЕС Венгрия и Словакия заблокировали его введения. Даром, что ли, Виктор Орбан стал первым зарубежным визитером в Тбилиси после оглашения итогов парламентских выборов. Которые и стали камнем преткновения в отношениях между властями Грузии и Евросоюзом.

Как бы то ни было, но даже половинчатое решение Брюсселя встретило жесткую реакцию со стороны грузинского премьера Ираклия Кобахидзе. По сего словам, решение по визам «следует оценивать, как однозначно антигрузинский шаг, подрывающий доверие к европейским структурам в восприятии грузинского общества».

Сегодня о геополитическом развороте Грузии с Запада на Восток не пишет только ленивый. Но все ли так однозначно? Дело в том, что решение грузинского правительства о «заморозке» переговоров с Брюсселем многие трактуют поверхностно, подстраивая реальность под собственные конструкты, теоретические и идеологические установки. Кобахидзе, между тем, не говорил об отказе от евроинтеграции в принципе, он настаивал (и продолжает настаивать) на всестороннем учете грузинских национальных интересов на этом пути и необходимости избегать шантажа со стороны Брюсселя. Условно говоря, убери ЕС свои обвинения по поводу фальсификаций выборов, грузинское правительство не свернуло бы с «европейской дороги».

Схожим образом трактует отношения Грузии и Евросоюза и вновь избранный президент Михаил Кавелашвили. По его словам, Тбилиси нет смысла становиться членов «европейской семьи» при отказе от национальной идентичности. «Мы хотим стать членами Евросоюза такими, какие мы есть», - резюмировал новый глава государства. Сам вектор не отменяется, ведется борьба за право, говоря словами Владимира Высоцкого, идти «своей колеей». Крайне важно, оценивая положение в Грузии и вокруг нее, адекватно представлять целеполагание руководства этой страны.

Сергей Маркедонов

Сирийские власти демонстрируют, что хотят видеть Сирию единой страной под своим руководством. Без всяких автономий.

Попытки курдских лидеров защитить свою фактическую автономию пока ни к чему не привели. В ликвидации «автономности» заинтересованы как Турция, так и новое правительство в Дамаске. Для Турции полностью неприемлема иракская модель, где после свержения Саддама Хусейна курды получили автономию. Курды уже предлагают начать общенациональный диалог о будущем стране. В Дамаске не возражают, но с одним условием – без всякого сепаратизма. А под сепаратизмом понимается «автономизм». Понятно, что это принципиальный вопрос – поэтому диалога и не получается.

Единственная надежда курдов сейчас – на поддержку со стороны США, с которыми у них исторически выстроены отношения. Но ввязываться в военные действия за курдов американцы не готовы при любой администрации. Тем более, если речь идет об отношениях с Турцией – при всех разногласиях, союзницей по НАТО. К тому же через месяц президентом США официально станет Дональд Трамп, который исходит из того, что американцам ничего делать в Сирии – и что будет даже с локальной поддержкой курдов, пока неясно. Если, конечно, курды вообще продержатся до инаугурации нового американского президента. Раньше они могли небезуспешно играть на противоречиях между Турцией и режимом Башара Асада, но теперь интересы Реджепа Тайипа Эрдогана и Ахмеда аш-Шараа (бывшего Мухаммеда аль-Джулани) в их отношении совпадают.

Принцип жесткого единства проводится не только в отношении курдов. Назначения новых губернаторов свидетельствуют о том, что для действительно значимых должностей у аш-Шараа есть два кадровых источника. Один – его «Хайят Тахрир аш-Шам» (признана террористической и запрещена в РФ). Другой – «Ахрар аш-Шам» (признана террористической и запрещена в РФ), салафитская организация, которая также вела вооруженную борьбу против режима Асада. Отношения между ними исторически были непростыми, конкурентными, но в последнем наступлении на войска Асада они действовали согласованно.

Обе организации в последние годы несколько по-разному пытались демонстрировать перемены, отмежевываясь от международного терроризма и подчеркивая свою сирийскую национальную идентичность и умеренность в религиозных вопросах. «Ахраровцы» были ближе к Турции, чем «тахрировцы», хотя и те сотрудничали в Идлибе с Анкарой.

И вот сейчас губернатором Латакии назначен Хассан Суфан. Это не просто один из лидеров «ахраровцев», но убежденный салафит. Он родился в Латакии, где получил степень по экономике в местном университете, но затем отправился изучать богословие в Саудовскую Аравию под руководством салафитских религиозных авторитетов. В 2005 году саудовские власти посчитали его опасным для безопасности страны и депортировали в Сирию, где он сразу же оказался в тюрьме. Там его и застала гражданская война. Только в 2016 году он был освобожден в рамках обмена заключенными и отправлен в Идлиб, где уже через полгода стал официальным лидером «ахраровцев», что свидетельствовало о его авторитете в этой организации. В 2018 году он при неясных обстоятельствах покинул свой пост, но заявил, что продолжит участвовать в гражданской войне.

И вот сейчас такой ярко выраженный идеологический деятель (который алавитов и за мусульман не считает) назначен губернатором провинции со значительным алавитским населением. Местные лидеры алавитов демонстрируют лояльность новым властям в Дамаске, но те им явно не доверяют, хотя и декларируют, что готовы обеспечивать права меньшинств. Так что Асада и аш-Шараа при всей противоположности этих фигур объединяет одно – жесткий унитаризм (который не позволил Асаду договориться с курдами). Только при режиме Асада ведущую роль играли алавиты, а при аш-Шараа – сунниты.

Алексей Макаркин

Опрос Superjob, проведенный в нынешнем месяце, показал, что лишь каждый десятый «экономически активный» россиянин будет смотреть в новогоднюю ночь развлекательные программы, а каждый третий включит канал с его трансляцией для фона.

Самое простое – сказать, что новогодние шоу – это для старших поколений, а молодежь их не смотрит. На самом деле, ситуация еще интереснее.

О желании посмотреть эти программы заявили 9% респондентов до 34 лет, 10% - в возрасте 35-44 лет и 11% - от 45 лет. В опросе не участвовали неработающие пенсионеры, так что самые старшие возраста не представлены или представлены слабо. Но интересно, что и люди советских поколений, заставшие традицию семейного просмотра «голубых огоньков», сильно к ним охладели. Между 25 и 55-летними есть разница, но не такая большая, как можно было бы предположить.

Изменения начинаются, когда речь идет о втором варианте ответа – «включу для фона». Его выбирают 34% респондентов. Из них 30% самых молодых, 33% от 35 до 44 лет и 43% от 45 лет. Вот здесь происходит скачок. Для поколений, которые помнят СССР, велика сила инерции. Они уже почти не смотрят новогодние развлекательные программы, но телевизор продолжает играть значительную роль в их жизни. Поэтому он включен для того, чтобы повысить праздничное настроение – под фоновую музыку лучше общается.

47% респондентов вообще не хотят смотреть эти шоу. И здесь цифры закономерны: 51% самых молодых, 47% от 35 до 44 лет и 36% от 45 лет.

Интересно еще распределение по доходам. Наиболее инерционны самые бедные (доход до 50 тысяч рублей). Из них 46% включат телевизор для фона и лишь 37% заявляют, что совсем не будут смотреть. Но и в этой категории лишь 9% сказали, что собираются смотреть – примерно столько же, сколько среднестатистический «экономически активный» россиянин.

И динамика. С 2020 года число тех, кто намеревается смотреть новогодние голубые огоньки и включает телевизор для фона, меняется довольно слабо. А вот количество тех, кто не будет смотреть, значимо подскочило – с 38 до 47% - за счет уменьшения числа затрудняющихся с ответом. Так что колебавшиеся люди свой выбор сделали.

Что произошло? Речь идет не только о снижении интереса к телевизору, который молодые респонденты уже почти не смотрят (а для фона трансляцию можно включить и на компьютере – разницы не будет). Но и, как минимум, еще о двух особенностях.

Во-первых, уходит традиция семейного празднования Нового года, восходящая к тем самым временам, когда несколько поколений смотрели не только «голубые огоньки», но и фильмы про Штирлица или Жеглова. Все более редкой становится ситуация, когда эти поколения живут в одной квартире. Молодые семьи снимают жилье, причем необязательно в родном городе. Выросла мобильность – и, соответственно, молодежь получает больше возможностей для того, чтобы демонстрировать свою самость в культурной сфере.

Во-вторых, можно говорить о том, что позднесоветские поколения уже не устраивает телевизионное предложение. Они продолжают смотреть телевизор, хотя и не столь активно, как люди старших возрастов. Но «линейки кумиров», на которых обязательно надо посмотреть, больше нет. Советские звезды из детства в основном ушли, новые телеперсонажи не вдохновляют. Поэтому и они все чаще включают телевизор в новогоднюю ночь, чтобы был музыкальный фон. Не более того.

Алексей Макаркин

В Грузии новый президент. Шестым главой республики 14 декабря был избран Михаил Кавелашвили. Сегодня стали общим местом рассуждения о том, что фигура президента в Грузии не имеет никакого политического веса. Снижение объема конституционных полномочий главы государства- старый тренд. Но в 2024 году он укрепился тем, что президента избирали не всеобщим голосованием, а коллегией выборщиков из 300 человек.
Как бы то ни было, без президента политико-правовой каркас Грузии был бы неполным. В парламентских республиках главы государств традиционно играют меньшую роль, чем премьер-министры. Но тем не менее, они- важные символы и элементы власти.

В Грузии-2024 обеспечение голосования без эксцессов на фоне массовых протестов и внутриполитического кризиса уже важный успех действующих властей. Нового всплеска митингов и пикетов в день выборов не произошло. Тактически поле боя осталось за властями. На долгосрочных планах, похоже, ни правительство, ни оппозиция сегодня не фокусируются. Кто же он, новый президент Грузии?

Михаилу Кавелашвили 53 года. И хотя он избран при поддержке «Грузинской мечты», сам новый президент представляет «Силу народа», организацию-сателлит правящей партии. В отличие от «мечтателей» «народники» позволяют себе более жесткую и открытую антизападную риторику. В прошлом Кавелашвили- футболист, нашим соотечественникам- любителям этой игры он запомнился по выступлениям за владикавказскую «Аланию». Но в Грузии футбол сродни светской народной религии. И Кавелашвили- не первый футболист на политическом Олимпе страны, мэром Тбилиси служит Каха Каладзе, в недавнем прошлом звезда грузинского и европейского футбола.

Ключевая проблема любых выборов- легитимация, внутренняя и внешняя. Здесь все непросто. Четыре оппозиционные партии, прошедшие в парламент, а также уходящий глава государства Саломе Зурабишвили не признают Кавелашвили президентом. Как, впрочем, не признают и легитимности недавней парламентской кампании. США и ЕС также не спешат с поздравлениями вновь избранному президенту. Не исключено, что их позиция сведется к непризнанию итогов выборов.

Иное мнение у соседей Грузии. Парадоксальным образом позиции Армении и Азербайджана сходятся, Никол Пашинян и Ильхам Алиев признали избрание Михаила Кавелашвили, поздравили его. Соседям Грузии не нужна нестабильность и конфликты в этой стране, разобраться бы со своими трениями. Вновь избранного президента Грузии также поздравили два Александра –Лукашенко и Вучич. Более того, сербский лидер стал первым главой зарубежного государства, пригласившим Кавелашвили посетить его страну. Весной 2023 года после голосования в Совете Европы по вопросу Косово Александр Вучич назвал Грузию среди «лучших друзей» Сербии. Тбилиси последовательно выступает за непризнание независимости бывшего сербского автономного края.

При этом грузинские власти не спешат полностью отмежеваться от идей и практики европейской интеграции. Не исключено, что правительство надеется на спад протестов, на медленную, но неуклонную легитимацию выборов и парламента, и президента. И если так, остается надежда на нормализацию и прагматизацию отношений с Западом.

Сергей Маркедонов

«В регионе Южного Кавказа есть луч надежды на мир. Мы находимся на заключительном этапе обеспечения мира между Азербайджаном и Арменией. Наша страна поддерживает двусторонние переговоры». С таким заявлением выступил министр иностранных дел Турции Хакан Фидан. В своем докладе в Великом Национальном Собрании (парламенте) республики глава МИД констатировал: в подготовке мирного соглашения между Баку и Ереваном наступил заключительный этап.

Оптимизм турецкого министра понятен. После очевидных успехов в сирийском «поле» Анкаре важно продемонстрировать успехи еще и на Южном Кавказе. Под миром, конечно, Фидан и его соратники понимают такое положение дел, которое было бы выгодно его стране. Но насколько оправданы такие оптимистические оценки? Ведь недостатков в позитивных предсказаниях скорого мира явно не наблюдается. 2024 год прошел под знаком неизбежного соглашения между Баку и Ереваном. Однако и сегодня остаются некоторые нюансы, заставляющие экспертов проявлять определенную сдержанность.

На сессии министериала ОБСЕ 5 декабря армянский коллега Фидана Арарат Мирзоян констатировал: Баку и Ереван согласовали 15 из 17 статей проекта мирного соглашения. Он выразил надежду, что наличии политической воли финальное подписание не за горами. Но чем тогда объяснить отсутствие столь оптимистических оценок у руководства МИД Азербайжана? Так министр прикаспийской республики Джейхун Байрамов практически синхронно с «декабрьскими тезисами» Мирзояна заявил: «В Конституции Армении содержатся территориальные претензии к нашей стране. Мы ждем от Армении решительных шагов в этом вопросе»». Вскоре он снова повторил эту же мысль, понятное дело согласованную с высшим руководством страны.

И здесь налицо противоречия между Баку и Ереваном. На своей странице в сети Х Никол Пашинян написал, что ни одно из положений Основного закона его страны не содержит претензий к соседним государствам. Вопрос (и совсем не праздный), как убедить в этом Ильхама Алиева и азербайджанский истеблишмент? Баку ссылается на текст Декларации от 23 августа 1990 года, Ереван говорит, что данный документ не отражает духа и буквы Основного закона. Между тем, данный спор не выглядит, как исключительно юридический диспут.

Сергей Маркедонов

Рональд и Дональд.

Перед выборами одним из антитрамповских тезисов, ориентированных на республиканский электорат, было сравнение Дональда Трампа с Рональдом Рейганом – конечно, не в пользу первого. Рейган – «икона» для американских консерваторов, позиционировался как настоящий идеологический лидер – в отличие от популиста Трампа, готового договариваться с Россией и пошедшего против республиканского истеблишмента. И для того, чтобы вернуться к Рейгану, надо проголосовать против Трампа.

Кампания не сработала. Самый простой ответ о причине заключался в биполяризации. «Рейгановские республиканцы» часто не в восторге от Трампа, но Камала Харрис для них еще более неприемлема. Но этот ответ не является исчерпывающим. Между Трампом и Рейганом много различий, но есть и общее, что в условиях биполяризации важнее (между Рейганом и Харрис общим является только проживание в Калифорнии).

Трамп, как и Рейган, ориентирован на экономический рост с минимумом экологических ограничений. И на низкие нефтяные цены, выгодные большей части американской промышленности. Одной из причин падения нефтяных цен в 1980-е годы часть специалистов считает договоренность между Рейганом и саудовским королем Фахдом (другая часть считает эту версию конспирологией – но в одном из своих интервью ее поддержал Егор Гайдар). Трамп сейчас – еще более решительный сторонник принципа «бури, детка, бури», чем во время своего первого срока. И ставит задачу с помощью снятия барьеров для добычи обрушить нефтяные цены до 40 долларов за баррель.

Рейган проводил налоговую политику в интересах развития бизнеса (так называемую «рейганомику»), отвергавшуюся многими экономистами, считавшими ее авантюрной. Трамп снижал налоги в свое первое президентство (и до ковида экономические результаты были успешными, резко повышавшими его шансы на второй срок) и собирается проводить сходный курс сейчас. Экономический рост при Рейгане способствовал к 1984 году массовому переходу на его сторону «синих воротничков», голосовавших за демократов – сейчас многие члены профсоюзов (в том числе такого политически важного, как профсоюз водителей грузовиков) поддерживали Трампа.

Победа Рейгана на выборах 1980 года была во многом консервативной реакцией на либеральную политику не только демократов при Джимми Картере, но и республиканской администрации Форда-Рокфеллера. И на деятельность Верховного суда при Уоррене и Бергере. Неслучайно, что вместе с Картером проиграли и целый ряд укорененных в своих штатах либеральных сенаторов, что нельзя объяснить только стагфляцией.

Впрочем, именно здесь есть и важная разница. При Рейгане консервативные избиратели вступились за государство, которое они считали своим – и защищали его от либеральных активистов. Прошли десятилетия, и государственный аппарат для таких избирателей стал чужим, коллективным deep state. Для рейгановских избирателей был немыслим альянс с фигурами типа Роберта Кеннеди-младшего и Тулси Габбард. Для трампистов он допустим. Рейган сохранил во главе ФБР аполитичного Уильяма Уэбстера – Трамп назначает политизированного Кэша Пателя.

Антикоммунизм Рейгана в значительной степени проявлялся во внешней политике, в противостоянии с СССР, которым правила КПСС. Антикоммунизм Трампа связан с внутренней ситуацией – он пугал своих избирателей «товарищем» Харрис. Россия в отличие от СССР некоммунистична – напротив, это страна самого массового храмостроительства в современном мире и законодательной «защиты чувств верующих». Поэтому многие республиканские избиратели, которые в молодости боялись советского коллективизма и атеизма, сейчас не видят в ней врага.

Несмотря на жесткую риторику, Рейган не был воинственным лидером. Единственная военная операция при нем – на Гренаде – не только была малозатратна во всех отношениях, но и случилась только после того как тамошние радикалы расстреляли более умеренных лидеров (и следа ЦРУ в их действиях найти не удалось). Трамп тоже не любит воевать – он по своему стилю бизнесмен, ориентированный на переговоры. Которые, кстати, не игнорировал и Рейган – от Женевы-85 до Москвы-88.

Алексей Макаркин

Электоральный марафон в Грузии близок к завершению. 14 декабря состоятся выборы президента. Эта кампания имеет правовое и политическое измерение.

Грузия в девятый раз после распада СССР и установления независимости будет избирать главу республики. Но раньше граждане делали это на всеобщих выборах. В 2024 году президент будет избран специальной коллегией выборщиков, куда должны войти представители законодательной власти страны разных уровней. Таким образом, Саломе Зурабишвили согласно букве закона должна войти в историю, как последний президент, избранный всенародно.

Но уходящий глава государства не спешит расстаться со своими полномочиями. И дело не только в ее особом властолюбии. Став президентом при поддержке «Грузинской мечты» и в жесткой конкуренции с «Единым национальным движением» она впоследствии разошлась с вчерашними единомышленниками. Настолько, что сейчас обвиняет их в узурпации власти путем фальсификации выборов, призывает сограждан к акциям протеста. И рассматривается, по крайней мере, частью грузинского политикума и лидерами ряда западных стран, как символ несогласия с действиями правящей партии.

Оппозиция считает выборы президента нелегитимными, ибо трактует исход парламентской кампании именно так, как это делает Зурабишвили. Власти думают иначе. Они видят в выборах президента завершение электорального цикла, полагая, что после избрания главы республики внутриполитический кризис завершится. Правительство рассчитывает на снижение градуса уличного протеста, наступление новогодних торжеств и усталость оппонентов от безрезультатных митингов и пикетов.

Грузинские спецслужбы официально заявляют о попытках оппозиционеров воспользоваться президентскими выборами, чтобы свергнуть власть. При этом делаются выводы о том, что оппоненты правительства уже «нейтрализованы». Эксперты аккуратно обсуждают сценарий «двоевластия», когда избранный президент Михаил Кавелашвили (а он - единственный кандидат на эту должность)столкнется с «альтернативным кандидатом», которого поддержат оппозиционеры. И не исключено, что некоторые западные политики. Впрочем, многое в плане внешней легитимации будет зависеть от успеха или неудачи грузинских силовиков и организаторов массовых уличных акций!

Сергей Маркедонов

О новом правительстве Сирии

9 декабря в медиа появился список будущих министров сирийского правительства, который, как быстро выяснилось, не имел ничего общего с действительностью. В него вошли представители эмиграции во главе с бывшим асадовским премьером Риядом Хиджабом. Лидеру ХТШ (организация признана террористической и запрещена в РФ, а также считается террористической в США, Турции и решением Совета безопасности ООН) Ахмаду аш-Шараа (он же Абу Мухаммад аль-Джулани) отводился пост министра обороны. Больше эта организация не была представлена в проектируемом кабинете.

Кстати, ТАСС уже процитировало кандидата на пост министра промышленности в этом кабинете - Анас аль-Абда заявил, что оппозиция в Сирии надеется сохранить хорошие отношения с Москвой. Некоторые предполагаемые назначения выглядели довольно странно – так, бывший имам мечети Омейядов в Дамаске Ахмад Моаз аль-Хатиб должен был стать министром сельского хозяйства.

Такой кабинет устраивал как Турцию (все кандидаты были ей хорошо известны), так и сирийскую эмиграцию из Национальной коалиции сирийских революционных и оппозиционных сил, лидеры которой в этом случае были бы интегрированы во власть. Такой кабинет (кроме разве что аль-Джулани) был вполне приемлем и для Запада, так как позволил бы говорить о том, что на смену Башару Асаду пришли представители сирийского гражданского общества.

Но события развивались по иному сценарию. Эмигрантская коалиция, по крайней мере, на нынешнем этапе оказалась отстранена от формирования правительства. Восторжествовал принцип Мао Цзэдуна, что «винтовка рождает власть». В Дамаск просто переехало из Идлиба так называемое «правительство спасения», функционировавшее там уже несколько лет под эгидой аль-Джулани.

После эвакуации из Алеппо, исламисты при поддержке и военно-политической защите со стороны Турции обустроились в Идлибе, где была создана разветвленная инфраструктура управления гражданской жизнью. Все это время работали школы и больницы, существовала основанная на принципах шариата судебная система, функционировали коммунальные службы, действовали свои медиа. В частности, система образования готовила новых адептов, которые потом входили в Алеппо, Хаму, Хомс, обладая не только военной, но и идеологической подготовкой.

Разумеется, на все это требовалась материальная помощь, поступавшая из-за границы. Так что «правительство спасения» занималось вполне конкретными делами, в том числе распределяя ресурсы среди населения. Сейчас эти министры переехали в Дамаск, где «несиловые» представители свергнутого режима передают им дела. С силовиками ситуация другая – появляется все больше сообщений о репрессиях в отношении тех из них, кто вызывал ненависть со стороны вооруженной оппозиции, которая стала властью.

Так что новое правительство оказалось исламистским, чего многие за пределами Сирии хотели бы избежать. Хотя сам аль-Джулани пока в нем официально не значится - тем более, США до сих пор формально не отменили награду за информацию о его местонахождении. Но ему хватает и реального контроля.

Впрочем, исламисты сейчас подчеркивают, что в экономических вопросах могут быть совместимы и с Западом. Так, новый министр экономики Базиль Абдул Азиз заявил о планах перехода от асадовской дирижистской экономической модели к свободному рынку с либерализацией контроля импорта-экспорта. Но какая политика будет проводиться в реальности, большой вопрос. В гуманитарных сферах ожидается исламизация.

Предполагается, что новый кабинет будет действовать до 1 марта 2025 года– но пока неясно, какие механизмы переходного периода станут использоваться после этого, и кто будет к ним допущен. В правительстве есть целый ряд вакансий, которые могут быть заполнены за счет привлечения эмигрантов для придания ему более респектабельного имиджа не только на Западе, но и в арабском мире – но на индивидуальной основе и на условиях победителей. Пока же победители теснят курдов, расширяя зону своего контроля, что полностью устраивает Турцию.

Алексей Макаркин

Падение режима Башара Асада привело к росту оптимизма в Европе относительно проблемы беженцев. Хотя и с оговорками.

Вначале напомним хронологию. Дамаск пал в ночь на 8 декабря, но при этом сохранялись полномочия премьер-министра Мухаммад Гази аль-Джалали, который занимался передачей дел новым властям.

9 декабря в Дамаске встретились аль-Джалали и два оппозиционера. Один - лидер ХТШ (организация признана террористической и запрещена в РФ, а также считается террористической в США, Турции и решением Совета безопасности ООН) Абу Мухаммад аль-Джулани, которого все чаще называют его настоящим именем - Ахмед Хусейн аль-Шараа – которое не столь громко известно. Второй - Мохаммед аль-Башир, премьер-министр «правительства спасения Сирии», созданного по инициативе аль-Джулани в Идлибе. Он инженер, но во время работы в «правительстве спасения» получил в Идлибе диплом в области шариата. Фигура политически несамостоятельная, полностью зависимая от аль-Джулани.

И на встрече договорились, что новое сирийское правительство сформирует аль-Башир. Тем самым аль-Джулани (или все же аль-Шараа?) решил опередить сирийскую эмиграцию, которая прочила на пост главы переходного правительства другого бывшего асадовского премьера Рияда Хиджаба, порвавшего с Асадом еще в 2012 году и с тех пор живущего в эмиграции. Но в таких вопросах главное, кто контролирует столицу – а это аль-Джулани. Конечно, теперь предстоят переговоры о новом формате «переходной» власти, о кандидатурах в правительство, о порядке выработки новой Конституции и о многом другом, но уже сейчас ясно, у кого инициатива.

И несмотря на такую ситуацию, уже 9 декабря целый ряд европейских стран (Германия, Австрия, Дания, Швеция, Норвегия, Греция, Финляндия, Великобритания, Швейцария) приостановили рассмотрение заявок от сирийских беженцев. За ними последуют и другие государства. А министр внутренних дел Австрии Герхард Карнер пошел дальше и заявил, что «поручил министерству подготовить упорядоченную программу возвращения и депортации в Сирию». Всего, по некоторым оценкам, в Европу въехали 1,1 млн сирийских беженцев.

Впрочем, в Германии власти пока осторожнее. Министр иностранных дел Анналена Бербок (Партия зеленых) предостерегает от слишком поспешных выводов о ситуации с политикой безопасности в Сирии. Министр внутренних дел Нэнси Фазер (СДПГ) считает, что из-за неясной ситуации в Сирии «конкретные варианты возвращения на данный момент предсказать невозможно». Но лидер ХСС, премьер Баварии Маркус Зёдер уже призвал разработать план репатриации, заявив, что беженцы сами хотят вернуться, и их надо поддержать.

Проблема беженцев носит многоплановый характер. Так, по состоянию на конец 2023 года в немецких больницах трудились почти 5 тысяч сирийских врачей. Если они все разом уедут, будут существенные сложности для медицины. Но идея репатриации популярна среди населения. В начале следующего года в Германии состоятся внеочередные выборы, и ХДС/ХСС лидирует со значительным отрывом, но на втором месте находится жестко антимигрантская «Альтернатива за Германии». И если в ближайшее время из Сирии не поступит катастрофических сообщений, то правительству, видимо, придется уменьшить число оговорок.

Запрет на рассмотрение новых заявок свидетельствует также о том, что Европа не будет принимать беженцев, которые могут покинуть Сирию, не ужившись с новыми властями. Европейцы рассматривают режим Асада как тиранию – соответственно, возможные новые беженцы для них являются представителями или, в крайнем случае, пособниками диктатуры. А также опыт Ангелы Меркель, настоявшей на приеме сирийских беженцев-мусульман (что способствовало резкому усилению значения антимигрантской повестки и росту влияния крайне правых партий), рассматривается сейчас в Европе как негативный.

Алексей Макаркин

Когда в 2019 году случился пожар в Нотр-Дам-де-Пари, то было немало разговоров о конце христианской Европы. Спустя пять лет, когда собор вновь открыт и в нем прошла инаугурационная месса с освящением главного алтаря, можно вспомнить о том, что эта драматическая история сопровождалась настоящими чудесами.

Ущерб, нанесенный собору, оказался существенно меньшим, чем предполагалось вначале – так что символической «гибели» храма не произошло. Все святыни, хранившиеся в соборе, оказались спасены. Прежде всего спасали самые почитаемые из них - Терновый венец Спасителя, частицу Креста Господня, Гвоздь Распятия, а также камизу (нательную рубашку) Людовика Святого, при котором эти реликвии были доставлены в Париж.

Обращает на себя внимание и благоговейное отношение не только к реликвиям (которые светские люди нередко воспринимают как культурные ценности), но и к святыне, к таковым ценностям заведомо не относящейся – это Святые дары. Приведем слова активного участника спасения реликвий, капеллана парижской пожарной бригады Жан-Марка Фурнье: «Когда меня вызвали, и я приехал на место, я сразу понял, что должен сделать прежде всего. Прежде всего, это спасти бесценные реликвии - сначала Терновый венец Иисуса Христа, а потом Святое причастие, которое находилось у алтаря».

Оказалось, что Святые дары хранились на двух алтарях, и добраться до одного из них не представлялось возможным - путь отрезал капающий сверху раскаленный свинец. Отец Фурнье постарался спасти те из Святых даров, что были доступны. Благословив ими собор, он вынес гостии в ризницу, посчитав, что там они будут в безопасности (что и произошло). Отец Фурнье говорил, что после этого огонь, охвативший было северную башню фасада, вдруг остановился.

Еще одно чудо связано с флюгером собора, в котором хранились мощи почитаемых парижских святых – святого Дионисия и святой Женевьевы (почитаемых и в Русской православной церкви) и шип Тернового венца. Флюгер в виде петуха – символа Франции – сразу после пожара считался утраченным, но затем был найден на месте обрушения. «Эта замечательная находка дала проблеск надежды среди разрушений, и с тех пор она стала символом стойкости и надежды для жителей Парижа и всего мира», - заявили в группе друзей Нотр-Дам-де-Пари.

Поврежденный флюгер отправили в музей, а на смену ему был изготовлен новый, в который были помещены спасенные мощи святых и шип Тернового венца. В него также поместили список имен людей, участвовавших в реконструкции собора. Так что вере и чудесам есть место и при современной демократии.

Алексей Макаркин

Падение Дамаска и режима Башара Асада в Сирии вне всякого сомнения будет рассматриваться, как одно из ключевых событий на Ближнем Востоке в 2024 году. Статус-кво, продержавшийся примерно 7 лет (если брать за точку отсчета начало работы т.н. «Астанинского формата») рухнул. И экспертам еще предстоит корректно без эмоций оценить возможные последствия радикального переформатирования сирийского конфликтного поля. Однако уже сейчас понятно: за событиями в этой ближневосточной стране следят не только в Ливане, Израиле, Турции или Иордании. С не меньшим интересом за ним наблюдают и в государствах Южного Кавказа.

В 2020 году с началом второй карабахской кампании академик Виталий Наумкин справедливо указал на «тесную связь между Южным Кавказом и Левантом». Впрочем, она наметилась раньше, а с тех пор, наверное, только укрепилась.

С особой тревогой следят за сирийской динамикой в Армении. Для этого есть несколько веских причин. Еще в первые годы гражданской войны в Сирии Армения приняла значительное (по масштабам республики) количество беженцев-армян, преимущественно из Алеппо. По разным оценкам их число составляло 17-20 тыс. человек. Во-вторых, поражение в Карабахе и утрата этого региона вкупе с непрекращающимися дискуссиями вокруг Зангезурского коридора также углубляют негативное восприятие. Усиление Турции на Ближнем Востоке воспринимается, как дополнительный риск. В особенности на фоне охлаждения отношений с Москвой, явной неготовности Запада к сдерживанию Анкары и, напротив, сближения между РФ и Азербайджаном.

В Азербайджане, напротив, усиление Турции воспринимается со знаком плюс. Здесь, правда, нужны определенные оговорки. Официальные власти ведут себя сдержанно. Они балансируют между стратегическим союзом с Анкарой и развитым партнерством с Израилем, важным поставщиком вооружений для Баку. Укрепление стратегического союзника в любой точке мира Азербайджан рассматривает, как выгоду для себя. Но в то же самое время тесное сближение между Анкарой и разными представителями «джихадистского интернационала» (даже ситуативное и тактическое) воспринимается в Баку с опасениями. Страна разделена почти пополам между шиитами и суннитами, всякое нарушение хрупкого внутриисламского баланса - великий риск, а «политическая исламизация» в Сирии такие опасности увеличивает.

На первый взгляд, Грузия находится на большей дистанции от сирийской истории. Но при более глубоком рассмотрении мы можем вспомнить и активное вовлечение выходцев из Панкиси в войну в Сирии. Чего стоит одна только деятельность Тархана Батирашвили (Умара аш-Шишани, был министром обороны ИГ, запрещенного в России) или Муслима Маргошвили (основателя экстремистского движения Джунуд аш-Шам, также запрещена в РФ). Время от времени страна подвергалась атакам радикальных джихадистов, имеющим за плечами и сирийский опыт (например, Ахмед Чатаев).

Таким образом, революционные перемены в Сирии внимательно изучаются на Кавказе. И это мы еще не говорим о сложностях в отношениях между Турцией и Россией, Тегераном и Анкарой, и всех их вместе взятых и каждого по отдельности- с Западом.

Сергей Маркедонов

В Сирии Башар Асад на прошлой неделе оказался на грани краха, но все же удержался у власти.

События на севере Сирии, штурм Алеппо радикальными исламистами, продвижение тесно связанной с турками Сирийской национальной армии показали слабость режима Асада, который держится на силовом ресурсе. Стоило «Хезболле» ослабеть как выяснилось, что расквартированные на севере армейские части не способны самостоятельно удержать позиции. Но дальше оказалось, что радикалов не так много, ресурсов у них не хватает. На юге страны остались боеспособные части, которые смогли остановить наступление.

Важно, что в Сирию вернулся Асад. Можно много негативного говорить и о его армии, и о социально-экономической политике, и о коррупции. Но Асад – не только президент, но и лидер алавитской общины, который отстаивает ее интересы. Он не может забрать свою общину в самолет. И для Асада важно показать, что он достоин своего отца, и является не худшим лидером страны, чем мог бы стать погибший в автокатастрофе брат, которого Хафез Асад готовил себе в преемники.

Поэтому Асад еще во время кризиса своего режима в начале десятых годов вел себя иначе, чем Зин аль-Абидин бен Али в Тунисе в 2011 году. А сейчас действовал иначе, чем Ашраф Гани в Афганистане в 2021-м. Его возвращение смогло сохранить режим консолидированным.

Есть и международная составляющая. Понятно, что Асада будут спасать иранцы – у них есть для этого ресурс. Министр иностранных дел Аббас Аракчи уже посетил Дамаск (а затем отправился в Турцию). Находящимся у власти реформаторам в Иране уже пришлось пропустить удар от Израиля в связи с уничтожением руководящего состава «Хезболлы». Второй удар – в Сирии – для них неприемлем.

Возникает вопрос, чего реально хотел Реджеп Тайип Эрдоган, который прямо поддерживает Сирийскую национальную армию и косвенно – радикалов. Ослабить Асада – да, видимо. Тем более, что попытки выстроить турецко-сирийские отношения не удались – Асад жестко настроен на восстановление контроля над всей территорией Сирии. Ослабить курдов, продолжив их вытеснение с приграничных территорий Сирии – разумеется. Недопущение создания курдского государства у своих границ – стратегическая задача любого турецкого правительства, вне зависимости от идеологической окраски.

Радикалы нужны Эрдогану в Идлибе, возможно, в Алеппо (хотя ни они сами, ни Эрдоган, похоже, не ожидали, что события будут развиваться так быстро). Но далеко не факт, что они нужны ему в Дамаске. Радикалов можно использовать, пока они в оппозиции – и ими очень сложно (если возможно) управлять, когда они пришли к власти.

Сейчас ближневосточные правительства, прохладно относящиеся к Асаду (хотя они и признали реалии, восстановив в прошлом году Сирию в Лиге арабских государств), крайне негативно относятся к перспективе появления в Дамаске радикального исламистского правительства, в том числе опасаясь «эффекта домино» - распространения радикализма на их страны. Эрдоган – исламист, но умеренный – и джихадисты у власти в соседней стране ему тоже не нужны.

Теперь же Асаду не до восстановления территориальной целостности Сирии – он пока «играет на удержание». Исламисты уже начинают выяснять отношения друг с другом в Алеппо. Курдов теснят с территорий, которые они занимали в течение длительного времени – и, возможно, этот процесс продолжится. Эрдоган пока оказывается в выигрыше, хотя система остается крайне неустойчивой.

Алексей Макаркин

В Румынии прошли парламентские выборы – через неделю после первого тура президентских.

В ходе президентских выборов первое место занял крайне правый политик Кэлин Джорджеску (22,94%), проведший успешную кампанию в ТikТоk. На второе место вышла лидер либерально-консервативного Союза спасения Румынии Елена Ласкони (19,18%). На третьем премьер Ион-Марчел Чолаку от Социал-демократической партии (СДП, 19,15%). Столь небольшой разрыв привел к тому, что начался пересчет голосов – и неясно, успеет ли избирком отпечатать бюллетени к 8 декабря, когда должен состояться второй тур.

Но самым интересным результатом первого тура стало то, что два крайне правых кандидата (Джорджеску и оставшийся четвертым с 13,86% глава Альянса за союз румын Джордже Симион) в сумме получили около 37% - беспрецедентный результат в современной румынской истории. Соответственно, парламентские выборы стали, с одной стороны, возможностью реванша для проевропейских партий, а, с другой, шансом на прорыв для националистов.

В результате явка на парламентские выборы составила 52,3% - рост на 20 пунктов по сравнению с выборами 2020 года и примерно столько же, сколько пришло на президентские выборы. Проевропейские партии призывали своих сторонников отмобилизоваться, но, похоже, что на выборы пришли в основном те же люди, что и 24 ноября.

На выборах победила СДП с 22,3% - больше, чем у Чолаку в ходе первого тура президентских выборов. Либеральные голоса перераспределились – Национал-либеральная партия (НЛП), чей кандидат Николае Чукэ набрал лишь 8,79%, сейчас получила 14,3%. А Союз спасения Румынии набрал только 12,2% - существенно меньше, чем Ласкони. Она вышла во второй тур во многом потому, что в ее пользу отказался от участия в выборах экс-премьер Людовик Орбан - лидер небольшой партии «Сила права», отколовшейся от НЛП. На парламентских выборах «Сила права» получила 1,9%, а на президентских Орбан, оставшийся в бюллетене - лишь 0,22%.

Перераспределение голосов может быть связано с факторами личности и бренда. СДП и НЛП – укоренившиеся в румынской политике бренды (национал-либералы существуют с XIX века), тогда как Чолаку и Чукэ оказались менее популярны. И, напротив, Ласкони за счет своей харизмы смогла набрать больше, чем ее партия.

Но самые интересные процессы произошли на праворадикальном фланге. Альянс за союз румын получил 18,2% - больше, чем Симион на президентских выборах. Но ему не удалось обойти СДП. Огромный электорат Джорджеску распался на несколько составных частей.

Одна часть перешла к Симеону - в его партии состоял Джорджеску. Другая (7,7%) проголосовала за партию «Спасите Румынию S.O.S» - ее кандидата Диану Шишоакэ не допустили к президентским выборам. Шишоакэ – самый радикальный антиевропейский политик Румынии, также она требует присоединить к Румынии как Молдову (это общее требование крайне правых), так и часть территории Украины.

Третья составляющая электората Джорджеску проголосовала за отколовшуюся от Альянса за союз румын Партию молодых людей, набравшую 6,3%. Эта партия поддержала Джорджеску на президентских выборах, в своей риторике часто апеллирует к Богу, а узнав о прохождении партии в парламент ее лидер обещала, что кандидаты будут три дня держать строгий пост.

Таким образом крайне правый электорат оказался фрагментирован и разделен между тремя конкурирующими друг с другом партиями. Tсли суммировать крайне правые голоса на парламентских выборах, то получится около 31% - немало, но все же меньше 37% на выборах президента.

А это значит, что часть «тик-токовского» электората Джорджеску отшатнулась от крайне правых – она воспринимает своего кандидата как просто защитника интересов простых людей и критика евробюрократии, а не как идеологического политика. И проголосовала за более умеренные политические силы. Интересно голосование венгерской общины. На президентских выборах кандидат Демократического союза венгров Румынии получил 4,5%, а на парламентских эта партия – 6,4%. Так что в электорате Джорджеску могла быть венгерская составляющая, когда поклонники Виктора Орбана поддержали евроскептика. Алексей Макаркин

Похоже, грузинские политики решили следовать принципам известного римского историка и писателя Плиния Старшего (популяризированным в русскоязычной среде благодаря Юрию Олеше): «Ни дня без строчки». Вслед за формированием парламентских и правительственных структур, подготовкой к выборам президента власти республики огласили и свои внешнеполитические приоритеты на ближайшее будущее.

Премьер-министр Ираклий Кобахидзе заявил, что его страна замораживает ведение переговоров о вступлении в Евросоюз до конца 2028 года. При этом Грузия отказывается от получения бюджетных грантов от Брюсселя. Как глава грузинского кабмина мотивирует действия правительства? По его словам, «конец 2028 года — это тот срок, когда Грузия будет с экономической точки зрения готова начать переговоры о вступлении в ЕС, предполагаемые на 2030 год».

В российских медиа и социальных сетях новость подается, как сенсация. Еще бы, самая прозападная страна Южного Кавказа и едва ли не всего постсоветского пространства разворачивается к ЕС спиной. Триггером для такого решения официального Тбилиси стала резолюция Европарламента. Высший представительный орган «единой Европы» не просто не признал итоги недавно пошедших парламентских выборов, но и призвал к проведению новой кампании и введению санкций против премьера страны и лидеров «Грузинской мечты». Многовато для одной резолюции со стороны стратегического союзника Тбилиси!

На первый взгляд, решение ожидаемое. Но, во-первых, Европарламент - не главная структура, определяющая приоритеты политики Брюсселя. Во-вторых, заметим, что определенное пространство для маневра Кобахидзе оставляет, говоря о 2030 годе, как дате вхождения в ЕС. Но если бы вся проблема была только в экономике. Грузия в последние годы нарастила кооперационные связи с КНР, Турцией и Россией, все трое не являются членами ЕС. Но порядка 38% голосов избирателей были поданы за оппозицию. И нынешний «привет» от Брюсселя вряд ли вызовет в ее рядах массовый восторг, скорее усилит попытки активизации массового протеста.

Позиции «Мечты» прочны, но стопроцентных гарантий «геополитического разворота» они не дают. К слову сказать, Пекин и Анкара поддерживают грузинскую «территориальную целостность», и таскать каштаны из огня для укрепления интересов Москвы на Кавказе вряд ли будут. Следовательно, пока что рано делать выводы о переориентации Тбилиси на северного соседа. Нюансов в этой истории слишком много!

Сергей Маркедонов

В Грузии уже к новому 2025 году будет новый президент. Можно сколько угодно говорить о том, что глава государства при нынешней системе организации власти- фигура незначительная. Однако, как бы то ни было, президент останется символом Грузии, а если посмотреть на активность предыдущих «оппозиционных президентов», то и и вовсе не представляется возможным игнорировать их деятельность.

Вновь избранный парламент, в котором де-факто работают только правящая партия «Грузинская мечта» определился с датой выборов главы государства. Они пройдут 14 декабря в стенах парламента, отныне президента будут выбирать не всенародно, а Коллегией выборщиков. 29 декабря состоится инаугурация нового главы государства.

В канун парламентских выборов циркулировало немало спекуляций на тему Бидзины Иванишвили, который якобы зафиксирует свое политическое доминирование тем, что станет президентом. Но эта версия практикой не подтвердилась. Иванишвили не стал бороться за это кресло. С его подачи выдвинут Михаил Кавелашвили, в прошлом футболист. Впрочем, он не первый такой среди представителей правящей партии» Мэром Тбилиси является Каха Каладзе, еще один мастер кожаного мяча. Да и национальная сборная Грузии переживает явный подъем, чему свидетельством их впечатляющая игра на Евро-2024.

«Честность, справедливость, патриотизм и принципиальность – качества, которые отличают Михаила Кавелашвили», - заявил Бидзина Иванишвили. Впрочем, его оппоненты придерживаются иного мнения. По словам экс-президента Михаила Саакашвили, прямо «здесь и сейчас» Грузия вступила в период распада своей государственности. Но заявлять можно многое, важно другое- готовность оппозиции противодействовать таким шагам властей, как выдвижение Кавелашвили. Скорее всего, речь может идти о новых аргументах против «Грузинской мечты» и ее «отца-основателя». Теперь «в кассу» будет аргумент о «футболизации» политического пространства Грузии.

Сергей Маркедонов

Две победы

Соглашение о перемирии между Израилем и «Хезболлой» позволяет и Израилю, и Ирану говорить о победе. «Хезболла» при этом настроена куда более сдержанно, так как результаты израильской операции для нее носят крайне тяжелый характер. Погибли несколько политических и военных лидеров, включая главного – шейха Хасана Насраллу, руководившего «Хезболлой» более 30 лет и превратившего ее в одну из главных военно-политических сил Ливана. Убиты множество командиров среднего и младшего звена и рядовых бойцов.

«Хезболла», поддержав своей военной силой ХАМАС и нанося удары по Израилю, принесла войну (и связанные с ней гибель мирных жителей и разрушения гражданских зданий) в Ливан и при этом не смогла добиться своих целей. В соглашении нет ничего про ХАМАС – следовательно, Израиль может продолжать свою операцию в Газе, уже не отвлекаясь на ливанский фронт. Невозможно объяснить, что речь идет о победе и ливанским мирным жителям, и своим партнерам по правительственной коалиции - христианам-маронитам из Свободного патриотического движения экс-президента Мишеля Ауна и движения «Марада» влиятельного семейства Франжье, суннитам из движения «Азм» премьер-министра Наджиба Микати, и единоверцам-шиитам из движения «Амаль» бессменного с 1992 года спикера парламента Набиха Берри.

Биньямин Нетаньяху утверждает, что «Хезболла» отброшена на десятилетия назад, а Израиль может сосредоточиться на угрозах со стороны Ирана, пополнить вооружения (американцы задерживали их предоставление, настаивая на перемирии хотя бы в Ливане, раз уж не получается урегулировать конфликт в Газе) и, разумеется, сконцентрироваться на ХАМАС – то есть его добивании. «Хезболла» должна уйти с приграничных с Израилем территорий Ливана, которые займет ливанская армия. И если «Хезболла» нарушит перемирие, то Израиль имеет право нанести по ней новые удары.

Крайне правая часть израильского правительства не рассматривает соглашение как победу, но не могла предложить реальную альтернативу. Еще несколько недель военных действий в нынешнем формате ничего бы не изменили, добить «Хезболлу» бы не удалось – тем более, что она продолжала наносить удары по Израилю, демонстрируя, что не утратила боеспособности. Масштабная наземная операция вглубь Ливана после неудачной войны 2006 года всерьез не рассматривалась – она привела бы к большим потерям ЦАХАЛа и при этом не решила бы задачи уничтожения «Хезболлы». Поэтому крайне правые не стали выходить из правительства, но зафиксировали свою позицию к следующим выборам, когда они будут для «Ликуда» не союзниками, а соперниками.

Но и в Иране демонстративно празднуют победу. Иранские власти хотели бы договориться с Западом в условиях, когда страна «перенапряглась» из-за многолетнего конфликта и режима санкций. Нынешнего лидера «Хезболлы» Наима Касема иранцы вывезли в Тегеран, чтобы он избежал судьбы шейха Насраллы и «человека № 2» в «Хезболле» Хашема Сафиеддина. Но это и повысило зависимость «Хезболлы» от Ирана.

А в ноябре Ливан посетил советник аятоллы Хаменеи Али Лариджани (умеренный консерватор и противник «супержесткой» линии в отношении Запада) – и по итогам визита высказался о том, что война должна прекратиться как можно скорее. Правда, он имел в виду не только Ливан, но и Газу, но в реальности Иран согласился на договоренность только по Ливану. Кстати, про Дональда Трампа Лариджани сказал, что тот время от времени менял свое поведение, и при этом заодно раскритиковал демократов. Так что Иран не исключает и переговоров с неудобным для него избранным президентом США.

А пока бывший командующий силами «Кудс» КСИP генерал-майор Ахмад Вахиди заявил, что прекращение огня является великой победой «Хезболлы» и «унизительным поражением сионистского режима». Советник по культуре и СМИ командующего КСИР Хамидреза Могадамфар утверждает, что «будущее оси сопротивления и Хезболлы в Ливане очень светлое, и это сопротивление будет продолжать приносить новые победы». Для них победа уже в том, что «Хезболла» выжила – а там посмотрим. Тем более, что Израиль, и «Хезболла» рассматривают соглашение как вынужденное и временное.

Алексей Макаркин

Первый тур президентских выборов в Румынии завершился сенсацией – на первом месте с 22,94% голосов оказался независимый крайне правый кандидат Кэлин Джорджеску.

По предвыборным опросам Джорджеску находился среди аутсайдеров. Лидерами гонки, которым прогнозировали выход во второй тур, были трое политиков. Премьер-министр Ион-Марчел Чолаку от Социал-демократической партии. Лидер либерально-консервативного Союза спасения Румынии Елена Ласкони. Глава крайне правого Альянса за союз румын Джордже Симион. В результате Чолаку и Ласкони конкурировали за второе место, которое с очень небольшим перевесом меньше чем в 3 тысячи голосов заняла Ласкони (19,18%). Симион остался на четвертом месте с 13,86% голосов.

Таким образом крайне правые кандидаты (Джорджеску и Симион) получили в сумме около 37% голосов. Симион уже призвал голосовать за Джорджеску. Такого в истории румынских президентских выборов еще не было. Даже в 2000 году, когда во второй тур с 28,34% вышел тогдашний крайне правый лидер Корнелиу Вадим Тудор. Но, во-первых, тогда других крайне правых кандидатов не было. А, во-вторых, Тудор занял второе место, отстав от экс-президента Иона Илиеску, получившего 36,35%. Румыния претендовала на вступление в ЕС, и политический класс видел, что победа националиста станет катастрофой для европейской интеграции. Во втором туре Илиеску поддержали его выбывшие оппоненты, и Тудор набрал лишь 33,17%.

Сейчас пока что лишь занявший пятое место представитель национал-либералов Николае Чукэ (8,79%) предсказуемо высказался в поддержку Ласкони. Пришедший шестым бывший заместитель генсека НАТО Мирча Джоанэ (6,32%) объявил об уходе из политики. До лета нынешнего года он считался фаворитом выборов, но оказался под огнем критики со стороны всех основных конкурентов. В результате войны компроматов его позитивный образ развалился.

С чем связан стремительный подъем Джорджеску? Частично с тем, что на него, как на аутсайдера, мало кто из политиков обращал внимание, его обошли взаимные обвинения и войны компроматов. Он предстал перед избирателями в качестве «нового человека», который может дать импульс переменам в условиях, когда румынской политике свойственны неустойчивые коалиции, закулисные сговоры, внутрипартийные распри и коррупционные скандалы. С ноября 2015 года на посту премьера побывали 11 человек (один – Чукэ – дважды).

Джорджеску – ярко выраженный антиэлитный кандидат, вписавшийся в правый тренд. Он положительно отзывался о Владимире Путине (на чем разошелся с Симионом, который ранее выдвигал его в премьеры) и Дональде Трампе, выступает с ярко выраженных евроскептических и антиглобалистских позиций, критикует не только Давосский форум, но и Римский клуб, в деятельности которого раньше принимал активное участие. Денег на дорогие митинги у него не было, и он вел активную кампанию в TikTok, выпуская дешевые ролики, получившие немалую популярность.

В Румынии традиционно существует националистический тренд (результат Тудора в эпоху еврооптимизма – тому доказательство) и сейчас, после пандемии и в условиях разочарования в НАТО и ЕС, он усилился. Джорджеску несколько лет назад публично прославлял Иона Антонеску и Корнелиу Зелю Кодряну - на этом он тоже разошелся с Симионом (впрочем, Румынская православная церковь только что канонизировала несколько мучеников и исповедников, симпатизировавших легионерам, лидером которых был Кодряну – так что тема эта не маргинальная). Но при этом он основное внимание сосредоточил не на национализме, а на популизме, на обещаниях более справедливого и суверенного, независимого от евробюрократии общества – что и привлекло к нему симпатии избирателей.

Что дальше? Второй тур состоится 8 декабря, но еще до этого, 1 декабря, пройдут парламентские выборы, на которых победу пока прочат социал-демократам. У Джорджеску своей партии нет, поэтому многие его избиратели будут голосовать за партию Симиона, которая является главным конкурентом СДП. Так что сейчас основное внимание политиков сконцентрировано на выборах в парламент, а их итоги могут повлиять на результаты второго тура.

Алексей Макаркин

25 ноября вновь избранный, одиннадцатый по счету созыв парламента Грузии приступил к работе. За девять дней до этого республиканский ЦИК подписал итоговый протокол голосования. Но проблема в том, что, если власти и правящая партия «Грузинская мечта» признает результаты выборов, а оппозиционные силы, а с ними и президент Саломе Зурабишвили считают иначе.

Как же справился с этой проблемой «однопартийный парламент»? На первый взгляд, все прошло по плану. 89 депутатов- «метателей (всего в парламенте 150 мандатов) собрались на сессию, определились с признанием собственных полномочий и поддержали старого нового спикера Шалву Папуашвили. Впервые он вступил в эту должность в декабре 2021 года, приняв парламентские бразды у Кахы Кучавы (тот не проработал и года в председательском кресле). Впрочем, в ноябре-2024 у Папуашвили не было конкурентов. И острословы упражнялись в красноречии, сравнивая избрание спикера с партсобраниями советских времен.

Впрочем, такие параллели отражают, скорее, внешний антураж, а не системные проблемы. Оппозиции никто не запрещает войти в парламент и принять участие в формировании его органов. Но оппоненты власти выбрали другой путь. Значительная часть комментаторов называют нынешние события уникальными и беспрецедентными. Но это не совсем так. Четыре года назад оппоненты «Мечты» уже бойкотировали парламент, организовывали массовые акции, апеллировали к Западу, чтобы тот поддержал их устремления. Но есть и отличия. Тогда отношения официального Тбилиси с его американскими и европейскими партнерами не были на столь низкой отметке, как сейчас.

Но Бидзину Иванишвили и «Грузинскую мечту» это, похоже, не слишком пугает. Они готовы продолжать работу, так, как будто это – рутинный процесс. Спикер и его заместители избраны, правительство будет переформатировано, но, скорее, в формате «смены лиц», а не «смены вех». Вопрос один: насколько хватит оппозиции на бойкот и массовый протест. Четыре года назад не хватило, они втянулись в общеполитические процессы. «Грузинская мечта» рассчитывает добиться схожего эффекта и в обозримой перспективе.

В общем, цели ясны и задачи определены. Власти будут «функционировать» в «обычном режиме», а оппозиция- подвергать их действия сомнению.

Сергей Маркедонов

Дональд Трамп определил состав своей экономической команды.

Важный момент – серьезность Трампа в выборе министра финансов. Обсуждения продолжались достаточно долго (по нынешним трамповским меркам) и выбор был сделан в пользу самого системного из реальных кандидатов. То есть Трамп может эпатировать элиты спорными кандидатурами, но когда речь идет о деньгах, он далек от всякого эпатажа. И в ходе своего первого срока активно тасовал министров, но не трогал Минфин, который все четыре года возглавлял Стивен Мнучин.

Илон Маск предлагал кандидатуру Говарда Лютника, человека необычной судьбы. В 1991 году он стал генеральным директором компании Cantor Fitzgerald, которая до 2001 года занимала несколько этажей в верхней части Северной башни Всемирного торгового центра. 11 сентября у 658 сотрудников компании (двух третей персонала), в том числе брата Лютника, не было шансов спастись. Сам Говард отвозил в этот день ребенка в детский сад и остался жив. Ему удалось восстановить работоспособность Cantor Fitzgerald, во что многие не верили.

Лютник – сторонник Трампа, он неоднократно собирал деньги для его политических проектов, а перед выборами стал сопредседателем его потенциальной переходной команды. Он сторонник свободного рынка конца XIX века и поклонник криптовалюты, что плюс для Маска, считающего, что спасти американскую экономику могут только неортодоксальные меры. Но на Уолл-стрит придерживаются в основном иного мнения, а поддержка кандидатуры Лютника со стороны Роберта Кеннеди-младшего стала негативной рекомендацией для бизнеса.

В результате Лютник был направлен в другое экономическое ведомство - министерство торговли – на передний край экономической борьбы с Китаем. На этот пост прочили Линду Макмэн, другого сопредседателя переходной команды Трампа, но в качестве утешительного приза ей досталось министерство образования, которое Трамп хотел бы ликвидировать (и Маск его в этом поддерживает). Упразднить министерство непросто, но передать часть его функций штатам вполне возможно – так что Макмэн должна будет сознательно ослабить собственное ведомство.

А министром финансов должен стать Скотт Бессент – его кандидатуру бизнес воспринял с энтузиазмом. Он долгое время был топ-менеджером у Джорджа Сороса, являющегося крайне негативной фигурой для консервативных республиканцев – но для Трампа как бизнесмена это неплохая рекомендация, показывающая, что Бессент умеет делать деньги. В 2015 году он основал собственный успешный фонд Key Square Group.

Как и Лютник, Бессент неоднократно собирал деньги для Трампа, а в прошедшей избирательной кампании стал его экономическим советником. Он предложил Трампу проводить политику «3-3-3»: сократить дефицит бюджета до 3% от ВВП к 2028 году, стимулировать рост ВВП на 3% за счет дерегулирования и добывать дополнительно 3 млн баррелей нефти в день. Также он предлагал план действий по аналогии с программой «трех стрел», которую в Японии реализовывал премьер-министр Синдзо Абэ (агрессивная кредитно-денежная политика, гибкая фискально-бюджетная политика и проведение структурных реформ, направленных на привлечение частных инвестиций). Это тоже либеральный экономический курс, но без «уклона» в сторону криптовалют. Отрицательный пример для Бессента – это «социалистическая демократия европейского типа» в экономике.

Бессент состоит в однополом браке, что может не понравиться консерваторам не меньше, чем его прошлая работа с Соросом (как они недовольны и кандидатурой Кеннеди-младшего из-за его мягкой позиции по абортам). Но Трампа это не волнует – у консерваторов нет другого выбора, кроме поддержки избранного президента. Тем более, что у них немало своих людей в новой администрации. Например, будущий директор административно-бюджетного управления Рассел Воут, христианский националист (по собственному определению) и соавтор «Проекта 2025», направленного на чистку госслужбы от сторонников демократов. Теперь его задачей станет сокращение лишних - с точки зрения Трампа и его сторонников – госрасходов, в том числе в сферах образования, здравоохранения и продовольственной помощи.

Алексей Макаркин

Снятие кандидатуры Мэтта Гетца на пост министра юстиции США имеет важное значение для отношений между Дональдом Трампом и Республиканской партией.

Партия в последние годы стала трампистской, но это не означает, что ее истеблишмент готов выполнять все указания Трампа. Во время краткого и бурного обсуждения кандидатуры Гетца лишь сенатор первого срока Томми Тубервилль, своей карьерой полностью обязанный Трампу, заявил, что «не нам решать», кто будут министром. Хотя министров утверждают именно сенаторы, и они совершенно не собирались отказываться от своего права блокировать кандидатов.

Другое дело, что все сомнения сенаторы-республиканцы склонны трактовать в пользу кандидатов Трампа, но в данном случае сомнений не было. Поэтому как несколько из них намеревались проголосовать против Гетца – а это при консолидированном голосовании демократов означало провал. А до провала обычно не доводят, так как это сильный репутационный удар и по партии, и по президенту.

Гетц оказался кандидатом, уязвимым со всех сторон. Этическое расследование его поведения было прервано в Палате представителей, так как он стремительно ушел из нее сразу же после объявления Трампом о выдвижении его кандидатуры в Минюст. Но данные тут же «утекли» в публичное пространство, так что запрет, вынесенный республиканским большинством комиссии на публикацию отчета, мало на что повлиял.

В Палате представителей Гетц был одним из лидеров маленькой группы конгрессменов-республиканцев, критиковавших лидеров собственной фракции с трампистских позиций. Он стал инициатором свержения предыдущего спикера Палаты, Кевина Маккарти, пользовавшегося уважением среди большинства представителей республиканцев в Конгрессе. Продвижение Гетца на пост министра юстиции стало бы символическим поощрением подобных действий, что невыгодно для партии.

Гетц не имеет высокой репутации как юрист. Он никогда не работал в прокуратуре, а в качестве адвоката не вел значимых дел. В принципе, назначение адвоката без опыта прокурорской деятельности или службы в Минюсте вполне возможно – Рональд Рейган назначил своим первым министром юстиции адвоката Уильяма Смита. Но Смит работал в одной из крупнейших юридических фирм страны, а Гетц в профессиональной сфере авторитетом не пользуется.

Гетц не был консенсусной фигурой для окружения Трампа – его кандидатуру предложил адвокат Борис Эпштейн и одобрил Трамп. Но против кандидатуры Гетца неофициально возражал Илон Маск. Правда, когда это стало известно, Маск разразился масштабным набором комплиментов в отношении Гетца, сравнив его с судьей Дреддом и назвав «Молотом Правосудия». Только неясно, чего здесь было больше – желания продемонстрировать командную лояльность или сарказма.

Видимо, такая неконсенсусность и способствовала тому, что Трамп не стал долго держаться за кандидатуру Гетца, когда стало ясно, что она непроходная. Уже 21 ноября он объявил о выдвижении на пост министра юстиции кандидатуры Пэм Бонди, партнера в Ballard Partners, лоббистской фирме, где работала будущая глава администрации Трампа Сьюзи Уайлс. Она, видимо, и сыграла значительную роль в этом выборе.

Бонди два срока (в 2011-2019 годах) была генеральным прокурором Флориды, так что по формальным критериям претензий к ее квалификации нет. Она убежденная сторонница Трампа, работала в команде защитников во время попытки его импичмента. Еще в 2013 году фонд Трампа направил связанной с ней организации пожертвование для подготовки избирательной кампании на второй срок. Позднее этот факт стал предметом разбирательства, так как прокуратура Флориды намеревалась заниматься рассмотрением обвинений в мошенничестве против Университета Трампа, но затем решила не поддерживать иск по этому поводу. Фонд Трампа довольно анекдотично заявлял, что перепутал адрес и намеревался помочь не кампании Бонди во Флориде, а одноименной организации из Канзаса. Но доказать какой-либо криминал не удалось, а сомнения, как уже было сказано выше, трактуются сенаторами-республиканцами в пользу кандидатов Трампа. Они демонстрируют свою самость, но подрывать позиции президента не будут.

Алексей Макаркин

К Владиславу Суркову у меня всегда было отношение сложное. Почти никогда с ним не соглашался. Бывали случаи острого противостояния. Но всегда признавал за ним очень ценное качество: он и умел, и дерзал откровенно формулировать очень глубокие наблюдении о природе российского общества и политического режима. Это требовало и недюжинного ума и "видения".

Но вот свежая статья о "либерализме" - это другое. Он то ли не знает очевидных вещей о природе современного общества (и "либерализм" тут - одна из его характеристик). то ли (что куда более вероятно) - пишет заведомо конъюнктурный текст, не имеющий отношения к реальности. Кончился тот Сурков, которого я знал и принимал всерьез.

Возразить ему? Много чести. Впрочем, в одном возражу. 1917 и 1991 годы в нашем обществе - это не "приступы либерализма" (ни большевики, ни Горбачев с Ельциным либералами не были от слова "совсем"). Это - крах власти, которая слишком далеко ушла в своем менталитете от реальностей. Как Сурков сегодня.

Борис Макаренко

Либерализм хоронят уже не первый век, а он продолжает жить, несмотря ни на какие прогнозы. Почему?

Во-первых, либерализм неразрывно связан с жизнью самоуправляемого города. Не города-крепости, где укрываются посадские жители при очередном набеге иноплеменных. А вольного города, управляемого его жителями. Теми самыми, которые с точки зрения сторонников жесткой властной иерархии, есть «мужики торговые, и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для страны, а ищут своей торговой прибыли». Про «честь и выгоду для страны» разговор особый, если вспомнить историю формирования Британской империи и результаты правления «позднего» (после разгона «Избранной рады») Ивана IV.

Современный мир урбанистичен – и либеральная идеология выживает даже в самые трудные для нее времена – такие как межвоенный период ХХ века с его тоталитарными и авторитарными соблазнами. И если посмотреть на электоральные карты даже «красных» штатов в США, то можно увидеть синие «вкрапления», при ближайшем рассмотрении оказывающиеся крупнейшими городами этих штатов. Сходная ситуация и в целом ряде европейских стран, где население крупнейших городов голосует против консерваторов (например, это свойственно странам Вышеградской группы, включая и такой эталон консерватизма, как Венгрия при Викторе Орбане, где существует размежевание между Будапештом и провинцией).

Во-вторых, либерализм эластичен. Гибкость идеологии связана с ее совместимостью с нерадикальными вариантами консерватизма и социализма. Отсюда и консервативный либерализм, и социальный либерализм, появившиеся еще до возникновения послевоенного западного консенсуса на основе принятия консерваторами и социал-демократами целого ряда либеральных ценностей. Можно вспомнить – при всех многочисленных различиях этих идеологов - и либерального социалиста Карло Россели в Италии, и либерального консерватора Бориса Чичерина в России. И даже при всем антилиберализме нынешних западных правых консерваторов они не только не посягают на принципы политической свободы, но и стремятся доказать, что являются сейчас ее главными защитниками от «культуры обмены».

И сам либерализм за века своего существования трансформировался – например, из аристократического стал демократическим (в российской истории этот процесс был связан с переходом от земского либерализма к кадетской партии). И сейчас трансформации продолжаются, причем в наиболее острых общественных дискуссиях – в том числе о границах допустимого в морально-нравственной сфере – либералы присутствуют с обеих сторон. Нельзя отрешить от либерализма Джоан Роулинг – тем более, что либералы издавна строем не ходят.

В-третьих, набор основных свобод, свойственных либерализму, одобряется большинством населения в самых разных странах. Это проявляется в опросах о важности защиты прав и свобод человека, где даже граждане, не любящие либеральные партии, высказываются в пользу их основных программных положений. Такой «стихийный либерализм» требует адекватных выразителей, причем совершенно не обязательно отождествляющих себя с идеологическим либерализмом. И такие выразители рано или поздно появляются, что также способствует не только выживанию, но и развитию либерализма.

Алексей Макаркин

Две новости про книги.

Новость первая - ВЦИОМ провел исследование о том, что читают россияне. Существует стереотип о том, что чем старше люди, тем они больше читают. Во-первых, потому что принадлежат к советским «читающим» поколениям. Во-вторых, так как у них больше свободного времени, чем у тех, кто учится или работает.

Оказалось, что лишь каждый восьмой респондент отметил, что ничего не читал. Но среди старших поколений (от 1967 года рождения и старше) таковых насчитывается уже 20-24%. А среди самых младших (от 2001 г.р. и младше) – всего 1%. Так что младшие читают куда больше, чем старшие.

Понятно, что на статистику чтения младших в значительной степени влияет учеба. Но не только Самые младшие читают фантастику (37%), классику (30%), книги по психологии (29%), романы о любви (28%) и детективы (26%). Из перечисленного только классику можно отнести к учебной программе. Очевидно стремление молодых людей разобраться в себе – поэтому они нередко обращаются к литературе по психологии.

Младшие миллениалы (1992-2000 г.р.) чаще других предпочитают научную и учебную литературу (39%), более трети выбирают фантастику (36%), в тройку любимых жанров этого поколения вошла и классика (28%). Учебная и профессиональная литература лидирует и среди старших миллениалов (1982-1991 г.р.) - 33%, но на втором месте у них оказываются детские книги (31%), затем следуют классика (26%) и историческая литература (24%).

И только у советских поколений историческая литература выходит на первое место, что неудивительно. В СССР книги по истории были отдушиной от надоевшего официоза. Людям хотелось читать не про производственные успехи и проблемы, а про русских князей и фаворитов государынь. Была популярна и военная литература – тем более, что поколение победителей было еще живо. Книжные привязанности у многих сохраняются на всю жизнь – тем более, что если младшие стремятся разобраться в себе, то старшие – в истории, которая младшим малоинтересна.

Специалисты ВЦИОМ отмечают, что среди телезрителей, где как раз выше доля старшего поколения, процент ничего не читающих достигает максимальных 38% (проиив 12% среди всех россиян и 5% среди тех, кто предпочитает интернет). Это значит, что старшие вместо чтения чаще смотрят телевизор, где широко представлены и военные, и исторические костюмные сериалы. Правда, до китайской «фабрики сериалов» России далеко, но все же выбрать можно. Про одну из любимых пикулевских героинь Екатерину II – и «Екатерина» (с двумя продолжениями), и «Великая», и «Царская прививка» (весьма актуально - как раз после пандемии). Все интереснее, чем перечитывать «Фаворита». Так что пока старшие смотрят, младшие читают – в том числе электронные книги.

Новость вторая – Совет по детской книге Союза писателей России решил выяснить, что же именно читают школьники – и ужаснулся. Оказалось, что около 60% детских книг сегодня строго соответствуют пяти деструктивным направлениям, каждое из которых «формирует определенные установки в сознании детей». В детскую литературу «методично внедряются» тема предательства, представление о человеке как о животном (привет квадроберам!), изменение социальных ролей («мальчикам не обязательно быть защитниками и героями, а девочкам — стремиться к семейным ценностям»). А еще любые личные недостатки представляются как нечто нормальное, что не требует исправления. И в довершение – «книги внушают идею, что не стоит задумываться о будущем и о том, что ждет впереди».

Союз писателей когда-то был советской организацией, объединявшей «инженеров человеческих душ». Сейчас это один из писательских союзов и не более того. Издатели и авторы в шоке от разоблачений и пытаются понять, какими же критериями руководствовался Совет (и хотя бы кто в него входит). Впрочем, в тексте есть и вполне предсказуемое предложение – «необходимо создавать институты, которые будут поддерживать и поощрять авторов, создающих ценностно-ориентированные произведения детской литературы». В советское время это уже проходили – с хорошо известным результатом.

Алексей Макаркин

Президент Абхазии Аслан Бжания сложил свои полномочия. На своем внеочередном заседании республиканский парламент принял его отставку. За постановление по этому вопросу проголосовали 28 депутатов, против – 1, а 2 бюллетеня были испорчены. Абхазию жду внеочередные выборы. Хочется добавить, очередные внеочередные. И в 2014, и в 2020 году полномочия предыдущих глав республики завершались до их официального истечения.

Отставка Бжании стала частью «пакета» соглашений между властями и оппозицией. Вместе с президентом свой пост покидает премьер-министр Александр Анкваб, а исполнять обязанности главы республики будет вплоть до выборов вице-президент Бадра Гунба. Абхазский внутриполитический кризис завершен? В нем есть победители и побежденные?

Оппозиция трактует отставку Бжании, как свой успех. Но такой вывод не кажется безупречным. Ключевые министры продолжают работу, не исключено, что и сам президент прощается, но не уходит. Суровых ограничителей для его участия в предстоящих выборах нет, а ресурсом определенной поддержки он обладает, несмотря на кризисные явления в абхазской политике. Значит власть смогла победить, обеспечив минимум уступок? Тоже не факт. Абхазская улица как затихает, так может и снова пробудиться, если ее лидеры посчитают, что договоренности не выполняются.

Но самое главное даже не в условиях политического «пакета». Системные проблемы остаются. И самая важная из них- источник средств и ресурсов для развития, а также создание постконфликтной повестки для Абхазии. С этой проблемой пока что не справился абхазский политикум в целом. Мы говорим власть и оппозиция. Но хочу напомнить, сколь тонкой в Абхазии бывает грань между этими понятиями. Фронтмен нынешних протестов Адгур Ардзинба в 2015-2020 гг. работал вице-премьером и министром экономики Абхазии, был даже зампредом российско-абхазской межправительственной комиссии по социально-экономическому сотрудничеству. Другой видный оппозиционер Кан Кварчия в недавнем прошлом исполнял обязанности мэра Сухума. И, напротив, и Аслан Бжания, и Александр Анкваб побывали оппонентами властей, последний даже был вынужден некоторое время провести за пределами республики, поддерживая своих единомышленников дистанционно.

Экс-президента Рауля Хаджимбу оппозиция в свое время жестко критиковала за продвижение договора с РФ о союзничестве и стратегическом партнерстве, а затем уже он сам в статусе отставника оппонировал властям по поводу законопроекта об апарт-отелях. И не потому, что те и другие против сотрудничества с Россией. Конкуренции внешнеполитических проектов в Абхазии нет (разве что противостоящие друг другу силы инструментально обвиняют друг друга в антироссийских поползновениях). Абхазский политикум стремится сохранить особенности своей республики. Это касается не только властной системы, но и экологии, имущества, вопросов собственности. Т.н. «проклятие 18%» (когда во времена поздней Абхазской АССР «титульная нация» не составляла в ней большинства) до сих пор остается незаживающей травмой. Любые травмы надо лечить, спору нет. Вопрос лишь в качестве медицинской помощи и в наличии-отсутствии пресловутой «побочки».

Сергей Маркедонов

Про царей Трампа.

В США есть неформальное понятие «царь» (czar). Заимствовано оно из российской истории и обозначает чиновников с широкими полномочиями, занимающимися приоритетными для администрации политически значимыми задачами. Первые цари появились при Франклине Рузвельте во время Второй мировой войны, когда в чрезвычайных условиях требовалась более гибкая управленческая система, быстро реагирующая на новые вызовы. Появились цари, которые занимались ценами, военным производством, перевозками для армии и т.д.

Война закончилась, государственное вмешательство в экономику сократилось, а цари остались. Социальным приоритетом для Гарри Трумэна было жилищное строительство – и он назначает в эту сферу царя. Джимми Картер борется с энергетическим кризисом – и тут же оказывается востребован царь. И так далее.

Джо Байден назначил царей по борьбе с ковидом и защите границы. Причем с границей получилась необычная история. Царем (в качестве спецпомощника президента) считалась экс-посол в Мексике Роберта Джейкобсон, но вскоре она ушла в отставку, а преемника ей не назначили. Вопросами границы было поручено заниматься вице-президенту Камале Харрис, которую республиканцы охотно прозвали «пограничным царем», активно критикуя при этом за нелегальную миграцию. Хотя вице-президенты царями в США никогда не были.

Пока Трамп решил назначить двух царей - в сфере защиты границы и энергетики. Ожидается предельно жесткая антимиграционная политика (ограничителем могут выступить лишь суды) и снятие экологических ограничений в области энергетики. «Я хочу закрыть границу и хочу бурить, бурить, бурить», — сказал Трамп еще в 2023 году.

Царем границы станет Томас Хоман, имеющий многолетний опыт работы в иммиграционной сфере (начинал патрульным на границе). Интересно, что его карьере способствовал Барак Обама назначивший его заместителем директора Иммиграционной и пограничной службы, курировавшим выдворение мигрантов. Здесь ему принадлежало «ноу-хау» - для более эффективного выдворения он предложил разлучать родителей с детьми.

Для демократов Хоман стал пугалом, символом бездушия, для республиканцев – героем, спасающим страну от чужаков. При Трампе он некоторое время исполнял обязанности главы службы, но большинства за его кандидатуру не набиралось, либеральные сенаторы-республиканцы не решались за него проголосовать, и в 2018 году он ушел на пенсию. И ранее аполитичный профессионал (Обама даже вручил ему награду за выдающееся руководство) стал активным республиканцем и одним из ораторов на съезде 2024 года, выдвинувшим Трампа в президенты.

Неясно, как официально будет называться должность Хомана, но полномочия от Трампа он, похоже, получит. И нынешнее республиканское большинство в Сенате вряд ли завернет его кандидатуру, если ее надо будет утверждать – сильно сдвинувшаяся вправо партия на стороне Хомана (а у либеральных республиканцев хватает возможных кандидатов на «заваливание» - Гетц, Кеннеди, Габбард).

Царем энергии будет Даг Бергам, который станет совмещать посты министра внутренних дел (в США он отвечает за природные ресурсы) и главы Национального совета по энергетике. Сейчас он занимает пост губернатора Северной Дакоты, ранее сделал успешную карьеру в бизнесе. Бергама считали одним из вероятных кандидатов на пост вице-президента, но в результате он получил назначение в правительство. Задача Бергама - курировать вопросы отмены актов в области климата, отказа от субсидий на экологически чистую энергию и увеличения добычи нефти и газа в стране. Цель совета — рост частных инвестиций без оглядки на мнение экологов.

Кстати, единомышленник Бергама Крис Райт назначен руководителем «смежного» министерства энергетики. Большую часть жизни он проработал в индустриях сланцевой нефти и газа, сейчас возглавляет компанию по технологическим решениям в энергетике Liberty Energy (занимается оказанием услуг по гидроразрыву пласта в нефтегазовой отрасли в Колорадо). Так что в Америке будут «бурить, бурить, бурить» - и добиваться тем самым снижения нефтяных цен.

Алексей Макаркин

Китай остается красным.

Вопрос о возможности эволюции Китая в сторону демократии интересовал экспертов до прихода к власти Си Цзиньпина, который не только свернул всякие несбыточные мечтания о либерализации, но и усилил государственный контроль в экономике. Но и до Си позиция партии и государства (в Китае они едины) носила недвусмысленный характер – даже рыночные реформы не должны поколебать доминирования КПК.

При этом обоснование таких реформ можно найти в партийно-государственной истории. Писал же Мао Цзэдун в статье «О демократической диктатуре народа» от 1949 года, что «в Китае на нынешнем этапе народ составляют рабочий класс, крестьянство, городская мелкая буржуазия и национальная буржуазия». И за пределами народа остаются лишь помещики и «бюрократическая буржуазия» (то есть связанная с режимом Чан Кайши). Так что можно вернуться к истокам, причем в формате, определенным Мао в той же статье: что «национальная буржуазия <…> не должна занимать ведущее положение в государственной власти».

Правда, Мао писал и о том, что национальную буржуазию надо перевоспитывать одновременно с национализацией частных предприятий, но так ведь командные высоты в китайской экономике и после реформ Дэн Сяопина остались в руках государства. А полное огосударствление экономики можно отнести к ошибкам Мао. Говорил же Дэн Сяопин, что заслуги и ошибки Мао находятся в соотношении 70 к 30. Так что ошибок немало, но заслуги перевешивают.

И через массу кинофильмов, сериалов, книг проводится одна мысль – именно КПК во главе с Мао объединила Китай. Слабеющую династию Цин и сменивших ее военачальников унижали иностранцы. Чан Кайши объединил страну сугубо формально и неэффективно, сочетая подавление народных масс, терпимость к коррупции центральных и местных деятелей и обращение за помощью к Западу. И только КПК смогла возглавить объединительный процесс на подлинно национальной и социально справедливой, «народной» основе и довести его до конца в 1949 году (когда Мао писал свою статью). В этом основа легитимности КПК как доминирующей политической силы.

В этом и главный смысл «программного» фильма «Великое дело основания государства» о событиях 1946-1949 годов (в английском варианте короче - The Founding of a Republic), вышедшего на экраны 15 лет назад (то есть еще до прихода к власти Си), ставшего самым кассовым китайским фильмом 2009 года и имевшего два приквела – о создании партии и армии.

Но возникает вопрос, что делать с демократией. Ответ на него также дается в фильме, в котором подробно сравнивается опыт Чан Кайши и Мао Цзэдуна. Чан имитирует демократические институты, прикрывая ими диктатуру. И даже когда речь шла о действительно конкурентных выборах вице-президента, на которых кандидат Чана потерпел поражение, то на самом деле это следствие верхушечной борьбы за власть. И сам Чан, практикующий тайные убийства и не способный справиться с коррупцией даже в собственной семье, в конце концов остается в одиночестве. Что не совсем так – на Тайване он вовсе не был одинок.

И на контрасте Мао не только показан без каких-либо даже маленьких извинительных слабостей, но и как душевный, близкий к простому народу вождь. И, одновременно, готовый к диалогу. Он и с Чаном изначально пытается договориться и даже идет на уступки, да тот изначально ведет двойную игру. И вообще задача Мао – собрать мощную демократическую коалицию (разумеется, на своих условиях, то есть при главенстве компартии). Он привлекает на свою сторону интеллигентскую Демократическую лигу (ДЛ), а затем и отколовшийся от партии Чана Революционный комитет Гоминьдана (РКГ), лидер которого Ли Цзишэнь смущенно признается Мао, что когда-то убивал коммунистов – и Мао протягивает ему руку. А затем он лично встречает на вокзале поезд с вдовой Сунь Ятсена, которую включают в руководство страны.

И спрашивается, какая еще нужна демократия, если Мао и КПК уже учредили ее в 1949 году? Кстати, и ДЛ, и РКГ продолжают существовать как сателлиты КПК, признающие ее руководящую роль – так что в Китае с многопартийностью формально все в порядке.

Алексей Макаркин

После завершения парламентской кампании в Грузии споров о развороте внешнеполитического курса официального Тбилиси не только не убавилось, а лишь прибавилось. Хотя, если внимательно следить за оценками победителей, представляющих партию «Грузинская мечта», то ничего подобного не происходит. Премьер-министр Ираклий Кобахидзе заявляет о невозможности форсировать восстановление дипотношений с РФ из-за «оккупации 10% территории страны». Он же ставит цель- объединиться с ЕС вместе с абхазами и южными осетинами к 2030 году.

Но мы живем в мире представлений, и порой они становятся важнее самой реальности. И все же, стоит обратить внимание на участие главы кабмина Грузии в саммите Европейского политического сообщества. Тут многое примечательно. И то, что на этот раз форум прошел в Будапеште, а венгерский премьер Виктор Орбан был не только первым европейским лидером, признавшим легитимность парламентских выборов в Грузии, но и посетившим эту кавказскую страну буквально на третий день после подведения итогов голосования. И в столице Венгрии Кобахидзе снова озвучил весь знакомый нам набор проевропейских слоганов.

Стоило бы иметь в виду, что всего лишь 4 месяца назад в Бленхеймском дворце (родовом имении герцогов Мальборо) в Великобритании была принята Декларация саммита Европейского политического сообщества (ЕПС). К этому документу присоединилась и Грузия. Более того, в Декларацию было включено грузинское предложение об усилении региональных связей между странами Черного и Каспийского морей. Если это последовательность, то явно не пророссийская.

В Будапеште же в ноябре 2024 года Кобахидзе провел встречу с Шарлем Мишелем, подчеркнув готовность к любой дискуссии и лично с ним, и с представителями высшей иерархии Евросоюза. Грузинская элита, будь она трижды против иноагентов и представителей нетрадиционных меньшинств, сегодня настроена на продолжение политики европейской интеграции. Нравится нам это или нет. Да, эта часть политикума может рассматриваться, как условные евроскептики. Так их единомышленники присутствуют и в Европарламенте, и в национальных парламентах разных стран ЕС, не говоря уже о законодательных органах разных субъектов разных федераций или муниципалитетов. Делать на этом основании выводы об их лояльности Кремлю вряд ли целесообразно.

«Грузинская мечта» позиционирует себя, как прагматическая сила. И неплохо было бы взаимодействовать именно с таким партнером из стратегически важной соседней страны. Опасно другое. Фантазировать и формировать завышенные ожидания, не обладая для этого ни серьезными доказательствами, ни основаниями.

Сергей Маркедонов

Команда верных.

Политическая часть команды Дональда Трампа в целом сформирована. Главным критерием выбора кандидатов в ее состав является доверие со стороны избранного президента.

В течение своего первого президентского срока Трамп неоднократно ощущал себя обманутым. Он пришел в политику не просто из бизнеса, а непосредственно из бизнеса (то есть не занимая ранее никакой выборной должности) и из бизнеса семейного, в котором является единоличным хозяином без всякой современной корпоративной культуры из учебников. Он привык к жесткой иерархии, полной лояльности подчиненных – и исходит из того, что государством надо управлять именно так.

В число «предателей» попал практически весь первоначальный состав его команды, начиная с вице-президента Майка Пенса – поэтому Джей Ди Вэнс был выбран, исходя из веры Трампа в то, что в трудную минуту он безусловно окажется на его стороне. И так как Республиканская партия в течение всего первого срока президентства Трампа становилась все более трампистской, то любой «предатель» тут же лишался политического будущего.

Ярким примером стала судьба сенатора от Алабамы Джеффа Сешнса, которого он сделал министром юстиции. Когда Трамп обвинил его в недостаточной лояльности и уволил, то Сешнс попытался вновь стать сенатором в своем штате, где до этого избирался четырежды. И был разгромлен на праймериз футбольным тренером Томми Тубервиллем, которого поддержал Трамп. Единственным шансом спасти свою карьеру для опытнейших политиков стало встраивание в команду Трампа и демонстрация безусловной верности – как это произошло с его соперниками в 2016 году Марко Рубио (будущим госсекретарем) и Тэдом Крузом.

Во время первого срока Трамп сделал ставку на многозвездных генералов и разочаровался во всех – кроме, пожалуй, Майкла Флинна, единственного из этих военачальников, который стал неприемлемым для истеблишмента (и даже Трамп не может сейчас вернуть его во власть – он все-таки не самодержец). Теперь он ставит на офицеров – полковника Майкла Уолтца, подполковника Тулси Габбард, майора Пита Хегсета. И его совершенно не волнует, что позиции по международным проблемам Уолтца (как и Рубио), с одной стороны, и Габбард, с другой, были не просто различными, а прямо противоположными. И что у Хегсета нет даже минимального управленческого опыта. Главное – что он (пока) им доверяет. А если перестанет доверять, то может быстро уволить.

Хегсет нужен Трампу для «чистки» в армии, назначения лояльных военачальников, для чего надо уволить нелояльных. Есть препятствие – члены Комитета начальников штабов (КНШ) недавно назначены Джо Байденом сроком на четыре года. В принципе, президент и министр обороны могут добиться отставки начальников штабов, как это произошло в 1964 году с пламенным антикоммунистом генералом ВВС Кертисом Лемеем. Но почти тотальный разгон КНШ предпринимал, кажется, только литературный герой – президент Лимен из романа «Семь дней в мае» о попытке военного переворота в США.

Конгрессмен Метт Гетц – аутсайдер в собственной фракции, свергнувший с поста спикера респектабельного Кевина Маккарти и до сих пор являющийся фигурантом расследования этической комиссии Палаты представителей. Но именно такой министр юстиции нужен Трампу – безусловно защищающий интересы президента, несмотря на мнение юридической корпорации, и готовый уволить любого недостаточно лояльного прокурора.

Назначенцы Трампа (кроме Уолтца) должны быть утверждены сенатом, где у республиканцев сейчас 53 места – следовательно, провалить кандидатуру можно, если к консолидированно голосующим демократам присоединятся четверо республиканцев (при равенстве решающий голос будет у вице-президента Вэнса). Трамп рассчитывает на то, что его однопартийцы будут бояться проголосовать против из-за опасения прослыть «предателями» в глазах трамповского электората и республиканского актива. Но, с другой стороны, у сенаторов тоже есть своя самость. Их не прельщает перспектива превращения палаты в машину для голосования, и они могут попробовать провалить одного-двух трамповских назначенцев. Главные кандидаты здесь – Габбард и Гетц.

Алексей Макаркин

Вечером 11 ноября из Абхазии пришли тревожные новости. Представители оппозиции заблокировали мосты, ведущие в столицу республики. На следующий день под председательством президента Аслана Бжания прошло экстренное заседание Совбеза. Социальные сети, информагентства, телеграм-каналы запестрели предположениями о новом внутриполитическом кризисе в Абхазии. Насколько серьезны подобные опасения? И можно ли ожидать ухудшения отношений между Москвой и Сухумом? Ведь подобные версии оказываются всякий раз востребованными, когда в республике случаются протестные акции. А происходят они нередко.

Еще в школе нас учат различать причины и поводы. У властей и у оппозиционеров в Абхазии разные объяснительные модели. Критики власти говорят, что поводом к перекрытию мостов (уже 12 ноября они были разблокированы) стало задержание пяти человек, участвовавших в собрании общественности Гудаутского района. Провластные спикеры считают, что оппозиционеры ведут себя деструктивно, провоцируя народ республики на недовольство.

Но причины этого намного глубже. Абхазия стоит перед нелегкой дилеммой: открыться российскому экономическому присутствию, но оказаться под более сильным влиянием Москвы или продолжить свой курс на «самость» и «особость», но продолжить стагнировать. У абхазского движения за самоопределение непростая история, прошлое и сегодня напоминает о себе едва ли не каждый день. Вплоть до лета 2024 года активно обсуждался закон об апартаментах (что открывало для россиян возможность для строителсьства отелей в республике, без отчуждения ради них земельной собственности), но он был отозван из парламента под давлением общественности.

7 октября в Народном собрании Абхазии обсуждали Соглашения с Россией об инвестициях. Ряд депутатов выступили против одобрения данного проекта. По их мнению, власти форсировали заключение данного документа без достаточной проработки с участием представителей депутатского корпуса. При этом Минэкономики Абхазии на своем сайте 30 октября сообщило о подписании Соглашения с правительством РФ. Этот проект предполагает осуществление российскими юридическими лицами инвестпроектов на территории Абхазии. 15 ноября документ планируется рассмотреть на сессии парламента. И, не исключено, дискуссия о целесообразности реализации инвестинициативы будет продолжена.

Люди, плохо знакомые с абхазской спецификой, видят в протестах проявления антироссийской позиции. Вероятно, полагая, что любой протест равен «цветной революции», а значит и «геополитическому развороту». Между тем Абхазия привычна к спорам и жарким дискуссиям, а смена власти посредством протеста здесь происходила не единожды. Но это не приводило к «вестернизации» республики. В конце октября в республике Фондом развития евразийского сотрудничества было проведено специальное исследование по теме «Российско-абхазское союзничество: мифы и реалии» Согласно опросу, 93% респондентов считают РФ главным союзником Абхазии. Тем паче, что других союзников, которые поспешили бы признать республику и стать гарантами ее безопасности и экономического развития, на горизонте не видно. Видимо, стоит разделять разные логические ряды, понимая, что свобода и дискуссия вовсе не означает автоматического отказа от пророссийского выбора.

Сергей Маркедонов

Про Трампа и телескоп

Причины второй победы Дональда Трампа активно обсуждаются и еще будут обсуждаться. И один из триггеров связан с восприятием истории и современности. Мощная волна «иконоборчества» в сфере политики памяти вызывает противодействие. Причин неприятие такой волны есть не только у пресловутых малообразованных провинциалов, но и у людей, совершенно на них не похожих.

В связи с этим примечательна история с космическим телескопом «Джеймс Уэбб», активно обсуждавшаяся в американском научном сообществе в 2021 году, перед его запуском. Это один из самых масштабных научных проектов в истории космических исследований. Его подготовка шла долгие годы, и еще в 2002 году НАСА приняла решение назвать телескоп в честь Джеймса Уэбба, своего, пожалуй, самого известного директора, руководившего лунной программой «Аполлон».

В 2002 году это решение не вызвало существенных споров – заслуги Уэбба были очевидны. Однако спустя пару десятилетий ситуация изменилась настолько, что журнал Science даже после окончания скандальной истории демонстративно называет его JWST (неформально расшифровывая как Just Wonderful Space Telescope - «просто замечательный космический телескоп»).

Что же натворил Уэбб? В конечном счете выяснилось, что ничего.

Вначале Уэбба в Интернете обвинили в преследовании ЛГБТ-людей (движение запрещено в России) во время работы в Госдепартаменте и НАСА. Но астрофизик Хаким Олусейи на досуге попытался разобраться в этой истории и пришел к выводу, что приведенные доказательства ошибочны – никаких подобных решений Уэбб не принимал. Зато получил известность действиями в защиту афроамериканцев от дискриминации.

Однако история на этом не закончилась. Четверо ученых во главе с Чандой Прескод-Вайнштейн, совмещающей астрономические и гендерные исследования, опубликовали программную статью с требованием все переименовать телескоп, так как Уэбб «молчаливо соглашался с гомофобной политикой правительства». Позднее Прескод-Вайнштейн сказала, что нельзя увековечивать память ни одного государственного лидера той эпохи, включая Джона Кеннеди.

НАСА провело исследование и на основе изученных документов (было просмотрено 50 тысяч страниц!) пришло к заключению о правоте доктора Олусейи. Телескоп остался с прежним именем. Уэббу посмертно повезло, а Олусейи несколько меньше. Перед его новым академическим назначением была распространена анонимная информация о том, что он занимался домогательствами. Расследование его оправдало, должность он получил, но нервы ученому потрепали сильно и осадок остался. «Революционеры превратились в прокуроров», - резюмировал Олусейи.

И доктор Олусейи, и доктор Прескод-Вайнштейн принадлежат к афро-американской общине (а Олусейи еще и президентом Национального общества чернокожих физиков). Но у них разные подходы к тому, стоит ли полностью пересматривать историю США. Олусейи сочувствовали известные астрофизики, но далеко не все из них были готовы выступить в его защиту (поддержать Прескод-Вайнштейн куда безопаснее с точки зрения имиджа). Но голосование – дело тайное. И пожилой инженер, уважающий Уэбба, и молодой ученый, потихоньку сочувствующий Олуйсеи, вполне могли склониться, как минимум, в сторону отказа го лосовать за Харрис, с победой которой связывался триумф «революционных прокуроров».

Понятно, что история с телескопом носит локальный характер. Но таких историй немало (вспомним хотя бы инвективы в адрес рабовладельцев Вашингтона и Джефферсона) – и в совокупности они создают кумулятивный эффект. В любой революции есть люди, которые хотели бы остановиться (в Великой Французской – на временах Мирабо, Лафайета и Барнава, в российской – на мартовской демократической эйфории 1917 года) и не идти дальше. Но если во времена великих революций такие мечты обычно утопичны, то сейчас революция по своему типу далека от классической, она происходит скорее в умах людей и лишь изредка на площадях, где «иконоборцы» сносят очередной памятник. А раз так, то избирательные бюллетени, бесполезные во времена великих революций, сейчас имеют значение.

Алексей Макаркин

https://www.politcom.ru/24688.html

Сигэру Исиба вновь избран премьер-министром Японии, хотя правящая коалиция потеряла большинство.

В Японии премьера выбирают на заседаниях обеих палат парламента. В первом туре кандидату надо получить абсолютное большинство, во втором – относительное. В палате советников у Исибы проблем не было – там у Либерально-демократической партии (ЛДП) есть абсолютное большинство. А вот в палате представителей все было сложнее.

Абсолютное большинство в палате представителей составляет 233 места. В прошлом составе парламента у ЛДП было абсолютное большинство – 247 мест, но по традиции она формировала коалицию с буддистской партией «Комэйто» (32 места). Теперь же у ЛДП 197 мест, а у «Комэйто» - 24. До большинства не хватает 12 мандатов. В первом туре лидер ЛДП и действующий премьер Исиба, как и ожидалось, получил 221 голос, так что если бы во втором вся оппозиция объединилась, то она смогла бы провести своего премьера.

Крупнейшие японские газеты по результатам внеочередных выборов в нижнюю палату предложили Исибе уйти в отставку. Ведь только придя на пост премьера, он инициировал досрочные выборы, в результате которых его партия потеряла абсолютное большинство. Но Исиба не ушел. Вторые подряд выборы председателя еще более ослабили бы ЛДП. И никто не знает, сколько мандатов партия получила, если бы выборы, как и планировалось, состоялись бы в следующем году. Вполне возможно, что даже меньше, так как кредит доверия премьеру бы исчерпался, а результатов деятельности, которые можно было бы предъявить избирателю, у правительства еще не было бы.

И, главное, на кого менять Исибу? Его главная соперница на внутрипартийных выборах Санаэ Такаити придерживается отчетливо правых взглядов – ей было бы непросто консолидировать партию. Самый молодой кандидат, 43-летний Синдзиро Коидзуми, руководил прошедшей избирательной кампанией и принял на себя ответственность за ее исход (у сына самого популярного японского премьера XXI века Дзюнъитиро Коидзуми еще все впереди). А больше реальных конкурентоспособных кандидатов не видно.

А оппозиция представляет собой конгломерат идейно различных партий, конкурирующих между собой. Главная оппозиционная политическая сила, Конституционно-демократическая партия (КДП), добилась на выборах успеха, увеличив свое представительство на 52 мандата. Но ее 148 мест куда дальше от абсолютного большинства, чем 221 место правящей коалиции. Любая попытка сколотить большинство без ЛДП и «Комэйто» была возможна в том случае, если бы в правительстве КДП оказались идейные конкуренты – правые из Демократической партии для народа и Партии инноваций, левые либералы из партии Рэйва Синсэнгуми, а также коммунисты.

Даже в случае, если бы такую фантастическую коалицию каким-то чудом удалось бы сформировать, она была бы недолговечной. В 1993 году, когда ЛДП находилась в системном кризисе и проиграла выборы, без нее удалось создать правительство из восьми партий (причем без коммунистов). Но уже в следующем году коалиция развалилась, и ЛДП вернулась в правительство.

Так что во втором туре кандидат в премьеры от КДП получил лишь 160 голосов – немногим больше, чем численность его фракции. Это обеспечило Исибе победу – за него проголосовал все те же 221 депутат. Теперь ЛДП и «Комэйто» сформируют правительство меньшинства, которому при голосованиях придется опираться на поддержку правых оппозиционных партий – Партии инноваций (21 мандат) и Демократической партии для народа (11 мандатов).

Вхождение в коалицию с ЛДП для них политически проигрышно – на следующих же выборах разгневанные избиратели «прокатили» бы таких беспринципных миноритариев. Но конкретные договоренности, связанные с частичной реализацией своих программных положений (например, в налоговой сфере) вполне возможны. Только такое правительство меньшинства по определению весьма неустойчиво – не исключено поэтому, что Японию через некоторое время ждут новые досрочные выборы.

Алексей Макаркин

О праздновании юбилея Владимира Жириновского.

1. Президентским указом сформирована комиссия по празднованию 80-летия Владимира Жириновского в 2026 году. Председатель комиссии – Вячеслав Володин как спикер Госдумы. Жириновский был ее депутатом всех созывов, а в 2000-2011 годах – еще и вице-спикером. Заместитель председателя – Леонид Слуцкий как преемник Жириновского в партии. Он должен повести ее на думские выборы 2026 года, которые пройдут через несколько месяцев после юбилея (Жириновский родился 25 апреля).

2. Из родственников Жириновского в состав комиссии включен зять (муж его внебрачной дочери) – Аркадий Боцан-Харченко, сын российского посла в Сербии. Он был вице-губернатором Владимирской области при губернаторе от ЛДПР Владимире Сипягине. Сейчас он официально возглавляет группу по сохранению наследия Жириновского центрального аппарата ЛДПР и полностью лоялен Слуцкому. Проблемные родственники Жириновского в комиссию, разумеется, не включены.

3. К юбилею ожидается выход фильма «Жириновский. Взлет» режиссера Александра Баранова. Если все будет так, как планируется, то его покажут и в кино, и на телевидении (в комиссию включены главы ведущих каналов). Маловероятно, что фильм войдет в число наиболее успешных в кинотеатрах (зрители идут в кино в том числе и для того, чтобы отдохнуть от политики), а вот на телевидении он может иметь успех среди постоянных зрителей политических ток-шоу.

4. В Интернете за Жириновским закрепилась слава «политического пророка», что повышает интерес к его личности. Разумеется, конкретные его «пророчества» могли не сбываться, но дело в другом. Тренд, который представлял Жириновский, связанный не столько с ностальгией по СССР (это исторически сфера КПРФ), сколько с фрустрацией и стремлением к геополитическому реваншу, очень быстро перестал быть периферийным. И Жириновский успешно выражал эмоцию – первоначально немалой части «низов» (что проявилось уже в 1993 году), а затем и значительной части «верхов». Жириновский в своей эпатажной манере высказывал суждения, которые не звучали на политкорректном официальном уровне, но все чаще высказывались неофициально. Начав с аккумулирования голосов националистического электората (для его фактической нейтрализации), Жириновский закончил в рамках нового мейнстрима и нового же понимания политкорректности. Неудивительно, что современное российское государство воздает ему почести.

5. Празднование юбилея Жириновского должно повысить интерес к ЛДПР, что выгодно для нее перед выборами в условиях, когда ресурс Жириновского остается для партии одним из главных. ЛДПР до сих пор воспринимается избирателями как «партия Жириновского», а не Слуцкого. Опрос ВЦИОМ о «политике 2023 года» показал, что покойного Жириновского назвали 2% респондентов (пятое-десятое места в рейтинге, выше только Владимир Путин, Михаил Мишустин, Сергей Лавров и Сергей Шойгу). Слуцкого в списке названных нет – как нет и других представителей парламентской оппозиции, включая Геннадия Зюганова. По Жириновскому ностальгируют как по яркому и запоминающемуся политическому шоумену, которые три десятка лет своей харизмой и энергетикой «вытягивал» свою партию на каждых думских выборах.

Алексей Макаркин

Правящая коалиция в Германии рухнула. Внеочередные выборы состоятся весной.

Выборы все равно должны были пройти в 2025 году (только в сентябре), так что «светофорная» коалиция («красные» социал-демократы, «желтые» свободные демократы и зеленые) просуществовала почти до конца. Но особенность коалиций – это угроза для идентичности младших партнеров, которые по определению не могут реализовать свою предвыборную программу в полном объеме.

В данном случае в самом уязвимом положении оказались свободные демократы. Если рейтинги всех коалиционных партий снизились, но у СДПГ и Зеленых есть немалый запас прочности, то СвДП как наименее популярный участник коалиции оказалась в полупроходной зоне. Опросы дают ей от 3 до 4,5% от всех избирателей при 5%-ном барьере. В СвДП помнят результаты выборов 2013 года, когда Ангела Меркель фактически «удушила в объятьях» свободных демократов, входивших в ее правительство. Разочарованные избиратели отказали партии в доверии, и она с 4,8% голосов впервые не прошла в бундестаг. А Меркель спокойно создала «большую коалицию» с социал-демократами.

Поэтому сейчас каждый за себя. СвДП потребовала сократить бюрократические барьеры для бизнеса, снизить налоги, уменьшить ненужные, по ее мнению, расходы и замедлить переход к углеродно-нейтральной экономике. В случае несогласия других правительственных партий лидер СвДП и по совместительству министр финансов Кристиан Линднер предложил назначить внеочередные выборы. Понятно, что речь, по сути, шла о предвыборном демарше СвДП – партия фактически предложила своим партнерам принять ее программу (причем явно в ущерб социал-демократам и зеленым) или распустить коалицию. Первое было невозможно, значит, оставалось второе.

В ответ канцлер Олаф Шольц просто уволил Линднера, обвинив его в подрыве коалиции и сотрудничестве с бизнес-лоббистами. СДПГ также начинает кампанию, в которой нет ограничений на критику в адрес бывших партнеров, которых Шольцу надо представить в как можно менее презентабельном виде. Так как без СвДП большинства у коалиции нет, то после рождественских каникул его ожидает вотум недоверия и выборы в марте.

Перед выборами электоральная ситуация следующая. На первом месте ХДС/ХСС – 31-34%. На втором, с большим отрывом, «Альтернатива для Германии» - 16-19%. Далее социал-демократы – 15-16%, Зеленые – 9-11%, Альянс Сары Вагенкнехт – 6-9%. СвДП, как уже отмечалось, в полупроходной зоне, а Левые с 2,5-4% имеют еще больше шансов не пройти в следующий состав бундестага, чем свободные демократы.

Если эта же тенденция сохранится, то в качестве одного из вероятных сценариев вырисовывается «черно-зеленая» коалиция (ХДС-Зеленые), о возможности которой размышляла еще Меркель. Но есть проблема – если при Меркель ХДС сдвинулся к центру, то после нее – довольно сильно вправо. И вопрос, насколько будут совместимы христианские демократы и экологисты. Если для первых приоритетна поддержка слабеющей немецкой промышленности, то для вторых по определению наиболее важна экологическая проблематика. Другой вариант – привычная со времен Меркель «большая» черно-красная коалиция (ХДС-СДПГ).

Алексей Макаркин

Победа Дональда Трампа вызвала быструю реакцию в мире.

Первым Трампа поздравил с победой президент Сальвадора Найиб Букеле. Демократическая администрация США игнорировала Букеле, считая его авторитарным деятелем, а сам он положительно отзывался о Трампе. У сальвадорского президента образ радикального противника абортов и крутого борца с преступностью – казалось бы, он легко найдет общий язык с Трампом. Но Букеле дружит с Китаем – именно китайцы реализуют престижные проекты его президентства – Национальную библиотеку (построена) и Национальный стадион (строится). И Трамп публично обвинял его в том, что он отправляет своих преступников в США. Так что Букеле надо было «отметиться», чтобы перебить негатив.

Из лидеров Латинской Америке победе Трампа больше всех, пожалуй, рад президент Аргентины Хавьер Милей. А опечален Лула, у которого выстроены отношения с демократами. В 2026 году Жаиру Болсонару баллотироваться запрещено, но Лула все равно подумывает выдвигаться на новый срок, чтобы не пустить к власти, как он выражается, троглодитов (байденовский «мусор» имеет аналогию). А теперь «троглодит» - то есть тот, на кого как на своего кандидата, укажет Болсонару – будет пользоваться максимальным расположением Трампа.

Большинство европейских элит опасается непредсказуемости Трампа. Интересно, что одним из первых его поздравил президент Франции Эммануэль Макрон, но поздравление получилось двусмысленным. В коротком тексте сказано о желании вместе работать, но «с вашими и моими убеждениями» (то есть убеждения разные). А после поздравления отдельно сообщил, что Франция вместе с Германией будет работать «над созданием более единой, более сильной, более суверенной Европы». Сотрудничая при этом с США, но «отстаивая наши интересы и ценности».

А вот кто в Европе действительно рад победе Трампа, так это Виктор Орбан. Он в этом году посещал Трампа в его флоридском поместье. С победой Трампа Орбан рассчитывает на то, что позиции Венгрии в Европе усилятся – а претензии Орбана далеко выходят за национальные рамки (он фактически сконструировал блок «Патриоты за Европу» в Европарламенте – третье по величине депутатское объединение). В следующем году парламентские выборы в Чехии – и Орбан рассчитывает на успех его коллеги по блоку Андрея Бабиша; в этом случае сложится неформальная коалиция трех из четырех стран Вышеградской группы. Недаром Орбан ликует, называя успех Трампа «очень нужной победой для всего мира».

Отдельная история с Великобританией, связанной с США узами атлантического партнерства. Из британских политиков у Трампа наилучшие отношения с Борисом Джонсоном, но тот даже не депутат. Зато в США на помощь Камале Харрис отправились активисты Лейбористской партии, что вызвало гнев республиканцев – так что стартовые условия для выстраивания отношений не лучшие. Но Кир Стармер все равно в числе первых европейских лидеров поздравил Трампа, причем без макроновской двусмысленности. Его надежды могут быть связаны с хорошим знакомством будущего вице-президента Джея Ди Вэнса и главы британского МИД Дэвида Лэмми (впрочем, Лэмми когда-то назвал Трампа «неонацистским социопатом» - но и Вэнс раньше отзывался о своем будущем начальнике весьма некомплиментарно).

Явно доволен Биньямин Нетаньяху, который как раз в день выборов в США уволил более умеренного министра обороны Иоава Галанта. Для демократов нынешнее израильское правительство было слишком правым и жестким, тогда как Трампа это не интересует. В трудном положении Тегеран, которому Трамп никогда не доверял, считая, что реформаторы являются лишь ширмой для КСИР (в его президентство санкции были введены против одного из лидеров реформаторов, Мохаммада Джавада Зарифа, тогда главы МИД, а сейчас вице-президента). Но его надежда – на миролюбие Трампа, который не любит войн и обожает сделки. Впрочем, не любые (обамовскую ядерную сделку он разорвал), а те, которые считает безусловно выгодными для Америки и себя. Причем себя и Америку Трамп, кажется, не разделяет.

Алексей Макаркин

Трамп 47-ой

Дональд Трамп стал не только 45-ым, но и 47-ым президентом США – во второй раз в истории США после неудачной попытки переизбраться бывший президент возвращается в Белый Дом – с другим порядковым номером.

Его победа весьма убедительна. При высокой явке (подождем окончательных цифр, чтобы сравнить ее с рекордными – пока – 155 млн избирателей в 2020 г.) он -впервые за три кампании победил и по голосам избирателей, возможно, превысив планку в 50% (в двух прошлых было чуть выше 46%). Он либо уже победил, либо близок к победе во всех колеблющихся штатах, что обеспечивает ему уверенное большинство голосов в коллегии выборщиков. Кроме того, республиканцы уже «отвоевали» 2 места в Сенате (и могут отвоевать еще 2), похоже, чуть увеличится и их большинство в Палате представителей, так что Трамп получит «трифесту» - контроль над Белым Домом и обеими палатами Конгресса.

Как бывает на высококонкурентных выборах, впечатляющая победа достигнута не тектоническими сдвигами в электоральных настроениях, а подвижками в несколько процентных пунктов: в колеблющихся штатах отрыв Трампа – от полутора до четырех пунктов – «на круг» чуть больше, чем предрекали опросы, но, похоже, на этот раз американские поллстеры сработали очень неплохо – резких расхождений их прогнозов с реальностью не видно. Харрис (по экзит-поллу CNN) проиграла голоса мужчин 44% : 54% (Байден в 2020 уступил лишь на один пункт), а вот в женском электорате Харрис выиграла с той же пропорцией (54% : 44%), тогда как Байден получил 56% женских голосов, т.е. «женский фактор» на Харрис не сработал. Вопреки прогнозам, афроамериканский избиратель от демократов не ушел: у Харрис -86% (у Байдена было 87%), а вот в латиноамериканском и азиатском электоратах Трамп «прибавил» 13 и 7 пунктов – это существенное ослабление традиционной базы поддержки демократов.

Обратим внимание еще на один фактор: на третьих подряд президентских выборах каждый четвертый (24-25%) избиратель голосовал «негативно», т.е. не столько за «своего» кандидата, сколько против его(ее) оппонента. Если сравнить их доли, то у избирателей Харрис «позитивная» мотивация голосования за нее была ниже, чем у Клинтон и Байдена в прошлых кампаниях (45% против 53% и 47% соответственно), соответственно, сильнее был «антитрамповский» мотив. А вот у Трампа «позитивный» мотив на всех трех выборах был практически одинаков (52-53%), зато по негативному голосованию избиратели Трампа отвергали Харрис почти столь же решительно как Клинтон 8 лет назад (36% и 39% соответственно, Байдена отвергало лишь 30%).

Причины успеха очевидны: неудовлетворенность избирателей экономикой при Байдене, своими доходами, непопулярная миграционная политика. Добавим к этому явный кризис лидерства в Демократической партии. Байден растерял слишком большую часть электоральной базы, Харрис сумела отыграть немало, но все же недостаточно, чтобы победить Трампа. К тому же республиканцы неплохо сделали «работу над ошибками»: не отговаривали своих избирателей голосовать по почте (как в 2020 г.), а, напротив, активно призывали к этому, весьма гибко и аккуратно высказывались по проблеме абортов (в отличие от промежуточных выборов 2022 г.).

Итак, в активе у Трампа: контроль над исполнительной и законодательной властью и второй – последний срок, когда можно действовать без оглядки на следующие выборы. Будет ли его политика радикальной? Поживем – увидим, но я почему-то не жду слишком уж большого радикализма.

Борис Макаренко

В Боливии разгорелся конфликт между нынешним президентом Луисом Арсе и экс-президентом Эво Моралесом.

Долгое время они были союзниками. Арсе отвечал в правительстве Моралеса за экономику, и с его именем связано проведение рациональной экономической политики, контрастировавшей с популистским образом Моралеса. Когда после массовых протестов Моралес, пытавшийся переизбраться на четвертый срок, был вынужден покинуть страну в 2019 году, Арсе остался на его стороне. И, став кандидатом от партии Моралеса «Движение к социализму», выиграл президентские выборы 2020 года. У Арсе не было антирейтинга Моралеса, его не обвиняли в стремлении к диктатуре. Тогда как Моралес, выдвинувшись в 2019-м, пошел против итогов референдума 2016 года, когда население проголосовало против его очередного срока.

Однако Моралес, вернувшийся из эмиграции после победы Арсе, рассматривал его как местоблюстителя, который в 2025 году должен уступить ему свой пост. Арсе же исходил из того, что время Моралеса прошло. Его правительство состоит из деятелей «Движения к социализму», в основном не входивших в ближний круг Моралеса.

При этом Арсе учел печальный опыт президента Эквадора Ленина Морено, который, став преемником Рафаэля Корреа, круто повернул руль вправо и полностью утратил авторитет. Арсе продолжает курс Моралеса, но без Моралеса. Он, в отличие от большинства президентов Латинской Америки, поздравил с победой Николаса Мадуро.

Арсе дружит с Россией. В прошлом году Uranium One Group (входит в «Росатом») подписала с боливийской госкомпанией Yacimientos de Litio Bolivianos (YLB) рамочное соглашение о строительстве промышленного комплекса по добыче и производству лития. Впрочем, Арсе диверсифицирует литиевые интересы – другой проект в этой сфере чуть раньше получили китайцы - «дочка» крупнейшего в мире производителя автомобильных аккумуляторов CATL совместно с горнорудной компанией China Molybdenum.

В нынешнем году Арсе дважды посетил Россию. В первый раз летом, будучи почетным гостем на Петербургском экономическом форуме. Во второй – в октябре, посетив саммит БРИКС в Казани, где Боливия стала страной-партнером БРИКС. Бразилия, заблокировавшая предоставление этого статуса Венесуэле, не возражала против кандидатуры Боливии.

Плюс нынешним летом Арсе смог без особого труда подавить военный мятеж, организованный уволенным в отставку начальником Генштаба Хуаном Хосе Суньигой. После ареста военачальник вдруг заявил, что на мятеж его подговорил Арсе, чтобы самому стать спасителем демократии и повысить свою популярность. Но эксцентричному генералу мало кто поверил.

Однако с Моралесом Арсе справиться сложнее. Бывший президент сохраняет немалую популярность среди индейцев аймара. Он пользуется поддержкой немалой части партийцев – в результате «Движение к социализму» оказалось расколото на сторонников Моралеса и Арсе. Главное требование Моралеса – допустить его к выборам. Но здесь Арсе подстраховался – в 2023 году Многонациональный конституционный суд запретил Моралесу баллотироваться.

А нынешней осенью прокуратура обвинила Моралеса в изнасиловании. По ее версии, Моралес в 2015 году изнасиловал 15-летнюю девочку, забеременевшую от него, а родители несовершеннолетней «получали выгоду» от связи дочери с президентом. А только что к боливийской прокуратуре присоединилось правое правительство Аргентины – там также началось расследование по обвинению Моралеса в сексуальных преступлениях, совершенных во время его пребывания в эмиграции в 2019-2020 годах.

В ответ Моралес объявил голодовку, а его сторонники стали перекрывать дороги и демонстративно захватывать воинские части. И это действительно серьезная проблема для Арсе, в том числе и потому, что в Боливии силовой ответ на протесты с возможными человеческими жертвами – это выбор правых. Причем заканчивались эти истории в XXI веке для них плохо. 94-летний экс-президент Гонсало Санчес де Лосада живет в эмиграции в США, временный президент Жанин Аньес находится в тюрьме. Так что левый Арсе предельно осторожен, чтобы не пойти по их стопам.

Алексей Макаркин

Второй тур президентских выборов в Молдове завершен. Интрига при подвелении итогов голосования сохранялась до последней минуты. После обработки порядка 92% бюллетеней лидировал экс-генпрокурор Александр Стояногло, но затем действующий президент Майя Санду стала стремительно наращивать преимущество. И в итоге стала победительницей.

Результат на табло, как говорил советский футбольный гуру Валерий Лобановский? Но молдавские выборы- тот случай, когда цифры, доли процентов не отражают всего драматизма, всех нюансов кампании. Что зафиксировал второй тур помимо успеха Санду? Во-первых, ее минимальный перевес, обеспеченный в значительной мере голосами Кишинева и зарубежной молдавской диаспоры, прежде всего из стран ЕС и США. Не уникальная ситуация. Так уже было и в первом туре, и при голосовании за поправки к Конституции, и в ходе кампании 2020 года. Здесь, конечно, тоже не стоит впадать в упрощенческие схемы. Диаспора диаспорой, но определенный электоральный ресурс у Санду имеется. Несмотря и на высокий антирейтинг и у нее лично, и у членов ее команды.

Во-вторых, раскол общества, а он был явлен дважды в течение всего двух недель, (социология подробнейшая!) предполагает разные варианты поведения. Можно попытаться «сшить» расколотый социум, втянуть в процесс госуправления хотя бы часть оппонентов. Но можно пойти и иным путем. Обвинить во всем внешние силы, «сетку Шора», что, собственно и уже и делалось. По оглашении итогов голосования Майя Санду выступила с примирительными обращениями к своему главному оппоненту. Но хватит ли слов двух-трех пиаровских акция? Ответ очевиден, нет, здесь нужна система мер по продвижению инклюзивного национального диалога вместо проведения съездов победителей.

В-третьих, Молдова- парламентская республика. И успехи, и неудачи 2024 года будут подтверждены или опровергнуты выборами в высший законодательный орган страны. Кампания-2025 фактически стартовала в ночь на 4 ноября 2024 года.

Сергей Маркедонов

Кеми Баденох избрана новым лидером Консервативной партии Великобритании в ходе внутрипартийного голосования. Число избирателей, имеющих право голоса, составило 131 680, явка - 72,8%. Баденох получила 53 806 голосов, ее соперник Роберт Дженрик - 41 388. Баденох стала первым чернокожим лидером одной из основных политических партий Великобритании и четвертой (после Маргарет Тэтчер, Терезы Мэй и Лиз Трасс) женщиной-лидером Консервативной партии.

Олукеми Олуфунто Адегоке (в замужестве Баденох) родилась в 1980 году в Уимблдоне в семье уроженцев Нигерии, принадлежавших к числу квалифицированных мигрантов (мать — преподаватель физиологии, отец был врачом общей практики). Значительную часть детства и юности Кеми провела в Лагосе, где работал отец, и в США, где преподавала мать. В 16-летнем возрасте вернулась в Великобританию из-за ухудшения финансового положения семьи. Училась в колледже дополнительного профессионального образования в Лондоне, затем получила в университетах степени магистра по компьютерному инжинирингу и бакалавра права.

Во время учебы ее однокурсниками были в основном студенты левых взглядов, но такое общение сделало ее более консервативной. Работая в IT-сфере, Баденох выступила в качестве хакера, взломав в 2008 году сайт одного из лидеров Лейбористской партии Харриет Харман и разместив на не информацию о ее переходе в ряды консерваторов (она призналась в этом через 10 лет, назвав свое поведение глупой шуткой). В 2017 году она была избрана депутатом, занимала ряд министерских постов в правительствах Бориса Джонсона, Лиз Трасс и Риши Сунака, в том числе министра по делам женщин и равноправия и министра предпринимательства и торговли.

Баденох – убежденная сторонница Brexit, социальный консерватор. Называет себя «гендерно-критической феминисткой», выступает против самоидентификации для трансгендеров. Противница критической расовой теории, она утверждает, что «не все культуры одинаково допустимы» и считает, что обсуждение имперской истории Британии должно включать и позитивные аспекты, а не только критику. Баденох, несмотря на свое африканское происхождение, выступает за ограничение иммиграции, исходя из того, что Британии нужны только квалифицированные специалисты, способные интегрироваться в общество (как ее родители). Иногда она делает эпатирующие заявления – например, что до 10% госслужащих «настолько плохи, что их следует посадить в тюрьму».

Проблемой партийных выборов является голосование активистов, которое может носить идеологический характер и расходиться с электоральным прагматизмом. В истории Консервативной партии такими примерами стало избрание слишком правых политиков, оказавшихся неудачными лидерами – Иена Дункан-Смита в 2001 году и Лиз Трасс в 2022 годах. И на нынешних выборах в финал вышли два идеологически правых и не слишком популярных политика.

По данным опроса, проведенного службой YouGov, только один из восьми британцев (12-13%) сейчас имеет благоприятное мнение о Баденох или Дженрике. 43% британцев заявили, что «не знают», что думают о Баденох, а 47% - о Дженрике. По сравнению с концом июля доля негативных оценок Баденох выросла с 37% до 45%, а Дженрика - с 27% до 40%.

Попытка продвижения более популярного кандидата-центриста, бывшего главы МИД Джеймса Клеверли, завершилась политтехнологическим провалом – часть его сторонников, намереваясь «выбить» из кампании популярную среди партийцев Баденох, стали голосовать за менее перспективного Дженрика, рассчитывая, что тот станет соперником Клеверли в финале выборов. В результате они помогли пройти в финал Дженрику, но их кандидат остался третьим.

Теперь Баденох столкнется с проблемами как политического позиционирования (пока она не предложила привлекательной для избирателей программы), так и формирования «теневого кабинета» в условиях, когда целый ряд влиятельных партийных лидеров-центристов (экс-премьер Сунак, Клеверли, бывший министр финансов Джереми Хант) не планируют в него входить. До парламентских выборов еще много времени, и «вкладываться» в поддержку Баденох они пока не хотят.

Алексей Макаркин

Конституционный суд отменил сроки давности к требованиям об обращении коррупционного имущества в доход государства.

В решении суда сказано, что «коррупция – особенно опасное социальное явление. Она разрушает и угнетает сферу реализации публичной власти, расшатывает ее легитимность, подрывает веру граждан в законность и является существенным препятствием для развития страны». Упомянуто о «сложнейшем периоде трансформации», который Россия прошла с начала 90-х годов.

Сказано и о том, что «обращение в доход государства имущества и денежных средств, в отношении которых не была опровергнута презумпция незаконности происхождения либо же установлена незаконность происхождения» имеет своей целью «реализацию публичного интереса в сфере противодействия коррупции, а не восстановление положения участников гражданского оборота». И такая мера «направлена на восполнение нарушения принципов справедливости и равенства, защиту демократического строя». А раз так, то она не может нарушать конституционный запрет на придание обратной силы законам, вводящим ответственность и ухудшающим положение граждан.

Таким образом Конституционный суд вновь ограничил действие принципа обратной силы. До этого, в 2022 году, он посчитал, что в законе о запрете избрания для причастных к экстремистским организациям обратная сила допустима, ибо занятие выборных должностей сопряжено «с повышенными репутационными требованиями к носителям публичной (политической) власти, что обусловлено их прямым участием в принятии правовых актов (нормативных и индивидуальных) и ответственностью, с которой связано осуществление ими своих полномочий». Теперь этот принцип не распространяется на имущество коррупционеров.

Относительно сроков давности суд посчитал, что «достаточно непродолжительные сроки исковой давности могли бы препятствовать достижению неотвратимости неблагоприятных последствий для коррупционера, т.к. они не гарантируют учета возможности его противодействия установлению оснований для подачи антикоррупционного иска и его подаче». То есть коррупционеры препятствуют деятельности контролирующих органов, используя свои властные полномочия и связи. И вообще применение сроков исковой давности в данном случае «фактически реабилитирует неправомерно нажитый капитал и приводит к поощрению коррупции, подрывает веру граждан в законность, добро и справедливость».

Конечно, Конституционный суд постановил, что «обращение в доход государства имущества не должно применяться в отношении третьих лиц, не участвовавших в организации коррупционных схем, но вступавших в правоотношения с коррупционером и с подконтрольными ему или связанными с ним лицами, и не знавших об источнике происхождения такого имущества». То есть лицо, купившее завод, ранее приобретенный коррупционером, на первый взгляд, может чувствовать себя спокойно (разумеется, если оно не аффилировано с коррупционером).

Но возникает вопрос о том, как определить, знал ли такой приобретатель об источнике происхождения такого имущества. Например, коррупционер покупает завод в 2005 году, и в Интернете появляется статья о том, что сделал он это на нечестные нажитые деньги. Должно ли это было остановить добросовестного покупателя, которые купил этот завод, например, в 2020-м?

Суд в нынешних «конкретно-исторических условиях» посчитал, что законодатель может вообще воздержаться от установления сроков давности относительно имущества коррупционеров. Но если он его установит, то такой срок должен существенно превышать уже установленные (3 и 10 лет) сроки. При такой позиции суда срок вряд ли будет установлен.

Таким образом постановление суда дает возможность изъять имущество у собственника, который приобрел его, будучи депутатом или чиновником. В 90-е и нулевые годы бизнесмены охотно получали депутатские мандаты разных уровней, помогавшие им в лоббистской деятельности и дававшие неприкосновенность. Теперь приобретенные ими активы становятся токсичными – вне зависимости от сроков давности. То есть их не посадят (на уголовную ответственность сроки давности распространяются), но имущество вполне могут отобрать.

Алексей Макаркин

Правящая партия «Грузинская мечта» может занести себе в актив еще одно признание и поздравление. После Виктора Орбана в дело вступил еще один национал-атлантист, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Турецкий лидер обратился к главе кабмина Грузии Ираклию Кобахидзе со следующими словами: «Искренне поздравляю вас с победой партии «Грузинская мечта» под вашим руководством и с занятием первого места на парламентских выборах, состоявшихся 26 октября 2024 года. Надеюсь, что результаты выборов принесут успех народу Грузии и нашему региону».

Долгие годы своеобразной конвенциональной мудростью было описание грузинской внешней политики, как последовательного прозападного курса. Но с началом российской СВО на Украине официальный Тбилиси занял определенную дистанцию от США и их европейских союзников. При этом отношения с Россией так и остались в рамках «нормализации без пересечения «красных линий». На этом фоне стоит обратить особое внимание на двусторонние отношения Турции и Грузии. Долгое время они оставались в тени конфронтации между Россией и Западом на грузинской «геополитической площадке».

Между тем, важно понимать, что Турция, во-первых, важный экономический партнер Грузии. Ее роль во внешней торговле страны вообще нельзя недооценить. Во-вторых, в грузинской Концепции национальной безопасности Турецкая республика определена как «ведущий партнер» Тбилиси на Южном Кавказе. Анкара всегда последовательно поддерживала территориальную целостность Грузии, хотя в то же время сохраняла для себя некоторые «окна» на абхазском направлении, что грузинских партнеров Турции всегда нервировало. С Анкарой и Баку Тбилиси связывают многие транспортные и инфраструктурные проекты, это касается, как энергетики, так и железнодорожного сообщения. Три страны также вовлечены в активную кооперацию в военной сфере. И неслучайно поздравления Эрдогана последовали вскоре после того, как солидарность с «Грузинской мечтой» проявил Ильхам Алиев, политик, которого в Анкаре иначе, как «братом» не называют.

Но только региональными аспектами значение поздравления от Эрдогана не ограничиваются. Турецкий президент пытается показать высокий уровень своей автономии на международной арене. Его страна - союзник США и ЕС, член НАТО, кандидат (ставший, похоже «вечным», но тем не менее, на вступление в Евросоюз). У Эрдогана и личные связи с Штатами, и турецкие бизнес-интересы фокусируются во многом там же. Однако он не спешит солидаризироваться с Вашингтоном и Брюсселем, которые пытаются найти следы фальсификаций и нарушений в прошедших в Грузии парламентских выборах. Ему в отличие от Джо Байдена, Энтони Блинкена, Жозепа Борреля и Урсулы фон дер Ляйен все ясно. Для Эрдогана - Иванишвили, Кобахидзе, Гарибашвили- победители кампании, приоритетные партнеры для Анкары. Однако все это не ведет к его конфликту с США и с НАТО.

Сергей Маркедонов

Отставка Михаила Шмакова с поста председателя ФНПР внешне прошла максимально комфортно – от перевода на вновь учрежденную должность президента до вручения ордена «За заслуги перед Отечеством» первой степени (выше – только крайне редко вручаемый орден Андрея Первозванного).

На самом деле комфорта мало. Сам формат внеочередного съезда (только в апреле на очередном съезде Шмаков был избран главой ФНПР в восьмой раз) свидетельствует о том, что речь идет не о плановой замене. И президент ФНПР – в отличие от председателя – не наделен конкретными полномочиями. И отставка прошла на фоне требований прокуратуры об изъятии объектов недвижимости – от советских здравниц до Дома Союзов (относительно последнего в августе арбитражный суд отверг апелляцию Московской федерации профсоюзов по поводу изъятия) – которые в 1990-е годы профсоюзы официально получили в собственность. А далее многие из них оказывались в собственности уже коммерческих структур.

Шмаков стал лидером ФНПР в 1993 году - в эпоху, когда власть была слаба и вынуждена договариваться - например, о том, что официальные профсоюзы будут лояльными. Но даже слабая власть могла сокрушить карьеру нелояльного деятеля. Предшественник Шмакова Игорь Клочков сделал ставку на Руцкого и Хасбулатова – и после их поражения вынужден был уйти, уступив место куда более осторожному функционеру. Этот опыт Шмаков не забывал в течение всей своей последующей карьеры.

Причем критерии лояльности со временем менялись. В 1990-е годы лояльность не исключала широкие возможности резкой публичной критики действий власти, которую легко можно было обвинять в антирабочей политике. Надо было только воздерживаться от сущностных действий, которые могли бы нанести реальный ущерб власти. Главным условием лояльности считался отказ в поддержке КПРФ, которая тогда была серьезной политической силой и реальной оппозицией. ФНПР при Шмакове правила игры соблюдала, воздерживаясь от любых совместных политических действий с коммунистами.

А в нулевые годы первомайские марши ФНПР вытеснили на глубокую информационную периферию аналогичные акции к тому времени уже слабеющей КПРФ. «Красный Первомай» был вытеснен профсоюзным деполитизированным празднованием, соответствовавшим доминирующей стилистике «Дня весны и труда». Одновременно даже вербальной критики становилось все меньше и меньше, а ее формулировки были все более аккуратными, размытыми. ФНПР в лице Шмакова приняла в 2011 году активное участие в создании ОНФ, подтвердив тем самым изменение понимания лояльности. Под ней стала пониматься уже не сложная система неофициальных договоренностей, а прямая публичная поддержка власти (впрочем, это было свойственно и многим другим институциям).

Но чем дальше, тем больше Шмаков выглядел фигурой из прошлого, времен торгов с властью, которые давно закончились. Сейчас время управленцев, которые даже не помышляют о торге, а интегрированы (в разных организационных формах) в вертикаль. Как мэры городов, превратившиеся из самостоятельных акторов региональной политики в участников «единой системы публичной власти». И перевод Шмакова на номинальную должность является подтверждением этой тенденции.

Алексей Макаркин

Парламентские выборы в Грузии привлекают к себе внимание не только как факт внутриполитического развития отдельно взятой страны. Их анализируют также в контексте «большой геополитики» на Южном Кавказе. И оснований для такого интереса более, чем достаточно. Долгие годы именно Грузия была одной из главных арен конфронтации между Россией и Западом, а статус Абхазии и Южной Осетии даже после эскалации украинского конфликта остается важной проблемой Евразии.

Между тем, было бы большим упрощенчеством рассматривать выбор Грузии только как определение западного или российского вектора. Рассмотрим в качестве весьма поучительного примера историю недавнего визита в Тбилиси премьер-министра Венгрии Виктора Орбана. Глава венгерского правительства – частый гость в Грузии. В октябре 2023 года он посещал Тбилиси. Тогда стороны заявили, что товарооборот между ними увеличился почти на четверть и составил 46,62 миллиона американских долларов.

Но не товарооборотом единым. Орбан стал первым лидером иностранного правительства, который еще до оглашения официальных итогов голосования на парламентских выборах в Грузии поздравил главу кабмина республики Ираклия Кобахидзе (а в его лице и правязую партию) с победой. И не просто поздравил, а анонсировал свой официальный визит в Тбилиси. И слово у него с делом не разошлось. Орбан приехал в Грузию на третий день после парламентских выборов.

Главные оппоненты «Грузинской мечты» в один голос утверждают: правящая партия поддерживается из Кремля, она- пророссийский проект. Президент Саломе Зурабишвили, заявившая о своей полной поддержке оппозиции, отказалась признать результаты парламентских выборов. «Это то же самое, что признать подчинение Грузии России», - резюмировала она. Но как этот имидж «мечтателей» вяжется с поддержкой Орбана? Венгрия – член НАТО (вошла вместе с Польшей и Чехией в Альянс в первой волне еще в 1999 год) и Евросоюза. Вряд ли Орбана можно рассматривать, как протеже Владимира Путина, при всем желании!

Но вот кем его точно можно назвать, так это «национал-атлантистом», поклонником прозападного выбора, но в его консервативном изводе. То есть в версии, в которой национализм, суверенитет и «традиционные ценности» уживаются со стратегическим взаимодействием с США, ЕС и НАТО. Во многом этот выбор сегодня продвигают и победители на грузинских парламентских выборах.

Для Обрана визит важен, как новая манифестация своего политического кредо, своей «самости» в западном политическом сообществе. Грузинской же правящей партии такая поддержка со стороны венгерского премьера важна и по внутренним причинам (сигнал оппонентам и колеблющимся, что кооперация с Западом не прекратится), и по внешним (стремление завоевать свое особое место на путях евро-атлантической интеграции).

Сергей Маркедонов

В Болгарии прошли седьмые с апреля 2021 года парламентские выборы. Формирование стабильного правительства после них совсем не гарантировано – как и после шести предыдущих.

Уже стало привычным, что на первом месте оказывается проевропейская консервативная партия ГЕРБ экс-премьера Бойко Борисова (26,39%). Ее электорат достаточно стабилен, но коалиционный потенциал слаб. Поэтому за последние три года ей удалось договориться лишь один раз – в июне 2023 – апреле 2024 годов действовало правительство с участием ГЕРБ и крупнейшей либеральной партии «Продолжаем перемены» (ПП). Причем было достигнуто соглашение о том, что премьер назначается на ротационной основе – первые девять месяцев кабинет возглавляет представитель ПП, а следующий девять – ГЕРБ. Дальше стороны не заглядывали, обоснованно полагая, что полуторагодичная работа правительства уже будет успехом. Но когда настало время ротации, то разногласия привели к распаду кабинета и к очередным досрочным выборам.

В свою очередь, правительство без участия ГЕРБ, также оказывается неустойчивым. В 2021 году ПП сформировала четырехпартийный кабинет с участием социалистов, популистов из партии «Есть такой народ» - ЕТН) и правоцентристской коалиции, в последних составах парламента уже не представленной. Кабинет продержался около полугода и рухнул из-за выхода из его состава популистов.

Нельзя сказать, что болгарская политическая система статична – за три года постоянных внеочередных выборов в ней произошли изменения. Перед этими выборами распалась на две части одна из старейших партий страны – Движение за права и свободы (ДПС), представляющая интересы болгарских турок. Одну часть - «ДПС - Новое начало» - возглавил бизнесмен Деян Пеевский, недавно вступивший в партию, обвиняемый в коррупции и находящийся в связи с этим под американскими санкциями. Она получила 11,55% голосов. Во главе другой части – «Альянса за права и свободы», набравшего 7,48% - остался исторический лидер партии Ахмед Доган.

Следствием раскола ДПС стала активная мобилизация электората обоими соперниками – в результате явка на выборах выросла с 34,5 до почти 39%, несмотря на усталость избирателей от постоянных выборов.

Пророссийская партия «Возрождение» заняла третье место с 13,36% (это единственная партия, с которой Борисов демонстративно не хочет вступать в коалицию). ПП, с которой уже не ассоциируются перемены – второе с 14,2% (на пике популярности в ноябре 2021 года либералы получали около 25,5%). Социалисты получили 7,57%, популисты из ЕТН – 6,78%.

Некоторой интригой была численность партий, представленных в парламенте – за прохождение в него боролись еще две популистские партии. Недавно созданная партия МЕЧ («Мораль, единство, честь») смогла пройти с 4,59%. А прошедшая в прошлый состав парламента, но успевшая расколоться партия «Величие» получила 3,99% - ей совсем немного не хватило для преодоления 4%-ного барьера.

Такой фрагментированный состав парламента, наличие в нем популистов, раскол «турецкой» партии и печальный опыт кабинета с участием ГЕРБ и ПП не дают особых оснований для оптимизма в отношении будущей коалиции. Но при этом политическая система Болгарии продолжает функционировать. Пока нет коалиций, в стране функционируют «служебные» (технические) правительства, назначаемые президентом Руменом Радевым. Он является протеже социалистов, но позиции этой партии ослабели, и генерал Радев, в прошлом командующий болгарскими ВВС, является самостоятельным игроком, хотя и в рамках своих ограниченных конституционных полномочий.

Большинство членов таких правительств – беспартийные управленцы, хотя есть и небольшое число министров, входящих в состав партий. Стратегическими вопросами они заниматься не могут – нет ни времени, ни мандата избирателей. Но поддерживать функционирование государственных институтов и экономики – могут вполне, у них для этого есть и опыт, и полномочия. Поэтому большинство граждан в своей повседневной жизни даже не замечает отсутствия в стране стабильного правительства.

Алексей Макаркин

После завершения голосования на парламентских выборах в Грузии и подведения их итогов комментарий на эту тему хотелось начать с привычной фразы: «избирательная кампания закончилась». Однако данная оценка требует, как минимум, серьезной нюансировки.

Действительно, голосование прошло. И по данным, оглашенным ЦИК Грузии, победитель ясен. Им стала правящая партия «Грузинская мечта». При достаточно высокой явке в 58, 94% «мечтатели» могут получить 89 из 150 мандатов. Вместе с ними в парламент проходят еще 4 оппозиционные силы. Финишировавший вторым блок «Коалиция за перемены» будет иметь 18 мандатов, коалиция «Единство - национальное движение» («коллективный Саакашвили) - 17, «Сильная Грузия»14, а объединения «Гахария для Грузии» (лидерская структура бывшего премьера и главы МВД) - 12.

Но это итоги отражают лишь количественное измерение выборов. Если же говорить о качественном, то остается больше вопросов, чем ответов. Оппозиция заявляет о фальсификациях и бойкоте парламента. Во многом это-повторение сценария выборов-2020. Но сегодня на стороне оппозиции президент Саломе Зурабишвили. То, что глава государства не имеет серьезных полномочий никого обманывать не должно, формально Зурабишвили- первое лицо и часть властной системы. Де-факто она пытается сыграть в сценарий «двоевластия». Шансов на успех этого дела не слишком много, но протесты пока что анонсированы. В ближайшее время мы увидим, насколько они обеспечены ресурсам, как далеко готовы в борьбе за «свою правду» идти оппоненты власти и само правительство.

Правящая партия ведет себя так, будто бы все стандартно и даже рутинно, обсуждается подготовка к заседанию нового состава парламента, формированию правительства, избранию президента (с 2024 года его будут выбирать не всенародно, а коллегией выборщиков). Но оппозиция не готова разделить такой «конструктивный настрой», ее лидеры хотят решить вопрос о власти на улицах грузинских городов, прежде всего в Тбилиси, где, к слову сказать, правящая партия не одержала победу.

Не все однозначно и с внешней легитимацией выборов. Поздравлений от Виктора Орбана, Ильхама Алиева и Никола Пашиняна явно недостаточно, чтобы чувствовать себя уверенно. Мониторинговая миссия Бюро по демократическим институтам и правам человека Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (БДИПЧ ОБСЕ) в принципе никакого особого криминала в действиях властей не узрела. Выводы ее координатора Паскаля Ализара могли бы вполне удовлетворить грузинское правительство: «День голосования в целом был организован и администрирован хорошо и у избирателей был широкий выбор благодаря разнообразию политических голосов». Но свое слово еще не сказали США и Евросоюз в целом. Налицо их стремление взять паузу, «изучить все материалы», что в переводе на обычный язык означает перенести дату финального решения до того момента, когда станет ясно: будет ли протест чем-то социально значимым или остановится на прежних показателях «умеренного шторма».

Таким образом, голосование прошло, но вопросы остались, кампания фактически продолжается.

Сергей Маркедонов

❗️ Все секреты международной политики в одной папке

Уважаемые подписчики, в честь преодоления планки в 4000 читателей мы решили собрать для вас уникальную папку телеграм-каналов, где собраны лучшие публичные и анонимные эксперты международной политики.

Авторы ежедневно разбирают самые актуальные события из стран всей планеты, а также погружаются в мир главных политических баталий. Трамп победит Харрис? БРИКС сменит ООН? Или же юань заменит доллар? Смело переходите по ссылке, подписывайтесь и первыми узнайте ответы на самые животрепещущие вопросы десятилетия!

📱 Подписывайтесь и делитесь с друзьями и коллегами

XVI саммит БРИКС, состоявшийся 22-24 октября в Казани, - неординарное событие. Форум стал самым представительным международным мероприятием с участием России с момента начала СВО на Украине. Гостями столицы Татарстана стали не только лидеры государств и главы правительств, развивающих партнерские отношения с РФ (Китай, Индия, Турция), но и генсек ООН Антонио Гутерриш. Это его участие уже стало поводом для ожесточенной критики со стороны украинских властей.

Но наряду с глобальными вопросами (экономическая интеграция стран Глобального Юга) в Казани нашлось место и проблемам региональной безопасности. В столице Татарстана состоялась встреча азербайджанского президента Ильхама Алиева и премьер-министра Армении Никола Пашиняна. Событие знаковое, если принять во внимание несколько факторов.

Во-первых, в последний год представители официального Еревана старательно обходят российскую площадку мирного урегулирования, фокусируясь на «гарантиях» со стороны США, Франции, Евросоюза в целом. Вот и 22 октября Пашинян провел переговоры со специальным помощником президента США, директором по делам Европы Совета нацбезопасности Майкла Карпентера и старшим советником по переговорам на Кавказе Луисом Боно. Карпентер передал главе армянского кабмина послание от своего шефа Джо Байдена. И в фокусе внимания их беседы были перспективы подготовки мирного соглашения. Стоит заметить, что пути Алиева и Пашиняна не так давно пересекались на саммите СНГ, но содержательных переговоров там они не вели. Во-вторых, в начале года было немало прогнозов относительно скорого подписания мирного договора. Между тем, стороны уже прошли десять раундов согласований и поправок. И, как сказал бы классик, «а воз и ныне там».

В Казани лидеры двух кавказских республик увиделись в преддверии
пленарного заседания БРИКС+. До начала официальной части они смогли переговорить друг с другом, скорее в неформальном ключе. После этого в СМИ появилась информация, что Алиев и Пашинян провели переговоры на полях казанского саммита. В них участвовали представители двух делегаций, но не посредники. Конечно, снова прозвучали обнадеживающие слова о скором мирном соглашении, которое согласовано едва ли не на 90%. Впрочем, вся история армяно-азербайджанского урегулирования показывает: такие оптимистические заявления нужно сверять практикой. Нередкими были случаи, когда после «практически готового мира» события развивались совсем в другом ключе.

Как бы то ни было, а значение российской площадки при всех сложностях в отношениях между Ереваном и Москвой не следует преуменьшать. Как бы ни продвигалась армянская сторона в своем диалоге с Западом. Станет ли казанская встреча неким прорывом? Сколько уже надежд высказывалось по этому поводу. Думается, спешить с выводами не стоит, но отметить неослабевающий интерес России к региону необходимо. Тем паче, этот эффект был усилен самим масштабом форума БРИКС в столице Татарстана.

Сергей Маркедонов

Государственная дума приняла проект бюджета на 2025-2027 годы в первом чтении. За проект проголосовали 314 депутатов, воздержались 78 человек, и один проголосовал против.

Это значимый момент, так как в прежние годы против проекта бюджета голосовали фракции КПРФ и «Справедливой России». Коммунисты – чтобы продемонстрировать, что они самая оппозиционная думская фракция. «Эсеры» - чтобы не отстать от коммунистов и побороться за протестный электорат.

Сейчас же эти две фракции воздержались. Они продолжают заявлять о том, что у них есть альтернативные варианты бюджета, предусматривающие резкий рост расходов «на всё хорошее». Так уже было в 1990-е годы, когда депутаты голосовали за популярные решения, которые заведомо не исполнялись – но эти времена давно в прошлом. Сейчас же речь идет только о политических декларациях, нацеленных на будущие выборы - серьезных реалистичных и технологичных альтернатив на практике у них нет. И нынешний отказ голосовать против бюджета является косвенным тому доказательством.

Тем более, что нынешний бюджет основан на серьезном прогнозном документе и носит стратегический характер. Председатель бюджетного комитета Андрей Макаров заявил, что проект бюджета составлен на основе прогноза социально-экономического развития страны, который позволяет сделать вывод, что экономика устойчиво развивается, несмотря ни на какие внешние шоки (с 2020 по 2023 году рост ВВП – 5,5%, в текущем году ожидается 3,9%).

Такая тенденция позволяет не только выполнять социальные обязательства (плюс к уже привычным выплатам сейчас предусмотрена индексация пенсий не только неработающим, но и работающим пенсионерам), но и инвестировать в развитие. На национальные проекты предусматривается выделить более 40 трлн рублей в течение шести лет. По сравнению с периодом 2019-2024 годов финансирование нацпроектов увеличено практически вдвое. Так что вице-спикер Александр Жуков заявляет, что нынешний бюджет нацелен даже не на три, как обычно, а на шесть лет вперед, так как нацпроекты, которые являются базой для него, рассчитаны на шестилетнюю перспективу.

Перед вторым чтением депутаты будут вносить в проект бюджета поправки – это стандартная, отработанная годами процедура, предусматривающая, что некоторая часть из них будет принята, но на общем характере бюджета это не скажется. Основное содержание бюджета определено уже в первом чтении – и меняться не будет.

Алексей Макаркин

О разном восприятии образа одного полководца.

Рижская дума 16 октября приняла решение демонтировать памятник фельдмаршалу Михаилу Барклаю де Толли. Памятник был впервые установлен еще во времена Российской империи в 1913 году во время юбилейных торжеств, посвященных войне с Наполеоном. Барклай командовал русскими войсками во время «битвы народов» при Лейпциге, столетие которой отмечалось в том году. Выбор персоны Барклая был связан как с его общероссийским статусом выдающегося полководца (памятник ему стоит у Казанского собора в Петербурге, рядом с памятником Кутузову), так и с местными реалиями.

Барклай происходил из остзейской немецкой семьи с шотландскими корнями, долгое время жившей в Риге. Его дед был бургомистром Риги, а сам Барклай считал, что родился в этом городе (историки полагают, что на самом деле это произошло в семейном поместье).

Так что Барклай был приемлем и для русских (как имперский военачальник), так и для немцев (как соотечественник), сохранявших немалое влияние в тогдашней Лифляндии. Но латыши были к нему равнодушны. Памятник простоял недолго – в 1915 году в условиях угрозы немецкого наступления на Ригу его вывезли в Москву, где он и пропал – видимо, был переплавлен в советское время. В 2002 году на средства рижского предпринимателя Евгения Гомберга памятник был восстановлен, статуя отлита заново по фотографиям и сохранившейся гипсовой модели (то есть с высокой степенью точности).

Гомберг намеревался восстановить в Риге и дореволюционный памятник Петру I, судьба которого была несколько иной – его эвакуировали в том же 1915 году, но не по железной дороге, как памятник Барклаю, а водным путем. Корабль был потоплен немецким эсминцем, но статую подняли уже после войны. После различных многолетних перипетий памятник был отреставрирован на деньги Гомберга, но установить его в центре Риги предпринимателю не дали.

Латвийские правые политики воспринимали памятник Петру как символ российского влияния – кстати, они точно так же относились и к восстановлению памятника Барклаю. Но в начале нулевых годов Барклай все же оказался приемлем для общественного мнения и властей как местный уроженец, а вот Петр – нет. Долгое время памятник Петру стоял на частной автостоянке в Риге, а сейчас находится в Юрмале у дома Гомберга как его собственность.

После февраля 2022 года в Риге начали снимать все памятники, связанные с Россией и СССР (воинам-освободителям Риги, Пушкину, Келдышу). Памятник Барклаю «держался» дольше других – как в связи с тем, что он местный уроженец, не имевший отношения к СССР, так и потому, что статуя находится на историческом постаменте 1913 года. Однако в нынешнем году правое большинство Рижской думы приняло решение демонтировать памятник, вернув его Гомбергу.

И тут поступило предложение из Эстонии. Председатель волостного собрания Йыгевесте и член парламента от либеральной Партии реформ Майдо Руусманн предложил перенести памятник Барклаю на территорию своего муниципалитета. Барклай похоронен там в мавзолее на территории своего родового имения. В обосновании своей инициативы Руусманн сослался на то, что «командир прибалтийского немецко-шотландского происхождения, служивший царской России» не только владел усадьбой Йыгевесте, но и, как утверждают, выучил эстонский язык.

Если латвийскими правыми Барклай воспринимается только как российский военачальник, то в Эстонии он прежде всего местный остзеец. Если в России Михаил Богданович Барклай де Толли является частью российской истории, то в Эстонии Михаэль Андреас Барклай де Толли, как и другие остзейцы, воспринимается в контексте истории эстонской. Там выпущены почтовые марки с портретами как Барклая, так и адмиралов Крузенштерна (похороненного, кстати, в Домском соборе эстонской столицы) и Беллинсгаузена (хотя он был похоронен в Кронштадте, но родился на острове Эзель). Памятник Барклаю с царских времен стоит в Тарту и является частью местной идентичности. Так что «переезд» Барклая из Латвии в Эстонию выглядит вполне возможным – если, конечно, согласится собственник.

Алексей Макаркин

Александр Лукашенко объявил о том, что будет участвовать в президентских выборах в Беларуси в 2025 году. Это означает, что его председательство во Всебелорусском народном собрании – ВНС (его главой Лукашенко стал в апреле нынешнего года) сейчас является дополнительным ресурсом, а не запасным аэродромом. Опыт Нурсултана Назарбаева, неудачно проведшего «операцию Преемник» в Казахстане и потерявшего в результате даже титул «елбасы», остается актуальным и воспринимается сугубо негативно.

И хотя Лукашенко на заседании ВНС и говорил, что принадлежит к «поколению уходящих политиков», но тут же оговорился: «Надеюсь, когда нас не станет, вы – ВНС – удержите эту страну». Так что он исходит из того, что уход не должен быть досрочным, и «удерживать страну» он в сколько-нибудь обозримом будущем собирается сам. По крайней мере, до 2030 года, когда истечет срок полномочий президента, избранного в 2025-м. А, возможно, если получится, то и дольше, так как ограничений по срокам белорусская Конституция не устанавливает.

Для России Лукашенко – непростой партнер; можно вспомнить, что обсуждение вопросов о единой валюте и посте президента Союзного государства ведется уже два десятилетия без какого-либо прогресса. Но другого варианта нет – Лукашенко единственный союзник России на западном направлении. Только что Владимир Путин наградил его орденом Андрея Первозванного, высшей наградой России, которую не имеет ни один другой нынешний лидер стран СНГ (а из бывших были награждены Гейдар Алиев и Нурсултан Назарбаев). Примечательно, что и заявление о баллотировке на новый срок Лукашенко сделал в России, на полях саммита БРИКС в Казани.

После выборов 2020 года и последующего разгрома оппозиции связи Лукашенко с Россией резко усилились, а возможности для геополитических маневров существенно сократились. Хотя Лукашенко и стремится показать, что они остаются. Так, 19 октября он заявил, что проводил днем ранее «очень сложные, тяжелые, но интересные переговоры с некими представителями западных государств», которые, по его словам, завидуют Беларуси «за то, что мы умеем работать, жить, праздновать». Но никаких практических результатов таких контактов (а вряд ли они были первыми) пока не видно.

В любом случае, президентские выборы 2025 года в Беларуси ожидаются не просто в управляемом, а в «гиперуправляемом» режиме. То есть условной Светланы Тихановской, которая необдуманно воспринималась весной 2020 года как удобный соперник без всяких шансов, больше не будет. Улучшать свой образ на Западе за счет электоральных процедур Лукашенко в ходе кампании не станет – это для него неактуально. Максимум возможного – помилование некоторых оппозиционеров без их допуска к политической деятельности (Лукашенко заявил о готовности рассмотреть ходатайство о помиловании Марии Колесниковой). Ставка будет сделана на минимизацию любых политических рисков.

Алексей Макаркин

За две недели до…

За две недели до президентских выборов в США Дональд Трамп становится очевидным фаворитом. Не потому, что он «прибавил», хотя активность демонстрирует нешуточную. А потому, что кампания Камалы Харрис топчется на месте. Ее впечатляющий рывок из положения заведомого аутсайдера пришелся на август и первую половину сентября – последним достижением стало уверенное выступление на дебатах кандидатов в президенты 10 сентября, после чего все ее рейтинговые оценки достигли максимума – но после этого она не только не прибавила, но даже что-то потеряла в рейтингах. Так что отсутствие положительной динамики – главный симптом, что дела идут неладно. Она по-прежнему чуть (на 0,9 пункта) опережает Трампа в общенациональном рейтинге, но в семи ключевых колеблющихся штатах чуть впереди Трамп (в среднем – на 1 пункт). И если бы Америка сегодня проголосовала точно так, как предсказывают опросы, он бы получил 312 голосов выборщиков – намного больше искомых 270. Не случайно букмекеры в своих рейтингах оценивают его шансы на победу как 61 : 38.

В чем секрет успеха? Трамп давно завоевал симпатии большого числа избирателей и уверенно удерживает их в своем лагере. Он умело играет на эмоциональных мотивах, столь важных для разных групп избирателей, но в первую очередь – тех, кто не имеет высшего образования. Харрис уверенно лидирует среди более образованных (но менее многочисленных), но ее риторика оказывается не очень эффективной, чтобы в полной мере вернуть под знамена Демократической партии ключевые когорты их базы поддержки, в первую очередь – афроамериканцев и латиноамериканцев.

Значит ли это, что исход выборов предрешен? Одно сомнение все же есть, оно рациональное и «научное», но сугубо гипотетическое. Отрыв Трампа в ключевых штатах есть – но в пределах статистической погрешности. А сложнее всего поллстерам предсказать, чьи сторонники окажутся лучше мобилизованными, и свои предпочтения выразят не в ответах на вопросы социологов, а придя на избирательные участки (ну, или послав свой бюллетень по почте). В 2022 г. «мобилизационная машина» демократов сработала лучше, чем ожидалось, опрокинув неблагоприятные прогнозы (а опросы этого «не видели»). Что получится сейчас – узнаем только после выборов.

Повторим: уверенная стабильность в лагере Трампа и отсутствие динамики у Харрис – главный фактор, позволяющий отдать Трампу предпочтения. Но это – по опросам. А в Америке знают: выигрывают выборы не опросы, а избиратели…

Борис Макаренко

В предвыборную информационную кампанию в Грузии включились орудия главного калибра. Почетный председатель правящей партии «Грузинская мечта» Бидзина Иванишвили за несколько дней до голосования дал развернутое интервью компании «Имеди». Фактически оно стало систематизированным «словом к народу» от власти в канун главной электоральной кампании четырехлетия. Ставки высоки, как никогда, выборы отражают не только глубокие внутренние противоречия, но и проходят на фоне непрекращающейся конфронтации России и Запада. Не будем забывать, что до 2014 года именно Грузия была главной ареной этой борьбы.

И в этой связи общий пафос выступления Иванишвили понятен. Он стремится отстроится от своего предшественника Михаила Саакашвили и «националов». Создатель «Мечты» идентифицирует экс-президента Грузии и его сторонников с войной. Когда-то одним из главных слоганов Саакашвили был следующим: нашу страну теперь знают во всем мир. Но та известность оказалась зарифмованной с войной, беженцами, утратой территорий. Иванишвили всеми силами пытается доказать: такая «слава» Грузии не нужна, его страна не хочет быть ареной для противостояния крупных держав. Не являются случайными его упоминания об опасности «второго фронта» и критика западных союзников за невнимание к собственно грузинским интересам.

Если приглядеться внимательнее к «октябрьским тезисам» Иванишвили, то их не назовешь антизападными, скорее, они пронизаны грузиноцентризмом. Уважайте нас, наш народ и наши интересы, не кидайте в топку мировой борьбы! Вот набор основных идей. Выпады против ЛГБТ? Их, скорее, надо рассматривать во внутриполитическом контексте. Власти тесно сотрудничают с Грузинской праволавной церковью, эти мотивы часто звучат в выступлениях ее иерархов. Среди прихожан ГПЦ немало симпатизантов правящей партии.

Оппоненты «крестного отца» «Мечты» традиционно ругают его за связи с Россией. Но в своем предвыборном интервью Иванишвили не ратовал ни за полный разрыв с США и ЕС (он предлагал «перезагрузку отношений»), ни за переориентацию страны на евразийскую интеграцию. Скорее, Россия была неким фоном, рассматривалась, как важный сосед, с которым опасно и даже непозволительно воевать и враждовать. И, думается, не для красивого словца Иванишвили упомянул о ситуации на Ближнем Востоке. Можно сколь-угодно смотреть на Запад, но от соседства не сбежишь, тем более такого опасного, как ближневосточный регион. Есть понимание, что не США и их союзники «разбудили» конфликты там, но нередко их попытки необдуманного вмешательства ради форсированной демократизации, усугубили имеющиеся проблемы, от которых Грузия стремится дистанцироваться.

Таким образом, создатель «Грузинской мечты» говорит избирателю о приоритете собственной страны. Не внешнеполитических абстракций и теорий, а грузинских интересов. Естественно, в понимании его и его соратников.

Сергей Маркедонов

Комитет Госдумы по бюджету и налогам рекомендовал принять в первом чтении проект федерального бюджета на 2025 год и плановый период 2026-2027 годов. На рассмотрение Думы его планируется вынести 24 октября.

Главная особенность нынешнего бюджета, как и предыдущих, разработанных правительством Михаила Мишустина – реалистичность. Нет невыполнимых обещаний населению, от которых пришлось бы отказываться. Даже в современной турбулентной ситуации, с которой связан вполне ожидаемый рост бюджетных расходов по разделу «национальная оборона» (являющемуся тоже по понятным основаниям одним из приоритетов бюджета), все социальные обязательства перед гражданами продолжают строго выполняться. Нет задержек выплат пенсий и пособий, бюджетники своевременно получают зарплату. В 2025 году повысят страховые, социальные и военные пенсии. Вырастут МРОТ и материнский капитал.

Впервые за несколько лет бюджет структурно сбалансирован – то есть предусмотренные в нем расходы равны сумме базовых нефтегазовых (исходя из довольно консервативной оценки в 60 долларов за баррель) и ненефтегазовых доходов, процентных расходов и сальдо бюджетных и межгосударственных кредитов.

Это серьезный результат - таким образом возвращается нормальное бюджетное правило, при котором на расходы направляются только базовые нефтегазовые доходы, а дополнительные накапливаются в Фонде национального благосостояния (ФНБ). После чрезвычайных вызовов, связанных с пандемией и жесткими санкциями, бюджетный процесс адаптировался к новой реальности. Как следствие - создается основа для устойчивого роста ВВП.

И, что также немаловажно, бюджет предусматривает возможности для развития. Свыше 18 трлн рублей за три года будут направлены на реализацию национальных проектов. В приоритете проект «Семья», связанный с рациональным стремлением подойти к решению демографических проблем с помощью экономических инструментов, которые, по мнению демографов, только и могут сработать. Среди таких инструментов – ежемесячное пособие, пролонгированный материнский капитал, семейная ипотека (масштаб льготной ипотеки существенно увеличивается).

А далее - нацпроект «Инфраструктура для жизни». Это строительство и ремонт как федеральных трасс (довести скоростную магистраль «Восток» из Москвы в Екатеринбург планируется уже в конце этого года, а до Тюмени – в следующем году), так и дорог регионального и местного значения. Это направление активно продвигается действующим кабинетом министров с самого начала его работы в 2020 году – и с тех пор по трассе от Москвы до Казани уже ездят автомобилисты, существенно экономя свое время.

Предусмотрено выделение средств и на другие нацпроекты, в том числе и на серию новых, связанных с обеспечением технологического суверенитета – здесь и строительство судов, самолетов и вертолетов, и экономика данных и цифровая трансформация государства, и новые технологии сбережения здоровья, и многое другое. Все эти инициативы объединяет одно – они разными способами стимулируют экономический рост, являющийся стратегической задачей правительства Михаила Мишустина.

Алексей Макаркин

Любые выборы имеют количественное и качественное измерение. В этом плане не стала исключением и президентская кампания, которая проходит в Молдове. В прошедшем времени говорить о ней не представляется возможным, так как, скорее всего страну ждет второй тур голосования. Он состоится 3 ноября. Но пока ЦИК уточняет доли процентов, а политики делают заявления об иностранном вмешательстве (источник такового определяется в зависимости от внешнеполитических симпатий-антипатий), самое время зафиксировать некие качественные результаты, которые трудно списать на «вбросы» или пресловутый «адмресурс».

Итак, выборы показали глубокий раскол в молдавском обществе. Не стану строить версии о том, почему после подсчета более половины голосов результат на параллельном с президентскими выборами референдуме о евроинтеграции был менее 50 % в ее пользу, а под утро стал иным. Факт раскола очевидный для всех, вне зависимости от (гео)политических пристрастий. Думается, Санду серьезно просчиталась, когда попыталась отождествить голосование по поводу внешнеполитической стратегии с доверием к самой себе. Нечто похожее мы наблюдали в истории с британским премьером Дэвидом Кэмероном и кампанией по «Брекзиту». Переоценил собственные силы и в итоге не добился нужного результата.

Означает ли это, что проевропейские настроения в Молдове исчезнут? Нет, конечно, как никуда не денутся и пророссийские ожидания, и стремление балансировать между Западом и Востоком, получая выгоду от обоих внешнеполитических полюсов. Все это части молдавской внутренней повестки, было бы неверно свести ее к «руке Москвы» или «руке Брюсселя». И для любого политика крайне важно держать этот баланс, иначе не избежать конфликтов.

Перед вторым туром у власти есть два пути. Первый - свести остаток кампании к борьбе с внешним врагом, искать «призрак Илана Шора» в каждом селе и поселке. Второй- начать коррекцию курса, избавляясь шаг за шагом от элементов идеократии в политической практике. Оппозиция стоит перед непростой задачей объединения. В условиях, когда персонально ее лидеры далеки друг от друга, как да и нет! Не стоит забывать, что и голоса избирателей- не паззл технолога, они не складываются автоматически и не передаются, как эстафетная палочка от одного кандидата другому. Здесь также сложный выбор между стратегическим выбором и тактическими разногласиями. Ответа на вопрос, что перевесит в решающий момент нет.

Сергей Маркедонов

В предпоследнее воскресенье октября в Молдове пройдут президентские выборы. Даже по региональным, не говоря уже о постсоветских масштабах эта республика не принадлежит к числу не то, что лидеров, но и даже «средних держав». Однако сегодня внимание многих политиков и экспертов приковано к ситуации в ней. В чем причина такой «популярности» небольшого государства? И как результаты выборов в Молдове могут повлиять на процессы на пространстве бывшего Советского Союза?

«Геополитическая капитализация» Молдовы резко выросла за последние два года. Непосредственная близость республики к Украине, неурегулированный конфликт в Приднестровье, где признаков «разморозки» становится все больше, особый интерес России к положению миротворцев и своего воинского контингента на Днестре, а также влияние Румынии на внутриполитическую молдавскую повестку. Все эти факторы вместе, и каждый по отдельности заставляют отнестись к выборам в Молдове со всей серьезностью.

Однако нынешняя электоральная кампания, прежде всего, станет стресс-тестом для команды Майи Санду, которая пришла к власти 4 года назад. И весьма преуспела в гомогенизации политического пространства. Молдова- парламентская республика. Чтобы президент был полновесной фигурой, он должен опираться на большинство в высшем представительном органе власти, а также на «свое правительство» и Конституционный суд. Санду удалось решить все эти задачи. Чего не скажешь об экономике, социальной сфере, противодействии коррупции. Здесь особых достижений не наблюдается.

Оппонентов у президента хватает. Но этот минут компенсируется отсутствием единства в рядах оппозиции. Они идут несколькими «колоннами» против Санду. Добавим к ним еще и блок «Победа» опального олигарха Илана Шора. Его кандидатов не допустили к выборам, но данная сила имеет определенный уличный ресурс, который нельзя недооценивать. Главным соперником Санду из «системных политиков», как правило, называют экс-прокурора Александра Стояногло. Его политическое кредо не слишком ясно. Он не против евроинтеграции, но не видит себя противником Москвы (еще бы, его поддерживает партия социалистов Игоря Додона!). Назвать его «либералом» проблематично, но в то же время искать «правды» после его незаконного увольнения он стал в Европейском суде по правам человека, где получил защиту и поддержку.

Ключевой вопрос, готовы ли другие оппоненты и критики Санду вроде журналистки Натальи Морарь или экс-главы Гагаузской автономии Ирины Влах поддержать Стояногло во втором туре. Если таковой, конечно, будет. Слишком разными представляются ценности и ориентиры упомянутых политиков, чтобы увидеть их в одной «упряжке».

Остроты ситуации добавляет и то, что выборы усиленно «геополитизируют». Власти представляют их едва ли не как референдум о (не)доверии ЕС. Будто бы даже позитивное голосование по поправкам к Конституции избавит Кишинев от необходимости искать modus vivendi c Россией или заниматься урегулированием (не эскалацией) конфликта на Днестре!

Сергей Маркедонов

До парламентских выборов в Грузии остается чуть больше недели. Избирательная кампания входит в завершающую стадию, власти и оппозиция пытаются как можно активнее очертить свои подходы. И в этой борьбе за избирателя вопрос о восстановлении территориальной целостности получил дополнительную актуализацию.

Выступая на предвыборном митинге в Зугдиди премьер-министр Грузии Ираклий Кобахидзе заявил: «Разделительная линия искусственно разделяет нас с людьми, нашими абхазскими братьями и сестрами, которые проживают по ту сторону Ингури. Я уверен, что скоро настанет то время, когда все искусственные преграды будут сняты, и грузины и абхазы вместе будут жить в едином и неделимом государстве». При этом глава грузинского кабмина называл Абхазию «историческим краем Грузии». Вряд ли в Сухуме приняли бы подобную оценку.

Но в Тбилиси с ней согласились бы и власти, и оппозиция. Главе кабмина вторит спикер парламента Шалва Папуашвили. Он говорит об общем европейском будущем для абхазов и грузин. Естественно, в «едином грузинском государстве». При этом, заметим, незадолго до упомянутых спичей ЦИК Грузии постановил, что избиратели, зарегистрированные в Абхазии и в Южной Осетии (грузинское государство официально продолжает называть это образование «Цхинвальским регионом») могут проголосовать на парламентских выборах. Таким образом, формируется представление о некоем «режиме наибольшего благоприятствования» для тех, кого в Грузии хотели бы видеть своими потенциальными гражданами. И, конечно, все эти меры официальных грузинских властей подпитывают рассуждения о якобы очередной «геополитической сделке» на Кавказе.

Однако, попробуем посмотреть на данный сюжет без конспирологических очков. За депутатские кресла идет нешуточная борьба. Цена вопроса- парламентское большинство, формирование правительства и избрание лояльного властям президента (чтобы глава государства не повторил бы траектории Георгия Маргвелашвили и Саломе Зурабишвили). В борьбе за голоса правящая партия стремится обвинить в потери Абхазии своих главных оппонентов- «коллективного Саакашвили». Дело представляется так, что из-за антигосударственных действий и фактического предательства «бывших» Грузия лишилась «своих исторических территорий». И «мечтатели» смогут их вернуть, ибо будут проводить прагматическую политику, воздерживаясь от авантюр вроде тех, что предпринимал третий президент Грузии. Есть попытка сформировать непротиворечивую картину прошлого и будущего для избирателя.

Далека ли таковая от геополитических реалий или, напротив, близка им? Сейчас для властей важнее не ответ на этот вопрос, а электоральная поддержка. Избиратель «Мечты», не будем забывать, в массе своей совсем не грезит о восстановлении Российской империи. Он за ЕС, но без крайностей «тотальной толерантности», за «возвращение» Абхазии, но без войны и желательно не за счет ухода российских туристов. Он за ровные отношения с США и Россией, но, чтобы ни Москва, ни Вашингтон не «учили бы жить». Вот эти разнонаправленные запросы аудитории и пытается удовлетворить «партия власти». Оставляя на поствыборный период вопросы «большой геополитики».

Сергей Маркедонов

Присуждение премии по экономике памяти Альфреда Нобеля Дарону Аджемоглу и Джеймсу Робинсону породило активную дискуссию.

Это неудивительно, так как книги этих авторов носят популярный характер – в отличие от абсолютного большинства работ других лауреатов. И затрагивают эмоционально воспринимаемую тематику – достаточно вспомнить название самой известной их книги «Почему страны терпят неудачу: происхождение власти, процветания и нищеты». Впрочем, пропагандируемые авторами хорошие институты, стимулирующие развитие экономики, связаны не только с представительством, но и с его качеством. Оппоненты Аджемоглу и Робинсона (например, Ростислав Капелюшников) приводят примеры представительных органов Польши, Нидерландов и Вюртемберга, которые сдерживали развитие своих стран.

Причем быстрое учреждение представительства в некоторых случаях может создавать не меньшие проблемы, чем запоздание с ним (характерное, например, для России). Можно привести пример Мекленбурга, где дворянство победило неэффективных герцогов в XVIII веке и добилось формирования сословного ландтага. Но когда в середине XIX века во время революционных процессов, потрясших всю Европу, была сделана попытка принять более современную конституцию, то она была заблокирована дворянством. Раннее введение представительства способствовало тому, что архаичный «квазипарламент» просуществовал до 1918 года, когда рухнули все германские монархии. Герцог (в XIX веке уже либеральный), используя свои прерогативы, мог заниматься железнодорожным строительством, возвести в Шверине новый замок и модернизировать университет в Ростоке – но не имел возможности затронуть тормозившие развитие дворянские привилегии.

Но не стоит забывать и о других факторах, в том числе религии. Со времен Макса Вебера привычным стало подчеркивание роли протестантизма в экономическом развитии. Но принятие протестантизма отнюдь не гарантирует успеха. Если рассмотреть последствия описанной и Аджемоглу и Робинсоном, и другими авторами (например, Стивеном Пинкусом) «образцовой» Славной революции 1688 года, то можно обратить внимание на феномен лицемерия (hypocrisy).

Акт о веротерпимости 1688 года, принятый сразу же после Славной революции, ограничивал права протестантских нонконформистов. Однако реакцией на это стало публичное принятие нонконформистами англиканского причастия раз в год – а все остальное время они участвовали в своих конфессиональных собраниях. Во времена королевы Анны в обществе произошел раскол. Виги настаивали на приемлемости такого лицемерия, тори придерживались ригористичной позиции (конкуренция между вигами и тори описана в «Стакане воды» Скриба: герцогиня Мальборо сторонница вигов, а Болингброк – тори). После долгих перипетий победили виги – ригоризма стало меньше, что способствовало развитию экономики, среди акторов которого были и нонконформисты.

В США религиозный компромисс был связан с отсутствием единого центра. В Вирджинии доминировала епископальная церковь (причем епископ окормлял паству из Лондона, так что контроля было меньше), Массачусетс основали пуритане, Пенсильванию - квакеры, Мэриленд изначально был убежищем для гонимых католиков, а в Род-Айленд приезжали сторонники свободы вероисповедания. В каждой конкретной колонии могли быть свои нравы, иногда суровые (можно вспомнить про Салемских ведьм), но как сообщество они должны были договариваться друг с другом. Такой религиозный компромисс (для ригористов – лицемерие, для их оппонентов - прагматизм) в конечном счете оказался направлен против метрополии, взимавшей налоги и не обеспечивавшей представительства.

Если же мы рассмотрим современный Китай, где нет свободных выборов, то там прагматичное «лицемерие», которое не одобрили бы Ленин и Мао, было введено Дэн Сяопином в виде сочетания официальной коммунистической идеологии и крупного частного бизнеса. Такой прагматичный компромисс помог стимулировать быстрый рост, но без сильных институтов и достаточных гарантий прав собственности показал свою ограниченность - сейчас Си Цзиньпин ригористично апеллирует к идеологии и прижимает бизнес.

Алексей Макаркин

Уход Станислава Позднякова с поста главы ОКР связан с невостребованностью.

Поздняков возглавил ОКР в 2018 году в историческую эпоху для российского спорта, которой больше нет. Тогда был нужен антикризисный менеджер, который смог бы наладить отношения с МОК после допингового скандала и вернуть Россию в мировое олимпийское движение в качестве полноправного участника. Поздняков как знаменитый фехтовальщик, не находившийся на государственной службе, стал для этого оптимальной фигурой.

Реальность оказалась иной, причем вины Позднякова здесь не было. После начала СВО даже самый опытный спортивный дипломат или выдающийся спортсмен не мог предотвратить фактический разрыв с МОК, который уже 28 февраля 2022 года рекомендовал спортивным федерациям не допускать российских и белорусских спортсменов к участию в международных соревнованиях. Весной 2022-го Поздняков лишился президентского кресла в Европейской конфедерации фехтования (EFC), а чуть позже потерял место в исполкоме Ассоциации национальных олимпийских комитетов (АНОК).

Дальнейшие события развивались по сценарию эскалации, как и в других сферах. В 2023 году ОКР включил в свой состав олимпийские советы ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей, а МОК приостановил его членство. Если до начала СВО российские институции делились на работающие в Крыму, Донецке и Луганске (и, соответственно, готовые попасть под санкции) и не работающие там (и сохраняющие отношения с зарубежными партнерами или надеющиеся их восстановить в будущем), то сейчас такая дифференциация исчезла. В осажденной крепости все равны.

Для Позднякова ситуация усугубилась тем, что в феврале 2022 года Россию покинул его тогдашний зять, фехтовальщик Константин Лоханов. Далее последовал развод, а перед этим Поздняков прошелся по «испуганным любителям малинового фраппе и желтых самокатов» и «бегущим с корабля крысам».

В последнее время Поздняков превратился из спортивного «голубя» в «ястреба», настаивая на максимальной изоляции российского спорта от олимпийского движения. Он в целом поддержал позицию Ирины Винер, назвавшей «командой бомжей» россиян, которые решились выступить на парижской Олимпиаде в нейтральном статусе. А, в частности, занял еще более жесткую позицию, назвав таких спортсменов «командой иноагентов». Но сохранить свой пост такая риторика не помогла. Желающие спортсмены из числа допущенных все равно отправились на Игры, а в России к этому отнеслись внешне спокойно, стараясь говорить о них как можно меньше.

Но, главное, ОКР не мог предложить альтернативы международному олимпийскому движению. В СССР можно было в противовес бойкотируемой Олимпиаде в Лос-Анджелесе провести игры «Дружба-84», опираясь на поддержку союзников по Варшавскому договору, в том числе на мощную спортивную машину ГДР (из общего строя выбивалась только Румыния). Сейчас же внешнеполитическая ситуация иная – и Всемирные игры дружбы, запланированные на сентябрь 2024 года, пришлось перенести.

Поэтому ОКР как самостоятельный институт оказался не востребован. Видимо, в ходе начавшейся большой реорганизации управления спортом он будет фактически аффилирован с Минспорта. Как это было в советское время. Первый глава НОК СССР Константин Андрианов до 1958 года совмещал эту должность с постом первого зампреда Спорткомитета СССР. В оттепельные времена глава НОК (тот же Андрианов) формально перестал быть госслужащим, а при Брежневе в 70-е годы председатели Спорткомитета стали одновременно возглавлять и НОК (Олимпийской хартии это не противоречит). В перестроечном 1989-м произошло разделение, а сейчас снова возможно совмещение.

Плюс в спортивных федерациях в ходе их укрупнения чемпионов сменяют спонсоры – Ирина Винер уже покинула пост главы федерации художественной гимнастики и выведена из состава совета при президенте по спорту. Елена Вяльбе призвала бомбить Лондон, но не факт, что сохранит руководство лыжной федерацией. Возникает своего рода «государственно-частное партнерство» в спорте, где имиджевые фигуры и коммуникаторы с заграницей куда менее востребованы, чем раньше. Как и в других сферах.

Алексей Макаркин

За четыре недели до…

До президентских выборов в США осталось меньше четырех недель. Хотя в последнее время ситуация становится все более выгодной для Дональда Трампа, исход нельзя считать предрешенным: большинство наблюдателей считают, что нынешние выборы – одни из самых высоконкурентных в современной истории, как, впрочем, и две предыдущие президентские кампании.

А если обратиться к историческим прецедентам, то 5 ноября случится одна из двух ситуаций – не уникальных, но нечастых в американской политической истории. Либо во второй раз бывший президент вернется в Белый Дом (как Гровер Кливленд в 1892 г.) – и в таком случае Трамп станет не только 45-ым, но и 47-ым президентом США. Либо в третий раз в истории выборы выиграет действующий вице-президент (как Мартин Ван Бурен в 1836 г. и Джордж Буш-старший в 1992 г.). И напротив: Трамп может стать вторым президентом, дважды проигрывавшим при попытке переизбрания (как тот же Ван Бурен в 1840 и 1848 гг. – правда, в последнем случае от «третьей партии»). Либо Камала Харрис повторит несчастливую судьбу вице-президентов Никсона (1960), Хамфри (1968) и Гора (2000), которым второй пост в государстве не помог избраться сразу после окончания сроков своих предшественников.

Чуть подробнее о предвыборном раскладе. На сегодня (и так практически уже месяц) Харрис опережает Трампа по общенациональному рейтингу, но менее, чем на 2 процентных пункта. На аналогичной точке в прошлых кампаниях Хиллари Клинтон и Джо Байден имели куда более солидный отрыв. А у Трампа уже более месяца рейтинг колеблется вокруг отметки 47% - напомним, что и в 2016, и в 2020 гг. он получал в итоге поддержку менее 47%, т.е. сейчас его рейтинг чуть выше. Зато в большинстве колеблющихся штатов Трамп чуть опережает Харрис, что в прогнозах дает ему солидный перевес в коллегии выборщиков, т.е. победу. Не случайно, все крупные букмекерские конторы предрекают (судя по предлагаемым ставкам) победу Трампу – усредненный показатель – 56,3 : 42,6, тогда как после дебатов ставки на Харрис были даже чуть выше, чем на Трампа.

Считать кампанию Харрис провальной было бы неверно: она смогла в краткие сроки «отыграть» большую часть того, что демократы во главе с Байденом потеряли за последний год и вернуть в кампанию интригу. Но ей не хватает убедительности, чтобы перевернуть представления американцев по наиболее уязвимым для администрации Байдена программным положениям (экономика/инфляция и контроль над иммиграцией) или достаточно убедительно навязать свою повестку дня. А Трамп продолжает свою привычную линию, и это позволяет ему набирать очки.

Есть в опросах еще один важный показатель: соотношение положительных и отрицательных оценок обоих кандидатов. У Трампа и здесь мало перемен: сальдо отрицательное (-8,3), хотя чуть лучше, чем в последние годы. Харрис стартовала в июле с неутешительного отрицательного баланса в -16, быстро поднялась до практически нулевого сальдо, но далее прогресс застопорился. Тем не менее, по соотношению этих рейтингов (которые предсказывают силу «отрицательного выбора», т.е. голосования против наиболее неприемлемого кандидата) у нее ситуация куда лучше, чем была у Клинтон в 2016 г., но хуже, чем у Байдена в 2020 г.

Как оценивать прогнозы? С одной стороны, наблюдатели экстраполируют на сегодняшнюю ситуацию то, что случалось и четыре, и восемь лет назад, когда реальный результат Трампа оказывался выше того, что ему предрекали опросы (но один раз этой «разницы» для победы хватило, второй – нет). С другой стороны, и поллстеры совершенствуют свои навыки, и настроения избирателей меняются: например, на промежуточных выборах 2022 г. результаты республиканцев оказались куда менее убедительными, чем предсказывали опросы. Правда, в тех выборах не участвовал лично Трамп.

Резюмируем: преимущество Трампа обозначилось, но интрига окончательно не исчезла.

Борис Макаренко

Вечер первого тура парламентских выборов в Литве чем-то напоминал ночь думских выборов в России 1993 года. Правда, результат все же оказался иным.

В 1993 году российские демократы с ужасом наблюдали триумф ЛДПР Владимира Жириновского, победившей по избирательным спискам. В 2024-м в Литве по первоначальным данным (когда подсчитали около половины голосов) на второе место по спискам вырвалась недавно созданная партия «Заря Немана», лидер которой, Ремигиюс Жемайтайтис, выступал с антисемитскими заявлениями. Жемайтайтис «раскрутился» на президентских выборах, состоявшихся в мае, получив 9% голосов. А на парламентских у его партии по первым итогам было 18,6%.

Правда, затем ситуация поменялась. На первом месте остались социал-демократы с 19,3% (первые результаты давали им даже 25%), на второе вышли консерваторы (почти 18% - по первым данным у них было 10%). «Заря Немана» пришла третьей – почти 15% - немало, существенно больше, чем Жемайтайтис получил на президентских выборах, но все же не триумф. По спискам в парламент проходят две левоцентристские партии – «Демократический союз во имя Литвы» (9%) и Союз литовских крестьян и зеленых (7%), а также партнер консерваторов по нынешней правительственной коалиции «Либеральное движение» (7,7%). Еще одна правительственная политическая сила – Партия свободы – получила 4,5% и в парламент не прошла.

Так что следующее правительство скорее всего будет левоцентристским, хотя если социал-демократы и Демсоюз могут быстро договориться, но у «крестьян и зеленых» плохие отношения с Демсоюзом. Однако предметно говорить о составе коалиции можно будет только после второго тура выборов по одномандатным округам, который состоится 27 октября. Литовский парламент состоит из 71 депутата-одномандатника и 70 «списочников». В первом туре определились победители лишь в нескольких округах (в одном из них прошел Жемайтайтис). По предварительным данным, в 24 одномандатных округах лидируют консерваторы, в 22 - социал-демократы. Как и ЛДПР при Жириновском, «Заря Немана» - лидерская партия – так что в округах она в основном проигрывает.

С чем связано такое изменение результатов? С тем, что вначале считали голоса «глубинки» - а там более активно поддерживали социал-демократов (де-факто политических наследников коммунистов-реформаторов, отделившихся от КПСС в 1990 году) и «Зарю Немана». А затем пошли результаты из Вильнюса и Каунаса – и сразу увеличилась поддержка консерваторов. Например, в центре Вильнюса консерваторы получили 37,7%, социал-демократы – 7,17%, а «Заря Немана» оказалась аутсайдером с 4,6%. Для сравнения возьмем голосование в Таураге на западе Литвы – 22% у социал-демократов, 25% у «Зари Немана» и всего 12% у консерваторов.

В любом случае, рост поддержки «Зари Немана» является тревожным симптомом для литовского политического класса, хотя партия и не окажет влияние на принятие политических решений. Впервые политическая сила, выступающая не просто с правопопулистских, но и с антисемитских позиций, сможет сформировать парламентскую фракцию и получить таким образом общенациональную трибуну.

«Заря Немана» выступает с правых позиций в политической сфере и с патерналистских – в экономике. Плюс оскорбительные выпады Жемайтайтиса в отношении не только евреев, но и русских в связи с депортацией 1941 года сочетаются с очень осторожной позицией в отношении Украины. Если мейнстримные партии активно поддерживают Украину, то «Заря Немана» концентрирует внимание на внутренних вопросах. И при этом активно критикует элиты – как социал-демократические, так и консервативные, позиционируя себя (как и любые популисты) в качестве защитников народных интересов. И для многих избирателей из «глубинки» такое сочетание месседжей вполне привлекательно.

И рост поддержки правых популистов в Литве вписывается в европейский тренд – с той разницей, что большинство популистов в других европейских странах все же не делают антисемитских заявлений, а некоторые (например, во Франции), вслед за Дональдом Трампом, симпатизируют Израилю.

Алексей Макаркин

Умер Александр Смоленский – один из участников «семибанкирщины».

На самом деле, и «семибанкирщина», и «олигархи» - это громкие журналистские термины, которые должны были обозначать могущественных теневых правителей страны. На самом деле, эти бизнесмены государством не рулили, а период их лоббистского триумфа был очень краток – от президентских выборов 1996 года до дефолта 1998-го, приведшего к «огосударствлению» банковской системы.

Смоленский в отличие от своих коллег все поставил на банковский сектор, игнорируя промышленные и медийные активы. В результате, когда банк Смоленского рухнул, его владелец несколько лет пытался сохранить обломки своего бизнеса, а затем превратился в рантье.
В отличие от других «олигархов», Смоленский пришел в бизнес из теневой экономики. Мемуаров он не написал, хотя уже будучи на покое выпустил в соавторстве со своим давним знакомым, журналистом Эдуардом Краснянским, несколько художественных книг. Внимания читательской аудитории они не привлекли – никаких тайн, ни политических, ни личных, Смоленский в них не раскрыл.

Сам Смоленский говорил, что его дед был секретарем австрийской компартии, но его имя остается неизвестным. Мать действительно эмигрировала из Австрии в СССР в 1930-е годы – и, видимо, была коммунисткой. Но на карьере Смоленского это никак не сказалось – не поступив в институт, он работал на малозаметных должностях в типографиях. В биографических справках сказано, что он окончил Джамбульский геолого-технологический институт, но такого учебного заведения не существовало (в Джамбуле, нынешнем Таразе, был гидромелиоративно-строительный институт).

В 1981 году его осудили на два года по обвинению в хищении госимущества – позднее он рассказывал историю о том, что помогал нелегально печатать Библии (тогда немалый дефицит) и позаимствовал 6 кг типографской краски. Но дальше произошло странное – отбыв срок, Смоленский вернулся в Москву (что для осужденного было непросто), получил инженерную должность в престижном спорткомплексе «Олимпийский», а затем стал небольшим, но руководителем - замначальника ремонтно-строительного управления в Первомайском районе Москвы.

На кооперативном этапе истории российского бизнеса Смоленский поначалу нашел свою нишу в строительстве. Москвичи активно получали садовые участки, и на шести сотках устанавливали не только домики, но и хозблоки, которые и начал изготавливать Смоленский уже в качестве не строительного начальника, а кооператора (хотя и на той же базе). Дальнейшие особенности первоначального накопления капитала и превращения кооператора в банкира были существенно менее прозрачными и наполнены разнообразными и не слишком комплиментарными слухами. В первой половине 90-х годов Смоленский стал одним из самых известных банкиров страны, тесно связанных с московскими властями – его банк «Столичный» выделил 50 кг золота для куполов храма Христа Спасителя, главного проекта Юрия Лужкова.

Крах бизнеса Смоленского был во многом связан с завышенными амбициями – он планировал установить контроль над Сбербанком. А когда это не получилось, то «Столичный» в рамках «пира победителей» после выборов 1996 года получил от государства возможность поглотить Агропромбанк с многочисленными отделениями и денежными потоками Минсельхоза. Так «Столичный» стал СБС-АГРО. Но в 1998-м у государства в кризисной ситуации не было ресурсов для того, чтобы спасти огромный финансовый институт, который рискованно играл на рынке ГКО в надежде на очередную государственную помощь. Выяснилось, что не государство зависит от бизнеса, а совсем наоборот.

Каковы итоги деятельности Смоленского в качестве «олигарха»? Понятно, что они неутешительны – крах СБС-АГРО ударил и по клиентам и кредиторам, и по репутации российского бизнеса. И все же в «Столичном», как и в других банках 90-х, было и нечто положительное – внедрение новых технологий, от офисов с современным оборудованием и подготовки кадров до банковских карт. Многое из этого было использовано в дальнейшем – но уже без СБС-АГРО, о котором сохранилась только печальная память.

Алексей Макаркин

В конце сентября ряд европейских СМИ озвучили идею о том, что ЕС готов убрать свои визовые льготы для граждан Грузии, если правительство этой страны продолжит проводить «авторитарный курс». Более того, грузинским ТВ-канал «Формула» даже представил материал, доказывающий, что в Еврокомиссии уже прошли консультации по данному вопросу.

На этом фоне Россия предлагает свою конкурентную альтернативу. 10 октября был опубликован указ президента РФ Владимира Путина о расширении безвизового режима для граждан Грузии. Отныне грузинским гражданам, приезжающим на территорию России на работу или учебу на срок больше 90 дней, виза будет не нужна. Основанием для их въезда станет обычный паспорт гражданина Грузии.

В этом решении сошлось сразу несколько мотивов. Во-первых, выборы в этой стране рассматриваются и в Москве, и в Вашингтоне с Брюсселем, как арена геополитической борьбы. И если Запад стремится противодействовать «Грузинской мечте», то Москва старается помочь этой политической силе. Не прямо, а скорее косвенно, но тем не менее. Решение Путина- внутреннее дело России. Но очевидно, что с помощью его указа правящая партия Грузии представит дело, как свой успех по нормализации отношений с Москвой. А это, между тем, один из предвыборных пунктов партии. Конечно, тот же премьер Ираклий Кобахидзе говорит о нормализации отношений по всем азимутам, но российский- один из них.

Во-вторых, с символической точки интересно, что указ президента РФ появился через два дня после саммита СНГ. После распада СССР безвиз был одним из главных преимуществ этой интеграционной структуры. Однако реализовать данную программу в полном объеме не получилось. И как раз российско-грузинские отношения были одним из первых «изъятий» из этого правила. Визовый режим был введен в 2000 году на фоне непростой ситуации в пограничье двух стран (Панкиси). В 2012 году Грузия в одностороннем порядке отменила визовый режим для россиян. В мае 2023 года Россия пошла по пути визовой либерализации, показав готовность вернуться к «золотым денькам» безвиза. Но прошлогодняя мера не распространялась на тех, кто приезжал в нашу страну для получения образования или на работу. Теперь и этот барьер устранен.

Конечно, оппозиция будет критиковать указ Путина, как в прошлом году уже это делала президент Саломе Зурабишвили. Но в плане символического продвижения двусторонней нормализации это немало, не говоря уже о практических аспектах. Конечно, всех проблем, имеющихся в отношениях Москвы и Тбилиси, это не решит. Но общий позитивный фон, бесспорно, укрепит.

Сергей Маркедонов

Конституционный суд рассматривает вопрос о применении срока давности при взыскании имущества по коррупционным делам. И решение, которое будет вынесено, станет одним из наиболее важных в истории суда.

С одной стороны, есть общественное мнение. Оно за максимально жесткую борьбу с коррупцией, включающей в себя не только хорошо известную формулировку, что «вор должен сидеть в тюрьме», но и невозможность для коррупционера пользоваться преступно нажитыми средствами. Если внимательно посмотреть дискуссии в Интернете, то обвинение в коррупции сразу же влечет за собой волну негатива, причем это распространяется и на чиновников, и на политиков, которых общество считает виновными задолго до приговора суда. Причем не спасает любой предшествующий электоральный результат. Политик может выиграть выборы и через несколько дней оказаться за решеткой – и избиратели воспримут это абсолютно спокойно, как должное.

С другой стороны, есть сроки давности, применяемые по отношению к преступлениям разной тяжести. Они составляют в России от двух до пятнадцати лет с момента совершения преступления. Срок давности может быть приостановлен в случае, если обвиняемый скрылся от правосудия – и возобновлен после того, как он арестован. Также есть ряд преступлений, на которые во всем мире не распространяется срок давности – это военные преступления, геноцид. В 2014 году в России срок давности был отменен за терроризм. Во всех этих случаях речь идет об особо тяжких преступлениях против личности – коррупционные дела к таким не относятся.

Впрочем, речь идет не об аресте «давних» коррупционеров, а лишь об изъятии у них имущества, которое они не могли приобрести на заработанные на государственной службе или выборных должностях средства. Но и в этом случае есть много вопросов. Например, как обвиненной в коррупции стороне оправдаться, когда прошло много лет и многие документы уже не сохранились. Или же более масштабный сюжет – о стабильности прав собственности. Человек три десятилетия владеет предприятием, вложил средства в закупку нового оборудования или ремонт, регулярно платил зарплату – а теперь выясняется, что он все это время владел незаконно, потому что предприятие было куплено его фирмой в то время, когда он был депутатом.

Но кроме двух сторон есть еще и третья. Период первоначального накопления капитала в современной России сопровождался мощнейшим всплеском коррупции. Многие бизнесмены одновременно получали депутатские мандаты разных уровней, при этом реально продолжая управлять своими активами и даже особенно этого не скрывали. Некоторые занимали должности в исполнительной власти – и за это время их бизнес успешно развивался (нередко более успешно, чем когда они были обычными предпринимателями). Так что даже при отсутствии привычных доказательств коррупции (меченых купюр, съемки скрытой камерой и т.д. – все это спустя десятилетия неактуально) им можно инкриминировать коррупционную деятельность.

Все сроки давности уже вышли, но если Конституционный суд признает, что «в общественных интересах» их надо отменить, то возникает возможность для масштабного передела бизнес-ресурсов. В условиях, когда итоги приватизации формально отменены не будут – и речь может идти о предприятиях, как входивших, так и не включенных в приватизационные списки. Так что ставки велики, осталось ждать недолго – свое решение Конституционный суд должен объявить в ближайшие несколько недель.

Алексей Макаркин

8 октября в Москве прошло заседание Совета глав государств СНГ. Уже много лет о Содружестве независимых государств, порождении Беловежских соглашений и распада Советского Союза, идут споры. Насколько эффективна эта интеграционная структура, если в свое время ее сам президент России Владимир Путин назвал ее «инструментом цивилизованного развода». Посетовав при этом, что все разочарования от Содружества- результат «избыточных ожиданий».

И неспроста, наверное, на протяжении всех постсоветских лет (у уже десятилетий) пространство бывшего СССР развивается, как диалектика интеграции и дезинтеграции. В формате СНГ мы наблюдаем значительное разнообразие подходов и взглядов стран-участниц объединения. Армения и Азербайджан даже после закрытия карабахского гештальта, пока еще не установили дипломатические отношения, что вряд ли возможно без подписания мирного соглашения. Также проблематично назвать идентичными позиции России и стран Центральной Азии. В спектре от отношения к конфликту на Украине и вопросов миграционной политики имеются многочисленные нюансы и оттенки.

Однако при всех разногласиях и разночтениях СНГ остается площадкой «сверки часов», согласования интересов и переговоров. Как в многостороннем, так и в двустороннем формате. В этом контексте значение кавказской повестки нельзя недооценивать. Вот и октябрьский форум в Москве отточил некоторые актуальные тенденции развития региона.

Армянский МИД на заседании министериала не подписал два документа заявления «О принципах обеспечения евразийской безопасности» и «О недопустимости использования в международных отношениях односторонних ограничительных мер». И, напротив, Москва и Ереван согласовали «пограничный вопрос». С 1 января 2025 года российские пограничники перестанут нести службу на КПП на армяно-иранской границе. Дистанцирование Армении от России имеет место, хотя в данном случае мы могли бы говорить о некоем позитивном кивке Еревана в сторону Тегерана. Исламская республика последовательно выступает за неприкосновенность территориальной целостности Кавказа в целом, и Армении, в частности.

В то же самое время на турецком участке армянской границы российские пограничники остаются, да и сам визит Пашиняна и главы МИД республики Арарата Мирзояна в Москву говорит о том, что при всем своем «вестернизме» они пытаются сохранить и диалог с Россией, и связи с ней. Вопрос, в каком объеме и на какую глубину?

Сегодня отношения Москвы и Баку выглядят, как взаимное сближение. Саммит СНГ это подтвердил. Страны связывают общие интересы в развитии экономических связей, коммуникаций. Но главное в том, что в условиях «холодной войны-2.0» Россия видит Азербайджан, если не как союзника, то как партнера в сдерживании Запада. В последние месяцы представители Баку сделали немало жестких заявлений по адресу Вашингтона и Брюсселя. Впрочем, есть сомнения в том, что азербайджанский «антивестернизм» станет необратимым, слишком многое связывает Азербайджан с той же Турцией, ключевым союзником США и ЕС в Евразии.

Сергей Маркедонов

Откуда пошло современное запретительство?

Особенностью второй половины 80-х годов в СССР стало быстрое размывание (в рамках политической либерализации), а затем и крах (в условиях бурной демократизации) системы запретов, которая была свойственна советскому обществу с того момента, когда революционность стала сменяться консерватизмом. То есть с середины 30-х годов, когда Сталин вернул в школы «гражданскую историю», запретил аборты и восстановил офицерские звания. Сама система запретов также не была постоянной – достигнув пика в период позднего сталинизма, она трансформировалась, причем даже после конца оттепели не вернулась к максимальному уровню.

К середине 80-х система запретов настолько обветшала, что ее конец превратился в карнавал культурного разнообразия. А дальше возникло самое интересное. Наряду со «старыми запретителями», для которых карнавал изначально был нелепой аномалией, со временем все чаще стали появляться «новые запретители», одна часть из которых отшатнулись от карнавала по эстетическим соображениям, а другая – по мотивам государственной пользы (нередко оба аргумента соединяются). «Новое запретительство» связано с несколькими факторами.

Во-первых, обычная поколенческая проблема, свойственная не только России и часто аргументируемая словами, приписываемыми Черчиллю: «Кто в молодости не был либералом – у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором – у того нет ума». Хотя Черчилль этого и не говорил.

Во-вторых, для многих сторонников перемен в 80-90-е годы было актуально понятие «догоняющего развития». Но сам Запад при этом воспринимался как мир, известный по фильмам о Шерлоке Холмсе – интересно, что одной из его характеристик была «ухоженность» старого доброго мира. И ощущение, что Запад ушел куда-то не туда и догонять его не стоит, началось еще в 90-е годы, когда реальные Европа и Америка оказались иными, чем мечталось. Кстати, сейчас для лоялистов символом «ухоженности» является Беларусь (улицы чистые, люди работают, мигрантов не видно – лепота, как сказал бы царь Иван Васильевич). И от восхищения немецким ordnung в 1980-е годы до такого же восхищения порядком в лукашенковской Беларуси – дистанция отнюдь не огромного размера.

В-третьих, границы возможного каждый понимал по-своему. И российский модернизм 80-90-х годов изначально имел значительную архаичную составляющую с «Москвой златоглавой» и «Поручиком Голицыным». Популярная тогда формула «Возрождение России» нередко иллюстрировалась ее неформальным символом – храмом Христа Спасителя. Новый российский либерализм был ближе к западному консерватизму, в том числе за счет жесткого антикоммунизма, который вел к неприятию любой «левизны». А уж если говорить о консерватизме, то на память нередко приходит слесарь-интеллигент Полесов, который «был настолько правым, что даже не знал, к какой партии принадлежит».

В-четвертых, сами свободы воспринимались многими их сторонниками сугубо инструментально, а не как самоценность. Например, выставки современного искусства вкупе с такими разными понятиями как суды присяжных и либеральное земельное законодательство, должны были работать на инвестиционную привлекательность страны. Дабы иностранный инвестор, прибыв в Россию, чувствовал себя как дома, и видел страну, живущую по привычным ему и комфортным для него правилам. И мог в рамках светской жизни сходить на выходных на такую же выставку, как у себя в Европе. А раз теперь ситуация изменилась и инвестпривлекательность более не актуальна, то «никакого модернизьма, никакого абстракционизьма».

Наконец, в-пятых, не только разочарование в Западе, но и фрустрация от потери земель, входивших в состав как СССР, так и Российской империи, ведут к тому, что появляются «вещи несовместные». Либералы, эволюционируя в направлении консерватизма, со временем доходят до Сталина. И появляются разные версии православного сталинизма, где подсчитывается, сколько жизней Сталин спас, запретив аборты – и как это было хорошо и с державной, и с религиозной точек зрения. Раньше такие рассуждения выглядели немыслимыми – сейчас они уже не удивляют.

Алексей Макаркин

04 октября в Москве прошли встречи главы российского МИД Сергея Лаврова с коллегами из Абхазии (Сергей Шамба) и Южной Осетии (Ахсар Джиоев). Переговоры были проведены в раздельных двусторонних и в трехстороннем форматах. И хотя Сергей Лавров встречается с руководителями дипломатических служб двух частично признанных республик регулярно, к событию 4 октября 2024 года было приковано особое внимание.

Этот интерес можно объяснить двумя основными причинами. Во-первых, Россия и Грузия сегодня предпринимают новую попытку перейти к нормализации двусторонних отношений. Не так давно на полях 79-й Генассамблеи ООН Сергей Лавров заявил, что форма примирения между грузинами, абхазами и осетинами будет зависеть от них самих, это решать «самим этим странам». Не в первый раз российские высшие должностные лица транслируют этот взгляд. Но информационное общество устроено так, что воспринимает нечто сказанное «здесь и сейчас», а не в широких временных контекстах. Тем паче, что после аналогичных тезисов от Владимира Путина в 2015 году, российско-грузинские отношения сваливались и в очередное пике, и переходили к новой нормализации.

Во-вторых, в конце августа-начале сентября Россия из-за невыполнения абхазскими властями ранее взятых обязательств приостановила выплату надбавок к зарплатам бюджетников республики, а никто иной, как Сергей Шамба тогда назвал эти меры «санкциями». Понятное дело, СМИ и блоггеры, не посвященные зачастую в детали этих коллизий, начали строить разнообразные версии о «сдаче Абхазии» и едва ли не тотальном пересмотре приоритетов Москвы на Южном Кавказе.

Переговоры 4 октября в многом и были нацелены на то, чтобы сломать негативные информационные тренды. Как свидетельствует официальный мидовский релиз, «с российской стороны подчеркнута готовность продолжать оказывать всемерное содействие суверенным и независимым Абхазии и Южной Осетии в обеспечении их безопасности, поддержке социально-экономической сферы, расширении круга внешнеполитических партнеров». Но, для читателей и слушателей в Сухуме и в Цхинвале, пожалуй, главная фраза была следующая: «Акцентировано, что решение российского руководства от 2008 г. о признании Республики Абхазия и Республики Южная Осетия пересмотру не подлежит».

И было бы странно, если бы в нынешних условиях Москва поступила бы иначе. Надежда на «геополитический поворот» Грузии, конечно, является неким психологическим компенсаторным механизмом, особенно на фоне прозападного дрейфа Армении. Но таковой «поворот» пока что даже не намечался. Стране важно пережить парламентские выборы, а правящей партии получить конституционное большинство, чтобы иметь возможность вообще куда-то поворачивать. Нормализация отношений с Тбилиси важно и нужно, но без решения ключевого вопроса четырехлетия электорального это проблематично даже в теории.

И, конечно, важно понимать, что при всей несопоставимости России и двух частично признанных республик отношения между ними имеют и свою собственную логику, и самоценность. И не являются бесплатным приложением к российско-грузинской повестке.

Сергей Маркедонов

В Интернете есть интересный жанр, который можно условно назвать «рассказками». Он позволяет выявить эмоции людей – хотя реакции и не носят репрезентативного характера.

«Рассказка» - это смоделированные эмоционально окрашенные «кейсы», предлагаемые читателям. В них часто речь идет о конфликтных ситуациях, причем читателю в комментариях предлагается выразить свое отношение к персонажам. И люди активно втягиваются в обсуждение, так как истории жизненные, и человек может поставить себя на место участников. Соответственно, меньше возможностей получить политкорректные, «правильные» ответы, чем в случае прямо поставленных вопросов.

«Рассказки» бывают посвящены семейным историям, отношениям со знакомыми или даже случайными попутчиками. Но интересно, что большинство реакций пользователя интернета выдержаны в стилистике одного из героев басни Крылова «Стрекоза и муравей», и понятно какого. Очень мало эмпатии к неудачникам, которые надоедают и чего-то просят. Есть желание отгородиться от них и защитить свою жизнь от связанных с такими отношениями проблем и волнений. А то поможешь раз, а там на шею сядут.

Впрочем, речь идет именно о «стрекозах», то есть персонажей, не находящихся в близких родственных отношениях с «муравьями». Если же речь идет о самых близких родственниках, то помогать им надо. Особенно надо уважать родителей - за исключением случаев, когда родитель бросил ребенка, а в старости требует – а не почтительно просит – вспомоществования. Ценность нуклеарной семьи признается (при исполнении ее членам элементарных обязанностей в отношении друг друга), а все, что дальше, уже вызывает серьезные вопросы. И в общении существует презумпция недобросовестности, которую можно преодолеть, если родственник и знакомый становятся искренними благодетелями (не отказываться же от помощи).

И интересно с попутчиками. Авторы «рассказок» иногда моделируют ситуации, когда надо уступить нижнюю полку пенсионеру, матери с ребенком и т.д. Или пустить в купе, где выкуплены все места, «мамочку с ребеночком», которым обязательно именно сейчас надо поехать в другой город. Причем включается дополнительный фактор в виде того, что «бабушка» или «мамочка» воспринимают как должное, что им обязательно надо пойти навстречу. И вот тут начинается столь мощное сопротивление таким требованиям, что становится ясно – всякие попытки посягнуть на законно занимаемые места обречены на неудачу. И халявщики не пройдут.

Алексей Макаркин

«Дорогие соотечественники, начинается этап «Победы и надежды» движения «Священная борьба!» 30 сентября такое обращение к армянским гражданам опубликовало одноименное движение. Им руководит архиепископ Баграт Галстанян. Тот самый, что в мае 2024 года во всеуслышание заявил о себе гражданскими протестными акциями против властей Армении. Главной мишенью критики отца Баграта стала «капитулянтская политика» правительства республики. Непосредственным триггером для его марша на Ереван, а затем и акций в столице стали уступки армянских властей Азербайджану на тавушском направлении. И потому его инициатива была названа «Тавуш во имя родины».

К периоду летних отпусков, казалось, оппозиционное движение утратило свой первоначальный запал. О Баграте Галстаняне, как армянском политическом феномене (некоторые комментаторы даже сравнивали его с Махатмой Ганди) стали писать намного реже. Но сейчас под брэндом «Священной борьбы» движение оппозиционного священника пытается активизировать свою деятельность. 2 октября на ереванской площади Республики прошел митинг, на котором выступил и отец Баграт с призывами к отставке кабинета Никола Пашиняна. Между тем, пока не представляется возможным говорить, что движение, говоря спортивным языком вышло на свой майский «пик формы».

Но не улицей единой. Баграт Галстанян выступил в эфире «Общественного ТВ» Армении. Его требование попасть в эфир было удовлетворено, власти фактически пошли на уступку оппозиционеру. Налицо попытка предстать не только митинговым оратором, но и медийной персоной. Какие тезисы озвучил священник? «Пришло время проснуться и понять, какие тяжелые события нам предстоят», - заявил отец Баграт. По его словам, Нагорный Карабах потерян для армянства, а приграничные территории «сдаются». Галстанян заявил о том, что настрой на новые уступки и заключение договора, невыгодного для Армении, не принесет в его страну устойчивый мир. Также были анонсированы новые акции протеста в Ереване.

По справедливому замечанию востоковеда Андраника Ованнисяна, «в обществе есть накопившаяся усталость от режима Пашиняна и ее неспособности справиться с социальными-экономическими, политическими и геополитическими вызовами. Однако в обществе есть усталость также от бесконечных протестов, которые уже четвертый год проходят в Армении…» Но за это время протесты не дали ни новых лидеров, ни новых идей. Во многом феномен Галстанян возник, как следствие неудовлетворенности старыми и новыми политиками в республике. Но пока и отец Баграт больше действует по принципу «мы не врачи, мы-боль». Но армянское общество, погруженное во фрустрацию после серии чувствительных поражений и утрат, хотело бы и каких-то внятных рецептов врачевания.

Сергей Маркедонов

Конфликт между Израилем и Ираном имеет важную особенность, связанную с различными ситуациями в этих странах.

Израиль получил сильнейший удар в результате прошлогоднего нападения ХАМАС – пожалуй, более сильный, чем октябрьское наступление Египта в 1973 году. Тогда ситуацию удалось переломить за несколько дней, и война завершилась хотя и тяжелой, но победой (и обменом пленными). Сейчас у ХАМАСа уже почти год остается большое число израильских заложников, чего не было никогда ранее.

Все это будет предметом расследования, и Биньямину Нетаньяху, и его министрам и генералам со временем, видимо, придется отвечать перед комиссией (работа комиссии Аграната показана в недавнем фильме «Голда»). В стране существует множество разногласий между политиками, которые активно обсуждаются в публичном пространстве. Но есть общее понимание полной неприемлемости ХАМАС и необходимости обеспечения безопасности Израиля – спор идет о методах, как и в другие периоды израильской истории. Вспомним эпизод из фильма «Рейд на Энтеббе», когда споры в правительстве продолжались, когда самолеты с десантниками были уже в воздухе. «Сумасшедшие», говорит один персонаж – «демократия», вздыхает другой (впрочем, в конце концов становится известно, что проголосовали единогласно). То есть если очень надо, то договариваться умеют.

И в распоряжении правительства Нетаньяху оказалось важное преимущество, которое оно использовало – наработанные за годы возможности спецслужб, которые сейчас задействованы для мощных ударов по противнику. Если планы ХАМАС эти спецслужбы раскрыть не смогли (наоборот, была точка зрения, что можно использовать ХАМАС как противовес Махмуду Аббасу), то многолетняя операция против «Хезболлы» принесла свои результаты – и Нетаньяху может записать их себе в актив. И можно с осторожностью относиться к словам Махмуда Ахмадинежада о том, что Иран создал подразделение по противодействию Израилю, глава которого оказался агентом «Моссада», но, возможно, зерно истины в нем есть.

Преимущество Ирана – это ракеты, которые он также готовил и совершенствовал годами. Но иранское общество и элиты устали от многолетнего противостояния с неясными целями и результатами. На президентских выборах в этом году люди проголосовали за кандидата, обещавшего договориться с Западом о снятии санкций. Версия о том, что аятолла Хаменеи заранее провел сложную комбинацию, обеспечившую победу Масуду Пезешкияну, выглядит конспирологичной, но он не препятствовал этой победе.

После полного доминирования консерваторов из-за исключения реформаторских кандидатов (так был сформирован нынешний состав парламента еще при Эбрахиме Раиси), иранская электоральная политика вновь стала конкурентной. Разумеется, как и раньше, в рамках исламского политического сообщества при возможности исключить любого кандидата без внятного объяснения причин. И внутри системы в условиях ожидания перехода власти к преемнику (а кто он, в точности сказать не может никто; аятолла Хомейни заменил преемника за несколько месяцев до смерти) существует масса подковерных разногласий.

И при этом возник диссонанс между взятыми на себя обязательствами на Ближнем Востоке (причем взяты они были еще при Хомейни, когда появилась «Хезболла») и желанием не обострять ситуацию, чтобы договориться с Западом. Причем исполнением этих обязательств занимается Корпус стражей исламской революции (КСИР), который является жестко идеологизированной и закрытой организацией. Но в нем, как в любых больших структурах, к тому же с сильной экономической составляющей, судя по всему, есть разные мнения по поводу конфронтации с Западом.

Таким образом там, где Нетаньяху бьет, убивая врагов Израиля (и при этом ни с кем из реальных или потенциальных партнеров всерьез не ссорится), Иран избирает сложную и извилистую тактику, чтобы «ответить, но не совсем всерьез» и не закрыть дорогу к переговорам, хотя их успех отнюдь не обеспечен, так как фактор недоверия к Ирану очень силен. Но вопрос в том, есть ли у него другой реалистичный вариант, который не создал бы угрозу обрушения перенапрягшейся системы.

Алексей Макаркин

Месяц до выборов в США: последние дебаты

Если чем-то и привлекали наблюдателей и публику вчерашние дебаты между кандидатами в вице-президенты США, так это тем, что оппоненты последний раз сходились в публичном споре – за месяц и четыре дня до выборов. От следующих раундов дебатов с Камалой Харрис Дональд Трамп отказался.

Если что и стало сюрпризом на них, то это непривычный для последних лет «прилично-цивилизованный» характер дискуссии. Оба соперника воздержались от прямых атак друг на друга, почти не перебивали, сосредоточились на обсуждении конкретных политических позиций, а в конце к ним на сцене присоединились обе супруги, и все вчетвером продолжали что-то миролюбиво обсуждать уже без микрофонов. Если дело и «перешло на личности», то лишь раз, когда Джеймс Вэнс упрекнул оппонента, что тот часто «оговаривается» (например, преувеличив как минимум вдвое число своих поездок в Китай – 30 вместо 15).

Имел ли кто-то из двоих заведомое преимущество перед дебатами? По личному опыту – неоднозначно: у Тима Уолца – более долгий путь в политике, но он по образованию не юрист, специально дебатировать не учился (и, говорят, честно признался Харрис, что он «плохой полемист»). У Вэнса опыта меньше, но он быстро его набирает. Уолц в начале выглядел несколько растерянным, но сумел собраться.

Важнее преимущество в другом: кто нанес более сильные удары по образу, нет, не своего оппонента по дебатам: роль кандидата в вице-президенты на дебатах (как принято считать в США) – «бойцовская собака», наскакивающая на кандидата в президенты от другой партии, точнее, на его ошибки и недостатки. Здесь оба постарались не пропустить ни одной уязвимой для оппонента темы. Вэнс – ожидаемо – нападал на иммиграционную политику администрации Байдена, называя Камалу Харрис «царь границы» (т.е. ответственной за якобы слишком либеральный пограничный режим) и на их экономическую политику (опять же напоминая, что Харрис – действующий вице-президент). Уолц - тоже ожидаемо – педалировал две темы, по которым Трамп был мягко говоря неубедителен на недавних дебатах с Харрис: ситуация с мигрантами из Гаити в Спрингфилде, штат Огайо (которые, якобы едят кошек и собак местных жителей) и фактическое отсутствие у республиканцев позиции по проблеме медицинского страхования (закон о котором, известный как «Обамакэр», Трамп так и не смог отменить, находясь в Белом Доме). Но лучший момент для Уолца на вчерашних дебатах – когда он вынудил Вэнса неубедительно уклоняться от ответа на вопрос, проиграл ли Трамп выборы 2020 г.

По оценкам наблюдателей, Вэнс вчера был несколько более убедителен, но Уолц крепко держал оборону, хотя, пожалуй, не использовал всех возможностей атаки на Трампа. Погоду в кампании эти дебаты не сделают, но наблюдать их было интересно.

Борис Макаренко

Исполнилось сто лет Джимми Картеру – первому американскому президенту, достигшему этого возраста.

О Картере часто говорят как о неудачливом главе государства, который добился наибольших жизненных успехов после ухода со своего поста – что уникально для американских президентов. Он настолько активно участвовал в миротворческой деятельности и защите прав человека, что присужденная ему Нобелевская премия 2002 года была воспринята международным сообществом как безусловно заслуженная, бесспорная – что бывает далеко не всегда. И он действительно заслужил моральный авторитет в странах, которые сейчас называются Глобальным Югом – что для американского политика (а тем более экс-президента) очень непросто.

Если же говорить об опыте картеровского президентства, то на память приходит стагфляция в экономике – роковое сочетание безработицы и инфляции (плюс топливный кризис), которого старается избежать любой политик. Унизительный кризис с заложниками в Иране, который Картеру так и не удалось разрешить - аятолла Хомейни демонстративно приказал освободить их в день инаугурации Рональда Рейгана. Постоянные колебания во внешней политике между мягкой «линией Вэнса» и жесткой «линией Бжезинского». Погруженность администрации в повседневную текучку, вызвавшая быстрое разочарование у тех, кто возлагал свои надежды на молодого президента в Белом доме – бывшего подводника, фермера и успешного губернатора. А в собственной партии Картер столкнулся с либералами, мечтавшими о президентстве Тэда Кеннеди.

Республиканцы ставили Картеру в вину «потерю» Ирана и Никарагуа – но режимы умиравшего от рака шаха и вполне здорового Сомосы-младшего держались к моменту своего кризиса только на штыках, причем поддержка со стороны США лишь позволяла отдалить их падение. Интервенция была невозможна - добавить к местным штыкам американские после провальной вьетнамской войны не позволило бы общественное мнение. Хорошего для США варианта в обоих случаях не было.

Другое дело, что американские аналитики не просчитали «эффект Хомейни», считая аятоллу обычным консервативным религиозным лидером и антикоммунистом (в последнем они не ошиблись). Но рецепта предотвращения прихода Хомейни к власти не было даже у самых решительных критиков политики Картера. Понятно, впрочем, что для любого правительства такие экспертные объяснения являются крайне слабым утешением.

И все же опыт Картера на посту президента не стоит рассматривать как одну большую неудачу. Во внешней политике ему удалось добиться первой арабо-израильской договоренности – и Кэмп-Дэвидские соглашения, резко критикуемые многими в момент их заключения, сохранили актуальность и при Мубараке, и при Сиси. Республиканцы критиковали соглашение «Картер-Торрихос» о передаче Панаме контроля над Панамским каналом. Сама передача произошла в 2000 году (как и планировали подписанты), и все это время канал нормально функционирует, а США сняли с себя политическое бремя.

Отказ Картера поддерживать аргентинскую диктатуру Виделы создал прецедент, когда США от ставки на любых лояльных им «сукиных детей» в Латинской Америке стали переходить к политике выстраивания отношений с демократической оппозицией. Это сильно помогло им в 1980-е годы, когда оппозиционеры стали приходить к власти (в Аргентине, Бразилии, Уругвае, а затем и в Чили) и сохранять отношения с США.

Продвижение темы прав человека на международной арене, которым активно занимался Картер, также помогло США в те же 1980-е на исходе тогдашней холодной войны. Оно дало серьезные аргументы в споре со слабеющим СССР, руководству которого пришлось обороняться, что всегда невыгодно. Так что при всех неудачах США демонстрировали и при Картере способность к переменам без обрушения политической системы.

Алексей Макаркин

Успех Австрийской партии свободы (АПС) на парламентских выборах не означает, что она войдет в правительство. Но это важный симптом общественных настроений.

Участие АПС в правительстве маловероятно из-за ее несовместимости с другими партиями. Единственный теоретически возможный вариант – коалиция с Австрийской народной партией (АНП), которая заняла второе место, хотя и потеряла 20 мандатов (АПС прибавила 26). Но лидер народников канцлер Карл Нехаммер отказался сотрудничать с главой АПС Гербертом Киклем. Конечно, есть лазейка в виде отказа Кикля от участия в правительстве – но это будет выглядеть странно после того, как именно он привел партию к победе. Кроме того, согласие на роль младшего партнера в коалиции (а другой вариант народников не устроит) может привести к разочарованию избирателей и падению популярности партии – такое в политике случалось многократно.

Поэтому Киклю выгоднее оставаться в оппозиции, критиковать будущий кабинет. Наиболее вероятный сценарий в этом случае – «большая коалиция» из народников и социал-демократов – будет иметь лишь минимальное большинство, выглядеть союзом проигравших против победителя (СДПА хотя и приобрела один дополнительный мандат, но впервые за свою историю оказалась на третьем месте) и с самого начала ослаблено внутренними противоречиями. Такой кабинет станет удобной мишенью для критики в расчете на досрочные парламентские выборы, которые при неустойчивом правительстве вполне вероятны.

Сам феномен АПС интересен несколькими моментами. Партия появилась как политическая сила, которую с самого начала ее существования возглавляли бывшие нацисты. И партийный актив в значительной степени состоял из них же. Политический класс Австрии – причем социал-демократы даже раньше народников – сделал ставку на интеграцию экс-нацистов в демократический процесс. Активным сторонником этого курса был многолетний канцлер Бруно Крайский, при котором АПС в 1970-е годы впервые стала частью правительственной коалиции. Крайский защищал тогдашнего лидера АПС, бывшего оберштурмфюрера СС Фридриха Петера, от разоблачений со стороны «охотника на нацистов» Симона Визенталя. Для Крайского Петер был политиком, который вел АПС по пути умеренности – а, значит, приемлемым политическим партнером, несмотря на его одиозное прошлое.

Однако феномен Йорга Хайдера показал крах многолетнего курса на дерадикализацию партии. Порвав с курсом на умеренность и превратив АПС в антимигрантскую партию, он приобрел немалую популярность, в том числе среди молодежи. В результате уже АНП в 2000 году согласилась включить совсем не умеренных людей Хайдера в правительственную коалицию, несмотря на гнев европейцев.

У АПС есть электоральное ядро, для которого главное – это желание жить в спокойной, уютной стране. Разумеется, это вполне естественное чувство, которое, казалось бы, должно вести к умеренности. А получилось наоборот – для активных сторонников АПС это означает закрыться любой ценой от любых чужаков. Хайдер сделал карьеру на страхе жителей Каринтии перед словенцами, выступавшими за двуязычие в рамках региона. А Герберт Кикль выступает не за ограничение миграции (ее ограничивает и правительство, руководимое АНП), а за практически полный ее запрет. И по мнению электорального ядра партии, остальные политические силы «прогибаются» перед европейской бюрократией и выражают интересы элиты. А АПС в этой схеме – антиэлитная партия, выступающая в защиту интересов простых людей.

И есть протестная электоральная периферия, которая более эластична в своем электоральном выборе. И ее настроения во многом зависят от конкретных вызовов. Сейчас сошлось несколько факторов – последствия пандемии, ударившей по малому бизнесу (а Кикль был главным ковидодиссидентом). Скандальный вынужденный уход из политики харизматичного лидера АНП Себастьяна Курца, триумфатора выборов 2019 года. Подскочившая в 2022-2023 годах из-за украинского конфликта миграция. И электоральная периферия АПС стремительно расширилась, создав проблему для австрийских элит.

Алексей Макаркин

Закавказская повестка «на полях» 79-й Генеральной Ассамблеи ООН была бы неполной, если бы в ней отсутствовал бы вопрос о подготовке мирного договора между Арменией и Азербайджаном. В Нью-Йорке прошла встреча министров иностранных дел двух соседних государств Арарата Мирзояна и Джейхуна Байрамова. И здесь будет важная оговорка: переговоры прошли не тет-а-тет, а при посредничестве госсекретаря США Энтони Блинкена.

Занимаясь вот уже тридцать лет конфликтами на Кавказе, автор комментария установил интересную закономерность. Практически все инициативы по мирному урегулированию конфликта между Арменией и Азербайджаном имеют внешнее происхождение. Так было с «пакетным» и поэтапным планом, идеей общего государство, «мадридскими принципами», «казанской формулой» и «планом Лаврова», трехсторонними заявлениями 2020-2022 гг. и американскими инициативами в спектре от Ки-Уэста-2001 до нынешних встреч при посредничестве Госдепа СА.

Нью-Йоркская встреча не проходила под мощный информационный аккомпанемент. Согласно скупому официальному сообщению, представители Баку и Еревана договорились о том, чтобы «приложить дополнительные усилия для заключения договора «Об установлении мира и межгосударственных отношений» в кратчайшие сроки». Будто бы раньше они не договаривались о том же самом. Высшие представители Армении и Азербайджана уже тысячекратно озвучивали тезис о том, что мирное соглашение близко, как никогда ранее. Никол Пашинян даже использовал метафору о мире на расстоянии вытянутой руки. И, на первый взгляд, с ним трудно спорить, так как проблема Карабаха выглядит закрытой. Даже сами армянские власти готовы признать азербайджанский суверенитет над ним.

Но на практике метафора с вытянутой рукой выглядит иначе. Скорее мы имеем дело с линией горизонта. При приближении к ней она снова отдаляется. Чтобы кто ни говорил, а победа одной стороны с разгромным результатом, создает ощущение ненадежности будущей конструкции регионального порядка. Официальный Ереван согласен. Но как долго его уступки готово воспринимать армянское общество? Тем паче, что и помимо Карабаха есть немало проблем от демаркации границы за рамками карабахского участка до разблокирования транспортных коммуникаций. И даже конституционные основы – предмет продолжающегося спора.

В итоге получается тот же максимализм (только теперь мяч на стороне Баку, а не Еревана, как раньше), а внешние игроки заботятся в первую очередь о своих интересах. Но разве в прежние времена было иначе?

Сергей Маркедонов

«Поля» 79-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН подарили новые поводы для обсуждения ситуации в Закавказье. В ходе своей пресс-конференции российский министр иностранных дел Сергей Лавров заявил: «Это очевидно, что нынешнее грузинское руководство просто честно оценивает прошлое. Они так и сказали, что "хотим примирения исторического". В каком виде, какой форме это примирение может произойти - это решать самим странам: и Абхазии, и Южной Осетии».

Практически синхронно с заявлением главы МИД РФ в том же Нью-Йорке выступил премьер-министр Грузии Ираклий Кобахидзе. Он обратился к жителям Абхазии и Южной Осетии с призывом жить в «едином государстве» и заявил о необходимости «восстановления разрушенных мостов».

Эти информационные поводы снова оживили дискуссию о скорых геополитических переменах на Кавказе и возможном сближении Москвы и Тбилиси, в том числе и посредством урегулирования застарелых этнополитических конфликтов. Между тем, в таких вопросах поспешность не нужна.

Во-первых, не стоит воспринимать слова российского министра, как нечто совершенно новое в подходах Москвы. Напомню, что в декабре 2015 года во время своей традиционной «большой пресс-конференции» президент России Владимир Путин уже обозначал видение данного вопроса: «Не мы были инициаторами развала отношений (с Грузией-прим.), но мы готовы их восстанавливать, что касается территориальной целостности Грузии - это, прежде всего, дело грузинского народа, югоосетинского и абхазского, надо с ними работать, мы примем любое решение».

С того времени многое в отношениях между Москвой и Тбилиси менялось. Была «нормализация без пересечения красных линий» (под таковыми понимались статус двух частично признанных образований и евро-атлантическая интеграция Грузии), затем резкое охлаждение после т.н. «ночи Гаврилова». С 2022 года появились признаки нового витка двусторонней нормализации (прагматизации) российско-грузинских отношений. Но для того, чтобы они стали устойчивым трендом (про необратимость сегодня говорить явно преждевременно), требуется еще очень многое. Прежде всего, важны итоги главной кампании четырехлетия- парламентской. Ведь для того, чтобы обещания Бидзины Иванишвили и его команды (извинения перед Южной Осетией, избавление от груза прежних лет и экономическое сближение с Москвой) реализовались, нужно одержать победу на выборах. И не просто победить, а сдержать массовые протесты оппозиции. Для того, чтобы предсказать их, не надо быть Кассандрой. Оппоненты «Грузинской мечты» давно уже превратили борьбу с Иванишвили из внутриполитического дела в противостояние «руке Москвы».

Не менее важно и изменение общего фона в Грузии. Опросы общественного мнения пока что не фиксируют резкого всплеска пророссийских настроений, а среди правящей партии и ее сторонников наличествуют и симпатии и к евро-атлантической интеграции. Не факт, что этими настроениями «Грузинская мечта» будет открыто пренебрегать. Таким образом сближение позиций и открытие возможностей для конструктивной дискуссии- важный тренд. Но все это пока не гарантирует окончательного успеха.

Сергей Маркедонов