«Если вы это сделаете», — сказал Остин, «это будет первое применение ядерного оружия в мире за три четверти века, и это может привести в движение события, какие вы не сможете контролировать, и мы не сможем контролировать. Наши лидеры и ваши лидеры неоднократно говорили, что ядерную войну невозможно выиграть, и ее никогда не следует вести. Это может поставить нас на путь конфронтации, какая будет иметь экзистенциальные последствия для вас и для нас. Не вступайте на этот скользкий путь», — сказал Остин.
Остин перешел к следующему пункту. «Если вы это сделаете, все ограничения, в соответствии с которыми мы действуем в Украине, будут пересмотрены», — сказал он. «Мы старались не делать определенных вещей. Есть определенные вещи, какие мы не предоставляли украинцам. Есть определенные ограничения, какие мы наложили на то, как они могут использовать то, что мы им дали, и мы не вмешивались напрямую в конфликт против ваших сил. Если вы это сделаете, все эти ограничения, все те ограничения, какие мы наложили на себя, будут пересмотрены».
Сообщение о прямом ответе не могло быть представлено более жестко.
Остин высказал свою последнюю мысль. «Все те действующие лица в мире, кого вы считаете своими друзьями, кто смотрит в сторону, все повернутся против России в этом сценарии — китайцы, индийцы, турки, израильтяне», — сказал он. «Это изолирует Россию на мировой арене в такой степени, какую вы, русские, не можете полностью оценить».
«Я не люблю, когда мне угрожают», — наконец ответил Шойгу.
«Господин министр», — прямо сказал Остин без тени гнева, — «я являюсь лидером самой мощной армии в истории мира. Я не угрожаю».
В Пентагоне председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Марк Милли также провел телефонный разговор по защищенной связи со своим коллегой в России генералом Валерием Герасимовым.
«Генерал Герасимов», — начал Милли. «Некоторые из ваших политических лидеров бряцают ядерным оружием и говорят о возможности использования ядерного оружия. Это привлекает внимание многих людей, поэтому мне нужно, чтобы вы мне сказали: При каких условиях вы примените ядерное оружие?»
Милли был прямолинеен. Он знал Герасимова много лет. В кабинете с Милли находились люди из разведки, слушавшие их разговор.
«Вы же знаете, при каких условиях», — сказал Герасимов, — «потому что у вас есть наши руководства и наша доктрина». Он процитировал номер страницы.
«Что ж, я это ценю», — сказал Милли. «У меня нет руководства передо мной. Мне нужно, чтобы вы сказали мне, при каких условиях вы бы стали использовать ядерное оружие». Он хотел услышать их напрямую от российского генерала.
«Хорошо», — ответил Герасимов. «Кстати, это публичная информация. Вы можете посмотреть на эти условия». Но он все же процитировал ядерную доктрину России. «Если будет нападение на Россию, угрожающее стабильности режима», — сказал Герасимов, «это первое условие». Милли знал, что это может быть истолковано как угроза российским властям или лично Путину. «Во-вторых», — сказал Герасимов, — «если иностранная держава нападет на Россию, применив оружие массового поражения, то есть химическое, биологическое или ядерное». «В-третьих», — процитировал Герасимов, — «Россия оставляет за собой право использовать тактическое ядерное оружие в случае катастрофических потерь на поле боя. Это те условия, при которых мы это сделаем», — добавил он.
«Ок, это хорошо», — сказал Милли, — «поскольку ни одно из этих условий не будет выполнено, поэтому я полагаю, что вы не будете использовать ядерное оружие. Потому что никто не собирается атаковать вас с помощью оружия массового поражения. Никто не собирается совершать смену вашего режима. А мой анализ ситуации на поле боя является таковым, что я не думаю, что вы понесете катастрофические потери, такие, как потеря всей армии, так что...»
Милли был удовлетворен. Герасимов сообщил условия применения ядерного оружия, утвержденные в ядерной доктрине России, и выразил согласие с ними. По крайней мере, там ничего не изменилось.
«Отлично», — сказал Милли. «Я передам то, что вы сказали, своему правительству».
