⏫⏫⏫
Естественно, всяческое участие в заполнении этого Франкенштейна от мира канцтоваров я игнорировал, равно как и его аналоги от других одноклассниц, и наверное, чаша сия все же минула бы меня, если бы однажды мартовским вечером девки не пришли ко мне домой и не потребовали в полуприказном режиме заполнить уже наконец анкету некоей Ани Гладовой, которой я тогда отчего-то нравился.
Отступать было некуда, поэтому я с лицом лягушки взял анкету, захлопнул дверь и пошел отвечать на список вопросом, главным из которых, разумеется, был девятый вопрос — “Кого ты любишь?” и на который прямо отвечать было как-то непринято.
Повздыхав и взяв толстую ручку, которая объединяла в себе черный, синий, зеленый и красный цвета, я открыл чистый лист и, старательно выводя вензеля прописью, с легкостью ответил на то, как меня зовут по фамилии-имени-отчеству.
Лютый кринж я словил уже на четвертом вопросе, который должен был ответить Ане Гладовой, когда я родился.
Я знал, что Аня знала не хуже меня, когда я родился, поэтому я как-то даже оторопел от такого аутизма.
После чего встал и долго ходил по комнате кругами, думая, как бы поинтереснее ответить на вопрос до тех пор, пока нестерпимо не захотел в туалет.
Уже в туалете взгляд мой упал на газету “Комсомольский Комсомолец”, точнее на первую его страницу, откуда скалился злобный Фюрер и красовалась плашка “Тайна Третьего Рейха” с развевающимся рядом боевым стягом Кригсмарине.
Спустя минуту эта же плашка была нещадно вырезана из газеты, вклеена в графу с датой рождения и анкета приобрела совсем другой флер — некоторой зловещести.
Пятый вопрос, прочитанный мной, прозвучал в голове резко и сухо — будто кто-то на морозе в тайге выстрелил.
Выглядел он так:
5) “Где ты живешь?”
И тут мое терпение закончилось.
И восстал я с табуретки, и воздел к небу руки, и воскричал во тьму холодной мартовской ночи тревожно и бессильно, и криком моим было что-то типа
“ДА ТВОЮ Ж МАТЬ, АНЯ ГЛАДОВА, ЧТО ЗНАЧИТ “ГДЕ Я ЖИВУ?”
ТЫ ЖЕ КАЖДЫЙ БОЖИЙ БУДНИЙ ДЕНЬ, 21 РАЗ В МЕСЯЦ, 189 РАЗ В ГОД, ДЕРИ ТЕБЯ ЧЕРТИ, ЗАХОДИШЬ КО МНЕ РОВНО В 15:15, ПРОСЯ ПОМОЧЬ ТЕБЕ С МАТЕМАТИКОЙ, И КАЖДЫЙ ДЕНЬ Я СИЖУ И РЕШАЮ ТЕБЕ ЭТИ СРАНЫЕ ПРИМЕРЫ, ПОКА ТЫ СМОТРИШЬ “ДИКУЮ РОЗУ” И КАРТАВЫХ ЛЯГУШАТНИКОВ ИЗ “ЭЛЕН И РЕБЯТА”, ПОТОМУ ЧТО МНЕ ПРОЩЕ САМОМУ ВСЕ СДЕЛАТЬ, ЧЕМ БЕСКОНЕЧНО ОБЪЯСНЯТЬ ТЕБЕ ПРОСТЕЙШИЕ ВЕЩИ.
О, АНЯ, ДА ПРОДЛЯТСЯ ДНИ ТВОЕЙ БАБУШКИ, КАЖДОЕ УТРО ЗДОРОВАЮЩЕЙСЯ СО МНОЙ, И ДА ПРЕБУДЕТ ШЕСТИКРЫЛЫЙ СЕРАФИМ С ТВОИМ МЛАДШИМ СОПЛИВЫМ БРАТОМ РОМОЙ, ЗА КОТОРЫМ МНЕ ПРИХОДИТСЯ ПРИГЛЯДЫВАТЬ В НАШЕМ С ТОБОЙ, САМОХОДНАЯ ТЫ ПИЗДА, ОБЩЕМ ДВОРЕ, НО НЕ ЛЕЗЬ ТЫ КО МНЕ, ХРИСТОМ ТЕБЯ ЗАКЛИНАЮ, СО СВОИМИ ДУРАЦКИМИ ВОПРОСАМИ, ПОТОМУ ЧТО ЖИВЕМ МЫ В СОСЕДНИХ ПОДЪЕЗДАХ И ТЫ ТОЛЬКО ЧТО КО МНЕ ОПЯТЬ ЗАХОДИЛА, ЕБУЧАЯ ТВОЯ ШЕЯ!”
Но как бы не был страшен и неистов мой крик — однако и он вскоре затух в недрах квартиры, лишь отголосками вырвавшись через балконную форточку, но ответа на него не было, потому что в тот момент Аня наверняка судачила с подружайками о том, осмелюсь ли я ответить на самый главный, 9 вопрос.
И я осмелился и написал — люблю мол Аню Гладову, ебать ее в ротешник, да так, что жить без нее не могу.
И отдал анкету ей на следующий день, и великое молчание сопровождало всю женскую часть нашего коллектива до самого конца учебного дня, потому как не было в моих ответах никаких украшательств, шутеек, пожеланий хороших мальчиков и прочей блистательной тряхомудии, а было лишь то, что звать меня Сан Саныч, когда я родился — никто не знает, кроме последнего защитника Мариенплаце, и что люблю я сугубо Аню Гладову — максимально твердо, четко и без разного рода мелихлюндий.
![Говорит ТопаZ [ESP]](/avatar/1321/1321128351.jpg)
