У меня в Стамбуле есть старший брат
День вчера был великолепный, потому что мы рванули из нашей богемной хипстерской Моды в родные перди, где мы прожили полгода. Район Ширинэвлер — это на метро (или 20 минут пешком) до парома, на пароме до европейской стороны, там на трамвай до метро, и на метро до конечной точки. Всего около полутора часов. Это оживлённый и густонаселённый район, в котором сплелись разные культуры: турки, сирийцы, узбеки и туркмены, казахи, русские — прекрасный котёл из чайных, игорных, кальянных, из магазинов подержаной техники и табачных ларьков, из барбершопов и ноготочков. В местных ночных клубах играет «Виски, кола, королева танцпола», будто 2010-е никуда и не уходили, а из машин на низких басах до сих пор орёт 50 cent, который всё обещает забрать всех в candy shop.
Здесь живёт широченной души человек, который назначил себя нашим старшим братом — Аднан. Аднан — 45-летний отец пятерых детей, который держит одну кафешку и сдаёт несколько квартир, параллельно отстраивая новые. Вообще-то, он брат нашего лендлорда, а это, считай, родственник. Неплохо говорит по-русски, потому что когда-то давно работал в Украине. Когда мы заселялись в квартиру с голыми стенами, именно он водил нас за ручку во все инстанции: подключать воду, электричество, интернет, делать прописку, он орал на недобросовестного риелтора и вообще вписывался во все наши беды.
Аднан сам объявил, что он теперь мой старший брат, безапелляционно, хуй поспоришь. Дважды, когда он в своей кафешке кормил нас куриными крыльями с булгуром, я спрашивал: «Аднан, сколько денег?», а он странно отвечал: «Тебе сколько, килограмма хватит?» — не понимаю смысла, но интуитивно чувствую, что так он давал понять, что денег не надо. Важный факт про Аднана — очень он любит слово «пидорас». Только говорит он «питарас», и часто использует: «уалла алла, они все питарасы!»
Вчера мы встретились, потому что, когда я ему рассказал, что буду в Стамбуле, он чётко дал понять: «Твой прат издес! Всё что хочешь я делать, на кафе приходи». Мы здорово посидели, пообщались, посмеялись. Аднан, вообще-то, всё время на приколе, но на своём, особенном. Когда уже вышли из кафе и проходили мимо табачного ларька, Аднан вдруг засиял:
— Помнищь этого питараса? — и радостно так на ларёк показал, — Пойдём, пойдём, аби, зайдём!
Внутри сидел продавец, турок Мехмет, которого я помнил — у него два года назад покупал ночной пивасик. У них состоялся диалог на турецком, я понял его примерно так:
— Привет, смотри, кого я привёл!
— Кого? — Мехмет нас осмотрел сверху вниз, ничего не щёлкнуло.
— Ну ты тупой, Мехмет? Внимательно смотри, ну!
— Да я смотрю! — Мехмет ещё раз нас осмотрел, теперь уже снизу вверх. Я снял шапку.
— Ну шо ты, голова? Вспомнил?
— Ааааа! — Мехмет хлопнул себе по лбу и указал рукой наверх, на балкон квартиры, где мы жили, — Вот эти что ли? Русские?
— Нуууу! — Потом Аднан повернулся к нам и добавил, — У него совсем голова нет! Питарас.
Дальше был какой-то непереводимый турецкий обмен шутками, где все хохотали, а Мехмет одобрительно на нас посматривал. И вдруг Аднан толкнул меня локтем, мол, ща-ща, смотри, прикол будет.
— Мехмет, скажи «Я питарас».
— Что сказать? — Для Мехмета фраза звучала как зумерский сленг для деда.
— Скажи «Я-Пи-та-рас».
— Я питарас. — Мехмет сказал это с невозмутимым, почти каменным лицом, но с лёгкой ноткой недоумения.
Надо было видеть, как разъебало Аднана. Он хохотал так, что с полок бутылки сыпались, а чайки на Босфоре разлетелись по всему городу. Мехмет всё ещё был невозмутим.
— Ахахаха! Ну ты слышал? АХАХААА! А он ни панимай! Хаааахаха! У ниго голова нет — вас не вспомнил, а ещё ни панимай, что питарас!
Честно, никогда не видел, чтобы человек так радовался собственной шутке. На мои замечания, что такому не надо учить, он отмахнулся — мы друзья, у нас шутки такие. Такой вот офигенный у меня старший братишка. Сказал, что у него двоюродный брат в Берлине, троюродный сват сестры бати в Париже, муж сестры дочери племянника в Ганновере — в общем, «везде пазвани, они тебе всё делай, ты для них тоже брат».
Обожаю Стамбул, я же уже говорил?)