#зарисовка
«Don't trust the mind».
Беспросветная темнота сочится из каждого угла, сжирая обзор. Соль отзывается жжением на щеках, а глаза, покрасневшие, разъедает, словно от перцовки. Недавняя истерика даёт о себе знать.
В ноябре темнеет рано. Чан не планировал пробираться на кладбище в 7 вечера сквозь заросли кустарников. Ноги сами привели его в это место. Место, где когда-то вместе с Чонином зацвело его сердце, а душа покрылась толстым слоем пыли, который за годы так и не сумел стереть ни один человек.
Парень подсвечивает тропинку фонариком, дабы не напороться на какой-нибудь булыжник и не стать инвалидом на оставшиеся 40 лет жизни.
Одинокие могилы вовсе не пугают, а блуждающие мёртвые души даруют умиротворение. Быть может, сейчас они рассказывают ему о своей безжалостной судьбе, что затащила их на тот свет слишком рано. Там обязательно найдётся затерявшийся Ян, оставит на его плече неощутимый поцелуй, и, как теми промозглыми зимними вечерами, навсегда сохранившимися в воспоминаниях, согреет своими тёплыми ладонями его вечно холодные щёки.
Старший доходит до могилы своего парня. На лице поблёскивает едва уловимая улыбка от счастливого гравированного лица, что вмиг заменилась на печальный вздох от взгляда на дату смерти и осознания, что смех этого человека уже давным-давно закопан под землю.
– Чан? – Голос предательски дрожит.
В сердце, таком опустошенном, что-то с треском ломается. Блондин оборачивается на звук. В глазах встаёт стеклянная нерушимая стена, а две испачканные в дорожной грязи хризантемы, до этого покоившиеся в руке, беззвучно выпадают.
Чонин, будто в землю вросший, стоит, не моргая. Живой. Кожа его белая, почти отполированная, а в дрожащих пальцах зажата роза. Красная, маленькая.
– Чонин? Откуда ты.. ты же.. – Слов не находится.
Мальчишка делает шаг, затем ещё, пока не подходит вплотную к разгоряченному телу. Бан трёт глаза, в надежде, что воспалённый мозг перестанет подкидывать ему свои ничуть не смешные шутки. Но Чонин по-прежнему остаётся на месте.
– Чанни, я скучаю, – он тянется к шее, не ощущая её тепла. – Почему вы похоронили меня живым?
Криса бросает в холодный пот. Он толкает Нина, спотыкаясь об свои ноги. Реальность смешивается с нездоровыми фантазиями, а произнесённые слова обжигают нутро.
– Почему вы похоронили меня живым, Чанни? – Тихий, казалось, голос, раздаётся в голове истерическим криком, въедаясь в мозг и переворачивая нервную систему.
Старший хватается за голову, судорожно шепча под нос молитву. Всё происходящее кажется одним страшным сном. Он зажмуривается, машет руками и щипает свою кожу. Ничего. Солёные капли стекают по проложенной прошлыми слезами дорожке. А Ян, возвышаясь над жалким подобием бесстрашного мужчины, смеётся так громко, что барабанные перепонки лопаются, распространяясь острой болью по всему телу.
На утро здесь будет найден труп с перерезанным горлом.