Дана Сидерос

1 января, разрешила себе выходной, значит, можно поболтать.
Я пытаюсь переводить стихи с португальского, но пока не слишком преуспела, уровня языка на поэзию пока не хватает.
Это меня даже воодушевляет, как убедительное доказательство того, что поэзия и правда некая высшая форма речи.
Решилась пока только на один крошечный, но популярный текст Марио Кинтаны, бразильского на самом деле автора.
Он звучит так:

Poeminha do Contra

Todos esses que aí estão
Atravancando meu caminho,
Eles passarão…
Eu passarinho!

Дословно: Стишок протеста. Все те, кто преграждает мне путь, уйдут, а я птичка.
С птичкой тут игра слов passarão/passarinho, плюс намеренно искаженная фраза без глагола. Я написала несколько вариантов, но варианты с просто птичками меня как-то не удовлетворили, и я быстро перешла на конкретных птичек.
Два, как мне кажется, неплохих варианта, которые я в итоге оставила:

1.
Кто на пути моём толпится,
И кто наперерез несётся,
Те не вернутся.
А я -- синица!

2.
Все те, что там вдали стоят,
Загромоздив проход,
Они уйдут.
А я -- удод!

#переводы

КАНТОНСКИЙ РЕЦЕПТ

Разделывая курицу к обеду,
увидела, что правое крыло
заметно меньше левого.
Почему-то всплыло в памяти выражение
“сухая рука”.
Это что-то из старинной литературы:
у него была сухая рука,
дети боялись его, и когда он шёл по улице,
бросали вслед камушки и ветки.

Но недоразвитое крыло у курицы...
я хочу сказать, что там у них тех крыльев?
Была бы это нога, она бы ходила вразвалку,
как какая-то утка,
ей бы так и кричали вслед “Эй ты, утка!”
злобные товарки, другие курицы.
Вряд ли они там в курсе,
что всех их ждёт одно и то же
вне зависимости от походки
и размера ненужных крыльев.

Но кстати, бабушка говорила,
что как раз таки утки -- страшно умные.
Если одна увидит случайно,
как ты режешь другую --
нипочем потом не даётся в руки,
прячется, удирает и вопит на утином
что-то вроде:
не надо, не надо, не надо.

Тут напрашивается итог,
мол, вот так я и стала вегетарианкой.
Но увы: порубила птицу на части,
приготовила в остром соусе,
замечательно получилось.
Мы всю жизнь кого-то едим,
чтобы выжить, но чаще для удовольствия.
Если этот кто-то хотя бы не твоего вида,
ты, считай, уже молодец.

Мой режим такой: стараюсь не есть своих.
Это, кстати, не так-то просто.
Не у всех получается, как мы видим.
Утешает только, что всех ждёт одно и то же,
вне зависимости от походки,
от размера,
стоимости
и мнимой защищённости,
курятника.

октябрь 2024

* * *

когда закончится война
или истает
мы не заметим нихрена
фейсбук листая

всё будет то же боли стон
и вкус черешни
всем будет тошно но потом
дойдёт конечно
убит живой брезгливость страсть
позор победа

я просто встану соберусь
к тебе приеду

как нервный но ручной зверёк
прибитый негой
ты здесь погладь меня вот так
а здесь не трогай
мы ляжем степью и холмом
рекой и лесом
и всё и не пошевелим
ничем лет восемь

проспим литавры доккино
торги и гимны
проснемся не богами но
слегка другими
и ты стряхнешь часовню склад
наросший с краю
шепнешь да просто затекла
рука, малая


июль 2024

Последнее дело -- давать в телеге ссылки на фейсбук. Но именно там я собираюсь в среду почитать стихов

https://www.facebook.com/lllytnik/posts/pfbid0CuEEM5aQNPzMu7Njkzc5R7GwHNLrdKGbypYDZ7fMSPzbXhRKRockchqPqNP7fHnHl

ЗЕФИР

В кухню, где блеск фарфора и дух зефира,
тёплый, зевающий, только что из кровати --
входит объект военной инфраструктуры,
розовый с белым, как облако на рассвете.

Шлёпает маленькой пяткой по скользкой плитке,
гладит задумчиво трещины табуретки,
если не скрипнет шкаф, будет всё в порядке,
если сжевать один, не заметят предки.

Вон он, на верхней полке, как раз уродец:
выпятив бок помятый, лежит, усталый --
там, где места дислокации хрупких блюдец,
где арсенал креманок, пиал, бокалов.

Лезет объект энергетики вверх, шатаясь,
тянется лапкой неловкой к добыче лёгкой.
Только и полки, и дверцы разъела старость:
все их крепления, петли, стекло, филёнки.

Что-то хрустит, срывается и взлетает,
стайка кофейных чашек взмывает к свету.
Здесь затемнение, проигрыш, запятая.
Что тут описывать? Ясно, что всё разбито.

Штаб диверсантов сидит, потирает ухо.
Кажется, не убился -- так, испугался.
Взрывы фамильных сахарниц, мисок грохот
вряд ли вредят сильнее, чем взрыв фугаса.

Всё вперемешку. Осколки. Душица, мята.
Летом объект военный их рвал на даче. 
Мама в дверях -- с лицом зефирного цвета.
Но не ругается. 
Даже, кстати, не плачет.

апрель 2024

КОРОТКИЙ МЕТР

Так хотелось уйти от клише, но нет:
старичок из болотца, 
протягивая копытце,
говорит: клянись, что оставишь мне
то, что в доме своём не знаешь.

Всякий где-то читал эту чушь:
там про первенца, печку, мышь,
и картинка на развороте была цветная.

Все когда-то это читали, но не уловили сути.
Можно вечно слушать подкасты,
листать соцсети,
можно шастать, развесив уши,
по проспектам протестам барам,
проповедовать голубю-гопнику, уткам-дурам.

Но придётся потом осознать, 
в чём тут был подвох:
ты не знаешь в доме своём 
ничего.

Вот к примеру, рынок у вас на углу,
где мусора гоняли урлу,
был здесь дольше, чем знают карты,
чем помнят летописи,
чем ты можешь нагуглить в своём PC.
Если место людное -- рынок будет,
как ни жги его, ни сноси,
как ни строй зигзагом на лобном месте
румяных детей началки.
Хочешь в море найти кита --
ищи, где клубятся чайки.

Здесь у нас позорный монтаж: 
крики чаек, прыгаем в тёплый климат,
где у всех замечательное вино
и ужасно отсталый сервис.
У Виталика в среду пропал багаж,
у Кристины симка -- три-джи голимый,
а Вадиму письмо не идёт давно,
всё убого реализовано,
неюзабельно решено --
непонятно, с чего мы тут все расселись.

Есть же царство, где всё круглосуточно:
пытки, пицца, аресты, латте.
Где летает всё: курьеры, такси, ракеты;
где высоты взяты, глубины давно пробиты,
кто замешкался -- тот балласт.
Где у службы писем в тюрьму -- дизайн
и чудесные личные кабинеты:
так удобно писать,
так легко пополнить баланс.

Просто тыцнул на кнопку, и пишешь всласть
храбрым, хрупким, пока еще не убитым.
Держишь в памяти всех, кто в цепочке есть -- 
бота, цензора, адресата.
Адрес: Милый дом, Крокодилья пасть, 
индекс, номер, бланки ответа.
Метр короткий, но эта часть
длинновата.

март 2024

* * *

Как лист увядший падает на душу
и всю насквозь проходит без помех,
не задевая ничего, не руша
структур её прозрачных -- глянь на тех,
стоящих в недрах серого вагона
и пьющих сквозь решетку белый свет. 
Взгляни на них легко и отрешенно,
махни рукой и улыбнись им вслед.
Им долго ехать, к краю панорамы,
волкам, снегам, не тающим упрямо,
и все моменты вспомнить время есть,
когда их чьи-то братья, дети, мамы
просили быть людьми, смотрели прямо,
смиренно называли “Ваша честь”.

февраль 2024

Что ж, рано или поздно это должно было произойти.

СУББОТА

Опять полдня проспали, а могли бы
сходить куда-нибудь. Да хоть во двор.
А впрочем, ей в тот год,
чтоб быть счастливой,
был нужен он -- и больше ничего.
Он новости читал и ел с подливой
какое-то живое существо.

И вдруг сказал: «‌‎Ты видела? Писали,
что этот твой, ну как его -- убит.
Сегодня опровергли, пишут -- сам он.
Всё может быть, но способ сложноват:
мне кажется, такое месяцами
готовят и обдумывают, нет?

Но если правда, это лучше: всё же
не чья-то злая воля, а его».
Он потянулся сладко, с хрустом даже,
красивой кистью почесал живот,
другой по шее хлопнул -- уничтожил
какое-то живое существо.

Она засуетилась, буркнув что-то
неважное,
мол, нужно в магазин.
Но думала, что лучше быть убитым --
по крайней мере, будешь не один.

И выбросила склянку из-под пива,
в которой месяц как, а может, два --
засохло, гордо и неотвратимо,
какое-то живое существо.


декабрь 2023

ПЯТОЕ НОЯБРЯ

Мы провели прекрасный день вчетвером,
я, Аня, Таня, Лёша, 
а потом условно сгорели в условном пожаре.
Дело было так: 
после ужина разбрелись по своим номерам,
угрелись, заснули сладко, 
как взрослый может заснуть 
исключительно после бани и водки.

Просыпаемся от пожарной тревоги, 
не сразу понимаем, что происходит:
голос грозный небесный орёт на польском
что-то вроде "спокойно покиньте здание",
но тревога обрывается на полуслове,
и мы решаем:
ну и слава богу, видно, это ошибка.
И засыпаем мгновенно.

И едва засыпаем -- тревога включается снова
и снова быстро смолкает.
Мы смотрим в окно, мы нюхаем воздух,
ну как же так: ни огня, ни дыма,
ни людей, покидающих лобби.
По правилам, говорю, безопасности, 
всё равно нужно выйти.

Не похоже, правда, чтобы мы горели.
Похоже скорее на сбой, какую-то шалость,
самонадеянного курильщика 
в некурящем номере, 
сбрендивший датчик в прачечной,
ошибку в программе.
И мы засыпаем снова, решив, что на третий, 
вот на третий уж точно выйдем.

И третий гремит, и приходится одеваться,
искать по указателям лестницу,
спускаться во двор отеля. 
Чтобы всё еще не увидеть никакого пожара,
а только таких же растерянных постояльцев,
и мигающую, как ёлка, пожарную машину.

Вот, возьмите вина, говорит сотрудник отеля,
это была ложная тревога, 
мы всё проверили, всё в порядке.
Извините за беспокойство.

А ведь мы условно сгорели, говорю я Ане, 
отхлебывая дармовой просекко.
То есть, Таня условно совсем:
выходя, мы её не забрали;
мы с тобой -- условно задохнулись 
в ожидании сказочной третьей тревоги;
а вот Лёша вышел быстрее:
должно быть, спасся,
то есть, условно спасся,
из условно горящего здания.

Здесь так хочется всунуть вывод,
что вот так мы всё и проспали.
Ждали третьей тревоги, не чуяли дыма,
не видели пламени, игнорировали мигалки,
почитали условный срок за великое благо,
а условных воров и убийц -- за сбой, 
погрешность в архитектуре
в целом очень славного мира.

Но всё же я не совсем еще конченный автор, 
так что прошлые восемь строк
считайте, пожалуйста, условно удалёнными,
давайте, вы их условно не видели, и забудем. 
Это просто разорванный сон не идёт обратно,
особенно, если ты неразумный, беспечный,
неэффективный, условно сгоревший,
условно тонувший, условно поймавший вирус,
условно читавший какие-то толстые книги,
можно дальше припомнить,
но не будем: точка, подпись, печать. 

А еще довольно сложно заснуть, 
без моих котов, шепчет Аня. 
Пофырчать тебе? -- спрашиваю. 
И стараюсь как можно лучше фырчать.

ноябрь 2023

* * *
Опять подкараулила его,
как бы случайно встретила в подъезде:
“А заходите в гости как-нибудь,
да хоть сегодня, я как раз сварила
варенье, любите из ревеня?”

Сказал “я постараюсь”. Не зашёл.
Потом лежал и думал, отчего же?
Нормальная же, или даже лучше:
хорошая. Варенье вон сварила,
неясно, правда, из чего. И ноги.

Конечно, плохо спал. Ревень приснился:
лиловый, крупный, с бивнями, усами.
Ревел, волок бесформенную тушу
по лестнице на их седьмой этаж.
Но запах источал приятный, нежный.

Проснулся и решил: зайду сегодня.
Полдня крутился у глазка дверного:
когда уже включаешься в игру,
то ничего не кажется абсурдом.
Напротив, всё осмысленно и ясно.

К примеру спать всегда башкой на запад,
годами в паре метров друг от друга,
но через стену: трубы, арматура,
бетон, шпаклевка, шесть слоёв обоев,
след от гвоздя, рисунок детский, бра.

Вот тоже слово странное какое.
Опасная, загадочная бра.
Она, похоже, ревеня сестра.

сентябрь 2023

* * *

Вот скучаешь, наказан, в углу,
и думаешь из угла:
если с нами какой-то бог --
то богиня Мгла,
наша общая мамка, она нас не родила,
но она воспитала.
Что сама сожрала, тем кормила.
Что умела, то и дала.
Многодетную мать обвинять --
последнее дело.

Вот мы зреем плодом стозевным,
несёмся во мгле стремглав.
Вот склонились над люлькой
овцы, феи, псы, голубицы.
Умиления ропот, мелькание крыл и лап.
Все желают младенцу
богатства и прочих благ,
и никто никогда не желает
не стать убийцей.

Наливайся, румяный и злой,
как борец сумо.
Вятским глиняным шаром
катись под откос со свистом.
Мы открестимся позже:
да что вы, оно само!
Мы его не пекли, не растили --
оно само.
Ждали, будет тюльпан, анемон,
а взошел ОМОН
в нашем райском саду,
нежном, розовом, золотистом.

Ждали, будет пирог:
тесто вспухло, взвело курок,
разъяснило свои понятия и расценки.
С подоконника прыг
и пошло собирать оброк.
Дрожжевой юморок,
рядом пляшет ручной абрек.
Зайке серому срок,
волку срок и медведю срок.
Остальные – терпите,
чо вы ахаете, как целки.

Неизбежный распад --
наш единственный верный врач.
Злой поскрёбыш сгниёт со всеми,
на том же поле.
Сбереги себя, выбери мчаться прочь,
грызть до крови родную речь.
Эти ужас и дичь всех обязаны перепечь,
но уж точно не в булку,
пряник или калач.
Я, к примеру, надеюсь на то,
что меня – в кирпич:
молчаливый, полезный, устойчивый
и без боли.

июль 2023, Варшава

ДЕВЯТЫЙ

И не то, чтоб она специально
слушала телек,
просто дома его не гасят ни днём, ни ночью.
Что с них взять: кто не гипертоник,
тот неврастеник --
он для них, как морской прибой,
как сверчок за печью.

Для неё этот треск вестей,
что язык команчей:
редкий шифр сквозь помехи лжи,
на любом канале.
Стынет август. Кончается век.
В брюхе бьётся мальчик --
из воды, тесноты и тьмы подаёт сигналы.
Понимает, что шансов нет,
лупит в борт ногами.
Мы тут все в тесноте и тьме:
молодой на старом,
дом на севере, койка в комнате,
мальчик в маме.
Мы спасём тебя, милый,
мы скоро тебя достанем.

Будешь царь и зефир,
трогать море, пробовать силу,
есть сосульку, бояться мошки,
смотреть корову.
А в седьмом в первый класс.
В восемнадцатом кончишь школу.
Бакалавра, допустим, получишь,
к двадцать второму.

Не ложись на краю, откатись,
чтобы так и было.
Просто выбери сушу, лето,
визг мелюзги, луч
пробивает листву
и лижет плеча изгиб, лоб.
Так красиво. Так будет.
Все дороги ведут
к футболу,
книжкам, песням, любви.
Пой и пей свою пепсиколу,
что там нужно, кроме неё,
звезде рок-н-рола?

Далеко укатилась пуговичка по полу,
не нагнуться за ней,
ну не звать же своих на помощь.
Странно мальчик притих,
страшный август до верха полон.
Необъятное брюхо
тьмой омывает полночь.

июнь 2023

Почувствовала острую необходимость повесить сюда этот старый текст. Я никогда его не публиковала отдельно, потому что это текст для пьесы "Стена живых", колыбельная из тридцатых годов, которую бабушка поёт внукам. В середине тридцатых на кремлёвских башнях появились звезды, ими заменили имперских орлов, а рубиновые красные звезды, к которым мы привыкли, поставили 1937 году.

***

В небесах парил орёл,
Оцарапал спинку,
Из царапины летят
Звёздочки-кровинки.
Там, где звездочка упала,
Вырастает башня,
И звезда на ней горит,
Лучиками машет.
Где другая упадёт,
Вырастает пулемёт,
А где третья, там дыра
Прямо посреди двора.

Лошадь белая придёт,
У кроватки ляжет,
Если грустно – запоёт,
Если зябко – спляшет.
Лошадь, лошадь, приходи
К нам на именины,
Мы дадим тебе овса,
Водки и конины.
А потом иди домой,
Жеребят своих умой,
Лошадят своих укрой
Глиной, снегом и махрой.

2014

Дорогой друг Chayan сделал мне трек на текст "Лютый" еще в марте прошлого года. Почему-то я не решалась его вешать, как вообще много чего не решаюсь, потому что любые слова и собственный голос кажутся неуместными. Но кажется, что-то я переборщила с самозакапыванием, так что к черту всё, буду разговаривать.
В общем текст мой, звук Chayan. #бормотург #chayan

ОБЫЧНЫЙ БЕЛЫЙ

Шестнадцатого февраля две тысячи
двадцать второго
я сижу в кафе
на Александровском проспекте
лучшего города во вселенной.

Будни. Рано. Здесь только я
и пара влюбленных.
С ними менеджер из агентства:
с каталогом букетов, тортов, колец,
идей оформления лимузина.
-- Или что вы хотите? Карету?
Можем карету.
Но учтите, это красиво снаружи,
а изнутри -- ну такое.

Мой кофе давно закончился,
но я не в силах уйти.
Чужое счастье, как печка:
тепло, красиво, чудесный треск.

-- И вот, наконец-то -- платья!
Все трендовые цвета.
-- Какие еще цвета?
Изумленно спрашивает жених,
он впервые за час подал голос.

-- Я имею в виду оттенки.
Белый, молочный, слоновая кость,
яичная скорлупа, жемчужный, пломбир.
Множество вариантов.
Но кстати, вот что забавно, в этом году
по непонятной причине
самый модный -- обычный белый.
Я называю его
старый добрый белый.

Шестого ноября две тысячи
двадцать второго
я сижу на Проспекте Свободы
тоже красивого города.
Вспоминаю о них.
Как они там? Поженились?
Отложили до лучших времен?
Расписались сурово, без шелухи,
под звуки воздушной тревоги,
стрекота ПВО, гула дронов?

Или решили --
живём один раз, гуляем.
Бросаем букеты в цель.
Пляшем и пьём три дня.
Лимузин, нет, карета, торт,
платье цвета акация в мае.
Цвета облако над Днепром.
Закарпатский снег.
Свежая брынза с привоза.
Туман на рассвете, когда непонятно,
где кончается море,
и начинается небо.
Множество вариантов.
Множество вариантов.

6 ноября 2022

* * *

Когда затряслось, загорелось,
загрохало, задымило,
вскочили и похватали,
что рядом было.
Схватили и побежали
с тем, что схватили.
Не то, что разумно,
а то, что было в квартире.
А если бы умные были,
взяли бы вилы,
двустволки бы вынесли,
палицы и кинжалы.
Но нет.
Всё цветные тряпки,
книжные стопки,
из Львова настойки,
из молодости настолки,
неточные цифры сводок,
насквозь пробитые годы,
стихи, до того плохие,
что проще в мешок и в воду.
И взять бы получше,
да под руку не попало.
В кладовке другое было --
гниёт теперь под завалом.
Но, кажется, с этим, глупым,
придётся пока смириться.
Копить на ультрамарин,
заряжать акации.

20 августа 2022

* * *

В школьных уроках английского
я больше всего боялась диктантов,
потому что путала meet и meat,
ship и sheep, chick и cheek.

Писала:
Корабль ест зелёную траву.
Большая овца уходит в море на рассвете.
Мне нравится эта жареная встреча.
Бабушкины щеки желтые и забавные.

Если вас услышит носитель,
говорил нам кто-то из преподавателей,
если вас услышит носитель,
ему будет неприятно, а вам будет стыдно.

Мой английский с тех пор подрос,
но остался хромым и чахлым,

Как-то на острове посреди океана
я и мой корявый английский
общались с соседкой по хостелу, китаянкой. 
Она рассказала, что проехала на автобусе
Техас, Луизиану и Флориду,
и вот во Флориде, в Майами, 
её догнала тоска,
потому что она не нашла там китайского квартала.
Эта история в точности повторяла мою.
Я ехала тем же маршрутом,
и тоже именно почему-то в Майами,
городе уличных танцев, пляжей, коктейлей, счастья и солнца --
до вытья захотела домой, 
в ноябрьский грязный московский сумрак.

А до этого на окраине Орландо,
я и мой убогий английский
рассказывали бездомному парню,
сидя на тротуаре в плохом районе,
о том, что моя страна год назад
напала на соседей
и отобрала остров Сливки
(я и сейчас не помню, как сказать "полуостров").
Вечно люди придумают какое-то дерьмо, кивнул он, 
неопределенно махнув рукой
в сторону района получше.

Мы с моим кособоким английским
покупали летнее платье
(детка, зачем ты прячешь фигуру),
искали дорогу к прачечной
(мне нужно помыть одежду),
объясняли правила настольной игры
(а потом эти ребята умирают и возвращаются домой той же дорогой).

Оказалось, что дело вообще не в языке.
Я, носитель русского языка,
слышу носителей русского языка --
и все слова в нем перепутаны.
Но мы с моим неуклюжим русским
не отчаиваемся, заучиваем слова
и полезные для общения фразы. 

Если тебя ударили, 
подставь второго цыпленка.
Рада вас мясо.

26 июня 2022

* * *

Чтобы сделаться волком, куницей, 
кабаном или барсуком,
нужно рыть на рассвете яму тайком,
лечь в нее целиком,
жадно есть и нахваливать
рыжей землицы ком.

Встанет солнце и скажет:
русский солдат, 
оставайся тут,
тех, кого отрыгнула бойня, 
нигде не ждут. 
Позаботься о дочках своих,
не тащи к ним отца-мерзавца.
Не ходи домой --
стань тритоном, полозом, зайцем.

Чтобы стать осетром, судаком, 
рапаном, морским коньком,
погрузи себя в Черное море
далеко за буйком.
Встанет солнце и скажет: О!
Молодец, боец, усвоил урок.
Был бездарный урод,
а нынче наоборот:
симпатичная афалина,
сиреневый корнерот. 

Чтобы быть пеликаном, чайкой,
иволгой, глухарём,
вообще ничего не нужно:
просто прыгнули и орём. 
Можно сбиться в красивый клин,
можно спеться в нестройный хор,
жить среди дубов и калин, 
родников и гор,
пролетать над тем, что недавно город --
теперь только кровь и гарь.  
Солнце встало давно:
превращайтесь в ястребов и гагар.

Возвращаться домой не нужно.
Для чего нам в доме убийца?
Начинай извиваться, ползать, 
рычать, щебетать, ветвиться,
опылять каштаны и липы,
жрать мышей,
орать под окном в апреле,
чтобы кто-то босой выбегал в апрель
и сердился,
что разбудили.

4 апреля 2022

ВЬЮН

Если нам нельзя
войну называть войной,
значит, связи разорваны,
нет теперь ни одной,
сдохла вся семантика.

Раз начавши ломать,
нужно двигаться до конца,
полумеры -- для полудурка, а не бойца.
Для чтеца
золотого фантика.

Нужно просто смириться,
выпустить все слова,
всё, что мы называли раньше,
переназвать.
Наблюдать, как птенец-глагол
верещит и ластится.

Смерть отныне и навсегда
буду звать вьюном.
Стыд -- котёнком, ракету -- цаплей,
а страх -- вином.
Позвоночник -- лестницей.

Там, где цапля клюнула в бок,
прорастет вьюнок.
У цветка его белое платьице, как мешок --
без манжет и вытачек.

Сколько помню себя,
вьюн растет на моем крыльце,
обвивает лестницу,
лестница вся в пыльце.
Ждёт, когда я выскочу.

15 марта 2022, Банска-Быстрица

ЛЮТЫЙ

1.
Больше всего это похоже
на новогодние праздники.
Все рассказывают, куда они поедут.
Очереди в магазинах,
стремительно пустеющие полки.
Знакомые приветствуют друг друга
одной и той же формулой:
“Береги себя, держись”.
Родственники и друзья
звонят одновременно.
Ночью, как полагается, никто не спит.
На улице бахает и сверкает.

Нежные наши звери
переносят это с трудом:
держатся дальше от окон,
отказываются выходить во двор,
скулят от каждого взрыва.
Они не любили такое
еще на стадии настоящего Нового года.
Теперь, вероятно, и мы
к нему охладеем.

2.
Пишем друг другу "береги себя".
Я получила уже пятьдесят два сообщения
"береги себя".
Пятьдесят три сообщения. Четыре.
Я обещаю родным и любимым
беречь себя.
Покупаю миндальное молоко
без животных жиров,
консервантов и ГМО.
Ношу шерстяные носки,
мажу руки кремом, пью много воды.
Сигареты
с пониженным содержанием смол,
с двойным угольным фильтром
не купила.
Потому что я себя берегу,
а на пачке написано, что курение убивает.
Курение строит дворцы за наше бабло.
Курение атакует погранзаставы.
Курение едет на танках в чужую столицу.
Курение вышло из берегов,
отрастило клешни и жвальца,
пожирает мой мир,
не то что не скрываясь и не стесняясь,
а даже демонстративно
причмокивая.
Пятьдесят семь сообщений
"береги себя".
Я бросила, кстати,
как раз восемь лет назад,
когда это все началось.
Но это не помогло.

3.
Мои легкие
решили напасть на сердце,
в учебниках это называется
"вероломно напали".
А дело же не в вере.
Не в вере,
не в отношениях,
не в безопасности.
Просто я не могу ни без легких,
ни без сердца.
Я читаю каких-то умников,
которые пишут, да ладно,
пишут это небольно, чик и всё,
пишут ты даже не заметишь,
просто будет у тебя одно большое легкое,
пишут нет никаких сердца,
печени, почек, желудков.
Скоро будут одни только легкие,
задыхающиеся,
истерзанные ковидом и табаком,
с подступающим раком.

24 лютого 2022, Одесса