90-е годы. Париж. Ещё аналоговая Франция со своим флёром очарования, ещё нет Евросоюза и его повестки-удавки, в ходу франки, целующиеся парочки на улицах состоят из мужчин и женщин, а белых французов на порядки больше, чем чёрных. В кофейнях звучит шансон, а в барах рок.
Прекрасный осенний вечер, мне 21 год и мы с подругой гуляем по красивым мостовым без бомжей и грязи.
До этого вечера я жила по программе. Программа была проста: всё, что я зарабатываю, я отдаю маме, как и папа и продолжаю пахать.
Немного предыстории. В детстве мне казалось, что родители больше любят брата-близнеца, но уж верили-то они ему безгранично. Поэтому когда он врал и сваливал вину за свои проделки на меня, меня наказывали.
В 6 лет я научилась побеждать его в драке. В 10 лет дралась со всеми мальчишками во дворе и побеждала их. В 13 стала неформалом и бунтарём, в 15 была поставлена на учет в милицию. Но это не приносило мне то, что я хотела больше всего. Любви.
В те же 15 лет я подрабатывала внештатно на радио «Юность» и после одного такого эфира, меня позвал папа. Дословно это было так: «Катя, я виноват перед тобой, я делал ставку на Гошу, думал сын растёт, настоящий мужик, опора. А мужик и опора оказалась у нас ты».
Так в мою жизнь под внутреннее ликование пришла программа бытия. Я опора. Я должна содержать семью. Я за всех отвечаю.
Я стала лучше учиться и перестала беспредельничать. Смыла адский мейк, надела костюм, поступила в МГУ, пошла работать в программу «Время». Из одежды выбирала только то, что адекватно будет смотреться в кадре. Строгие пиджаки, строгие рубашки. Длинные волосы убрала в унылый хвост. Много работала и все деньги приносила в дом. Мне выделяли на еду, сигареты и такси. Я не ходила на тусы и свидания, по вечерам читала книги по оккультизму или писала свои стихи. Я была одинокой как Демон, но думала, что так надо.
И вот подруга из редакции вытащила меня в Париж. И я впервые поехала в другую страну не в командировку, а просто отдохнуть.
Уже стемнело. В районе Сен-Дени, где на улицах мелькали проститутки, в витрине магазина (возможно работающего для них) на манекене я увидела её. Короткую, клетчатую, красную, абсолютно бл@дскую юбку.
На манекене также была короткая чёрная кожаная курточка и высокие грубые ботинки на толстой подошве. Сумочка из искусственного меха с железными клёпками.
Я замерла. Весь этот образ был диаметрально противоположным тому, что представала я миру в тот момент и на 1000% моим.
Подруга сказала: «Представь только на секунду что будет, если в редакцию прийти в таком виде». Эта фраза за мгновение сожгла мосты в моей голове. Я вошла в магазин и купила всё с манекена, как сейчас помню за 800 франков.
В Москве я состригла волосы почти под ноль. И с того для до текущего года носила ультракороткую стрижку. В бл@дской юбке я заявилась в редакцию и поехала на съемку в Белый дом брать интервью у премьер-министра. Виктор Степанович Черномырдин запомнил меня и в последствии просил, чтобы с 1 канала из репортеров приезжала именно я.
В том же месяце мне подняли зарплату в 2 раза и я впервые не отдала её маме (несмотря на протесты и обиды), а потратила на себя. Ещё через месяц я съехала от родителей, сняв квартиру, а затем поменяла тему своих репортажей, стала снимать о том, что было интересно мне - о деструктивных сектах и терроре. У меня начались другие командировки, где был адреналин и драйв. Началась новая глава моей жизни, где я была собой.
Впереди были ещё тонны ошибок, но они все были мои, на моём пути.
Поэтому желаю каждому, чтобы бл@дская юбка в том или ином раскладе встретилась как можно раньше и как можно ярче