Рембодлер टेलीग्राम पोस्ट

Книжные ретриты — в Марокко, Франции, Исландии и на Багамах

Книжных ретритов — когда люди в составе группы выезжают позаниматься литературой и отдохнуть — становится все больше, проходят они все дальше и стоят все дороже. Вот несколько примеров:

Silk Road Slippers. Недавно о нем вышла большая статья на FT. Мастер-классы по писательству проводятся в Марракеше. В группе до 14 человек. Ретрит длится пять дней. В день по две сессии: утренняя и дневная. Приглашенный известный писатель проводит эксклюзивные курсы и посещает один из ужинов. Еще два ужина — с командой ретрита, другие два — свободных, чтобы посмотреть город. Среди приглашенных звезд — Аллан Холлингерст, Колум Маккэнн, Саманта Харви. Стоит 3200 фунтов (389 000 руб), дорога и проживание в цену не входят. Команда ретрита советует поселиться в бутик-отеле, его стоимость 735 фунтов (90 000 руб.) за пять дней.

Iceland Writers Retreat проходит в Рейкьявике. Следующий пройдет с 23 по 25 апреля. Обещают писательские семинары в небольших группах под руководством известных писателей, знакомство с исландской природой, экскурсию по городу. Среди приглашенных писателей — Кертис Ситтенфелд, Хелен Макдональд, Кевин Чонг и другие. Минимальный тариф — 310 000 исландских крон (214 000 руб.), перелет и проживание не включены.

The Paris Write Retreat. Ближайший 26-30 мая. Все традиционно: мастер-классы, работа над рукописями, консультации с «авторами бестселлеров по версии NY Times и литературным агентом». Конкретные имена пока не называются. Стоимость — 1995 долларов (194 000 руб), без проживания и перелета.

The Intersectionality Training Institute's Writing Retreat. Пройдет с 27 июля по 1 августа (на ретрит с 20 по 25 июля мест уже нет) на Багамах. В группе всего 8 мест, жить нужно будет на берегу океана, вдали от цивилизации — в городке нет ни кофейни, ни аптеки, только два небольших продуктовых магазина. В пакет входит часовая консультация с наставником. Стоимость — от 7 539 долларов (733 000 руб.), только проживание.

Swiss Alps Retreat. Пройдет с 6 по 12 июня в швейцарском Курвальдене (осталось только два места!). В программе — фитнес, йога, медитация, дыхательные практики, походы по швейцарским Альпам, проживание в красивых домах. Стоимость — от 3650 канадских долларов, примерно 250 000 руб. Написал и понял, что это обычный, а не писательский ретрит, и тут нет никаких писателей, но, может, так даже и лучше.

Наткнулся на американский вариант «Вредных советов» в виде азбуки:

Это яблоко. Ешь по одному каждый день. А затем запей его маминым каберне.

Это коп с большой блестящей пушкой. Подкрадись и пощекочи его! Будет весело!

Это бродяга, что ходит по газону. Заведи его в дом, когда родителей нет дома.

Это огонь, разожженный поленьями и зажигалкой. Брось туда папин кошелёк. Он загорится ярче!

Это бабушка. Напомни ей, что она скоро умрет.

Это идентичность: ее легко украсть. Просто возьми чью-нибудь кредитку. Бум! Теперь ты Нолан.

Это лутинг. Время для разгула. Брось камень в окно! Все игрушки — даром!

Это солнце, которое ярко светит каждый день. Сколько ты сможешь смотреть на него? Не отводи взгляд!

В поп-культуру вернулся мрак

В ноябре прошлого года группа The Cure выпустила первый за 16 лет альбом Songs of a lost world. Это грандиозная ода отчаянию и безысходности и одна из лучших пластинок группы, по крайней мере для поклонников, которые ценят Disintegration и первые три — наиболее мрачные записи The Cure. Другой поэт скорби — Джейми Стюарт из нервной группы Xiu Xiu, в последние годы увязший в интересных, но труднодоступных экспериментах, — тоже выпустил лучший за долгое время (пожалуй, с 2010 г.) альбом. Он назван в честь складного ножа.

В прекрасную форму возвращается главное пугало американской поп-музыки нулевых — Мэрилин Мэнсон. В его новых клипах (ключевой элемент творчества артиста) кипит энергия — вот он кутается в плаценту, корчится перед зеркалом, терзает микрофонную стойку, стоит с козлом, тащит пылающий гроб — глаз от этого невозможно оторвать. Люди, чья работа — выпускать демонов наружу, набирают силу и возвращаются в темные времена, когда нужны больше всего. И песни Смита и Стюарта, и клипы Брайна Уорнера могут вызывать катарсис.

В прошлом году все смотрели «Субстанцию». Но не только ее: «Еретик», «Собиратель душ», «Улыбку 2» — жанр хорроров на небывалом подъеме. Сейчас снимается больше фильмов ужасов, чем когда-либо в истории. Продажи книг в жанре ужасов тоже растут. Например, в Великобритании с 2022 по 2023 год они выросли на 54%, писал об этом раньше. The Guardian объясняла это политической природой жанра: «это зеркало ужасов реального мира».

Интонации горевания в песнях The Cure или Ника Кейва (альбом «Wild God» 2024 года) звучат искренне в мире, переживающем катастрофу. В то же время ужасы — это не просто отражение мрачных времен, они действуют как механизм преодоления, объясняет VML Intelligence психолог-бихевиорист Джо Хеммингс. Фильмы ужасов — это очень безопасный способ противостоять страхам и тревогам смерти, неизвестности и распаду общества. Когда страх переживается в безопасном пространстве и контролируемой среде, его можно исследовать без опаски, что дает чувство контроля, добавляют психологи. Как пела немного по-другому поводу группа «Петля пристрастия»: «Ты думаешь, мне нравится мрачное? Минуточку, сейчас я зальюсь. Увидишь, я заплачу от радости, и с плеч с моих свалится груз».

Против оптимизации

Так называется статья писателя и журналиста Брайна Клааса на сабстаке. Чрезмерная оптимизация в современном обществе приводит к хрупкости: то, что работает как часы, легко ломается. Лучше стремиться к устойчивости.

Некоторые выдержки:

Этика оптимизации считает главным врагом «непродуктивное» время. Недостаточно усердно работать; чтобы преуспеть, нужно работать с умом. Максимизируйте свою отдачу. Минимизируйте свою неэффективность. Оптимизируйте свою жизнь.

Проблема в том, что мы игнорируем компромисс. То, что один человек принимает за неэффективность, на самом деле может оказаться устойчивостью. Социальная расслабленность необходима для прочности. Это не демон, которого можно изгнать с помощью экзорцизма McKinsey. Мы чрезмерно оптимизированы, что приводит к катастрофе, потому что намеренно обрезаем сухожилия, которые делают нас самих и наш мир более прочными.

Клаас приводит примеры с двумя авариями. Ever Given в 2021 году заблокировал Суэцкий канал, и мировая экономика поломалась, потому что была переоптимизирована. В декабре 2024 года кто-то перерезал кабель Estlink 2 между Эстонией и Финляндией и все было ок, потому хорошие электросети часто проектируются с условием избыточности. Это позволяет реагировать на форс-мажоры.

Наша способность предсказывать будущее ограничена, и в эпоху гипернеопределенности опора на все более точные прошлые данные дает только все более ошибочную уверенность в том, что модели прошлого будут надежным руководством для нашего будущего.

Чрезмерная оптимизация может лишить нас радости существования, превратив ослепительный, не поддающийся количественной оценке расцвет жизни в «неэффективность», от которой нужно избавиться.

Мы любим достигать величия посредством упорного труда и страсти, но многие вершины человеческих эмоций возникают неожиданно, часто в рамках того люфта, который мы позволяем себе, чтобы по-настоящему жить. Как и в случае с социальными системами, нам всем нужен буфер.

Популярное сведение эволюционных принципов к «выживанию наиболее приспособленных» — с оттенками неустанной, безупречной оптимизации — является трагической ошибкой. Главными движущими силами эволюции являются выживание и воспроизводство, что часто требует устойчивости и способности адаптироваться к неопределенности (или как у классика — «выживает сильнейший, но побеждает неваляшка о-о, о-о, уоу» — прим.).

Гипероптимизированный вид, способный выживать только в одной среде, будет уничтожен, если эта среда изменится. Эволюция обычно работает неожиданно с помощью того, что эволюционный биолог Закари Блаунт называет «ящиком геномного мусора».

Эволюция превращает этот геномный «зазор» во что-то полезное при изменении окружающей среды. Это эволюционное волшебство устойчивой адаптации. Вот почему, как утверждает Дэниел Мило, огромный диапазон устойчивых видов определяется не оптимальными решениями, а «достаточно хорошими». 

Например, перламутр, который придает жемчугу блеск и украшает внутреннюю часть раковины некоторых моллюсков. Структуре перламутра 530 млн лет — в ней есть разрывы, так что если одна часть треснет, повреждение будет ограничено, изолировано, отделено от остального материала. На первый взгляд, конструкция выглядит крайне неэффективной, расточительной, плохо спроектированной. Но это одно из самых крепких веществ в мире.

Попытка утверждения полного контроля над неконтролируемым миром — это не просто глупая затея, которая всегда заканчивается разочарованием; это также план несчастной жизни.

Последнюю пару недель советую всем прочитать «Велнесс» Нейтана Хилла (издательство «Фантом-Пресс», перевод Анны Гайденко). Еще ношу с собой этот толстый роман на работу, кладу на видное место на столе, вдруг кто-то заметит и спросит «о, что это за книга», а я отвечу что-то вроде «это как Франзен, только смешнее». Но никто не спрашивает, поэтому напишу тут.

Формулировка про смешного Франзена — это саммаризированная до трех слов одна из зарубежных статей о Хилле, и она мне кажется вполне легитимной (не более чем любое другое сравнение встающего на ноги писателя с авторитетным коллегой). У Франзена самого все прекрасно с иронией, но в «Велнессе» правда есть много эпизодов, где очень сложно не рассмеяться в голос (я ловил на себе косые взгляды в общественных местах). Больше других романов над текстами Хилла нависают «Поправки» — Хилл тоже с азартом исследует семейные связи и обсессии американского общества.

Но не только — «Велнесс» в этом плане следует заветам великого американского романа, он обо всем сразу — и про медицину, и про любовь. А еще про современное искусство. И про алгоритмы. Книга до отказа набита идеями: ее список библиографии из научных статей и книг шире, чем у некоторых нон-фикшн бестселлеров.

Нейтан Хилл — автор, который может примирить разные аудитории. И тех, кто читает про графа Аверина, и тех, кто помнит Каверина, и тех, кто уважает, например, Ларри Брауна. Да, роман толстый — 650 страниц, но «Щегол» Донны Тартт еще толще. Тем обиднее, что пока он никого не примиряет, по крайней мере, на обстоятельные дискуссии в российском медиасообществе по поводу «Велнесса» я не натыкался.

Честно говоря, и первый роман Хилла «Некк», и «Велнесс» входят в мою любимую категорию литературы, которая живет в настоящем времени и объясняет (а иногда дополняет) окружающий мир — изящно, проницательно, остроумно, не используя ни фантастические, ни какие-либо другие допущения. Поэтому я с грустью смотрел, как кусок гофрированного картона, который я использовал в качестве закладки, с каждым днем неумолимо продвигался к столу. Теперь ждать третью книгу.

Сегодня днем без всякого повода почему-то вспомнил анекдот про Дэвида Линча, услышанный в фильме «Дэвид Линч: Жизнь в искусстве». Молодой Дэвид Линч с друзьями пошел на концерт Боба Дилана, но что-то пошло не так. Он встретил свою бывшую девушку, да и сам Боб Дилан показался ему несуразным. В общем, Линч ушел посреди концерта домой. А вечером пришел его друг и сказал: «Никто просто так не уходит с Боба Дилана». На что Линч ответил: «Я ухожу с Боба Дилана, а ты иди в жопу». На этом их дружба закончилась.

Как же будет его не хватать

Всех захватывает прошлое — в мире бум исторических книг и подкастов

В 2023 году люди в Великобритании и Ирландии потратили на книги по истории больше, чем когда-либо с момента начала сбора статистики в 1998 году, пишет Bloomberg. Продажи книг по древней истории выросли с 2013 по 2023 год на 67%, а книг, посвященным «конкретным темам» (отдельным историям жизней, событий или движений), — на 70%. В США, где общий рынок книг стабилен, категория истории выросла на 6%. Впервые за год выборов история обогнала по продажам политику (в два раза!).

Профессора истории собирают огромную аудиторию с помощь рассылок. У Хизера Кокса Ричардсона более 1,8 миллиона подписчиков на Substack. Соцсети разрывают мемы про Римскую империю и мужчин, бесконечно думающих о ней.

Но главные бенефициары тренда — подкастеры. Bloomberg открывает свою заметку репортажной зарисовкой из лондонского Королевского театра, где тысячи фанатов кричат, услышав заставку подкаста The Rest is History. Историки Том Холланд и Доминик Сэндбрук собирают залы от Новой Зеландии до Нью-Йорка. В Альберт-холле (5000 мест) их беседе аккомпанировал оркестр. У The Rest is History 12,5 млн скачиваний в месяц. Голливуд уже готовит тв- и киноадаптацию проекта.

Журналист и подкастер Дэн Карлин считает, что интерес к истории может быть одним из симптомов стареющего общества. По мере того, как люди стареют, прошлое становится более значимым для них. Еще одно объяснение — в текущем периоде технологической трансформации. Прежние эпохи глубоких технологических и политических изменений тоже сопровождались манией прошлого. Викторианцы после промышленной революции стали одержимы динозаврами, Древним Египтом и классической цивилизацией. После Второй мировой войны крупнейшими блокбастерами Голливуда были исторические эпопеи: «Война и мир», «Бен-Гур», «Десять заповедей», «Спартак», «Клеопатра».

Еще одно объяснение заключается в способности истории объяснять настоящее. Этот аспект важен в России, где множество книг из списка бестселлеров помогают подобрать исторические аналоги текущим политическим событиям. Среди других объяснений: еще в 2021 году автор книги «Неудобное прошлое» Николай Эппле заметил, что завороженность прошлым связана с тем, что нет образа будущего.

Каким постам ставят больше всего лайков

В книге «Мир-фильтр» Кайл Чейка описывает посты, которые получают больше всего лайков. Он оговаривается, что как и в случае с классической красотой или геометрическими пропорциями, формула неточна, но всегда поддается некому определению. Приведу цитаты:

◾️Провокационный пост вызывает лайки, поскольку лайк в этом случае — это жест верности и согласия, символ того, на чьей стороне пользователь — тролля или человека, которого троллят.

◾️Пост с возмущением вызывает лайки, потому что здесь лайк означает сочувствие: вы тоже злитесь, потому что как тут можно не злиться? Отсюда распространенный формат постов, в которых утверждается, что ту или иную тему недостаточно обсуждают: войну, катастрофу, плохую политику, плохого человека. Да одно только невежество возмутительно!

◾️Секс получает лайки по причинам, не требующим объяснений.

◾️Есть и более приемлемые эмоции, используемые для вытягивания лайков. Хорошо работает юмор — как потому, что вам нравится шутка, так и потому, что вы хотите донести ее до других, и люди разносят ее все дальше и дальше.

◾️Работает жизненность — потому что в этом случае широкая аудитория социальных сетей может ассоциировать себя с предметом поста. К такому жизненному контенту относятся привычки питания, жалобы на собственную лень и общие детские переживания. (“А вы когда‑нибудь делали…?”) <…> Одна знакомая писательница обычно приберегал свои самые банальные наблюдения до выходных, полагая, что именно в это время аудитория Твиттера ищет что‑то особенно узнаваемое. Прием часто срабатывал: такие посты регулярно набирали десятки тысяч лайков.

◾️Наконец, для того, чтобы собирать лайки и поощрять вовлеченность, идеально подходит узнаваемость в смысле ностальгии или похожести. Вам нравится нечто, потому что вы уже с этим знакомы; человек скорее поставит лайк фрагменту из телепередачи, которую он уже не раз видел, нежели фрагменту, который он еще не видел: ведь это потребовало бы смотреть видео и оценивать его.

Эти эмоции, мотивирующие ставить лайки, относятся к числу самых примитивных человеческих инстинктов, что вполне логично, ведь они должны возникать в одно мгновение, пока мы не продолжили прокрутку.

Написал для «Кинопоиска» про книгу Кайла Чейки «Мир-фильтр» о том, как алгоритмы делают все вокруг — и музыку, и кофейни — одинаковым и унылым.

Сильнее всего продвигаются наиболее однозначные и заурядные и наименее сложные и значимые в культурном смысле вещи. Нас откармливают культурой, как уток, из которых потом делают фуа-гра. Важно не качество, а количество проведенного в сети времени, именно это приносит платформам деньги. А чтобы легче восприниматься, культура должна становиться более простой и однородной, то есть, как называет это Чейка, уплощаться.

Человека, живущего внутри такого мира-фильтра, постоянно сопровождает тревога. Мы не знаем, почему видим именно эти рилсы в соцсетях и как сделать так, чтобы нам показывали другие. Стараемся угадать предпочтения алгоритмов, когда публикуем контент, и промахиваемся. То, что работало вчера, не работает сегодня. Компании не раскрывают механизмы работы алгоритмов и регулярно их меняют. Технологии контролируют наше восприятие, но мы не можем повлиять на их работу, и стресс из-за этого усугубляется.

Экономика подписных сервисов переживает кризис. Платных подписок становится все больше, а денег все меньше

Помните, была такая теория журнала Wired о том, что автору нужно найти только 1000 преданных платных подписчиков, которые платят 100 долларов в год — это позволит финансировать всю его работу, и на отпуск останется. Так больше не работает, уверен журналист Ник Хилтон. Он выпустил большой текст, в котором говорится, что жизнь дорожает, подписки множатся и денег на всех авторов уже не хватит. Подписочная экономика — в кризисе.

Инфляция — ошеломительно эффективная преобразующая сила во всем мире. Ни на одних крупных выборах в 2024 году не победил действующий президент, пишет Хилтон (ахахаха — прим.). Журналист предлагает новый термин — спредфляция (spreadflation). Продукты, которые раньше были бесплатными, теперь стоят денег. Продукты, которые раньше были объединены в один платеж, теперь разделены на несколько.

Цифровая реклама долго время была основным источником дохода для медиакомпаний. Теперь она неэффективна — аудитория ей не доверяет, алгоритмы уводят трафик на другие платформы и проч. Компании вынуждены вводить платные подписки, что приводит к увеличению совокупных затрат для пользователей.

Средний пользователь в Британии должен тратить примерно только £2,000 в год на медиаподписки. Вот разбивка на месяц: Netflix (£17.99), Amazon Prime (£8.99), Disney+ (£12.99), Spotify (£11.99), Audible (£7.99), New York Times (£8), Financial Times (£39), Substacks (3 x £5), Playstation Plus Premium (£13.49), Fortnite Crew (£9.99), OnlyFans (2 x £7). Плата становится неподъемной для многих, особенно учитывая другие расходы — надо где-то жить и что-то есть.

Невозможно, чтобы сотни различных сервисов, которые раньше были бесплатными, внезапно стали дорогими и прибыльными. Точно так же невозможно, чтобы журналисты, которые стали жертвами кризиса в СМИ, все вдруг начали выпускать дорогие и прибыльные рассылки. Не все подкасты могут быть прибыльными, не все видео могут быть прибыльными, пишет Хилтон.

Рабочая гипотеза последнего десятилетия заключалась в том, что сочетание жадности и инертности приведет к тому, что потребители будут бесконечно накапливать подписки. Но наступает момент, когда эта система рушится. Таким моментом Хилтон считает 2024 год.

По его прогнозам, реакция на спредфляцию в 2025 году приведет к сокращению или стагнации расходов за контент. Но поскольку создавать и распространять контент стало проще, чем когда-либо, на рынке может возникнуть избыток бесплатного контента (привет, ИИ-мусор). Мир выйдет за рамки бездумного накопления подписок, на которое многие до сих пор полагались.