Psychology Research Digest Telegram 帖子

Движение – жизнь

Каждый день мы выполняем сотни движений. Дойти до метро, выпить кофе, заполнить заявление… Когда-то этим движениям нужно было учиться, и освоение каждого требовало огромного числа усилий (понаблюдайте, как ребенок учится ходить, держать и подносить ко рту чашку или выводит первые прописные буквы). Сейчас мы едва осознаем большинство из этих движений – параллельно с ними мы можем думать, разговаривать по телефону, слушать музыку. Такие движения выполняются нижележащими, фоновыми уровнями и корректируются, подстраиваются автоматически. Другое дело – движения в виртуальной реальности (VR). У многих людей при первом попадании в виртуальную среду начинает развиваться так называемое симуляторное расстройство – кружится голова, тошнит, возникает потеря ориентации. Долгое время считалось, что дело в сенсорном конфликте - рассогласовании сигналов обратной связи. От зрительной модальности поступает информация, что я, например, бегу, но вестибулярные и мышечные ощущения совсем другие. В настоящем исследовании показано, что дело скорее в том, освоены ли нижележащие (фоновые) уровни для построения нужного движения в этих нетипичных условиях. Так, если человек в VR специально тренировался вращаться (в реальности он не поворачивался!), то он точнее и быстрее учится манипулировать виртуальными объектами и почти не испытывает тошноты и головокружения. С позиций уровней построения движения Н.А.Бернштейна мы быстрее осваиваем навык, если на нижележащих уровнях есть подходящие модели движения.

Вопрос об освоении новых движений, будь то танцы или вождение автомобиля, не так прост, как может показаться. Если у вас не получается, это не значит, что вы неспособны. Вопрос в том, как можно воздействовать на «непокорные» фоновые уровни через ведущие. Часто именно этим знанием обладают талантливые тренера и инструкторы.

🖊️ Лунякова Е.Г., Рахимова А.Р., Белоусова М.Д.
🏛️ МГУ имени М.В.Ломоносова
📖 читать в Национальный психологический журнал

Подписаться на Psychology Research Digest

Настроение – уйти после второго урока. Но я на работе

«Я по 3 часа готовлюсь к каждому занятию, а они в телефонах сидят». «Самое ужасное – не дети, а их родители, после разговора с ними меня просто трясет». «Я ничего не успеваю!».

Учителя сейчас – одна из самых сложных профессий. Нужно и предмет знать, и уметь учить, и обладать целым набором качеств – уважать себя, уважать детей, понимать, когда можно пошутить, а когда необходимо быть серьезным, уметь решать конфликты – всего и не перечислишь. Многие учителя приходят в школы сразу после получения специальности и зачастую попадают… в кошмар. Часы, классное руководство, учебные планы и программы, электронный журнал. У Пети болит голова, Вася потерял шапку, а мама Феди весь день шлет какие-то сообщения. Многие школы в этой связи прибегают к вполне разумному решению – они просят более опытных педагогов быть наставниками для менее опытных. Однако, как показано в настоящем исследовании, часто наставники относятся к своим обязанностям формально, практикуя так называемое имитационное наставничество - советы и рекомендации. Настоящее же наставничество предполагает отношение наставника к возникающим у молодого учителя проблемам как к своим собственным, когда вместе нужно сначала разобраться, что происходит (почему не поняли?), затем придумать работающее решение (а если так?) и его реализовать (проверим!). Возможно, дело в том, что трансляция своего опыта (слушай и повторяй) в обучении даже взрослых работает редко. А вот анализ конкретных ситуаций позволяет увидеть, как устроена школьная реальность, столкнуться с ее «сопротивлением» и найти эффективные способы решения.

Учительство – труд, требующий высочайшего профессионализма. Однако учителями не рождаются, а становятся, и важно продумать такую систему работы с ними, которая приносила бы и пользу, и удовольствие всем участникам процесса.

🖊️ Чагина А.В., Максименко А.А., Крюкова Т.Л.
🏛️ Костромской государственный университет, ВШЭ
📖 читать в Теоретическая и экспериментальная психология

Подписаться на Psychology Research Digest

И если что-то надо объяснять, то ничего не надо объяснять…

«Меня невозможно любить». «Моим поступкам нет оправдания» «На самом деле я трус». Внутри каждого живут убеждения, в которых мы часто не признаемся не только окружающим, но и самим себе. Бывает так, что на сознательном уровне оценка ситуации и нашего поведения в ней одна («это она виновата, что у меня нет ни нормальной семьи, ни перспектив»), а на более глубоком эмоциональном уровне – совершенно другая («так мне и надо, со мной невозможно»). Все это - проявления когнитивно-эмоционального конфликта - разрыва между осознаваемой (когнитивной) оценкой себя и эмоциональной оценкой. Такой конфликт проявляется у мужчин и женщин по-разному. Как показано в настоящем исследовании на выборке старших школьников, у юношей, ориентированных на одобрение окружающих и не склонных к самокопанию, когнитивно-эмоциональный конфликт проявляется реже. А вот у девушек все наоборот – чем более они открыты и рефлексивны, тем чаще возникает противоречие. Авторы объясняют это различием между типами ценностей, формирующимися с детского возраста. Мужчины в большей степени, чем женщины, связывают самореализацию с социальным контекстом, для них важнее всего уважение и признание социальным окружением («в жизни я на своем месте»), и если тут все хорошо, то и конфликта не возникает. А вот у женщин позитивная оценка себя связана в большей степени, чем у мужчин, со сферой межличностных отношений («меня не принимают всерьез», «я не вызываю симпатии»), и если в реальных отношениях имеются сложности, то конфликт неизбежен.

Мы все хотим быть хорошими людьми. Другой вопрос – какой ценой это достигается. Внутренний конфликт отнимает много сил, и если у вас есть сомнения в том, что вы поступили или поступаете правильно, то вместо самоубеждения лучше признать факт сомнений и сделать что-то, что или прояснит ситуацию, или хотя бы немного ее улучшить.

🖊️ Вартанова И.И.
🏛️ МГУ имени М.В.Ломоносова
📖 читать в Вестник МГУ. Серия 14. Психология

Подписаться на Psychology Research Digest

Тайна музыки

«Я люблю слушать музыку». За этим может скрываться все, что угодно. Кто-то просто не выносит тишину - пусть что-нибудь играет фоном. Кто-то включает любимые группы, когда делает домашние дела или работу, не требующую полной сосредоточенности. Так дело идет быстрее, начинаешь синхронизироваться с ритмом, и даже когда все переделано, думаешь, что бы еще улучшить, пока оно играет. А кто-то грустит или радуется под любимые композиции. Слушая то или иное музыкальное произведение, мы вызываем или усиливаем у себя определенное эмоциональное состояние – эта музыка для романтики, эта - для работы, эта – для ностальгических воспоминаний, эта - для бодрости, а эта - если совсем плохо. Кажется, все понятно.

Однако есть люди, у которых слушание музыки – это целая деятельность: ты садишься в удобное кресло, надеваешь наушники, закрываешь глаза и... попадаешь в другой мир. Как показано в настоящей статье, хорошее музыкальное произведение зачастую обладает своими собственными смыслами, и чтобы их «распредметить», нужно погрузиться в музыку с головой, ни на что не отвлекаясь. При этом чем сложнее и богаче композиция, тем интенсивнее будет музыкальное переживание. Такое переживание, в частности, вызывает прослушивание произведений классической музыки – сосредотачиваясь только на нем, мы проживаем целую историю, имеющую начало, идущую к кульминации и, затем, к завершению (сродни чтению хорошей литературы!). Однако, к сожалению, мало кто умеет (или может позволить себе?) в это погружаться.

Порой просто окунуться с головой в то, что делаешь - без фона, без отвлечений, без кого бы то ни было рядом – достаточно, чтобы почувствовать себя счастливым. Побыть наедине с хорошей музыкой – одна из таких возможностей.

🖊️ Айламазьян А.М., Савченко Н.Л.
🏛️ МГУ имени М.В.Ломоносова
📖 читать в Теоретическая и экспериментальная психология

Подписаться на Psychology Research Digest

Что нас не убивает…

Никто не застрахован от столкновения с травматическим событием: стихийное бедствие, несчастный случай, внезапная потеря близкого, насилие – все это невозможно пережить и остаться прежним. Более чем в половине случаев такие события вызывают навязчивые воспоминания - ты как будто постоянно возвращаешься в травмирующую ситуацию и проживаешь ее заново, испытывая шок и ужас. Такие состояния могут возникать неожиданно и очень пугают окружающих, что, в свою очередь, приводит к тому, что человека с навязчивыми воспоминаниями считают «не в себе», «слетевшим с катушек». К сожалению, при такой реакции человек начинает сам воспринимать себя больным («Я никогда больше не смогу вести нормальную жизнь», «Я мертв внутри»). Он избегает определенных мест, сторонится окружающих, всячески подавляет травмирующие воспоминания, которые от этого становятся еще сильнее.

Как показано в настоящем исследовании, важнейшим условием постепенного выхода из ПТСР является то, какую оценку навязчивым воспоминаниям человека дают его близкие – что они говорят о его поведении, процессе восстановления и как описывают объективные последствия происходящего. При общении с человеком с травмой важно показать, что его реакция понятна и соразмерна событию, что неприятные или тяжелые мысли или образы в любом случае будут возникать и влиять на настроение и поведение, но они как пришли, так и уйдут, это не будет длиться бесконечно. Хорошо бы фокусироваться на том, что вашему близкому уже удалось сделать, чтобы преодолеть объективные последствия (бытовые, медицинские, финансовые, юридические) события, и что еще можно сделать. Даже просто побыть рядом невероятно ценно.

Помните - то, как мы относимся к уязвимому человеку, влияет на его отношение к себе самому. Терпение, поддержка и спокойное отношение к процессу восстановления – наиболее важная помощь, которую мы можем оказать в трудной жизненной ситуации.

🖊️ Шмарина Т.А., Блинова Л.Д.
🏛️ МГУ имени М.В.Ломоносова
📖 читать в Вестник МГУ. Серия 14. Психология

Подписаться на Psychology Research Digest

Так он же еще ребенок

«Ему всего 6 лет! Он не может решать сам! У него не может быть собственного мнения!». Интересно, что подобные оценки часто даются и в отношении гораздо более старших детей («Мнение у него! Пусть сначала школу закончит/поступит/научится сам себя обеспечивать/женится/своих заведет»). С одной стороны, это понятно. У нас, взрослых, знания и опыт, мы думаем, учимся на ошибках – мы «заработали» свое право принимать решения и иметь позицию. И так раздражает, когда приходится выслушивать или спорить с тем, про что тебе давно все ясно. Да и, кажется, мы все же несколько лучше знаем, что нужно детям?

Но есть важное «но». Именно через создание условий для проявления этих «я хочу», «я думаю», «я решил» у ребенка развивается субъектность – умение делать собственные, продуманные с точки зрения последствий выборы. Среди таких условий - просто возможность быть услышанным («понимаю тебя», «неплохая мысль», «отличный вопрос»), или возможность самостоятельно решать то, что касается только тебя (поиграть в конструктор или порисовать?), или возможность быть включенным в совместное планирование («давай придумаем такое, чтобы и мне, и тебе понравилось?»). В настоящем исследовании показано, что в детских садах, в которых воспитатели понимают и реализуют такое соучастие детей в жизни группы (практики партиципации), качество образовательной среды существенно выше.

Все это, конечно, не значит, что надо делать лишь то, что ребенок хочет. Важно создавать ситуации, в которых субъектность ребенка не только проявляется, но и сталкивается с субъектностью других (понимаю, ты не хочешь спать, но другие-то хотят, есть идеи, как можно не спать, не мешая остальным?).

То, что у ребенка мало знаний и опыта, не значит, что его и слушать необязательно. Важным вызовом для нас, взрослых, является умение увидеть в ребенке другого человека, которого нужно не только оберегать от проблем, но и учить принимать решения и отвечать за них.

🖊️ Урсуленко Л.М.
🏛️ МГПУ
📖 читать в Современное дошкольное образование

Подписаться на Psychology Research Digest

Трудное детство - деревянные игрушки?

Да это просто детские игрушки! Уже в самой фразе чувствуется снисхождение. Мы - взрослые люди, занимаемся серьезными делами и ведем серьезные разговоры (а ты иди в свою комнату, поиграй там пока!). На детские дни рождения приглашают аниматоров (никто же не думает, что эти «малыши» способны сами себя развлечь?), дают специальное «детское» меню (чтобы ничего вредного и выглядело забавно!), организуют детские комнаты в общественных местах (а чем еще детей занять пока взрослые разговаривают?). Сюда же - отношение к игрушкам. На всех уровнях обсуждается вопрос о том, какими они должны быть, чтобы и привлекали, и развивали, и не вредили.

Современным родителем может казаться, что это нормально, однако отношение взрослых к игрушкам менялось вместе с изменением культуры отношения к детям. Так, в начале XX века ключевым при выборе игрушек считалось получение ребенком удовольствия от игры, и игрушкой могло быть что угодно - тогда как раз начался поворот к исследованию детской психики. А вот в советский период игрушки призваны были способствовать воспитанию будущего гражданина - учить разбираться в технике, устройстве быта, профессиях, а также действовать совместно - взрослые полностью управляли воспитанием. В постсоветский период количество и разнообразие игрушек стало просто зашкаливать, играли в то, что лучше продавалось, и в какой-то момент взрослые испугались — это же дети, не навредим ли мы их хрупкой психике? Нормальное желание оберегать, желание не давить обратилось в свою противоположность, многие дети остались замкнуты в сфере специально организованного, максимально безопасного детства с максимально безопасными играми и игрушками. Важно помнить, что дети во все времена ориентируются на взрослых, они в любом случае будут обыгрывать то, что видят вокруг себя.

Давайте обсуждать не игрушки, а те ценности, которые мы неосознанно транслируем следующему поколению.

🖊️ Рябкова И.А., Мазманянц М.Г.
🏛️ ФНЦ ПМИ
📖 читать в Вестник МГУ. Серия 14. Психология

Подписаться на Psychology Research Digest

На нуле

Однажды ты просыпаешься и понимаешь, что все. Устал, будто и не ложился. Делать ничего невозможно, энергии нет, мечты только об одном - чтобы окружающие отстали, и ты мог лечь обратно. Для того, чтобы жить так, как хочется, или даже просто двигаться в сторону «хочется», нужны ресурсы. Парадокс в том, что чтобы получить энергию, надо ее сначала потратить. Договориться встретиться с друзьями, посетить интересное мероприятие или спланировать поездку в новое место. Но тратишь порой не только все, что было, но и уходишь в минус. Еще сложнее людям, которые испытывают постоянную физическую боль - в этом случае найти силы почти нереально, боль отнимает все. Как показано в настоящем исследовании, у пациентов с хронической болью помимо страданий непосредственно от боли возникает множество совсем не конструктивных эмоций - стыда (не надо это показывать, неудобно), вины (ведь я должен, а не могу), тревоги (а вдруг не справлюсь?) или гнева (в конце концов, это несправедливо!). Зачастую на борьбу с этими эмоциями (а испытывать их так неприятно, что люди готовы на что угодно, чтобы хоть на время это прекратить) уходят последние силы. Что же делать, если вы из тех, кто даже не замечает, как тратит всю свою энергию?
Помните, что помимо «надо» и «хочу» есть еще и «могу». И «могу» — это не только про компетентность и веру в себя, но и про силы - физические и эмоциональные. Новогодние праздники - отличная возможность остановиться и хотя бы на какое-то время побыть в том состоянии, в котором прямо сейчас хочется побыть - лечь спать, выпить чашку чая или почитать любимую книгу. А, может быть, даже поплакать. Силы - наш самый ценный ресурс, и чтобы они возвращались, нужно уметь себя слышать.

🖊️ Швайко Е.Г.
🏛️ Белорусский государственный университет
📖 читать в Вестник МГУ. Серия 14. Психология

Подписаться на Psychology Research Digest

И обернётся снежинка вдруг Жар-птицей в руке твоей

О чем вы думаете, когда начинают бить куранты? «Это был отличный год!» «Не год, а кошмар просто!» «Ну вот, опять в моей жизни ничего не изменилось…». Когда мы принимали решение сами (вступить в новые отношения, уволиться, переехать), это одно. Но когда того, что с нами произошло, мы не только не хотели, но и вынуждены теперь разбираться с последствиями (с нами перестали общаться, нас уволили или мы вынуждены были переехать) — это другое, психологически самое трудное, поскольку выбор здесь сделали за нас. Однако даже в таких условиях люди ведут себя по-разному. В настоящем исследовании на выборке вынужденных мигрантов показано, что одна их часть никак не пытается подействовать на существующую ситуацию, они очень переживают, но просто ждут, надеясь, что со временем что-нибудь да изменится («судьба на печке найдет»). Другие, наоборот, активно пытаются решить все проблемы, но недостаточно внимательно анализируют условия, не думают о своих возможностях и ограничениях («что тут думать, прыгать надо»). И, наконец, есть третья группа людей, которые как раз слишком много думают, детально изучают ситуацию, но задерживаются с действием («семь раз отмерь»). Интересно, что свое прошлое все три группы людей оценивают одинаково - как позитивное, а вот в будущее с оптимизмом смотрят только «деятели». Что же лучше?
Лучше - осознавать, как именно вы действуете «по умолчанию», и позволяет ли это двигаться именно в то будущее, которое вам нужно. Этот выбор - быть тем, кем вы хотите быть - у вас никто отнять не может.
С наступающим новым годом и спасибо, что вы с нами!

🖊️ Алмазова О.В., Долгих А.Г., Молчанов С.В., Шайгерова Л.А
🏛️ ФНЦ ПМИ, МГУ имени М.В.Ломоносова
📖 читать в Национальный психологический журнал

Подписаться на Psychology Research Digest

Прекрасное далеко

Помните Алису Селезневу – девочку из будущего? Тогда, в 80-х годах, глядя на ее образ, советские дети такими представляли себе людей XXI века. Умными, смелыми, эрудированными, добрыми, честными, и при этом окруженными необыкновенными устройствами и роботами-помощниками. Почему-то очень верилось, что именно так все и будет!
Ну что ж, прошло 40 лет, мы в будущем. Кажется, все не совсем так, как мечталось. Хотя и роботы, и устройства есть. Те дети ошибались. Или не ошибались? Почему они видели нас, людей будущего именно такими?
В данном исследовании уже современным школьникам задавали вопрос о человеке будущего, человеке цифрового общества. Причем авторы исследования решили сравнить ответы детей с интеллектуальной одаренностью - участников турниров и олимпиад, и обычных детей, не проявляющих выдающихся способностей. Оказалось, что одаренные школьники описывают человека цифрового общества как образованного профессионала («работает в цифровой сфере, программист, математик, изобретатель»), любящего учиться, целеустремленного, хорошо владеющего цифровыми навыками и легко осваивающего новейшие технологии. И при этом доброго и заботливого. А вот их сверстники из обычных школ совсем не упоминают интеллектуальные и профессиональные качества, они описывают лишь внешние особенности человека (он будет «модный», «спортивный» или, наоборот, «неопрятный», «любящий играть в компьютерные игры», «гулять»), и особенности его характера («жизнерадостный», «любит общаться»). Так кого же дети себе представляют в реальности?
Мы действительно склонны приписывать окружающим те черты и ценности, которыми обладаем сами. И люди будущего – это те идеалы, которые назначает себе общество настоящего, и которые дети лишь отражают. Какими чертами будет обладать условная Алиса еще через сорок лет? Это зависит от нас, взрослых.

🖊️ Шумакова Н.Б., Нуриева Г.З.
🏛️ ФНЦ ПМИ, РАО
📖 читать в Теоретическая и экспериментальная психология

Подписаться на Psychology Research Digest