В поисках исполнителя главной роли в новом фильме Германа он проехал от Иркутска до Южно-Сахалинска, пересмотрел сотню артистов. Им хотелось найти такого актера, который единожды выстрелит в их фильме и исчезнет из кино навсегда. Примерно так произошло позже с Володей Толоконниковым, сыгравшим Шарикова. Помню, как снимали «Афганский излом» и Бортко захотел его взять на роль военного. Через два дня интенсивных съемок Бортко ему сказал: «Извини… Не могу… Ты — Шариков» — и отправил обратно в Алма-Ату. У нас с Андреем Болтневым, в итоге сыгравшим Лапшина, иначе судьбы сложились.
Аристов пришел в наш театр в выходной. Прошагал по пустому фойе, посмотрел фотографии актеров. Казалось бы, что можно понять по портрету? Но Виктор Федорович был опытным физиономистом. В тот же день меня вызвали в театр. Мы сели в фойе, поговорили на какие-то пространные темы. Точнее, говорил я, а он сидел напротив и внимательно на меня смотрел. На следующий день мы с ним полетели в Ленинград.
Репетировали три дня в декорациях — комнатка, оклеенная фотографиями тех лет, кровать, утварь, герань на окне — это очень грамотный режиссерский подход. Съемочная группа должна заранее напитываться энергетикой времени, о котором снимается кино. С Аристовым мы репетировали сцену разговора Лапшина с каким-то убийцей. Посчитав, что имею право вмешаться в творческий процесс, я даже начал советовать опытному оператору Валерию Федосову, с какого ракурса меня лучше снимать.
Дело в том, что у меня был богатый телевизионный опыт — курса со второго я вместе с другими студентами подрабатывал на телевидении: читал в живом эфире стихи, играл в отрывках музыкально-драматических произведений. Тогда запись не практиковалась, все передачи сразу шли в эфир. Эта работа приносила серьезный приработок в пять рублей к стипендии. Уже можно было позволить себе сводить девушку в пельменную и выпить портвейна.
Как бы то ни было, но на роль Лапшина худсовет меня утвердил. Как мне потом передали, Герман уперся, сказал, что у Кузнецова глаза с хитринкой и не верит он, когда я убежденно произношу в кадре: «Мы вычистим землю и посадим сад — и сами потом в том саду поживем!» Пока продолжались поиски Лапшина, я уехал домой в Омск, а через месяц получил телеграмму от Германа: «Вы утверждены на роль начальника райотдела милиции».
Не сказать, что я испытал эйфорию. Тогда я вообще не понимал масштаба режиссера. Помню, уже в разгар съемок Герман захотел переснять какую-то сцену, но я воспротивился: «Да что вы, Алексей Юрьевич! Мне на самолет пора, завтра днем спектакль играть в Омске». Когда картина была снята, меня вызвали в Ленинград на озвучание. В перерыве пошли с Андрюшей Болтневым обедать в ленфильмовскую столовую. С подносами проходим мимо стайки девушек-ассистенток. Слышу шепоток за спиной: «Ну понятно, тот высокий — видно, что герой! А этот? Ни кожи, ни рожи».
Мою внешность всегда воспринимали критично. Когда после окончания института на показах мою красавицу жену — Валентину Луневу — режиссеры звали в свои театры и предлагали главные роли, на меня смотрели косо. «Это ее муж?! И что нам прикажете с ним делать?» Но знаете, именно такое отношение оказалось для меня психологическим трамплином. Ах так! Раз я невзрачный, значит, придется тщательнее работать над каждой ролью...
___
Сила Кино 🎬