Острог Telegram 帖子

Термин "империя" в целом так себе причина для спора, но проговорим, почему диссим его.

"Точки гордости" 90-х - это прежде всего точки эффективной социальной самоорганизации и в этом плане характерно, что все они носили в плане идентичности подчеркнуто территориальный характер. Особенно сильно это касалось Русской Православной Церкви, чье возрождение очень плотно было зафокусировано на восстановлении и строительстве храмов. Региональные спецназы, купола, смешные памятники нуворишей, жаргонные обозначения разных "ореховских" и "казанских", модная в республиках фраза силовиков при награждении "служу Отечеству", - даже какой-то "общеросийский" шансон появился уже у нулевых с приходом "Бутырки".

Для контраста, в предреволюционной России люди были захлестнуты "мировым духом", преимущественно в виде левых идейных влияний. Успешными были сборки, подключенные к какой-то универсальной или хотя бы общероссийской айдентике. Например, сибирские областники, образовавшиеся вокруг работы с сибирской идентичностью, после революции 1905 года достаточно быстро обрастают общероссийской политической повесткой, дрейфуя между кадетами и правыми эсерами.

Большевики победили в гражданской войне в том числе потому, что сумели поймать эти универсализирующие идеи и поставить себя как единственным достойным воплотителем этого духа универсума. При этом тяга России к разрушению СССР опиралась в числе прочего на раздражение от этой установки быть мировым субъектом, подкармливая кого угодно, кроме новочеркасских рабочих.

"Мы слышали по радио, что в Африке негры недоедают.Вы присылайте нам - мы доедим!".

Неприязнь к "большим идеям" - прямое следствие многолетней кормежки мировым благом, поэтому ставка на локальное была неизбежна: запрет государственной идеологии в Конституции примерно про это. Срок службы мировому благу был отслужен, и теперь бетонные громадины годились прежде всего на эстетизацию через шансон или треки ГСПД.

Поэтому суверенитет России вырастает из федерализма - Федеративный Договор подписали как равные и республики, и "обычные" регионы. В этом плане характерно, что "рейховость" РФ обозначилась в самые сложные времена становления государства. Его оформлением служит бой на 12 заставе в июле 1993 года: он выглядит особенно значимо, если вспомнить внутрироссийские события того времени.

Война законов привела к тому, что даже внутри Москвы едва ли было возможно найти то, что в нулевые стало описываться через термин "власть". Федеративные отношения были даже не кризисными: кризис мы обозначаем, когда некие сложившиеся отношения между субъектами нужно пересмотреть. В 93 году же на "канонической" территории России работал как минимум один ирредентистский проект (в Осетии) и один конфедеративный проект (Конфедерация народов Кавказа), оба - со своими движениями в области военизированного насилия. Грубо говоря, внутри России был не кризис, а первозданный хаос: но люди на фронтире буквально в это же время обозначали присутствие России эффективнее, чем это делает поздний Путин.

Таким образом, РФ как буквально новое государство (пусть и несущее в себе дух исторической России) сложилось как федеративное модерное государство с функционалом рейха, и принципиальным отказом от участия в новых мировых заманухах. Пределы адекватности идеологического целеполагания тут замыкаются в развитии государственных/политических институтов и плотной работе на своих рубежах.

В новом веке же мы возвращаемся на свою блевотину: восторженное переживание своего величия через некую глобальную конструкцию, причем неважно, с каким идейным содержанием. Флер "империи" здесь - инструмент развода, напускания тумана на то, что происходит с действительной базой государственной жизни: политическими институтами, вырабатывающими энергию и мысли для верной работы государственного институционального ансамбля.

Просим молитв об упокоении р. Б. Максима

Шмитт формулировал определения, как изобретал колесо: они выглядят в кратком виде предельно просто, и за этой простотой скрывается огромная глубина.

Рейх в такой простой трактовке- государство, которое в силу своего масштаба обречено плотно присутствовать политически на приграничных землях.

Государство это может быть устроено как угодно: партократия, рыхлая парламентская республика, либертарианство. И находиться оно может в очень разном состоянии, в том числе кризисном. Это ухудшает функционирование рейха, но не снимает самой по себе нагрузки. Рейх может быть империей по например Цымбурскому, и даже предрасположен к этому - а может не быть, может быть простым национальным государством, политически гомогенным.

Отсюда появляется вопрос - как объяснить свою рейховость? Что делает государство рейхом, и что обуславливает успешность государства в этом движении?

Прежде всего, пожалуй - география и разные геосоциальные обусловленности. Например, Россия граничит с Великим Лимитрофом и предельно уязвима на южном Урале, и поэтому даже находясь в предельно разобранном состоянии .как например, в сентябре 1993 года, она обречена активно двигаться в приграничье. Есть государства, которые могут позволить себе быть пассивными в силу устойчивости культурных ареалов вокруг себя и защищенности ландшафтом местности, климатом либо ненужностью самой территории такого государства его соседям (правда, такой стазис как правило складывается после пары столетий жестоких войн). После 1945 года честно бодаться за расширение контура и улучшение границ стало некомильфо - даже взятую территорию тяжело легализовать. а без легализации ее фактическая принадлежность хрупка и требует дополнительных инвестиций - как, например, оборона Голанских высот Израилем.

Далее - это дееспособность государственных институтов, которая выражается в способности следовать долгим и эффективным стратегическим векторам, которые опираются в том числе на географические обусловленности; вырабатывать и осуществлять адекватную стратегию присутствия, невзирая на смены власти или даже политических режимов.

Энергия для дееспособности государственных институтов вырабатывается уже из характера функционирования политической среды. Есть принятый стандарт ее бытия в демократическом поле - разделение властей, соревнование партий и т.п. Это далеко не единственная форма существования политической жизни в государстве, но важно помнить, что форма и содержание связаны теснее, чем об этом принято думать. Иными словами, без изменения формы какое-то особое содержание не заработает в полную силу и может даже разрушать политические институты.

Не полностью, но в значимой мере эффективность работы политических институций, позволяющих концентрировать и выводить наружу политическую силу страны, определяется и степенью развитости культуры страны - и социальной, и языковой, и предпринимательской, и интеллектуальной, и какой угодно еще. Иными словами, кампании “мягкой силы” имеют смысл только в том случае, если внутри страны в целом живет достаточно яркое , сильное, широкое поле творчества.

Наконец, для успеха рейховости нужна дееспособная экономика, которая порождает субъектов, постоянно и по своей воле, от своего интереса заходящих на приграничные рынки. Прежде всего тут важны субъекты, которые работает в области проведения разной инфраструктуры - сырьевой, промышленной, коммуникационной - и в области гуманитарной, то есть издательский/музыкальный/игровой движ.

Надеюсь, отсюда можно вытащить какой-то грамотный рейхоиндикатор и критерии оценки эффективности конкретного рейха.

Надёжный, как швейцарские часы

Ставь лайк, если тоже ленишься поработать на маму-Евразию

Зрада: начало

Псиоп: начало

Воображаемые отношения

Конструктивизм в области исследований национализма порождает многочисленные заблуждения и весьма сомнителен как инструмент. Однако, есть сфера, в которой конструктивизм может стать крайне эффективным методом – и это международные отношения.

Многие явления внешней политики, принимаемые нами за объективную реальность, существует лишь в нашем воображении. Сильнейший пример – идеологема «германо-большевизма» в 1917-1918 гг. Представление о том, что большевики являются ни кем иным как «агентами Германии», послужила толчком для ввода войск держав Согласия на Север России. Русское антибольшевицкое движение во многом сформировалось на основе «верности союзникам» в их войне против Второго Рейха и его сателлитов. Вместе с тем, всякий, кто изучал историю Гражданской войны, знает, что взаимоотношения немцев и большевиков отличались многогранностью, и зачастую именно немцы выступали в качестве решающего антибольшевистского фактора. Известен случай, когда офицеры проантантовской Северо-Западной Армии поставили встречать английских и французских атташе странный караул – из оборванца и хорошо обмундированного солдата, но… в немецкой каске. «Вот как снабжают нас наши союзники и вот как снабжали нас немцы!» И уж каково было удивление американских и британских солдат в Архангельске, когда никаких «кайзеровских орд» на фронте они перед собой не увидели, зато внезапно для себя погрузились в атмосферу кровавой внутрирусской распри.

Из свежих примеров – армяно-азербайджанский конфликт. Не секрет, что самые рьяные проазербайджанские круги одновременно являются и проукраинскими, а Карабах сравнивается с Донбассом/Крымом («деколонизаторы», в частности, горой стоят за Баку, и ведь Алиев им даже не платит). Но вот буквально сегодня заглянул на канал армянского эксперта Рачьи Арзуманяна, который, вдохновившись Киевом, предлагает в будущем создать трибунал для «официальных лиц Турции, РФ и Азербайджана». Объяснительная модель «антиармянского сговора авторитарных режимов Путина и Эрдогана» не менее популярна, чем модель «украино-азербайджанского братства против тюрьмы народов». А ведь есть ещё Симонян с россиянским охранительством и столующийся с азерском посольстве Сергей Марков. Кому верить? Как вариант: всем и никому. Признать за каждым сконструированным нарративом определённую долю истины и исходить из факта их конкуренции между собой.

Острог pinned «Неумолимая логика процесса подводит нас к объявлению предзаказа на зин. Пока рассылаем тест, обсуждаем нюансы - ну и оцениваем, насколько он востребован острожанами.»

К рассказам Censum про треугольник Карпмана и волонтеров хочется вспомнить одну из кулстори нашего недавнего подкаста.

Силовые рехабы ставили плюс минус люди с опытом зависимости, и в базе подход был идеалистичный - желание СПАСТИ людей от их гибели в наркотическом бреду.

В таких рехабах на ключевых должностях стоят волонтеры или люди на невысокой зарплате, которые сами были реабилитантами, - а теперь пришли СПАСАТЬ собратьев по зависимости. В целом реабилитационный движ строится на идейном начале, на стремлении помогать - но почему-то вырастает он своим очень массивным силовым крылом в буквально систему гражданских тюрем, которая в лучшем случае кормится за счет несчастья родственников , готовых платить хорошие деньги за содержание человека в “рехабе”; а в худшем случае - еще и на рабском труде, с дисциплиной, которая местами доходит до изнасилований и убийств.

Процент ремиссии в таких рехабах намного меньше, чем в добровольных.

И эта связка мессианской тяги спасать, рабовладения и низкого КПД по формально главной цели сообщества может что-то сильно НАПОМИНАТЬ. Но мы не будем напоминать, а попробуем вытащить отсюда какую-нибудь эвристику.

Мобилизующая городская среда сочетается и с хонтологичными остатками мессианства из относительно недавнего нашего прошлого. Вместе с этим мы - достаточно бедное общество. И это важно, потому что труд волонтера/спасателя стоит дорого.

Час труда волонтера - это час, который он не тратит на работу в своей основной сфере деятельности либо отдых от этой работы. Поэтому волонтерство хорошо для общества, которое прожило хотя бы 2-3 поколения без гражданских войн и перераспределения собственности; общества с накопленным жирком.

Пока такого жирка нет, волонтерство и бескорыстие - опасны. Не только тем, что они подпитывают гордыню и жажду власти; но и потому, что разрушают те могущие сложиться деловые/властные отношения, которые строятся поколениями и предполагают эквивалентный обмен. Бесплатный труд закрывает чужие провалы - и, требуя компенсации, будет подтягивать гордость и властолюбие. Увлекаясь бесплатным трудом, закрывающим чужие косяки, можно выгореть; развратиться; либо обнаружить себя внутри коммерческой конструкции, завязанной на рабовладение, присвоение донатов или еще что-то неприятное.

Собственно эвристика выглядит так. Если Вас тащит за собой желание послужить отечеству, обществу, Церкви или чему-то еще, есть смысл на энергии такого желания попробовать выстроить какую-то экономическую конструкцию. Самый маленький гешефт будет смирять, а в случае успеха - привязывать к среде, в которой Вы действительно можете послужить чему-то стоящему; и делать эту среду крепче.