Продолжая говорить о советской индустриализации.
У Камиля Галеева на сайте не так давно вышел лёгкий, разъясняющий текст о том, почему СССР не затащил, а Китай затащил. И ответ предлагается простой: потому что Китай сфокусировался на фронтенде — производстве потребительских товаров, а СССР начал с построения сложной индустриальной экономики, с тяжёлой промышленностью.
Приведу цитату, потому что ссылаться на подзамочный пост, полагаю. нет смысла: That is where the USSR failed. And that is because the back end of industrial civilisation is hard. It is capital intensive, it is knowledge intensive, it is highly mistake intolerant, and it is all too easy to mess everything up. Worst of all, markets of the back end tend to be small, and the more critical, the smaller.
Занимаясь фронтендом, мы сразу выходим на потребительский рынок, и цена ошибки у нас входит ниже, чем если мы укладываем кучу сил на построение тяжёлой промышленности, которая далеко не факт, что принесёт в страну валюту. По мысли автора, именно этот выбор на старте и сыграл роковую роль в судьбе СССР.
Это хороший заход для поста, цель которого — заинтересовать людей и завлечь в платную подписку.
Очень неплохой предмет для рефлексии.
И это очень плохой тезис по существу.
Начнём с последнего. Закрывать цену ошибки СССР умел быстро и с лихвой — примером чему служит быстрое восстановление той же украинской промышленности после войны. При этом тяжёлая промышленность в целом к началу 50-х была построена либо воссоздана: уже при разработке программы партии в 1947 году Вознесенский предлагал делать фокус на лёгкой промышленности и росте потребления у населения.
Но партийные жуки продавили сохранение фокуса на оборонной и в целом тяжёлой промышленности. В конце 60-х появились прогнозы советских экономистов о том, что существующие векторы развития приведут страну в тупик.
А что ещё произошло в 60-х?
Правильно — запущен сибирский нефтегазовый комплекс.
Иными словами, коммунистическое руководство имело лет 30 форы для того, чтобы на очень хорошей промышленной базе запустить потребительскую экономику и производство того самого фронтенда.
Из этих 30 лет последние 13–15 прошли при изобилии валюты и знании тупиковости наличествующего вектора экономического развития.
Иными словами, „с чего начать“ здесь не решало. Решало наличие политической воли, а её не хватило.
Далее: из школьных учебников мы помним, что под тяжёлой промышленностью понималось производство для производства — прежде всего станкостроение. Но сколько станкостроительных заводов вы можете вспомнить навскидку, без гугла?
Я — нисколько. А вот по чёрной металлургии сразу идут аж четыре: Запорожсталь, Азовсталь, Магнитка, КМК. С энергетикой то же самое: ГРЭС навскидку можно перечислять, пока не устанешь.
А в чём разница между станком и слябом?
В том, что для станка действительно устанешь искать рынок сбыта. Особенно если станки строят в парадигме построенной военной экономики, под большую войну.
А вот сляб и киловатт энергии нужны всегда, всем. Это более фундаментальные штуки, и они востребованы долго. Для того же китайского фронтенда нужна энергия, для самых современных двигателей нужна сталь. Собственно, и после распада СССР лучше всего выжили энергетика и чёрная металлургия.
Настолько фундаментальные мощности не могут не найти рынка сбыта — а ключевой фокус советской индустриализации перед войной был именно на чёрной металлургии и энергетике.
Необходимость развитого станкостроения была острой несколько лет, и здесь стратегические ошибки были менее критичны. Таким образом, мы снова упираемся в то, что проблема была в сознательном политическом целеполагании, а не в экономической обусловленности.
Однако, продолжая думать о нескольких годах станкостроения, мы можем построить разговор более комплиментарно относительно тезисов Камиля.
Индустриализация 30-х совпала по времени со становлением сталинского Государя — то есть корпуса руководителей, в огромной степени промышленных.
