Мумиграм • Литература

– Но почему вы, тётя, именно хемуль, а не муми-тролль?
– Мои мама и папа были хемулями, хвала распорядку, – отвечала она.
– А их папы и мамы? – не унимался я.
– И они тоже! – выкрикнула Хемулиха. – И их папы и мамы тоже, и все их мамы и папы, и так далее, и так далее без конца, а теперь иди мойся, потому что я начинаю нервничать!

Я был очень одиноким муми-ребёнком, что часто случается с талантливыми самородками. Никто меня не понимал, и меньше всех – я сам. Конечно, я видел разницу меж собой и другими муми-детьми. По большей части она заключалась в прискорбном отсутствии у них всякой пытливости ума и умения удивляться.

Водяное колесо – да, это понятно и симпатично, но, например, застёжка-молния не вызывает у меня никакого доверия, будучи слишком близка миру машин. Юксаре рассказывал, что у одного его знакомого в брюки была вшита как раз такая застёжка и что однажды молнию заело и больше её расстегнуть уже не удалось. Ужас!

– Что он говорит? – спросила Муми-мама.
– Волнореза нет, – сказал Муми-тролль. – Все камни смыты.
Это было серьезно. Муми-мама заторопилась по мокрому песку и зашла в воду, чтобы показать, как она сочувствует. В такие минуты это лучше, чем слова.
Муми-мама и Муми-папа стояли рядом в воде и мерзли. Она думала: “Это его море в самом деле недоброе…”

Муми-тролль натянул одеяло на голову. Он знал, что Морра сидит и ждет фонаря. Но он не даст совести упрекать себя. Морра может выть, сколько хочет. Его это не волнует. Ни чуточки. И кроме того, Муми-мама сказала, что у них уходит слишком много керосина. Вот так.

Мама по-прежнему вливала в Нинни бабушкино Безошибочное домашнее средство, но ничего не помогало. Тогда, отложив его в сторону, она подумала, что обходились же в старину без головы и, быть может, Нинни не особенно красива.
Теперь каждый мог сам по-своему представить себе ее мордашку, а это иногда способствует более близкому знакомству.

— О, какой ты храбрый!— прошептала девочка.
—- А, ерунда! Со мной такое бывает почти каждый день,— небрежно бросил Муми-тролль.
— Странно,— заметил Снифф,— я что-то никогда...
Договорить он не успел — Снусмумрик больно наступил ему на ногу.

На краю чащи под низкорастущей веткой сидела Малышка Мю и прислушивалась. Она поплотнее заворачивалась в мох и задумчиво насвистывала. “Да, теперь он встрял в хорошенькую переделку. Вот что получается, если возиться с Моррой и воображать, что можно дружить с морскими лошадьми”.
Тут она вдруг вспомнила муравьев и громко, от души засмеялась.

Читатель, безусловно, узнает в фигуре Юксаре загадочного отца Снусмумрика и, несомненно, поймёт, что зверёк Снифф – отпрыск Шусселя.
О ты, малое неразумное дитя, склонное видеть в отце своём личность серьёзную и почтенную, прочти этот рассказ о приключениях трёх юношей, впоследствии ставших отцами, и ты увидишь, что все папы похожи (или, во всяком случае, были похожи в молодости).

Этой ночью Морра пела в море. Никто не пришел на берег с фонарем. Она ждала и ждала, но никого не было.
Она начала мягко, но постепенно ее песнь одиночества становилась все громче и громче. Она больше не была грустной, она теперь была вызывающей: “Нет на свете другой Морры. Я одна-единственная. Я самая холодная в мире. Я никогда, никогда не согреюсь”.
– Это тюлени, – пробормотал Муми-папа в подушку.

– Давайте зажжем фонарь! – сказала Муми-мама весело. Сегодня штормит, так что мы можем повесить его на окно!
– Нет, нет! Только не на окно, – закричал Муми-тролль, вскакивая.
Муми-мама вздохнула. Этого она и боялась. Дождливая погода заставляла их вести себя странно, как будто дождь застал их в середине путешествия. А ведь им предстоит еще много дождливых дней. Там, в Муми-долине, всегда находилось занятие в доме, но здесь…

– Ты портишь мой лунный свет! Мой лунный свет! – закричала маленькая морская лошадь.
– Прости, – сказал Муми-тролль, как можно быстрее выключая фонарь. – Я нашел твою подкову…
Морская лошадь остановилась и склонила голову набок.
– Боюсь, я отдал ее маме, – продолжал Муми-тролль.

—- А, ерунда! Со мной такое бывает почти каждый день,— небрежно бросил Муми-тролль.
— Странно,— заметил Снифф,— я что-то никогда...
Договорить он не успел — Снусмумрик больно наступил ему на ногу.

Я, несомненно, совершил много достойных деяний, и ещё больше таких, которые кажутся мне достойными. Я весьма добродетелен и правдив, если только правда не слишком скучна (а сколько мне лет, я забыл).
Да, я поддался уговорам близких и соблазну рассказать о себе, ибо, честно скажу, стать автором, чьи труды будут читать во всей долине, – невероятно заманчиво.

ОПЕРУ ПРО МУМИ-ТРОЛЛЕЙ ИГРАЛИ 29 ЛЕТ.
Премьера «Муми-оперы» состоялась в 1974 году в Национальном оперном театре Финляндии. Либретто сочинила сама Туве Янссон: по сюжету муми-тролли прятались от наводнения в оперном театре и решали поставить собственный спектакль. Партии были написаны на шведском. Из-за массивности костюмов в них пришлось вмонтировать специальное оборудование, которое выводило бы голос певцов, не приглушая его. Опера стала одной их самых исполняемых финских опер в истории — последний раз ее показывали в 2003 году.

#Факт

Вот одна из зеленых рук обвилась вокруг носа Муми-тролля. Из груди зрителей вырвался крик ужаса.
Но Муми-тролль одним взмахом отсек ее! Куст трясся от злости. Муми-тролль пылал от гнева и усилий. Зрители долго не могли ничего разобрать в яростном мелькании ветвей, хвостов и ног.
Сестрица Снорк дрожащими лапами подняла камень и запустила им в ядовитый куст. Но камень угодил прямо в живот Муми-троллю.
— Я убила его!— зарыдала она.
— Чего еще ждать от девчонки,— заметил Снифф.
Но Муми-тролль вовсе не был убит, он дрался и одну за другой отсекал ножиком ветки. Лишь когда от куста остался голый пенек, он сложил оружие и сказал:
— Вот так-то.

– В том-то и разница, – довольно заметил Юксаре. – Внутри у меня покоя хоть отбавляй! И я люблю спать. А хаттифнаты никогда не спят – не умеют. Говорить они тоже не умеют, они просто пытаются доплыть до горизонта. – Ну и как, кому-нибудь из них это удалось? – спросил я, поёжившись. – Кто его знает, – пожав плечами, ответил Юксаре.

Хорошо, что на «Морзком оркесторе» было два таких ответственных члена экипажа, как я и Фредриксон, – а то ведь Юксаре ни к чему не относился серьёзно, а интересы Шусселя не простирались дальше кофейной банки.

— О! — вскричала Нинни. — О, до чего же весело! Нет, как чудесно! — И она захохотала так, что все мостки затряслись.
— Должно быть, она никогда раньше не смеялась, — смущенно произнесла Туу-тикки. — Сдается, малютка так у вас переменилась, что стала куда хуже малышки Мю. Но главное — она перестала быть невидимкой.
— Это всецело заслуга моей бабушки, — сказала Муми-мама.

– Хорошо, хорошо, детки, – успокоила их мама Муми-тролля. – Там видно будет.

И легла спать под деревом, на котором росли шоколадки. Проснувшись, она услыхала ужасные жалобные стоны и тотчас поняла, что это у ее Муми-тролля заболел живот (с ним это случалось довольно часто).