Лесостепняк

Часовня апостолов Петра и Павла в Соликамске - пожалуй, одна из самых необычных и интересных часовен в России.

Карта наиболее крупной религиозной общины уже не по муниципалитетам, а по округам Ливана. Жёлтым - марониты, оранжевым - православные, синим - друзы, фиолетовым - шииты, зелёным - сунниты, а красным - армяне.

В 1932 году христиане составляли порядка 53% населения Ливана, однако более высокая рождаемость мусульман (вызванная в том числе с их меньшей вестернизацией), и более высокие темпы эмиграции христиан привели к ситуации, когда они составляют лишь порядка 41% граждан Ливана, проживающих в самой стране, и ещё на несколько процентов меньше с учётом проживающих в стране палестинцев и сирийцев, среди которых христиане конечно тоже есть, но пропорции, насколько понимаю, ещё сильнее смещены в мусульманскую пользу.

Впрочем, похоже что не всё так плохо - с 2011 по 2024 % и абсолютное число избирателей-христиан даже вырос, с 39,1% до 41,4% и с 1 280 221 до 1 642 548 человек соответственно. Я сильно сомневаюсь что в дело в внезапно поднявшейся рождаемости, учитывая общие довольно скудные демографические показатели Ливана, так что, полагаю, дело в одной из двух причин - либо христианская диаспора начала потихоньку возвращаться, либо диаспора получила возможность более активно участвовать в выборах, и потому стала активнее включаться в соответствующие списки (но они составляются по идее по конкретным округам в самом Ливане), и какой из этих ответов верный я, признаться, точно сказать не могу.

Карта преобладающей религии и конфессии в различных муниципалитетах Ливана, сделанная на основе данных по избирателям, а также отдельные карты по некоторым конфессиям, за авторством Prodrummer619

Всего на данный момент в Ливане христиане составляют порядка 41,4% зарегистрированных избирателей (1 642 548 человек по данным на 2024 год), из них свыше половины (22,47% или 891 448 человек) являются маронитами, 8,3% (или 329 534 человек) являются православными, 4,97% (или 197 185 человек) являются грекокатоликами-мелькитами, 2,92% (или 115 851 человек) принадлежат армянам миафизитам, ещё 0,67% (или 26 582) армянокатоликам, а оставшиеся являются как и протестантами, так и представителями других христианских Церквей (речь идёт об исторически не особо представленных, но в силу недавней миграции в Ливане появившихся христиан из Церквей навроде Сирийской Православной (миафизитской), Церкви Востока, или тех же сирийских и халдейских католиков).

Мусульмане же составляют порядка 53,31% избирателей, или 2 115 078 человек, с примерным паритетом суннитов (26,55% или 1 053 373 человек) и шиитов (26,2% или 1 039 487 человек), ещё 0,64% или 25 392 человек составляют алавиты, а 5,21% (или 206 707 человек) составляют зачастую (но не всегда) отделяемые от мусульман друзы.

Несмотря на то, что религиозной переписи в Ливане уже давно не проводится, определённый подсчёт вероисповедания граждан всё равно ведётся - ведь парламентские места распределяются именно по конфессиональным округам, а потому, иметь представление о том, сколько в каком округе проживает верующих той или иной конфессии из числа избирателей всё равно необходимо. Но, надо сказать, такая статистика по понятным причинам не учитывает палестинских или сирийских беженцев, составляющих несколько процентов населения страны, и являющихся преимущественно мусульманами, однако прав голоса не имеющих, причём, в случае палестинцев, надолго (из-за решения Арабской лиги чтобы не ослаблять давления на Израиль и не дать изгнанию палестинских арабов в ходе Накбы стать окончательным), а в случае сирийцев, вероятно, со стимулированием отъезда оных домой после недавних событий.

Что же касается мест в Парламенте, то в нём сидят 128 депутатов, из которых 34 избираются по маронитским спискам, 14 по православным, 8 по грекокатолическим, 5 по армянским миафизитским, и по 1 от армян-католиков, протестантов и других христиан соответственно. Ещё по 27 депутатов избираются от суннитов и шиитов, 8 от друзов и 2 от алавитов - в общем и целом, с учётом расположения друзов в мусульманской парламентской квоте, от христиан и мусульман избирается равное число депутатов.

На иллюстрациях:
1 - Общая карта большинства или плюралитета
2 - Процент маронитов по общинам страны
3 - Процент православных
4 - Процент друзов
5 - Процент шиитов

XV век до н.э. Это гемма - небольшой агат на который нанесено изображение сражающихся воинов. Нашли ее археологи Джек Дэвис и его супруга Шарон Стокер в городе Пилосе в 2015 году в гробнице, которую поэтично назвали «Гробница воина грифона».

Размер геммы 3,6 см и вы только посмотрите на эту пластику, на эту экспрессию. Какая тонкая работа. К сожалению, работ подобного уровня, насколько я знаю, пока не обнаружили. При этом, само существование такого шедевра, ставит вопрос о том, какие вещи, не дошедшие до нас, могли создаваться мастерами.

Гемма относится ко временам крито-микенской эпохи. Предполагают, что сама гемма была создана на Крите, а потом попала на территорию Греции.

Крито-микенская цивилизация погибнет под ударами стихии и захватчиков (предков любимых нами древних греков). Искусство создавать такие тонкие работы будет надолго утеряно и восстановлено только через многие века.

Еще одно напоминание как хрупка цивилизация и как много великолепных творений мы потеряли.

Ещё иллюстрации сасанидских тяжёлых кавалеристов, а также солдат со знамёнами.

Как и говорилось в предыдущем посту, историческая точность работ вызывает определённые сомнения - тот же волк на знамени, при восприятии этого животного как плохого (а собаки как священного) в зороастризме. Нет, понятно, все жители державы Сасанидов не были как один яростными маздаяснийцами, но, всё таки, полагаю что на культурное восприятие символизма тех или иных животных это не могло не оказать влияние, а потому...

Однако с чисто эстетической стороны работы замечательные, да и в плане самой одежды и брони, кажется, проблем с достоверностью на них нет.

Немного красивых иллюстраций на тему сасанидской тяжёлой кавалерии от неизвестного мне, но часто встречающегося в Интернете (французского? иранского?) художника.

Мне сложно сказать насколько данные рисунки являются исторически достоверными - на одном из них, не вошедших в эту подборку, был воин со знаменем дракона, что выглядит, потенциально, не очень правдоподобно учитывая ещё более негативное восприятие драконов в Иране чем (итак не самое положительное) оное восприятие в Средневековой Европе из-за сказания о тиране Ажи Дахаке, но да пусть более сведущие в военной истории, если надо, поправят меня в комментариях.

Сами изображения же, однако, надо сказать прекрасные.

В контексте вопроса о сущности Австрийской Империи (во многом династического союза отдельных монархий во главе с Габсбургами, более тесным в случае с Австрией и Чехией, где можно, и скорее даже нужно, говорить и о едином государстве, и гораздо более абстрактным в случае с Венгрией, где речь скорее идёт о реальной унии) стоит затронуТЬ и существовавшее в 1815-1866 годах Королевство Ломбардии и Венеции.

Полученное по итогам Венского Конгресса как объединение бывших Герцогства Миланского (уже бывшего под контролем Габсбургов раннее) и Венецианской Республики (владевшей, помимо Венето и Фриулии, ещё и почти половиной современной Ломбардии), оно, также как и Венгрия, не вошло в состав созданного вместо Священной Римской Империи Германского Союза, и было...вполне себе итальянской монархией.

Именно итальянский был языком делопроизводства, политики, финансов и законодательства, на нём же выходил и официальный печатный орган ''Миланская газета'' (Gazzetta di Milano, аналогичная по своему статусу современной ''Российской''), а 90% чиновников набирались именно из местного населения, притом что даже остальные 10%, набиравшиеся из других регионов Империи, нередко были итало-немецкими билингвами, происходя из смешанных регионов навроде Тироля.

Впрочем, не всё было так облачно - в армии языком командования был всё равно немецкий; верховное руководство местной полиции, а также самые-самые верхи управления регионом (навроде вице-короля) всё равно набирались из германоязычных выходцев из других регионов (иногда и не только Империи). Впрочем, в последнем случае, стоит отметить что вице-королями зачастую были младшие представители правящего Габсбург-Лотарингского Дома.

И несмотря на то, что в (пост-)советской историографии история Королевства описывается как чуть ли не непрерывная цепочка заговоров и восстаний, с землёй, почти горящей под ногами ненавистных австрийцев, в целом отношение большинства итальянцев к нему было довольно...терпимым. Что интересно, самым анти-австрийским слоем населения была скорее аристократия, потеснённая австрийцами с позиций во власти в силу упора на бюрократию с университетским образованием за плечами, что было довольно удобно для местного среднего класса, однако вызывало недовольство среди дворян, традиционно уделявших куда меньше вниманию оному.

В конечном счёте, однако, Королевство Ломбардии и Венеции сначала потеряло почти всю Ломбардию (кроме Мантуи с округом) под ударом французов и сардинцев в 1859 году, а, затем, окончательно прекратило существование по итогам войны с Пруссией и Италией в 1866.

Иллюстрации - большой герб Королевства, его географическое расположение, изображение императора Франца I (1792-1806 как император СРИГН, 1804-1835 как император Австрии) в одежде гранд-мастера Ордена Железной Короны, главного ордена Ломбардии и Венеции, существовавшего в 1815-1918 годах, общая карта Королевства и иллюстрация местного жандарма в 1837-1848 годах.

К постам выше - открытки Центральных Держав времён Первой Мировой войны, наглядно иллюстрирующие восприятие современниками (во всяком случае, в Германском мире) флагов Австро-Венгрии - для её обозначения используется либо сугубо чёрно-жёлтый флаг Габсбургов и Австрии, либо он же - но ещё и расположенный отдельно (на последней иллюстрации - так вообще перпендикулярно) красно-бело-зелёный флаг Венгрии.

А вот ''привычного'' сочетания красно-бело-красного и красно-бело-зелёного флагов ни на одной из них нет - что там, нигде нету и просто красно-бело-красного.

Различные флаги Австро-Венгрии:

1. Общий флаг для гражданского флота в 1867-1869 годах.
2. Общий флаг для гражданского флота в 1869-1918 годах
3. Флаг военного флота в 1867-1915 годах
4. Флаг военного флота в 1915-1918 годах
5. Вариант военного штандарта.
6. Флаг Венгрии.
7. Флаг автономного Королевства Хорватии и Славонии в составе Венгрии в 1868-1918 годах.
8. Флаг Австрии.

На фоне всей этой истории о том, что современная (Верхняя) Саксония имеет отношение к саксам довольно формальное, по сути переняв это имя от правившей в ней Веттинской династии, резонным образом может встать вопрос - а была ли у этих земель какая-то местная, до-саксонская немецкая идентичность?

Ответ прост - да, помимо сохранившейся и по сей день пост-славянской лаузитцкой (лужицкой) идентичности востока современной Саксонии (и отошедшей в 1815 году Пруссии южной части современного Бранденбурга), на территории будущей Саксонии существовало несколько различных маркграфств, а именно Мейссен, Цейц и Мерсебург, не говоря уже про располагавшуюся в основном на территории современного Бранденбурга, но исторически именно (Курфюршества) Саксонии маркграфство Лужицу.

Однако по итогам ряда территориальных разделов, их восточная часть (собственно современная Лужица) отошла Богемии, что и позволило ей сохранить как и некоторое славянское население (лужицких сорбов), так и собственную идентичность, в то время как запад и центр стали центром для сформированного в 1356 Курфюршества Саксония, что стало краеугольным моментом в истории их идентичности.

Параллельно с этим произошло и геометрическое переосмысление Лужицкого региона - вместо территории к северу от Лейпцига и Дрездена, данный термин стал обозначать территории уже к востоку от них, вдоль границы с Силезией и Чехией.

Карта распространения нижненемецких диалектов - прямых потомков старосаксонского языка и, таким образом, заодно и карта земель, которых действительно можно назвать саксонскими. Сама (Верхняя) Саксония в них не входит, не входит в них и южная часть провинции Саксонии-Анхальт, однако, вместо этого к ним можно отнести Шлезвиг с Гольштейном, пост-славянские Мекленбург и Померанию, тоже пост-славянский, но, строго говоря, больше всего ассоциирующийся с Пруссией, Бранденбург, Вестфалию (ныне входящую в состав объединённого с Северным Рейнландом региона) а до 1945 и Восточную Пруссию.

Однако, в силу крепкости местной идентичности другого плана (с одной стороны, более локальной, с другой - нередко отсылающей к иному пласту наследия местных жителей, как в случае с Померанией или Пруссией), а также, вероятно, и своего рода ''занятости'' что нижне-, что верхне-, что просто саксонского имени другими регионами, их ассоциация с саксами так и не устоялась в каких-либо сферах кроме лингвистической, где, довольно справедливо, нижненемецкие диалекты довольно часто зовутся просто нижнесаксонскими.

Немного красоты - гербы различных монархий (княжеств, герцогств и великого герцогства) Тюрингии XIX-XX веков.

1. Герб Герцогства Саксен-Альтенбург 1826-1918
2. Герб Герцогства Саксен-Мейнинген 1680–1918
3. Герб герцогства Саксен-Кобург-Альтенбург 1672-1826 (в дальнейшем Герцогство было разделено между Герцогством Саксен-Кобург и Гота и Герцогством Саксен-Альтенбург)
4. Герб герцогства Саксен-Хильдбургхаузен (1680-1826)
5. Герб Княжества Рейсс-Грейц (1778-1918)
6. Герб Княжества Рейсс-Гера (1806-1918)
7. Герб Великого Герцогства Саксен-Веймар-Эйзенах (1809-1918)
8. Герб Княжества Шварцбург-Зондерхаузен (1599-1918)
9. Герб Княжества Шварцбург-Рудольштадт (1599-1918)

Что интересно, благодаря подобной раздробленности, Тюрингия стала единственным примером образования нового региона, и одним из двух (помимо вошедшего в 1929 году в состав Пруссии Вальдека-Пирмонта) примеров сколь-либо заметных изменений границ прежних монархов в истории Веймарской Республики (за исключением находившейся под оккупацией территории Саара).

Объединились в Свободное Государство Тюрингию, впрочем, не все - так, бывшее герцогство Кобург, в силу своего непосредственного прилегания к территории Баварии, а также большей культурной и экономической близости к оной, вошло в состав уже Баварского свободного государства, что, пожалуй, оказало на его судьбу наибольшее влияние уже после Второй Мировой - если территория Тюрингии отошла в советскую зону оккупации, то вот Бавария отошла уже в зону оккупации американской, став, таким образом, уже в 1949 году частью ФРГ.

Интересно, что помимо современной (Верхней) Саксонии или Саксонии-Анхальт, в теории шансы на очередное перенятие имени древних саксов было и у расположенной по соседству с ними Тюрингии. Всё дело в том, что большую часть региона составляли различные Эрнестинские герцогства того же Дома Веттинов (который дал саксонское имя 2 другим вышеупомянутым регионам), а именно (на 1914 год) Великое Герцогство Саксен-Веймар-Эйзенах, Герцогство Саксен-Кобург и Гота, Герцогство Саксен-Альтенбург и Герцогство Саксен-Мейнинген.

Однако то ли в силу куда большей крепкости тюрингской идентичности (территория той же Саксонии до нового имени была, строго говоря, Лужицей), то ли в силу наличия в регионе ещё 4 монархий (2 Княжеств Рейсс старшей и младшей линии соответственно, а также Княжеств Шварцбург-Рудольштадт и Шварцбург-Зондерхаузен), либо же в силу сразу обоих факторов, название Тюрингии смогло сохраниться, став в последствии официальным именем одноимённого свободного государства Веймарской Республики, земли послевоенной Германии, и федеральной земли наших дней.

Что касается провинции Саксония-Анхальт, то её название происходит от прусской провинции Саксония и герцогства Анхальт прошлого.

Что интересно, название прусской провинции связано прежде всего с южной частью региона, отобранного в 1815 году у одноимённого Королевства - и, по большей части, к тем самым саксам кроме имени отношения особо не имеющего. А вот собственно строго-говоря саксонская (нижненемецкая по языку) часть региона в состав одноимённого Курфюршества или Королевства никогда и не входила, всегда являясь частью как бы ''старопрусского'' Курфюршества Бранденбург и княжества-епископства Магдебургского- однако, именно она, как и остальная территория бывшего выборного княжества, является саксонской в именно условно (памятуя ''англо-фризских'' саксов) изначальном смысле.

Территориальная эволюция изначальных (условно, используя современный термин, англо-фризских) саксонских диалектов Поздней Античности - Раннего Средневековья согласно упомянутой в предыдущем посте теории Зеебольда:

1) Ситуация в III веке н.э, переселение саксов из ареала носителей германских языков Северного Моря на территорию будущей Нижней Саксонии.

2) Ситуация в V-VI веках, миграция части англов, саксов и ютов в Британию, а также в современные Нидерланды, с началом формирования английского и фризских языков, и, одновременно (оранжевые стрелки), экспансия носителей весер-рейнских (континентально западногерманских) диалектов (будущих старонидерландского и старосаксонского).

3) Ситуация после окончания миграционного периода: ареалы англо-фризских языков в Британии, исторической Фризии (включая Гронинген, Голландию и Восточный и Северный Фрисланды, перешедшие на нижнесаксонский (Гронинген), и нижнефранконские (Голландия, Западная Фризия, ныне входящая в состав Северной Голландии) соответственно в течении Средневековья и Раннего Нового Времени, с сохранением фризских языков на территории собственно провинции Фрисланд, а также в анклавах Восточной и Северной Фризии на территории современных Германии и Дании).

Что тут смущает, так это то, что английский - в отличие от старосаксонского и последующих нижненемецких диалектов - относится к англо-фризской ветви германской языковой группы, отделяемой от остальных (сохранившихся) континентальных германских идиомов целым рядом изоглосс (навроде де-нассализации ''us-uns'', дополнительной палатизации навроде church-kirk, с западнофризским вариантом tsjerke, или cheese-käse, с западнофризским вариантом tsiis), сформировавшихся на самом глубоком уровне. Речь идёт не только о больших различиях в языке, но и по сути об отсутствии языкового континуума.

Конечно, тут могли постараться жившие на территории современной континентальной Дании англы и юты, однако саксы были представлены в колонизации Британии как бы не больше, и, учитывая то, что стандартизация литературных языков - это явление уже Нового времени, это, если бы саксы Британии действительно говорили бы на одном из вариантов старосаксонского, должно было бы неизбежно проявить себя - но этого просто не наблюдается.

В связи с этим, по теории немецкого лингвиста Эльмара Зеебольда предлагается идея о том, что изначальные саксы были носителями именно северно-морских, англо-фризских диалектов, в значительной степени покинувших территории будущей Нижней Саксонии (в которой, при этом, по видимому уже тогда численно преобладали носители старосаксонского), однако давшими её - вероятно, покорённым - обитателям имя саксов, которое сохранилось и в последствии, даже несмотря на последующий триумф старосаксонского языка.

В принципе, чего-то совсем уж необычного в данной концепции нет - похожим образом появились этнонимы русских, болгар и французов

Начать рассказ об истории саксонских языка и идентичности следует с того, что их изначальной прародиной является собственно область, примерно сопоставимая с современной Нижней Саксонией. Именно здесь - а вовсе не вокруг будущих Лейпцига или Дрездена - было изначальное ''племенное герцогство'' (Stammesherzogtum) Саксония, именно здесь была прародина не затронутого High German Consonant Shift старосаксонского языка, и именно из округи этой местности, побережья Северного моря, приплыли в Британию англы, юты и саксы, заложившие основу для староанглийского языка и одноимённого народа.

Проблема, однако, заключается в том, что нюансы, связанные с саксонскими языком и идентичностью, начинаются уже там, и касаются даже, казалось бы, самых очевидных моментов их происхождения и первого появления.

Сумятицу в вопрос вносит, собственно говоря, английский.

Карта трёх Саксоний - немецких регионов, в чьём названии содержится имя древнего племени саксов, а именно, северной Нижней Саксонии, ''срединной'' Саксонии-Анхальт и ''собственно'' Саксонии на юге.

Говорящие на разных (нижненемецком и средненемецком соответственно) диалектах немецкого и располагающиеся как бы по диагонали по течению Эльбы, они как будто бы являются средневековой экспансией этого племени, запечетлёной на уже современной географии - но это впечатление абсолютно ошибочно, ведь к ''тем самым'' саксам имеют отношение только Нижняя Саксония и верхняя часть Саксонии-Анхальт. ''Просто'' Саксония к саксам Раннего Средневековья, за исключением своего имени, отношения по сути и не имеет.

Но почему именно она носит данное имя безо всяких дополнений и эпитетов, и как вообще так вышло?

Смоленск на фотографии Прокудина-Горского, 1912 год.

Как бухарский слон помогал чинить мосты в России

🐘В дневнике И. С. Аксакова описан весьма любопытный эпизод. В августе 1849 г., находясь в то время в Рыбинске (Ярославская губерния) поэт, как и большинство горожан, наблюдали слона, подаренного русскому царю бухарским ханом. Слон плыл на лодке по Волге, и на пристани его встречала целая толпа народа, съехавшаяся со всех окрестностей. И. С. Аксаков отметил одну особенность: "Забавно то, что он [слон] во многих местах поправлял дороги. До Нижнего [Новгорода] он шёл пешком и, как он очень труслив, то вступил на мост и почувствовал его жидкость, сейчас обращается назад. Нечего делать: строят мост крепкий, так чтобы слон не изволил опасаться!".

Причём случай этот был далеко не уникальный. За 10 лет до И. С. Аксакова слона в России умудрился встретить француз А. де Кюстин - автор широко известной книги "Россия в 1839 году".

Ист.: Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. 2003. Т. 2: Письма 1849-1857 гг. С. 43-44.

Ещё одной польской епископской монархией было Княжество Севежское (Щевежское в польской фонетике).

Основанное как ещё одно - но, при этом, поначалу абсолютно светское - силезское княжество, оно лишь в последствии было продано (из-за долгов) краковскому епископу в 1443 году. Подобный переход из сферы влияния Чехии в сферу влияния Польши естественным образом не мог порадовать как богемского короля, так и гуситов, сторонником которых был один из других монархов Силезии - князь Глогувецко-Прудницкий, Немолицкий и Стшелецкий Богуслав V, однако в 1457 году удалось сначала прийти к соглашению с ним, затем, в 1462 году, удалось добиться пожизненной уступки от короля Чехии Йиржи Подебрадского (1458-1471), и, наконец, окончательной уступки Севежского Княжества в 1472 году от короля Богемии и Венгрии Владислава II Ягеллона (1471-1516 и 1490-1516 годы соответственно).

Ставшее отныне фактически независимым, Севежское Княжество-Епископство на протяжении столетий имело свои законы, армию и даже валюту, однако в итоге было инкорпорировано в состав Речи Посполитой в 1790 году, отойдя после Венского Конгресса уже в состав Царства Польского, а ныне как бы ''воссоединившись'' с Силезией в составе одноимённого польского воеводства.

На изображениях - карта Севежского Княжества-Епископства на фоне Речи Посполитой 1635 года, герб Княжества, семейный герб Солтык предпоследнего правителя Княжества, краковского епископа Каетана (1759-1788) на входе в церковь святого Матвея в Севеже и руинированный Севежский замок, административный и политический центр Княжества

Древнерусские киты-лежебоки

🐳В древнерусских текстах иногда упоминаются непонятные "лежагы морьскыя". Это сбивает прям сходу неопытных историков. Что за ещё за "лежагы"? Причём тут море? А всё просто - тут достаточно посмотреть в греческих оригиналах, которые читали и переводили древнерусские книжники, и там увидим, что говорится вообще-то о китах. Ну, и причём здесь "лежаги"?

А всё дело в том, что греческое слово "кит" ("τὸ κητος") было первоначально воспринято на Руси как существительное, производное от глагола "κεῐμαι" ("лежу"). Тем более, что в форме 3-го лица, единственного числа, настоящего времени глагол этот выглядел как "κεῐται" ("лежит"). Причём согласно принятой тогда системе этацизма гласная "η" и дифтонг "ει" читались одинаково - "и". В итоге получили современное слово "кит" вместо гипотетического "кет".

В общем, наши предки особо не заморачивались с лингвистикой, и решили, что слово "кит" означает что-то вроде "лежащий", и соорудили из этого причастия существительное - "лежага". Ну, а раз киты живут в морях, то значит "лежага" была "морская". Логично.

Вот так вышла забавная псевдокалька с греческого.

ЛИМБ│ИСТОРИЯ

Ещё одним примером ''польской теократии'' являлось созданное в 1201 году Княжество-Епископство (официальное название - просто Княжество) Ныса (в честь своего столичного города), являвшееся владением католических епископов Бреслау/Вроцлава.

Присоединённое вместе со всеми остальными силезскими княжествами в 1335 году в качестве вассала в состав Чехии, оно, вместе со всеми остальными владениями Богемской Короны, перешло в 1526 году уже к Австрии, и, подобно всей остальной Силезии, было в 1742 году разделено между Пруссией, которой отошла его большая часть (1231 кв.км.) и Австрией, которая смогла сохранить за собой часть меньшую (900 кв.км.).

Несмотря на подобный раздел, Княжество ещё какое-то время сохранялось в формате сюзеренитета различных монархов над разными его частями при ещё более общем суверенитете Священной Римской Империи, однако, вместе с концом последней и общей модернизации германских государств, Княжество было секуляризовано сначала в Пруссии в 1810, а затем и в Австрии в 1850.

Ныне его ''австрийская'' часть входит в состав Чехии, а ''прусская'' - в состав Польши.

На иллюстрациях - базилика святых Якова и Агнессы в Нысе, городской герб и территория австрийской части Княжества после 1742 года на общей карты Австрийской Силезии.

Надо сказать, что Варминское Княжество-Епископство было в Польше далеко не единственным и, более того - все остальные своим появлением обязаны немцам вовсе не были, являясь довольно автохтонным (хотя и явно вдохновлённым западным опытом) образцом эдаких ''польских теократий''.

Ещё одним примером воплощения в жизнь данной концепции на лехитской земле служит Княжество-Епископство Любуша, созданное в 1124 году на западной окраине Пястовской Польши, утерянной в XIII-XIV веках, а по итогам Второй Мировой войны примерно поровну поделённой между Польшей и ГДР.

Изначально являвшееся вассалом Польши, его владения были планомерно захватываемы маркграфами Бранденбурга и Магдебурга в течении всего вышеупомянутого периода, пока в 1372 году его потеря в пользу Священной Римской Империи не была признана окончательно, с переходом оставшихся территорий в вассалитет уже Богемской Короны (в составе Империи), одновременно с чем правившему в Чехии Люксембургскому Дому достался и Бранденбург.

После пресечения династии в 1437 году, в Бранденбурге воцарились Гогенцоллерны, и Любушское Княжество-Епископство, хоть и сохранив номинальную imperial immediacy, стало де-факто вассалом Бранибора, став кратковременно и одним из первых (наравне с Любекским) княжеством-епископством лютеранским в 1555 году, однако будучи секуляризованным уже в 1598, после чего его территория стала частью Бранденбурга.

Иллюстрации - последний кафедральный собор католической Лебусской/Любушской епархии имени святой Марии в Фюрстенвальде, ныне служащий как одна из протестантских церквей города, расположение Любушской Земли на карта современных Польши и Германии, исторический герб региона, гербы различных епархий, включая Любушскую, из гербовой книги Иоганна Зибмахера 1605 года, карта Королевства Польши 1201-1244 годов.

Немного видов Лидзбарка Варминьского - бывшей столицы Варминского Княжества-Епископства, а ныне простого городка в Польше.

1 и 5 - Дворец князей-епископов
2 - Дворец Грабовских
3 - Оранжерея, построенная последним князем-епископом Игнатием Красицким
4 - Коллегиальная церковь святых Петра и Павла
6 - Здание Высоких Ворот города.

Помимо Германии, Англии, Италии, Португалии или Франции, были свои княжества-епископства и в Польше. Самым известным из них, пожалуй, является Епископское Княжество Вармия, существовавшее к югу от современной Калининградской области в 1243-1772 годах.

Основанное как часть владений Тевтонского Ордена, оно вошло в состав Польши в 1466 вместе с остальной Пруссией, отныне разделённой на вассалов польского короля навроде самой Вармии или Тевтонского Ордена на территории Восточной Пруссии, а также на собственно Западную Пруссию, вошедшую в состав Королевства без особой автономии как ещё одна его земля. И если Тевтонский Орден был в 1525 году секуляризован с получением статуса Герцогства и принятием лютеранства, то вот Вармия осталась как католической, так и теократией вплоть до Первого Раздела Речи Посполитой, когда она была аннексирована получившей полную независимость от Польши в 1657 году Пруссией.

Что интересно, несмотря на то, что большинство населения княжества-епископства были скорее немцами (хотя поляков-католиков было тоже довольно много, а на юге они и вовсе являлись большинством), подавляющее большинство его правителей были именно поляками, и именно с ''материковой'' Польши. Помимо прочего, такая более тесная связь с основной частью Полонии привела к куда как более явной польской идентичности местных славян в сравнении с в целом такими же поляками, но исповедовавшими лютеранство - и потому более тесно интегрированными в германскую среду - мазурами, по итогам Второй Мировой войны почти полностью депортированными в Германию.

На иллюстрациях - герб Вармии, кафедральный собор Успения Богородицы и Святого Андрея во Фромборке, карта Варминского Княжества-Епископства на общей карте Речи Посполитой 1635 года, старинная карта самой Вармии за авторством Иоганна Эндерша и религиозная карта Германской Империи, с отчётливо выделяющимися границами бывшей теократии.

При всём уважении к автору поста, но что за цирковые фокусы?

Во-первых, автор очень "тактично", умолчал и о переписи 1926 года, по итогам которой "украинцев" в регионе было под 40%, и о переписи 1897 года, где примерно столько же было и "малороссов" - почти все из которых к 1950-ым годам "исчезли", а, точнее, стали обычными переписными русскими, что уже само по себе делает пост если если не наглой хуцпой, то уж точно бессмысленным.

Во-вторых, как ни крути, но Украина/УССР с Харьковом у белгородцев уже 100 лет как под боком, люди переезжают туда-сюда, в то время как под боком у тверских карел (буквально под боком, их ареал начинается не так далеко от пригородов) были абсолютно славянские Тверь, а не так сильно дальше - и Москва.

В-третьих - карелы ведь живут далеко не только в России, и если вы правда считаете что среднестатистический уроженец Йоэнсу действительно ближе по культуре, языку, и вообще всему кроме политической позиции в военном вопросе (хотя даже тут как бы уровень разночтений не был бы одинаков) чем условный селянин из под Винницы, то, ну...Соболезную. Да что подоляне, даже поляки условные и то ближе будут.

Если же автор предпочтёт врубить шарманку, что в Финляндии никаких карел нет, то это просто не так. Карел там как бы не больше нашего, язык в последние годы поддерживается тоже как бы не больше, другое дело в том, что карельские особенности во многом легли в основу финской национальной культуры (та же Калевала была записана во многом именно на основе карельских сказаний), и сами карелы проходят там по категории ''белороссов''/''малороссов'', но сохранению карельской идентичности это не то чтобы особо препятствует.

https://t.me/acer120_lj/1488

Помимо Англии и Франции, свой граф-епископ был и в Португалии - так, с 1472 по 1967 именно такой статус де-юре имел католический епископ Коимбры, бывший одновременно ещё и графом (расположенного неподалёку) Арганила, и именуясь соответственно Bispo-Conde даже в течении первых десятилетий Республики.

Помимо Германии и Англии (а также Италии, Андорры, Черногории и Польши), свои ''князья-епископы'' были и во Франции.

Кроме собственно ''классических'' клерикальных монархий, располагавшихся на территории современной Франции но, до поры до времени, тогдашней Священной Римской Империи, в Галлии был и ряд ''автохтонных'' епископов с тем или иным дополнительным, светским, дворянским титулом. Так, именно к таким ''князьям-епископам'' принадлежало 6 из 12 первых пэров Франции: архиепископ Реймса, епископ Лангра и епископ Лана имели заодно ещё и титул герцогов, в то время как епископы Бове, Шалона и Нуайона имели статус пэров-графов. Ставшие в последствии также пэрами архиепископы Парижа носили герцогский титул и имели почётное первенство среди пэров-епископов.

Помимо непосредственно епископов-пэров, был во Франции и целый ряд епархий, чьи иерархи также имели дворянский статус, но не входили в состав пэрства.

Так, епископы Лисьё, Каора, Шалон-сюр-Сона, Леона и Вабра носили титул графов, титул графа Фрассо носил и епископ Аяччо, епископы Сарла и Люсона носили титул барона, бароном Беньона был и епископ Сен-Мало в Бретани, а епископ Тюля был виконтом. Епископ Манда был губернатором и графом, епископ Пюи - графом Веле, епископ Кемпера был сеньором города и графом Корнуая (сходство с Корнуэллом не случайно - епархия расположена в Бретани), епископы Валанса и Динья - одновременно сеньорами и графами своих городов, сеньором города был и епископ Сен-Клода, епископ Памьера был со-сеньором, а пожалуй наибольший набор светских титулов носил епископ Монпельера - он был одновременно графом Могьё (Mauguio) и Монферрана, маркизом Маркроза (Marquerose) и бароном Сова (Sauve), Дюрфора, Сальвуаза (Salevoise) и Бриссака.

Наконец, епископы Альби, Лектура, Сен-Бриё, Сен-Папуля, Сен-Пона и Юзеса были сеньонами своих городов

Наконец, третьим и последним английским графством-епископством был Хексемшир, с 1071 по 1572 годы бывший палатинатом епископов и архиепископов Йоркских, будучи до этого Вольницей (Liberty of the Land) епископов линдисфарнских.

Располагавшееся вокруг городка Хексем на юге Нортумбрии, оно стало и первым упразднённым среди их числа, чему предшествовало фактическое присвоение территории Короной после череды местных крестьянских восстаний в 1545, вслед за чем последовало и формальное упразднение палатината в 1572 году.

Остались нетронутыми, впрочем, границы не только вскоре провозглашённой новым департаментом Территории Бельфор - по сути установленные в 1871 границы департаментов было решено не менять, и отката к ситуации ante bellum ни с одним департаментом так и не произошло, и вся территория Эльзаса-Лотарингии была поделена между 3 депортаментами, названными в честь старых, но, не бывшие, строго говоря, им территориально идентичными - хотя и касается это прежде всего департамента Мозель, сформированного заново из частей как и одноимённого департамента, так и соседнего Мёрта.

Всем известно, что территория континентальной Франции поделена на 80+ примерно равномерных департаментов, с небольшим исключением в виде густонаселённого столичного Парижа. Более-того, маленькие, рационально-выверенные, и при этом зависящие от центральной власти департаменты стали в каком-то роде символом как и создавшей их Французской революции, так и всего французского административно-территориального устройства, заимствованного затем в ряд других стран навроде Италии, Испании или Румынии.

Есть у этого правила, помимо вышеупомянутого Парижа, и ещё одно исключение - речь идёт, конечно же, о расположенной на северо-востоке страны Территории Бельфор. Но как так вышло?

Входивший до 1871 года в состав департамента Верхний Рейн, Бельфор был таким образом административно завязан на южный Эльзас, что, в теории, могло бы означать его передачу Германии вместе с остальным регионом и расположенной к северо-западу от него части Лотарингии, однако в дело вмешались сразу 3 фактора.

Во-первых, гарнизон Бельфора продемонстрировал потрясающую оборону, обороняясь с 3 ноября 1870 по 18 февраля 1871 - притом что сама Франко-прусская война закончилась 29 января 1871, и, таким образом, сражаясь ещё почти 3 недели после подписания перемирия (локальное перемирие было подписано 15 февраля, 18 февраля расположенные в Бельфоре французские войска почётно вышли из города, сохранив оружие и знамёна), что придало городу и его округе большую символическую значимость в глазах всей страны. Во-вторых, сам город и окружавшая его территория были франкоязычными, что, конечно, не было преградой абсолютной, но всё же являлось доводом против аннексирования. В-третьих, в дополнение ко всем перечисленным раннее причинам, в силу равнинности местности, Бельфор стал бы лишь бременем для германской обороны региона - а потому, по совокупности факторов, его было решено оставить в составе Франции.

Созданная в результате Территория Бельфор, в итоге, смогла сохраниться и после воссоединения Эльзаса в 1918 году, в 1922 году даже приобретя статус департамента - но сохранив своё прежнее, ''территориальное'' имя, в силу отсутствия консенсуса по поводу переименования (в том числе выбора самого нового названия департамента), ныне являясь одним из самых малых департаментов страны как и по площади (609 кв. км.), так и по населению (139 654 человек), хотя и в обоих случаях Бельфор оказывается не первым с конца, по площади его ''обгоняют'' сразу 4 департамента Парижа, а по населению - 3 департамента в Центральной и Южной Франции.

Пожалуй в наилучшей степени уровень былого вятского потенциала и величия демонстрирует один простой факт: на 1897 год население Вятской губернии составляло 3 082 тысяч человек, на 1910 - уже 3 747 (что ставило регион на 2-ое место в топе всея страны), в то время как на текущий день совокупное население Кировской области и Удмуртии составляет 2 764 тысячи, c ещё от силой парой сотен тысяч человек проживающих на территории ныне входящей в состав Мари Эл и Татарстана.

И если такое же падение ряда центральных губерний навроде Тверской или Новгородской, скрепя сердце, по своему понятно их близостью к столичным центрам, а также историей немецкой оккупации в годы войны, то вот не просто отсутствие дальнейшего роста (что по-хорошему в несколько раз, что хотя бы какого-то), но даже падение численности тыловой и некогда буквально второй (после Киевской) по населению губернии РИ является особо выразительным моментом демографической катастрофы России прошедшего столетия.

Без революции Хлынов мог бы вполне стать (много)миллиоником совершенно предначертанным образом, но а теперь станет таковым разве что в случае радикального разворота существующих тенденций и невероятного везения.

Ещё немного красивой архитектуры ''Кирова'' (Вятки/Хлынова).

Когда-то Вятка была столицей многообещающего, второго (после Киевского) по населению региона всей Империи, и её старый город является хорошим отображением этого былого величия. Как знать, удастся ли вернуть его в будущем?

На фото:
1 - Спасский собор города
2 - Ротонда в Александровском саду
3 - Торговый комплекс на Спасской улице.
4 - Магазин Клобукова.
5 - Особняк Булычёва.

Строить красивую (храмовую и не только) архитектуру на Вятке не перестали и с упадком местного стиля барокко, как это хорошо видно на примере расположенного в столичном Хлынове храма Серафима Саровского, возведённого как единоверческий в 1904-1906 годах, и в советские годы ставшего кафедральным собором и, в течении 25 лет до 1988 года, единственным открытым храмом города

Ещё один прекрасный пример вятского барокко - Царёво-Константиновская церковь в Хлынове, построенная в конце 17 - начале 18 веков, став одним из первых сооружений, возведённых в данном стиле.

Интересная архитектура была на Вятской земле и до одноимённого стиля барочного зодчества - на фото храм Иоанна Предтечи в столичной Вятке, построенный в 1714-1719 годах, когда петровское и вятское барокко ещё только-только начинали распространяться по русской земле, а потому столь сильно похожий на образцы ещё предшествующих узорочья и нарышкинского стиля Москвы.

Одна из жемчужин вятского барокко - как-будто бы пряничная церковь Спаса Всемилостивого в Вязе, что в 15 километрах от Вятки, построенная в 1773-1777 годах.

Как можно заметить, в советские годы церковь пребывала в запустении и полуразрушенном состоянии, однако начала активно восстанавливаться в последнее время, что, безусловно, хороший знак - быть может довольно скоро дело дойдёт и до других руинированных церквей региона, в том числе и многих представителей собственного вятского стиля, а там и как знать - быть может даже восстановят и некоторые снесённые?

Одним из многочисленных русских архитектурных стилей, получивших - заслуженно и не очень - название барокко, является стиль зодчества Вятской земли, развившийся в ней в XVIII веке. Куда менее, в отличие от своего сибирского ''собрата'', похожий на более классическое барокко Италии и остальной Европы, он во многом является скорее продолжением великорусского узорочья XVII века, нарышкинского стиля и деревянной и шатровой архитектуры - хотя и с заметным влиянием в том числе самого настоящего барокко, в его петровском, северно-европейском изводе, получив от него, в частности, столь характерные ему плавные (хотя и по-своему минималистично строгие) округления.

Получивший своё распространение в век дворцовых переворотов и эпоху активного соприкосновения Руси и Западной Европы, он, как и многие другие стили той поры, от московской псевдоготики до незабвенного сибирского барокко, канул в творческое небытие - однако сохранившиеся памятники в его стиле служат как и наглядным свидетельством его великолепия, так и грустным напоминанием о том, насколько Вятская земля (в основном территория современных Кировской области и Удмуртии) была более богатой и населённой в прошлом.

На фотографиях:
1 - Троицкая церковь в Быстрице, 1750-ые годы.
2 и 6 - Троицкая церковь в Макарье, 1768-1775 годы.
3 - Знаменская церковь в Посегово, 1726 год (трапезная 1818, колокольня - 1831).
4 - Николаевская церковь в Истобенске, 1764-1794 годы.
5 - Благовещенская церковь в Слободском, 1784 год.

Само слово Боруссия, кстати, является употреблявшимся для высоко-штилевого названия Пруссии неолатинизмом, использовавшимся в одноимённом прусском гимне 1820-1830 годов, и ставшем, пожалуй, наиболее известным благодаря основанному в 1909 году футбольному клубу из Дортмунда, входившего в тогда в состав Прусского Королевства. По легенде, впрочем, название для него было выбрано не столько из-за самого государства как такового, сколько из-за расположенной по соседству пивоварни с таким именем.

Помимо наличия целого ряда вариантом немецкого самоназвания среди самих немцев (и крайне родственных им нидерландцев), отличались и отличаются и названия, данные им другими народами - впрочем, тут уже всё, в каком-то смысле, более банально и менее интересно. Романоязычные народы - и подхватившие это имя от них народы Ближнего Востока - часто зовут немцев ''алеманами'' в честь первого германского племени, с кем они вышли на непосредственный контакт; по тому же образу зовут немцев ''саксами'' и финны с эстонцами.

Славяне зовут немцев либо как ''немых'' чужих, либо, по другой версии - опять таки в честь (возможно) первого встреченного племени, неметов. Итальянцы, англичане и балканцы используют ещё староримский термин Germania, скандинавы (а также ряд других народов навроде вьетнамцев или японцев) зовут немцев формой их (немцев) собственного самоназвания, а вот откуда взялось обозначение для немцев в литовским и латышском понятно не совсем до конца...

Что же касается России, то мы совместили 2 варианта - собственно славянский и римский. Сам народ и его язык зовутся у нас немецкими, но вот для обозначения страны используется уже римский термин Германия.

Довольно интересно, что окончательная фиксация немецкого этнонима как ''Deutsche'' со звонкой D вместо глухой T произошла лишь сравнительно недавно, по мере окончательной фиксации немецкой орфографии к концу XVIII века - ещё до этого имели хождение оба варианта, как, например, можно заметить на прикреплённому к посту скану изданного в 1731 году Немецко-латинско-русского Лексикона, где, для ''немецкой'' части названия в германоязычной части заглавия вначале используется именно (выполненная фрактурой) буква T.

Был известен немецкий этноним через букву T и в словаре средненемецкого диалекта Маттиаса Лекслера, где он предстал сразу в нескольких использовавшихся вариантах, Tiutsche и Tiusche (Тюче и Тюше соответственно), помимо более ''привычного'' Diutsche.

Что, в свою очередь, затрагивает и другую интересную тему - вариативность немецкого этнонима даже безо всякого отношения к рокировке T и D. Так, в Саксонском зерцале XIII века использовался этноним düdesch (дюдеш), в современном баварском диалекте используется вариант Deitsche (дайче), в алеманском - Dytsche (диче/дюче), а в платдойче - Düütsche. В нидерландском, чьи носители долгое время ещё сохраняли связь с остальными немцами и имели во многом немецкую идентичность, немцы зовутся Duitsers (дёйцерс), себя же они долгое время именовали ''nieder-duitsers'', ''нижними немцами'' - и ''нижние'' тут относится не к равнинной Северной Германии, а к устью Рейна, территориям часто ниже уровня моря и бывшей римской провинции Germania Inferior.

Куда уж тут восточным славянам со своими русскими и руськыми...

Вместе с падением Австрийской монархии, подошёл конец и периода фактического закрепления Тевтонского Ордена за Габсбургским домом, когда все deutsch und hoch-мастеры назначались из числа младших представителей Габсбург-Лотарингской династии, и с 1923 года Немецкий Орден стал ещё одним религиозным орденом Католической Церкви, став возглавляться ''простыми'' епископами немецкого происхождения (как и из Германии, так и из, например, входящего в состав Италии Южного Тироля), и, что интересно, его резиденция по-прежнему, как и в 1809-1923 годах, располагается на территории Вены.

Столь сильно ассоциируемый с Пруссией, и, как следствие, в целом Северной (и особенно - Северо-Восточной) Германией Немецкий Орден уже почти как полтысячелетия имеет своим центром исключительно Германию Южную, включая последние 2 столетия - непосредственно Вену, столицу, казалось бы, полной противоположности Боруссии.

Что интересно, гранд-мастерами сохранившегося после прусской Реформации (пусть и лишившегося большей части своего влияния и значимости) Тевтонского ордена с 1761 и по 1923 годы были представители Габсбург-Лотарингского семейства, что привело к довольно забавной ситуации - два заклятых друга и главных немецких государства возглавлялись династиями, имевшими прямое отношение к Немецкому Ордену.

На иллюстрации - портрет Антона Виктора Габсбург-Лотарингского, последнего князя-архиепископа Кёльна и князя-епископа Мюнстера (1801-1803), вице-короля Ломбардии и Венеции (1816-1818) и немецкого и гранд-мастера Тевтонского Ордена в 1816-1835 годах.

Память о своём прошлом как столицы Тевтонского Ордена, кстати говоря, сохранилась в Бад-Мергентхайме и до сих пор, отражаясь, помимо прочего, на самом гербе города, периодически присутствующей на старых зданиях то тут то там тевтонской символике, но особенно заметного по фактически главной достопримечательности града - бывшей резиденции Ордена, ныне ставшей посвящённым его истории музею.

Несмотря на секуляризацию прусской части и прусских владений Тевтонского Ордена после принятия его гранд-мастером лютеранства в 1525 году, у Ордена всё ещё оставались владения - и ''немецкий мастер'' (Deutschmeister) - в Священной Римской Империи, сохранившие католичество, а потому продолжившие своё существование в, насколько это было возможно с потерей основной части земель, прежнем формате.

Новым гранд-мастером (Hochmeister) был назначен его прежний ''немецкий мастер'' Вальтер фон Кронберг, а его центр был перемещён во франконский Бад-Мергентхейм, пока не переместился окончательно в Вену после аннексии города Баварией в 1806 году. Помимо самой по себе престижности статуса главы столь легендарного ордена, его гранд-мастер принадлежал ещё и к церковным князьям Империи, что, впрочем, накладывало и определённые ограничения - прежде всего, он не мог жениться, так что в его главе становились либо холостые, либо вдовцы, либо те, кто женился уже позже, предварительно сложив с себя обязанности.

Помимо прочего, была у Ордена этого периода и своя воинская часть, а именно, названный в честь гранд-мастера Франца Людвига Нойбургского, Полк Немецкого Мастера Имперской Армии (Pfalz-Neuburg-Teutschmeister zu Fuß), в последствии ставший Полком Гранд и Немецкого Мастера уже армии Императорской и Королевской (k.u.k. Infanterie-Regiment Hoch- und Deutschmeister Nr. 4)

Вроде бы очевидный, но всё-таки не совсем банальный факт - Тевтонский Орден это буквально ''Немецкий Орден'', поскольку имя ''Deutsche'' является прямым когнатом (если верна теория о кельтском происхождении), если не развитием названия (если верна версия германская), племени тевтонов, чьё имя исстари ассоциировалось в латыни с последующими немцами - собственно, в немецком языке он и именуется просто Deutscher Orden.

Что интересно, окончательное фиксирование немецкого самоназвания как ''Deutsch'' а не ''Teutsch'' произошло уже в 18-19 веках, до этого же в ходу были оба варианта.

Надо, впрочем, понимать, что ситуация, сложившаяся в среде окситанских гугенотов, использовавших в качестве языка книг и языка высокой культуры в целом преимущественно более северный литературный французский не была уникальной для Юга Франции тех лет - несмотря на наличие влиятельной литературной традиции и престижного статуса у старо-окситанского эпохи Средних Веков, с наступлением Нового времени данный язык в литературном смысле практически исчез. Сохранились разрозненные диалекты, на которых говорило большинство населения местности, и на которых время от времени публиковались книги - но о едином литературном языке уже не было и речи, и, как следствие, литературный французский ещё более твёрдо занял нишу общего - и высоко-статусного - языка, и сделал он это, да, за столетия до Революции.

На иллюстрации - трубадур при средневековом дворе, не уверен, что гравюра даже французская, не говоря уже об окситанскости, но в качестве иллюстрации уж больно хороша.

В народном восприятии протестантизм часто ассоциируется с чем-то северным, минималистичным, связанным с укладом души всякого проживающего выше 50-ой широты человека, отвергнувшего слишком ''южный'' католицизм как только на то представилась первая подходящая возможность, однако, в реальности такое восприятие религиозной истории связано прежде всего со взглядом на ситуацию пост-фактум, не учитывающем многих не связанных с упомянутым выше причин (сильная политическая власть Папы в Италии, военное покорение Норвегии лютеранской Данией, а также ряд других моментов и причин), которые и привели к формированию современного конфессионального ландшафта.

Довольно хорошо это показывает и, например, карта распространения кальвинистских гугенотов во Франции XVI-XVII веков, чьим оплотом был именно окситанский юг страны. Своё присутствие они имели, разумеется, и на севере, однако именно оный север был оплотом Католической Лиги, имевшей своим центром, помимо Парижа, ещё и расположен(ный?ную?) на крайнем севере страны, близи Артуа и Фландрии, Перон. За ними же, справедливости ради, находился ещё и непосредственно-средиземноморский крайний юг страны, однако в целом гугенотскими центрами были (не прибрежный) Юг и Устье Луары, а вот католическим центром был прежде всего именно Север страны.

Отдельно интересно тут то, что церковным языком во многом окситанских гугенотов был...основанный на северных диалектах ланг д'ойль французский. Французская идентичность и французский язык в качестве национального стали распространены на юге задолго до Революции, хотя и, конечно, до индустриализации и массовой урбанизации, преимущественно среди городского и образованного населения - и как (в случае с языком) именно высоко-стилевой книжный язык, а не обязательно язык повседневного общения.

Ещё одним немецким княжеством-епископством, где правили и лютеране, было княжество-епископство Оснабрюкка, однако интересный нюанс в нём заключался в том, что католики и лютеране в нём...чередовались.

Что сформировалось как просто стечение обстоятельств (в 1543 князь-епископ граф Франц фон Вальдек принял лютеранство, однако в 1553 ему наследовал католик Иоганн фон Хоя, поправивший до 1575, которому наследовали лютеране вплоть до 1625 года, когда католическая власть над княжеством-епископством была восстановлена, вновь прервавшись шведами в 1634 году, поставившими в его главе графа Густава Густавссона аф Вазаборга, правившем до 1648), было окончательно закреплено Вестфальским мирным договором 1648 года, по итогу которого, помимо самого чередования католиков и протестантов в чине князя-епископа, лютеранская кандидатура на этот чин ограничивалась кадетскими представителями Ганноверской династии, что в итоге привело к тому, что последним правителем княжества-епископства в 1764-1803 годах стал родившийся за год до этого принц Фредрик, герцог Йоркский и Албанский, сын короля Великобритании и Ирландии Георга III.

Знаменитые священно-римские княжества-епископства у нас ассоциируются исключительно с Католической Церковью, и, по большей части, это абсолютно верно. Однако - именно что по большей части, не совсем. Всё дело в том, что с 1535 года в составе Священной Римской Империи существовало одно княжество-епископство, управляемое лютеранами, и не просто лютеранами, а Гольштейн-Готторпской ветвью Ольденбургского дома.

Образованное ещё в далёком 1180 году, оно стало лютеранским после того, как таковым стал его кафедральный капитул (совет клириков), избравший в 1535 нового епископа из числа протестантов, что, в свою очередь, последовало за принятием лютеранства самим Любеком в 1531 году. Отныне и до своего упразднения в 1803 году, данное княжество-епископство наследовалось исключительно лютеранами, причём, с 1586 года - ещё и исключительно представителями рода Гольштейн-Готторпов, для которых оно стало ещё одним наследственным владением помимо одноимённого герцогства.

Как можно было догадаться из названия правившей им последние 2 столетия ветви Ольденбургского Дома, связана была история Любекского княжества-епископства и с Россией. Так, последние два князя-епископа Любека, Фридрих Август I (1750-1786) и Пётр (1786-1803) были дядями по матери русской императрицы Екатерины II, а правивший в 1659-1666 годах князь-епископ Кристиан Альбрехт был прадедом русского императора Петра III, и, соответственно, прямым мужским предком последующих царей и всех современных Романовых вообще.

P.S. Лютеранские священники и епископы не имеют обязательного целибата, и не являются монахами, так что в самом факте вступления князей-епископов в брак и наличия у них официальных детей ничего странного нет.

На иллюстрациях - герб княжества-епископства, его территория и резиденция его правителей.

Одним из титулов скандинавских королей с самой интересной историей был титул ''короля вендов'' (лат. Rex Sclavorum; дат. Vendernes Konge; швед. Vendes Konung). Возникший в 12 веке у королей Дании после покорения Кнутом VI (1182-1202) ряда территорий западных славян в районе Мекленбурга и Померании, он пережил и потерю Данией этих владений, и даже...достался ''в наследство'' королям Швеции после отделения оной от Кальмарской Унии, будучи принятым новым королём Швеции из династии Ваза, Густавом I в примерно 1540-ых годах, став, таким образом, королём уже 3 (помимо свеев и гётов ещё и вендов) народов.

При этом в самой Дании в примерно это же время произошёл смысловой сдвиг понимания данного термина, и вместо вендов-славян он стал ассоциироваться уже с древнегерманскими вандалами, с переименованием его латинской версии в уже ''Rex Vandalorum''.

В конечном счёте, однако, от титула, как и ото всех прочих, не являющихся непосредственным королевским титулом соответствующих стран, отказались как и монархи Дании, так и монархи Швеции, с воцарением на троне Маргрете II в 1972 году в Дании и Карла XVI Густава в Швеции в 1973.

Людовик XVI был на четверть поляком

А вместе с ним и два других его брата, также ставшими королями Франции уже после революции - Людовик XVIII и Карл X.

Всё дело в том, что в 1725 году 15-летний король Людовик XV, бывший последним потомком своего прадеда Людовика XIV по мужской линии, женился на дочери проживавшего в изгнании во Франции бывшего польского короля (1704-1709) Станислава Лещинского, Марии, что, в свою очередь, помимо рождения столь важных Королевству наследников (вопросу, особо обострившемся на фоне болезни короля, и отсутствием у него каких-либо наследников из числа именно французских Бурбонов, в виду смерти почти всех из них в ходе череды болезней в 1711-1715 годах), было вызвано во многом нейтральностью её кандидатуры (на фоне разных предложенных невест от противоборствующих фракций французского двора), её скромностью и набожностью и, в целом, отсутствием каких-либо отрицательных с точки зрения двора качеств, по которым (например, плохому характеру, незнатности матери, тесным связям с Габсбургами и т.д.) были дисквалифицированы ряд других претенденток на титул королевы.

Что интересно, по итогам Войны за Польское наследство 1733-1735 годов, вызванной провалившейся в итоге попыткой вернуть на польский престол Лещинского с целью противодействия заключивших раннее союз России и Австрии, в обмен на признание Францией наследования Габсбургских владений Марией Терезией и, таким образом, продолжением Габсбургской династии посредством её соединения с Лотарингским домом, герцог Лотарингский Стефан отрёкся именно в пользу Станислава Лещинского, с договорённостью об отходе Лотарингии Франции после его смерти.

Так в итоге и произошло - а потому в скончавшемся раньше своего отца дофине Людовике, ставшего отцом 3 других французских королей, польской крови была половина, что уменьшилось до четверти в следствие его брака с саксонской принцессой в его сыновьях.

На иллюстрациях - портреты королевы Марии Лещинской, дофина Людовика, и королей Людовика XVI, Людовика XVIII и Карла X соответственно.

Помимо статуи князю Никлоту на входе в Шверинский дворец (расположенный по сути в центре города, рядом с его главной площадью), память о своих славянских корнях Мекленбургская династия почтила и возведением загородной усадьбы Вилиград (Schloss Wiligrad), названной так в честь упоминавшегося арабским путешественником Ибн-Фадланом славянского города, скорее всего, соответствовавшего будущему Мекленбургу (чьё имя собственно и означает ''великий град'' или ''великая крепость'' в переводе с нижнесаксонского).

Построенный в 1896-1898 годах, Вилиградский замок стал видным местом встречи немецких монархов, аристократов и политиков - чему особо благоприятствовало, помимо монаршего статуса его владельцев, и то, что его заказчик, герцог Иоганн-Альбрехт (регент Мекленбург-Шверина в 1897-1901 годах) был президентом Немецкого Колониального Общества - довольно интересный момент в контексте выбора названия усадьбы, и хороший пример здравого подхода к исторической (и региональной) памяти, без конструирования всяких деколониальных идентичностей и прочей воздушнозамковой возни.

Признание Георгия Георгиевича в качестве законного наследника Мекленбург-Стрелицкого рода со стороны главы Мекленбург-Шверинской ветви Фридриха Франца IV (1897-1918), надо сказать, сыграло в долгосрочной перспективе на благо всего Мекленбургского Дома, поскольку в 2001, со смертью его бездетного сына Фридриха Франца, и ещё более ранней смертью в 1996 его сына Христиана Людвига, оставившего 2 дочерей и ни одного сына, пресёкся по мужской линии и Мекленбург-Шверинский род, и, таким образом, единственным наследником всей Мекленбургской династии остался живущий и поныне герцог Борвин, - потомок русских генералов (включая и своего прадеда герцога Георгия Георгиевича и, по линии бабушки по отцу, полководца Отечественной войны Николая Раевского), Романовых и австрийских Габсбургов (по линии матери Илоны, бывшей из венгерско-палатинской ветви этой династии).

Выход из сложившейся для Мекленбург-Стрелицкого рода ситуации был найден, с одной стороны, в каком-то смысле простой, но, с другой, довольно необычный и даже изящный - не имевший прав на престол 29-летний сын его старшего брата, Георгий Георгиевич Карлов, был в 1928 году усыновлён эти права имевшим Михаилом Георгиевичем, что, в свою очередь, было признанно Шверинской ветвью Мекленбургского Дома.

Сам Георгий Георгиевич, в свою очередь, ещё в 1920 женился на Ирине Михайловне Раевской, вдове графа Алексея Михайловича Толстого, однако, то ли по причине того, что брак этот был заключён до его усыновления, и соответственно то ли не был как таковой морганатический (т.к. его заключали равнородные), то ли не считался таковым по воле усыновившего его дяди, и, потому, считался как следствие законным, то ли по какой-то ещё причине, но проблем для признания в качестве наследника Мекленбург-Стрелицкой династии для него не создал.

После пресечения Мекленбург-Стрелицкой династии в Германии, её единственной действующей ветвью стала её ветвь в России, находившийся тогда с Германией в войне, и с её единственным представителем, имевшем статус вполне участвовавшего в Великой войне генерала русской службы герцога Михаила Георгиевича, к тому же, самого по себе точно также не имевшего потомства.

Вообще говоря, прямой мужской потомок этого рода был, и даже, по причине своего молодого возраста (19 лет в 1918 году), в войне принять участия не успел, как и его скончавшийся за 5 лет до её начала отец, но происходил он от морганатического брака герцога Георгия Георгиевича и Натальи Фёдоровны Вонлярской, носил титул графа и фамилию Карлов (дарованную вместе с вручением титула его матери), и, в обычных условиях, никаких прав на престол бы не имел.

Осложняло ситуацию и то, что, в июне 1914 года, через 2 недели после смерти Адольфа Фридриха V, в письме новому великому герцогу Адольфу Фридриху VI, герцог Михаил Фёдорович отказался ото всяких прав на мекленбург-стрелицкий престол, предпочтя провести остаток жизни вместе и на своей родине-России. И хотя Адольфу Фридриху VI удалось уговорить его отказаться от отречения от наследства до того момента, когда нужда в этом реально возникнет (тем самым отложив вопрос на потом), Михаил Георгиевич всё же смог официально выйти из мекленбург-стрелицкого подданства с сохранением герцогского титула.

Накануне и в начале XX века с Мекленбург-Стрелицкой династией регулярно случались трагические события, приведшие к тому, что корону наследовал единственный (по крайней мере, за исключением российской ветви) наследник трона. Правивший в 1794-1816 годах герцог и (с 1815) великий герцог Карл II оставил, помимо нескольких дочерей-принцесс, только сына Георга: ещё двое сыновей, Георг Карл (1772-1173) и Фридрих Карл (1782-1783) умерли в младенчестве.

Больше в этом плане повезло его сыну Георгу (1816-1860), у которого, помимо наследника-Фридриха Вильгельма (1860-1904), родился ещё и уже упоминавшийся раннее сын Георг Август, женившийся на русской великой княжне и переехавший в Россию. Однако уже начиная с его сына несчастья в семье продолжились, и из двоих сыновей Фридриха Вильгельма лишь один, Адольф Фридрих V, дожил до совершеннолетия, в то время как его первенец Фридрих Вильгельм родился и скончался в Лондоне в 1845 году.

Правивший в 1904-1914 годах Адольф Фридрих имел 2 дочерей и 2 сыновей, однако, несмотря на то, что никто из них не скончался в младенчестве, его младший сын Карл Борвин погиб в 20-летнем возрасте на дуэли со своим шурином, графом Георгом Йаметелем в 1908 году. Наконец, правивший с июня 1914 года по февраль 1918 Адольф Фридрих VI покончил жизнь самоубийством при туманных обстоятельствах и не оставил потомства.

По династическому договору далёкого 1701 года, в случае пресечения одной из ветвей Мекленбургского дома, её владения уходили другой, а в случае пресечения обеих - Пруссии. Однако Мекленбург-Стрелицкая ветвь, строго говоря, не пресеклась, просто её новым главой оказался...генерал воюющей с Германией и в том числе Мекленбургом Россией, герцог Михаил Георгиевич Мекленбург-Стрелицкий. Что в такой ситуации делать было решительно неясно, но упразднять один из регионов Германии прямо во время мировой войны, вероятно, казалось не самой продуктивной идеей, и было объявлено регентство во главе с великим герцогом Мекленбург-Шверинским, которое продержалось вплоть до революции и упразднения всех немецких монархий, после которых, однако, вопрос о том, кто всё же будет главой даже лишённой престола Мекленбург-Стрелицкой династии, и будет ли она как таковая вообще, по-прежнему стоял ребром.

Монархи Мекленбурга, в 1347 году получившие статус герцогов, в соответствии с известной немецкой традицией время от времени делили свои владения между различными ветвями семьи, однако окончательное разделение Мекленбурга между двумя ветвями Дома произошло в 1701 году, когда он был поделён между герцогствами Мекленбург-Шверин и Мекленбург-Стрелиц, просуществовавшими вплоть до 1918 года, и положившими начало новым ветвям некогда единого Дома - старшей (Шверинской) и младшей (Стрелицкой).

Обе ветви со временем породнились с Романовыми, с браком герцога Мекленбург-Шверинского Карла Леопольда на дочери Ивана V, царевне Екатерине Ивановне в 1716 (потомками от этого брака были правительница регент Российской Империи Анна Леопольдована и царь Иван VI, царствовавший в младенчестве в 1740-1741 годах), браком герцога Фридриха Людвига Мекленбург-Шверинского на великой княгине Екатерине Павловной в 1799 и браком герцога (не наследовавшего великогерцогский престол второго сына) Георга Августа Мекленбург-Стрелицкого на великой княжне Екатерине Михайловне в 1851 (собственно и положившему начало российской ветви династии, вошедшей в состав Императорского Дома), а также последующими браками великого герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха Франца на великой княжне Анастасии Михайловне в 1879 и брака уже русского великого князя Владимира Александровича на Мекленбург-Шверинской герцогине Марине Павловной в 1874.

И несмотря на то, что сам герцог Георг Август, судя по различным рассказам, душой и сердцем всё же оставался в Германии, 2 его родившихся и выросших в России сына определились в своей национальной принадлежности уже в другую, русскую сторону, один из них успел повоевать за Россию в Первой Мировой, а другой - женился морганатическим браком на дочери русского помещика, скончавшись за 5 лет до Великой войны.

В линии наследования Мекленбург-Стрелица, не говоря уже о Мекленбург-Шверине, они были не первыми и, казалось, никакого особого отношения к древней земле ободритов кроме фамилии и происхождения ни они, ни их потомки, иметь уже не будут. Судьба, однако, распорядилась иначе.

Одним из сохранившихся и поныне немецких аристократических родов является Мекленбургский Дом. Происходящий ещё от славянской аристократии ободритов и их легендарного князя Никлота (и его сына Пребыслава II, признанного в дворянстве священно-римским императором, с оставлением за ним владений его отца в обмен на крещение и присягу), за столетия своего существования он успел породниться с русскими императорами и отчасти войти в Российский Императорский Дом, приобрести великогерцогский статус, пережить медиатизацию и стать правящей династией сразу 2 монархий внутри Германской Империи, однако, к её концу (но особенно к концу XX века в целом) ему угрожало вымирание, и так бы оно могло и случиться, если бы не одна довольно интересная ''спецоперация'', приведшая к его сохранению и по сей день.

Вообще говоря, одним из наиболее заметных отличий, присущих стилю условно иркутского барокко, является довольно схожее оформление колоколен, повлиявшее на облик оных и у не сибирско-барочных церквей Байкальского региона, как, например, у Спасской церкви Иркутска, отличающейся при этом ещё и своими настенными внешними росписями.

Построенный в 1741-1785 годах Свято-Одигитриевский собор в Улан-Удэ, с крышей, столь изящно напоминающей буддистские храмовые ступы - хотя и, надо сказать, похожий приём, со своего рода ''округлёнными'' сводами использовался и в вятском барокко, всё-таки, стиль паруса данного храма скорее похож на творческое осмысление местными зодчими традиционной бурятской архитектуры Забайкалья,

Один из первых каменных храмов ещё молодого Иркутска, и одно из наиболее выразительных сооружений местного направления барокко - Крестовоздвиженская церковь, построенная в 1747-1760 годах.

Несколько отличающийся от остальных церквей города, он выделяется как и, пожалуй, куда более выраженным вдохновением церквями эпохи казацкого барокко, так и заимствованием в декоре буддистских религиозных символов навроде восьмиконечного Колеса Дхармы, но во многом и просто крайне самобытным архитектурным стилем, несколько отделённым что от западно-сибирских, что от других ''байкальских'' церквей, и похожим разве что на возведённый несколькими десятилетиями позже Покровский храм в Красноярске.

Помимо прочего, храм является единственным в Сибири, в которым сохранился интерьер XVIII века - и произошло это, по иронии, благодаря превращению его в 1936 году в антирелигиозный музей, с успешной попыткой его сотрудников сохранить оные интерьеры как часть ''экспонатов'', благо храм был возвращён Церкви уже всего 8 лет спустя, в 1944 году.

Несмотря на то, что термин ''сибирское барокко'' является в целом более или менее общепринятым, сам по себе он довольно условен, и речь было бы правильнее вести, скорее, о двух полноценных архитектурных направлениях - собственно западно-сибирском барокко, пожалуй, наиболее схожим с более окцидентальными образцами этого течения, и барокко иркутском, отличавшегося от него как и куда большим использованием традиционной великорусской, так и заметным использованием элементов буддистской бурятской архитектуры (вплоть до использования Колеса Дхармы в оформлении, как на предпоследней картинке) - и куда меньшем использовании именно козацького стиля, сохранившегося, впрочем, в оформлении куполов и барабанов многих церквей - хотя и в случае с некоторыми из них стилизация оных под эдакие ступы заметна ничуть не меньше.

На иллюстрациях:
1 и 4 - Троицкая церковь в Иркутске (примерно 1750-1778 годы)
2 - Свято-Одигитриевский собор в Улан-Удэ (1741-1785 годы)
3 - Спасо-Преображенский собор в Посольском монастыре (Бурятия, 1773-1778 год)
6 и 7 - Крестовоздвиженская церковь в Иркутске (1747-1760)

Пожалуй самый самобытный и едва ли не единственный памятник сибирского барокко в Красноярске - Покровская церковь, построенная мастерами из Енисейска в 1785-1795 годах.

Действовавшая до 1935 года, церковь затем была закрыта, но уже в 1944 году возвращена верующим - чтобы быть закрытой уже во время хрущёвских гонений на религию в 1961, будучи приспособленной под сначала художественную мастерскую, а затем и выставочный зал, и будучи возвращённой Церкви лишь в 1989 году.

Такую историю церкви, в каком-то смысле, повторила и история её цветовой палитры - мне не удалось найти информации о том, в какие цвета она была выкрашена до революции (хотя сохранившееся чёрно-белое фото намекает на скорее более тёмные оттенки), однако по итогам реставрации 1977-1978 годов она стала красно-белой с зелёной кровлей, будучи, в дальнейшем, уже после возвращения Русской Православной Церкви, выбеленной с заменой кровли на голубую, и, наконец, с сохранением белого цвета стен, но возвращением зелёной кровли в 2012.

А какой вариант больше нравится Вам?

Немного резного скандинавского орнамента Средних Веков.

1 - Портал из церкви Фоберга
2 и 3 - Украшения в церкви в Боргунне
4 - Украшение церкви в Урнесе
5 - Экстерьер церкви в Гуле

Начавшие возводиться на заре христианизации , каркасные церкви стали реликтом именно той эпохи, когда Скандинавия ещё только-только включалась в общевропейскую Ойкумену, проходя транзитный период от более самобытной эпохи викингов, до уже более привычной и ''классической'' Скандинавии Нового времени, с её хотя и по-прежнему самобытной, но уже более отчётливо обще-европейской архитектурой навроде северного барокко, неоклассицизма, алесундского модерна или рококо.

Надо сказать, что церкви и в романском, и в готическом стилях, возводились в Норвегии (не говоря уже об остальных странах региона) и в период расцвета stavkirke, да и привычные дома в немецком стиле строились в портовых городах и тогда, однако, вплоть до эпидемии чумы, большинство церквей страны (особенно в её сельской и мало-городской местности) возводились именно в каркасном стиле из дерева.

Водоразделом для этого стиля, как и для многого другого в истории Норвегии (в частности, угасания литературного средненорвежского языка) послужила эпидемия чумы, унёсшая подавляющее большинство населения страны, и от последствий которой удалось отойти только в Новое время: из примерно 36,5 тысяч ферм и 60 тысяч домохозяйств на 1300 год, в 1520 году в Норвегии их число равнялось лишь 16 и 23 тысячам соответственно.

Никакой нужды в строительстве новых церквей не возникало, а с 16-17 веков Норвегия стала ещё более интегрированной в общеевропейское (и, особенно, общее с Данией) пространство, что привело отходу от данного стиля, и сносу с заменой, либо ''просто'' перестройке многих уже имеющихся церквей.

На фото - каркасная церковь в Гуле на фотографической открытке примерно конца XIX века.

Восстановление церкви, несмотря на использование во многом оригинальных, предварительно промаркированных материалов, надо сказать, всё же не было восстановлением на 100%.

Возводившие церковь заново рабочие ни не имели опыта в работе с каркасными церквями, ни не видели оригинал церкви вживую. Несмотря на созданный предварительно и довольно подробный план строения, от большинства изначальных материалов было решено отказаться, вся внешняя галерея была построена из новых материалов, и каждая стенная доска была заменена.

Давно утраченная апсида была восстановлена с анахроничной барочной крышей, было установлено и несколько новых окон, дверные проемы были вывернуты наизнанку, а резьба была обращена внутрь. Не были восстановлены и оригинальные украшения потолка - возможно, они показались слишком ''католическими'' для лютеранской церкви.

Однако в целом, на взгляд автора этих строк, реконструкция - особенно для эпохи, когда осмысление ценности архитектуры прошлого ещё только-только начало появляться - вышла весьма и весьма хорошей.

Что интересно, церковь осталась лютеранской и после 1945 года, став принадлежать Евангелической Церкви Аугсбургского исповедания в Польше, подавляющее большинство прихожан которой проживает в Силезии, и является потомками не-депортированных местных жителей (немецкого и польского происхождения), исповедовавших лютеранство (большая часть, впрочем, особенно из тех, кому было разрешено остаться, исповедовали именно католичество).

Среди всех каркасных церквей лишь 2 находятся за пределами Норвегии - 1 в Швеции, и 1 в польской Силезии. Но как такое столь сильно связанное с эрой христианизации викингов строение оказалось в Польше, да и не где-нибудь на побережье, а на самом её юге, близь границы с Чехией? Всё дело в том, что построена она была как раз в Норвегии, а в Польшу была лишь перенесена - причём, перенесена она была строго говоря в Пруссию, доставшись Польше лишь вместе со всей остальной Нижней Силезией в 1945 году.

Построенная в примерно 1200 в южно-норвежском Ванге, она с 1832 года подлежала сносу по причине своего маленького размера, более не вмещавшего местную приходскую общину, а также своего в целом ветхого состояния, угрожавшего безопасности своих посетителей. Довольно вскоре по соседству была построена новая церковь и, казалось, снос старой ставкирки был лишь вопросом времени.

Первым тревогу забил знаменитый ''отец норвежской живописи'' Юхан Кристиан Даль (однофамилец знаменитого русского лингвиста), предложивший отреставрировать и расширить её, вскоре подключился к делу и местный крестьянин Кнут Нордсвен, предложивший её перенести, предложив для того землю, однако оба предложения были отклонены, и, несмотря на промедление местных властей, церковь бы вероятно в итоге и снесли, если бы не вмешательство прусского короля Фридриха Вильгельма IV (1840-1861), знакомого Даля.

Церковь и её детальное строение были тщательно измерены, все её детали были помечены и разобраны, а затем перевезены в прусскую Силезию, где были заново возведены.

Немного резных церквей stavkirke из Норвегии.

Возводимые на заре христианизации в Норвегии, они, пожалуй, стали ассоциироваться с викингами и их искусством в целом, хотя и, строго говоря, являются прежде всего именно норвежским культурным достоянием. Впрочем, по своему это вполне логично - сам факт их концентрации именно в Норвегии во многом обусловлен её слабозаселённостью и обилием лесов, отсутствовавшим в тех же Дании или Исландии. В определённой степени сыграла на руку и своего рода провинциальность Норвегии, позволившая уберечь каркасные церкви от многочисленных перестроек или и вовсе сносов, постигших столь многие аналогичные церкви в соседних с ней странах, и приведших к тому, что за пределами Норвегии расположены всего 2 таких церкви - одна в Швеции и одна во, внезапно, польской Силезии, и даже последняя была в 1842 году привезена в неё из Норвегии.

На фото - церкви из Боргунна, Эйдсборга, Гуля, Хопперстада и Хеддала.

Что касается самой Гольштейн-Готторпской династии то, ненадолго приобретя трон Норвегии в 1814 и потеряв уже оба (вместе со шведским) трона после смерти короля Карла XIII, династия, тем не менее, смогла закрепиться в Ольденбурге, ставшем в 1774 году герцогством, а в 1815 - великим герцогством, сумев удержаться во власти благодаря выбору прусской стороны в войне с Австрией 1866 года, и будучи смещённой лишь в 1918 с общим падением монархий во всей Германии.

Что интересно, и, впрочем, закономерно - помимо самого Ольденбурга в него вошла ещё и территория бывшего лютеранского Любекского Княжества-Епископства, а также южное княжество Биркенфельд, полученное по итогам Венского конгресса вместо расширения территории монархии непосредственно близи Северного моря - подобная передача никак не связанной ни с самим Ольденбургом, ни с его династией, земли, надо сказать, была осуществлена во многом вопреки воле регента и будущего великого герцога Петра I (1823-1829), который поначалу намеревался отказаться как и от великогерцогского статуса, так и от самой территории, однако в конечном счёте уступил по совету своих служащих.

На иллюстрациях - карта Великого Герцогства на общей карте Германской Империи, его флаг и герб, а также великогерцогский дворец столичного Ольденбурга, снаружи и внутри

Не были редки браки с немецкими принцессами и принцами и среди правителей романских наций Европы. Женаты на немецких супругах (с указанием только тех, чьи дети от таких браков взошли на престол - иначе список будет ещё больше) были португальские монархи Педру II (1683-1706), Жуан V (1707-1750), Жозе I (1750-1777), Педру IV (1826), Мария II (1826-1828; 1834-1853), Мигель I (1828-1834) и Педру V (1853-1861), итальянские и сардинские короли Карл Эммануил III (1730-1773), Виктор Эммануил (1802-1821), Карл Альберт (1831-1849), Виктор Эммануэль II (1849-1878) и Умберто II (1946).

На немецких принцессах были женаты такие короли Обеих Сицилий как Фердинанд I (1816-1825, бывший также королём Неаполя в 1759-1799, 1802-1806 и 1815-1816 годах) и Франциск II (1859-1861), при этом на немецких супругах были женаты и 2 других короля, Франциск I (1825-1830) и Фердинанд II (1830-1859), однако, как и было указано выше, потомство от их вторых браков не наследовало престол по причине порядка наследования.

Женаты на немецких принцессах были и французские короли Карл IX (1560-1574), Генрих III (1574-1589), Людовик XIII (1610-1643), Людовик XIV (1643-1715) и Людовик XVI (1774-1792), ну а испанский Золотой Век при правлении немецкой династии Габсбургов (1516-1700) и вовсе довольно известная история, так что династические браки последовавших за ними Испанских Бурбонов с немецкими супругами (в целом более редкие чем в случае с монархами Франции, Обеих Сицилий, Сардинии и Португалии) можно даже пропустить.

Насколько обычной была ситуация, когда правящая династия либо являлась немецкой, либо имела подавляющее большинство немецкой крови в своих жилах?

Для протестантских и православных стран - абсолютно.

Так, в Британии шотландская по происхождению династия Стюартов была свергнута в 1688 году и, после затяжных войн, на престол взошёл представитель нидерландской (строго говоря немецкой, но как этнос и нация нидерландцы обособились уже после её воцарения, так что кейс аналогичен нашим Рюриковичам) династии Оранских-Нассау, после его смерти на трон воцарилась его вдова Анна из всё той же династии Стюартов, а вот далее вплоть до 1901 года правил североитальянский по происхождению, но с тех пор уже давно онемечившийся Дом Гвельфов в лице его Ганноверской ветви, сменившийся затем на уже абсолютно немецкий дом Саксон-Кобург-Готский благодаря женитьбе королевы Виктории на его представителе, принце Альберте.

Данией c 1448 года правила немецкая Ольденбургская династия, её представители часто заключали браки с немецкими династиями, однако за столетия на датском престоле она полностью данизировалась, и выбор накануне пресечения в 1863 году в качестве наследников её боковой ветви Глюксбургов был продиктован во многом, если не прежде всего, именно датскостью последних, в отличие от ряда других, бывших носителями немецкой культуры и идентичности, ветвей.

В том же 1863 году Глюксбурги воцарились и в Греции, а в 1905 году - и в Норвегии.

С пресечением шведской династии Ваза, в 1654 году в Швеции воцарилась немецкая династия Пфальц-Цвейбрюкенов, сменённая в 1720 немецким Гессенским домом, который, в свою очередь, сам сменился немецкой Гольштейн-Готторпской династией, которая в 1818 - и на данный момент окончательно - сменилась французской по происхождению династией Бернадотов, происходящей от наполеоновского маршалла Жан-Батиста Жюля Бернадота, принявшего шведское имя Карла XIV Юхана, при этом, благодаря династическим бракам, немецкая кровь к началу-середине XX века в них уже заметно преобладала.

Правила немецкая династия Саксон-Кобург-Гота и в фламандско-валлонской Бельгии, а также в Княжестве (с 1887), а затем и Царстве Болгария (с 1908), в то время как в Румынии правила немецкая династия Гогенцоллерн-Зигмаринген, боковая ветвь правящего дома Пруссии - хотя и последние 3 примера, а также пример греческий, строго говоря, появились благодаря определённому давлению великих держав, в то время как примеры остальные (Британия, Дания, Норвегия, Швеция) были осуществлены всё же по инициативе самих королевств.

Интересно, что помимо собственно Романовых, в состав Российского Императорского Дома входило ещё несколько династий, породнившихся с царствующим домом, и внесённых в списки престолонаследия:

1) Герцоги Лейхтенбергские, происходившие от брака русской великой княжны Марии Николаевной (дочери Николая I) и родившегося в Баварии герцога Максимилиана Лейхтенбергского (сына пасынка Наполеона I, Ожена Богарнэ, и баварской принцессы Августы Амалии)

2) Герцоги Ольденбургские, представлявшие ветвь дома Гольштейн-Готторпов и, шире, Ольденбургского дома, в честь которого они и были названы; происходившие от герцога Ольденбургского Петра Георгиевича, женившегося на Екатерине Павловне.

3) Герцоги Мекленбург-Стрелецкие, представлявшие ветвь Мекленбургского Дома, происходящую от брака внучки Павла I и дочери великого князя Михаила Павловича, Екатерины Михайловны с с Георгом-Августом Мекленбург-Стрелицким, бывшего генералом русской службы и сыном великого герцога Мекленбург-Стрелица Георга.

4) Отдельные представители других родов, оказавшихся на русской службе, как, например, несколько герцогов Вюртембергских, являвшихся родственниками императрицы Марии Фёдоровны (жены Павла I).

Что интересно, кстати, Мекленбург-Стрелецкие, как и весь Мекленбургский Дом в целом, являются прямыми потомками последнего князя славян-ободритов Никлота - а, если быть ещё точнее, то его сына, принявшего сюзеренитет Священной Римской Империи, и взамен признанного в своём дворянском и монаршем статусе.

На иллюстрациях - гербы Романовых, российской ветви князей Лейхтенбергских, российской ветви герцогов Ольденбургских, династии Мекленбург-Стрелиц и династии Вюртембергской в целом (насколько понимаю, отдельных гербов для российских ветвей не существовало).

Немного красоты - и гербов различных членов Российского Императорского Дома:

1 - Большой герб внука императора
2 - Большой герб правнука императора
3 - Малый герб праправнука императора
4 - Большой герб праправнуков императора и их потомков в нисходящем мужском колене
5 - Герб дочерей императора.

Рисунок прапора боярина Никиты Ивановича Романова - двоюродного брата первого русского царя из этой династии, Михаила Фёдоровича, и последнего представителя не-царской ветви рода - до сих пор хранящегося в Оружейной палате Московского Кремля.

Долгое время оставаясь просто личным знаменем одного дворянина, он, со временем, стал основой для родового герба всей династии, включая её сохранившуюся ветвь Романовых-Гольштейн-Готторповых, созданного по поручению одного из правителей которой, Александра II, и затем включённого как и в Родовой Его Императорского Величества герб, так и в Большой Герб Российской Империи.

Раннее символом династии фактически служили гербы и знамёна самой России.

Окончательно закрепление за Царским Домом фамилии Романовых произошло в 1913 году, во время пышных и по-настоящему всенародных празднований 300-летия воцарения Дома, став общепринятым для русских в общем-то всех политических течений, и став окончательно доминировать во всём остальном Мире кроме, разве что, Германии.

Отображение как и Романовского, так и Гольштейн-Готторпского наследия было, однако, более чем визуализировано в Родовом Его Императорского Величества Гербе и Большом Гербе Российской Империи, где родовой герб бояр Романовых был расположен в левой части щита, а родовой герб Гольштейн-Готторпов - в правой. Что интересно, сам герб Романовых как таковой был создан именно в Российской Империи в 1856 году на основе личного прапора боярина Никиты Ивановича Романова - двоюродного брата царя Михаила Фёдоровича.

Что касается восприятия простыми русскими подданными, то оно было своего рода смешанным: с одной стороны, иногда Романовыми царская семья именовалась, как это было в частности на литографии ''Правители Земли Русской'' 1886 года, с другой насмешки и считание правящей династией ''немцами'' также имели место быть, а в '''Малом энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона'' (1907—1909 гг.) в статье ''Романовы'' указано, что это ''старинный русский дворянский род, давший с 1613 г. российских царей и императоров и в мужском колене угасший в 1730 г.'' - без что отрицания, что утверждения наследования фамилии по собственно материнской линии, ''женскому колену''.

Что касается иностранцев, то в главном в Европе генеалогическом Готском альманахе династия именовалась ''Гольштейн-Готторп-Романовыми'', при этом в современном английской Википедии Романовыми именуется вся династия от 1613 до 1917, а в Википедии немецкой Романовыми именуются только монархи в период с 1613 по 1762, с именованием последующих правителей Романовыми-Гольштейн-Готторпами (Romanow-Holstein-Gottorp) - по аналогии с домом Габсбург-Лотарингским, хотя и ''удобным'' образом статья о самих Габсбургах включает в себя династию Габсбург-Лотарингскую, а вот статья о Романовых на 1762 годе заканчивается.

Титул ''князя Рома́новского'' получил в 1852 году и будущий генерал и президент Российского Минералогического Общества, член Императорского дома Николай Максимилианович, герцог Лейхтенбергский, старший сын семье великой княжны Марии Николаевны и герцога Максимилиана Лейхтенбергского, внук императора Николая I и правнук Жозефины Богарнэ.

Случай этот был довольно уникальный, и больше данная титулатура не использовалась, но в контексте неофициальной памяти Царской Фамилии о своих Романовских корнях - всё равно довольно интересный.

Интересной особенностью, связанной с дискуссией о настоящем и ''настоящем'' имени правившей в Российской Империи царской семьи, является тот факт, что никакой фамилии, никакого особого имени она по сути...и не носила.

Официально существовал лишь Российский Императорский Дом, также именуемый Императорской Фамилией, включавший в себя как и самого Императора, так и его супруга/супругу и их наследников (включая, но не ограничиваясь непосредственно детьми). Император именовался по имени, его супруга - по имени и отчеству, по имени и отчеству также именовались и великие князья и княжны. Отдельно отметить стоит то, что подобная практика сложилась ещё задолго до Петра III и даже Империи как таковой, доставшись ей по наследству от Русского Царства.

Стоит отметить, однако, что несмотря на полное игнорирование фамилии Романовых в правовом аспекте, на практике членами царствующего дома она иногда всё же использовалась - так, например, генерал, президент Императорской Санкт-Петербургской Академии, поэт, переводчик, драматург и великий князь Константин Константинович свои переводы и произведения подписывал инициалами ''К.Р.'' - вполне ясно намекая на фамилию царского рода Романовых.

К этим примерам можно добавить наших ярославских князей Прозоровских (известны с начала XV века, их родовое село Прозорово на реке Редьме существует до сих пор и сейчас относится к Брейтовскому району Ярославской области).

Мужская линия этого рода пресеклась в XIX веке: в 1809 году умер князь Александр Александрович Младший Прозоровский, в 1829 и 1870 годах умерли его внучатые племянники князья Иван и Александр Петровичи Прозоровские. Однако дочь Александра Александровича Младшего Прозоровского Анна Александровна в вышла замуж за князя Фёдора Сергеевича Голицына. Их старший сын князь Александр Фёдорович по ходатайству матери в 1852 году получил от царя право носить двойную фамилию Голицына-Прозоровского. В 1853 году у него, в свою очередь, родился сын - князь Александр Александрович Голицын-Прозоровский, который умер в 1914 году, не оставив наследника, и с ним род Прозоровских угас окончательно.

https://t.me/lesostepniak/1386

Кроме герба князей Прозоровских известна ещё эта любопытная печать 1682 года, принадлежавшая князю Петру Семёновичу Меньшому Прозоровскому (умер в 1691 году).

На ней изображён геральдический "немецкий" щит с тремя деревьями в поле. Щит снабжён традиционными геральдическми атрибутами: намётом (завитушками), короной, шлемом и нашлемником. Редкий пример раннего русского индивидуального герба XVII века.