Лесостепняк

Одним из титулов скандинавских королей с самой интересной историей был титул ''короля вендов'' (лат. Rex Sclavorum; дат. Vendernes Konge; швед. Vendes Konung). Возникший в 12 веке у королей Дании после покорения Кнутом VI (1182-1202) ряда территорий западных славян в районе Мекленбурга и Померании, он пережил и потерю Данией этих владений, и даже...достался ''в наследство'' королям Швеции после отделения оной от Кальмарской Унии, будучи принятым новым королём Швеции из династии Ваза, Густавом I в примерно 1540-ых годах, став, таким образом, королём уже 3 (помимо свеев и гётов ещё и вендов) народов.

При этом в самой Дании в примерно это же время произошёл смысловой сдвиг понимания данного термина, и вместо вендов-славян он стал ассоциироваться уже с древнегерманскими вандалами, с переименованием его латинской версии в уже ''Rex Vandalorum''.

В конечном счёте, однако, от титула, как и ото всех прочих, не являющихся непосредственным королевским титулом соответствующих стран, отказались как и монархи Дании, так и монархи Швеции, с воцарением на троне Маргрете II в 1972 году в Дании и Карла XVI Густава в Швеции в 1973.

Людовик XVI был на четверть поляком

А вместе с ним и два других его брата, также ставшими королями Франции уже после революции - Людовик XVIII и Карл X.

Всё дело в том, что в 1725 году 15-летний король Людовик XV, бывший последним потомком своего прадеда Людовика XIV по мужской линии, женился на дочери проживавшего в изгнании во Франции бывшего польского короля (1704-1709) Станислава Лещинского, Марии, что, в свою очередь, помимо рождения столь важных Королевству наследников (вопросу, особо обострившемся на фоне болезни короля, и отсутствием у него каких-либо наследников из числа именно французских Бурбонов, в виду смерти почти всех из них в ходе череды болезней в 1711-1715 годах), было вызвано во многом нейтральностью её кандидатуры (на фоне разных предложенных невест от противоборствующих фракций французского двора), её скромностью и набожностью и, в целом, отсутствием каких-либо отрицательных с точки зрения двора качеств, по которым (например, плохому характеру, незнатности матери, тесным связям с Габсбургами и т.д.) были дисквалифицированы ряд других претенденток на титул королевы.

Что интересно, по итогам Войны за Польское наследство 1733-1735 годов, вызванной провалившейся в итоге попыткой вернуть на польский престол Лещинского с целью противодействия заключивших раннее союз России и Австрии, в обмен на признание Францией наследования Габсбургских владений Марией Терезией и, таким образом, продолжением Габсбургской династии посредством её соединения с Лотарингским домом, герцог Лотарингский Стефан отрёкся именно в пользу Станислава Лещинского, с договорённостью об отходе Лотарингии Франции после его смерти.

Так в итоге и произошло - а потому в скончавшемся раньше своего отца дофине Людовике, ставшего отцом 3 других французских королей, польской крови была половина, что уменьшилось до четверти в следствие его брака с саксонской принцессой в его сыновьях.

На иллюстрациях - портреты королевы Марии Лещинской, дофина Людовика, и королей Людовика XVI, Людовика XVIII и Карла X соответственно.

Помимо статуи князю Никлоту на входе в Шверинский дворец (расположенный по сути в центре города, рядом с его главной площадью), память о своих славянских корнях Мекленбургская династия почтила и возведением загородной усадьбы Вилиград (Schloss Wiligrad), названной так в честь упоминавшегося арабским путешественником Ибн-Фадланом славянского города, скорее всего, соответствовавшего будущему Мекленбургу (чьё имя собственно и означает ''великий град'' или ''великая крепость'' в переводе с нижнесаксонского).

Построенный в 1896-1898 годах, Вилиградский замок стал видным местом встречи немецких монархов, аристократов и политиков - чему особо благоприятствовало, помимо монаршего статуса его владельцев, и то, что его заказчик, герцог Иоганн-Альбрехт (регент Мекленбург-Шверина в 1897-1901 годах) был президентом Немецкого Колониального Общества - довольно интересный момент в контексте выбора названия усадьбы, и хороший пример здравого подхода к исторической (и региональной) памяти, без конструирования всяких деколониальных идентичностей и прочей воздушнозамковой возни.

Признание Георгия Георгиевича в качестве законного наследника Мекленбург-Стрелицкого рода со стороны главы Мекленбург-Шверинской ветви Фридриха Франца IV (1897-1918), надо сказать, сыграло в долгосрочной перспективе на благо всего Мекленбургского Дома, поскольку в 2001, со смертью его бездетного сына Фридриха Франца, и ещё более ранней смертью в 1996 его сына Христиана Людвига, оставившего 2 дочерей и ни одного сына, пресёкся по мужской линии и Мекленбург-Шверинский род, и, таким образом, единственным наследником всей Мекленбургской династии остался живущий и поныне герцог Борвин, - потомок русских генералов (включая и своего прадеда герцога Георгия Георгиевича и, по линии бабушки по отцу, полководца Отечественной войны Николая Раевского), Романовых и австрийских Габсбургов (по линии матери Илоны, бывшей из венгерско-палатинской ветви этой династии).

Выход из сложившейся для Мекленбург-Стрелицкого рода ситуации был найден, с одной стороны, в каком-то смысле простой, но, с другой, довольно необычный и даже изящный - не имевший прав на престол 29-летний сын его старшего брата, Георгий Георгиевич Карлов, был в 1928 году усыновлён эти права имевшим Михаилом Георгиевичем, что, в свою очередь, было признанно Шверинской ветвью Мекленбургского Дома.

Сам Георгий Георгиевич, в свою очередь, ещё в 1920 женился на Ирине Михайловне Раевской, вдове графа Алексея Михайловича Толстого, однако, то ли по причине того, что брак этот был заключён до его усыновления, и соответственно то ли не был как таковой морганатический (т.к. его заключали равнородные), то ли не считался таковым по воле усыновившего его дяди, и, потому, считался как следствие законным, то ли по какой-то ещё причине, но проблем для признания в качестве наследника Мекленбург-Стрелицкой династии для него не создал.

После пресечения Мекленбург-Стрелицкой династии в Германии, её единственной действующей ветвью стала её ветвь в России, находившийся тогда с Германией в войне, и с её единственным представителем, имевшем статус вполне участвовавшего в Великой войне генерала русской службы герцога Михаила Георгиевича, к тому же, самого по себе точно также не имевшего потомства.

Вообще говоря, прямой мужской потомок этого рода был, и даже, по причине своего молодого возраста (19 лет в 1918 году), в войне принять участия не успел, как и его скончавшийся за 5 лет до её начала отец, но происходил он от морганатического брака герцога Георгия Георгиевича и Натальи Фёдоровны Вонлярской, носил титул графа и фамилию Карлов (дарованную вместе с вручением титула его матери), и, в обычных условиях, никаких прав на престол бы не имел.

Осложняло ситуацию и то, что, в июне 1914 года, через 2 недели после смерти Адольфа Фридриха V, в письме новому великому герцогу Адольфу Фридриху VI, герцог Михаил Фёдорович отказался ото всяких прав на мекленбург-стрелицкий престол, предпочтя провести остаток жизни вместе и на своей родине-России. И хотя Адольфу Фридриху VI удалось уговорить его отказаться от отречения от наследства до того момента, когда нужда в этом реально возникнет (тем самым отложив вопрос на потом), Михаил Георгиевич всё же смог официально выйти из мекленбург-стрелицкого подданства с сохранением герцогского титула.

Накануне и в начале XX века с Мекленбург-Стрелицкой династией регулярно случались трагические события, приведшие к тому, что корону наследовал единственный (по крайней мере, за исключением российской ветви) наследник трона. Правивший в 1794-1816 годах герцог и (с 1815) великий герцог Карл II оставил, помимо нескольких дочерей-принцесс, только сына Георга: ещё двое сыновей, Георг Карл (1772-1173) и Фридрих Карл (1782-1783) умерли в младенчестве.

Больше в этом плане повезло его сыну Георгу (1816-1860), у которого, помимо наследника-Фридриха Вильгельма (1860-1904), родился ещё и уже упоминавшийся раннее сын Георг Август, женившийся на русской великой княжне и переехавший в Россию. Однако уже начиная с его сына несчастья в семье продолжились, и из двоих сыновей Фридриха Вильгельма лишь один, Адольф Фридрих V, дожил до совершеннолетия, в то время как его первенец Фридрих Вильгельм родился и скончался в Лондоне в 1845 году.

Правивший в 1904-1914 годах Адольф Фридрих имел 2 дочерей и 2 сыновей, однако, несмотря на то, что никто из них не скончался в младенчестве, его младший сын Карл Борвин погиб в 20-летнем возрасте на дуэли со своим шурином, графом Георгом Йаметелем в 1908 году. Наконец, правивший с июня 1914 года по февраль 1918 Адольф Фридрих VI покончил жизнь самоубийством при туманных обстоятельствах и не оставил потомства.

По династическому договору далёкого 1701 года, в случае пресечения одной из ветвей Мекленбургского дома, её владения уходили другой, а в случае пресечения обеих - Пруссии. Однако Мекленбург-Стрелицкая ветвь, строго говоря, не пресеклась, просто её новым главой оказался...генерал воюющей с Германией и в том числе Мекленбургом Россией, герцог Михаил Георгиевич Мекленбург-Стрелицкий. Что в такой ситуации делать было решительно неясно, но упразднять один из регионов Германии прямо во время мировой войны, вероятно, казалось не самой продуктивной идеей, и было объявлено регентство во главе с великим герцогом Мекленбург-Шверинским, которое продержалось вплоть до революции и упразднения всех немецких монархий, после которых, однако, вопрос о том, кто всё же будет главой даже лишённой престола Мекленбург-Стрелицкой династии, и будет ли она как таковая вообще, по-прежнему стоял ребром.

Монархи Мекленбурга, в 1347 году получившие статус герцогов, в соответствии с известной немецкой традицией время от времени делили свои владения между различными ветвями семьи, однако окончательное разделение Мекленбурга между двумя ветвями Дома произошло в 1701 году, когда он был поделён между герцогствами Мекленбург-Шверин и Мекленбург-Стрелиц, просуществовавшими вплоть до 1918 года, и положившими начало новым ветвям некогда единого Дома - старшей (Шверинской) и младшей (Стрелицкой).

Обе ветви со временем породнились с Романовыми, с браком герцога Мекленбург-Шверинского Карла Леопольда на дочери Ивана V, царевне Екатерине Ивановне в 1716 (потомками от этого брака были правительница регент Российской Империи Анна Леопольдована и царь Иван VI, царствовавший в младенчестве в 1740-1741 годах), браком герцога Фридриха Людвига Мекленбург-Шверинского на великой княгине Екатерине Павловной в 1799 и браком герцога (не наследовавшего великогерцогский престол второго сына) Георга Августа Мекленбург-Стрелицкого на великой княжне Екатерине Михайловне в 1851 (собственно и положившему начало российской ветви династии, вошедшей в состав Императорского Дома), а также последующими браками великого герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха Франца на великой княжне Анастасии Михайловне в 1879 и брака уже русского великого князя Владимира Александровича на Мекленбург-Шверинской герцогине Марине Павловной в 1874.

И несмотря на то, что сам герцог Георг Август, судя по различным рассказам, душой и сердцем всё же оставался в Германии, 2 его родившихся и выросших в России сына определились в своей национальной принадлежности уже в другую, русскую сторону, один из них успел повоевать за Россию в Первой Мировой, а другой - женился морганатическим браком на дочери русского помещика, скончавшись за 5 лет до Великой войны.

В линии наследования Мекленбург-Стрелица, не говоря уже о Мекленбург-Шверине, они были не первыми и, казалось, никакого особого отношения к древней земле ободритов кроме фамилии и происхождения ни они, ни их потомки, иметь уже не будут. Судьба, однако, распорядилась иначе.

Одним из сохранившихся и поныне немецких аристократических родов является Мекленбургский Дом. Происходящий ещё от славянской аристократии ободритов и их легендарного князя Никлота (и его сына Пребыслава II, признанного в дворянстве священно-римским императором, с оставлением за ним владений его отца в обмен на крещение и присягу), за столетия своего существования он успел породниться с русскими императорами и отчасти войти в Российский Императорский Дом, приобрести великогерцогский статус, пережить медиатизацию и стать правящей династией сразу 2 монархий внутри Германской Империи, однако, к её концу (но особенно к концу XX века в целом) ему угрожало вымирание, и так бы оно могло и случиться, если бы не одна довольно интересная ''спецоперация'', приведшая к его сохранению и по сей день.

Вообще говоря, одним из наиболее заметных отличий, присущих стилю условно иркутского барокко, является довольно схожее оформление колоколен, повлиявшее на облик оных и у не сибирско-барочных церквей Байкальского региона, как, например, у Спасской церкви Иркутска, отличающейся при этом ещё и своими настенными внешними росписями.

Построенный в 1741-1785 годах Свято-Одигитриевский собор в Улан-Удэ, с крышей, столь изящно напоминающей буддистские храмовые ступы - хотя и, надо сказать, похожий приём, со своего рода ''округлёнными'' сводами использовался и в вятском барокко, всё-таки, стиль паруса данного храма скорее похож на творческое осмысление местными зодчими традиционной бурятской архитектуры Забайкалья,

Один из первых каменных храмов ещё молодого Иркутска, и одно из наиболее выразительных сооружений местного направления барокко - Крестовоздвиженская церковь, построенная в 1747-1760 годах.

Несколько отличающийся от остальных церквей города, он выделяется как и, пожалуй, куда более выраженным вдохновением церквями эпохи казацкого барокко, так и заимствованием в декоре буддистских религиозных символов навроде восьмиконечного Колеса Дхармы, но во многом и просто крайне самобытным архитектурным стилем, несколько отделённым что от западно-сибирских, что от других ''байкальских'' церквей, и похожим разве что на возведённый несколькими десятилетиями позже Покровский храм в Красноярске.

Помимо прочего, храм является единственным в Сибири, в которым сохранился интерьер XVIII века - и произошло это, по иронии, благодаря превращению его в 1936 году в антирелигиозный музей, с успешной попыткой его сотрудников сохранить оные интерьеры как часть ''экспонатов'', благо храм был возвращён Церкви уже всего 8 лет спустя, в 1944 году.

Несмотря на то, что термин ''сибирское барокко'' является в целом более или менее общепринятым, сам по себе он довольно условен, и речь было бы правильнее вести, скорее, о двух полноценных архитектурных направлениях - собственно западно-сибирском барокко, пожалуй, наиболее схожим с более окцидентальными образцами этого течения, и барокко иркутском, отличавшегося от него как и куда большим использованием традиционной великорусской, так и заметным использованием элементов буддистской бурятской архитектуры (вплоть до использования Колеса Дхармы в оформлении, как на предпоследней картинке) - и куда меньшем использовании именно козацького стиля, сохранившегося, впрочем, в оформлении куполов и барабанов многих церквей - хотя и в случае с некоторыми из них стилизация оных под эдакие ступы заметна ничуть не меньше.

На иллюстрациях:
1 и 4 - Троицкая церковь в Иркутске (примерно 1750-1778 годы)
2 - Свято-Одигитриевский собор в Улан-Удэ (1741-1785 годы)
3 - Спасо-Преображенский собор в Посольском монастыре (Бурятия, 1773-1778 год)
6 и 7 - Крестовоздвиженская церковь в Иркутске (1747-1760)

Пожалуй самый самобытный и едва ли не единственный памятник сибирского барокко в Красноярске - Покровская церковь, построенная мастерами из Енисейска в 1785-1795 годах.

Действовавшая до 1935 года, церковь затем была закрыта, но уже в 1944 году возвращена верующим - чтобы быть закрытой уже во время хрущёвских гонений на религию в 1961, будучи приспособленной под сначала художественную мастерскую, а затем и выставочный зал, и будучи возвращённой Церкви лишь в 1989 году.

Такую историю церкви, в каком-то смысле, повторила и история её цветовой палитры - мне не удалось найти информации о том, в какие цвета она была выкрашена до революции (хотя сохранившееся чёрно-белое фото намекает на скорее более тёмные оттенки), однако по итогам реставрации 1977-1978 годов она стала красно-белой с зелёной кровлей, будучи, в дальнейшем, уже после возвращения Русской Православной Церкви, выбеленной с заменой кровли на голубую, и, наконец, с сохранением белого цвета стен, но возвращением зелёной кровли в 2012.

А какой вариант больше нравится Вам?

Немного резного скандинавского орнамента Средних Веков.

1 - Портал из церкви Фоберга
2 и 3 - Украшения в церкви в Боргунне
4 - Украшение церкви в Урнесе
5 - Экстерьер церкви в Гуле

Начавшие возводиться на заре христианизации , каркасные церкви стали реликтом именно той эпохи, когда Скандинавия ещё только-только включалась в общевропейскую Ойкумену, проходя транзитный период от более самобытной эпохи викингов, до уже более привычной и ''классической'' Скандинавии Нового времени, с её хотя и по-прежнему самобытной, но уже более отчётливо обще-европейской архитектурой навроде северного барокко, неоклассицизма, алесундского модерна или рококо.

Надо сказать, что церкви и в романском, и в готическом стилях, возводились в Норвегии (не говоря уже об остальных странах региона) и в период расцвета stavkirke, да и привычные дома в немецком стиле строились в портовых городах и тогда, однако, вплоть до эпидемии чумы, большинство церквей страны (особенно в её сельской и мало-городской местности) возводились именно в каркасном стиле из дерева.

Водоразделом для этого стиля, как и для многого другого в истории Норвегии (в частности, угасания литературного средненорвежского языка) послужила эпидемия чумы, унёсшая подавляющее большинство населения страны, и от последствий которой удалось отойти только в Новое время: из примерно 36,5 тысяч ферм и 60 тысяч домохозяйств на 1300 год, в 1520 году в Норвегии их число равнялось лишь 16 и 23 тысячам соответственно.

Никакой нужды в строительстве новых церквей не возникало, а с 16-17 веков Норвегия стала ещё более интегрированной в общеевропейское (и, особенно, общее с Данией) пространство, что привело отходу от данного стиля, и сносу с заменой, либо ''просто'' перестройке многих уже имеющихся церквей.

На фото - каркасная церковь в Гуле на фотографической открытке примерно конца XIX века.

Восстановление церкви, несмотря на использование во многом оригинальных, предварительно промаркированных материалов, надо сказать, всё же не было восстановлением на 100%.

Возводившие церковь заново рабочие ни не имели опыта в работе с каркасными церквями, ни не видели оригинал церкви вживую. Несмотря на созданный предварительно и довольно подробный план строения, от большинства изначальных материалов было решено отказаться, вся внешняя галерея была построена из новых материалов, и каждая стенная доска была заменена.

Давно утраченная апсида была восстановлена с анахроничной барочной крышей, было установлено и несколько новых окон, дверные проемы были вывернуты наизнанку, а резьба была обращена внутрь. Не были восстановлены и оригинальные украшения потолка - возможно, они показались слишком ''католическими'' для лютеранской церкви.

Однако в целом, на взгляд автора этих строк, реконструкция - особенно для эпохи, когда осмысление ценности архитектуры прошлого ещё только-только начало появляться - вышла весьма и весьма хорошей.

Что интересно, церковь осталась лютеранской и после 1945 года, став принадлежать Евангелической Церкви Аугсбургского исповедания в Польше, подавляющее большинство прихожан которой проживает в Силезии, и является потомками не-депортированных местных жителей (немецкого и польского происхождения), исповедовавших лютеранство (большая часть, впрочем, особенно из тех, кому было разрешено остаться, исповедовали именно католичество).

Среди всех каркасных церквей лишь 2 находятся за пределами Норвегии - 1 в Швеции, и 1 в польской Силезии. Но как такое столь сильно связанное с эрой христианизации викингов строение оказалось в Польше, да и не где-нибудь на побережье, а на самом её юге, близь границы с Чехией? Всё дело в том, что построена она была как раз в Норвегии, а в Польшу была лишь перенесена - причём, перенесена она была строго говоря в Пруссию, доставшись Польше лишь вместе со всей остальной Нижней Силезией в 1945 году.

Построенная в примерно 1200 в южно-норвежском Ванге, она с 1832 года подлежала сносу по причине своего маленького размера, более не вмещавшего местную приходскую общину, а также своего в целом ветхого состояния, угрожавшего безопасности своих посетителей. Довольно вскоре по соседству была построена новая церковь и, казалось, снос старой ставкирки был лишь вопросом времени.

Первым тревогу забил знаменитый ''отец норвежской живописи'' Юхан Кристиан Даль (однофамилец знаменитого русского лингвиста), предложивший отреставрировать и расширить её, вскоре подключился к делу и местный крестьянин Кнут Нордсвен, предложивший её перенести, предложив для того землю, однако оба предложения были отклонены, и, несмотря на промедление местных властей, церковь бы вероятно в итоге и снесли, если бы не вмешательство прусского короля Фридриха Вильгельма IV (1840-1861), знакомого Даля.

Церковь и её детальное строение были тщательно измерены, все её детали были помечены и разобраны, а затем перевезены в прусскую Силезию, где были заново возведены.

Немного резных церквей stavkirke из Норвегии.

Возводимые на заре христианизации в Норвегии, они, пожалуй, стали ассоциироваться с викингами и их искусством в целом, хотя и, строго говоря, являются прежде всего именно норвежским культурным достоянием. Впрочем, по своему это вполне логично - сам факт их концентрации именно в Норвегии во многом обусловлен её слабозаселённостью и обилием лесов, отсутствовавшим в тех же Дании или Исландии. В определённой степени сыграла на руку и своего рода провинциальность Норвегии, позволившая уберечь каркасные церкви от многочисленных перестроек или и вовсе сносов, постигших столь многие аналогичные церкви в соседних с ней странах, и приведших к тому, что за пределами Норвегии расположены всего 2 таких церкви - одна в Швеции и одна во, внезапно, польской Силезии, и даже последняя была в 1842 году привезена в неё из Норвегии.

На фото - церкви из Боргунна, Эйдсборга, Гуля, Хопперстада и Хеддала.

Что касается самой Гольштейн-Готторпской династии то, ненадолго приобретя трон Норвегии в 1814 и потеряв уже оба (вместе со шведским) трона после смерти короля Карла XIII, династия, тем не менее, смогла закрепиться в Ольденбурге, ставшем в 1774 году герцогством, а в 1815 - великим герцогством, сумев удержаться во власти благодаря выбору прусской стороны в войне с Австрией 1866 года, и будучи смещённой лишь в 1918 с общим падением монархий во всей Германии.

Что интересно, и, впрочем, закономерно - помимо самого Ольденбурга в него вошла ещё и территория бывшего лютеранского Любекского Княжества-Епископства, а также южное княжество Биркенфельд, полученное по итогам Венского конгресса вместо расширения территории монархии непосредственно близи Северного моря - подобная передача никак не связанной ни с самим Ольденбургом, ни с его династией, земли, надо сказать, была осуществлена во многом вопреки воле регента и будущего великого герцога Петра I (1823-1829), который поначалу намеревался отказаться как и от великогерцогского статуса, так и от самой территории, однако в конечном счёте уступил по совету своих служащих.

На иллюстрациях - карта Великого Герцогства на общей карте Германской Империи, его флаг и герб, а также великогерцогский дворец столичного Ольденбурга, снаружи и внутри

Не были редки браки с немецкими принцессами и принцами и среди правителей романских наций Европы. Женаты на немецких супругах (с указанием только тех, чьи дети от таких браков взошли на престол - иначе список будет ещё больше) были португальские монархи Педру II (1683-1706), Жуан V (1707-1750), Жозе I (1750-1777), Педру IV (1826), Мария II (1826-1828; 1834-1853), Мигель I (1828-1834) и Педру V (1853-1861), итальянские и сардинские короли Карл Эммануил III (1730-1773), Виктор Эммануил (1802-1821), Карл Альберт (1831-1849), Виктор Эммануэль II (1849-1878) и Умберто II (1946).

На немецких принцессах были женаты такие короли Обеих Сицилий как Фердинанд I (1816-1825, бывший также королём Неаполя в 1759-1799, 1802-1806 и 1815-1816 годах) и Франциск II (1859-1861), при этом на немецких супругах были женаты и 2 других короля, Франциск I (1825-1830) и Фердинанд II (1830-1859), однако, как и было указано выше, потомство от их вторых браков не наследовало престол по причине порядка наследования.

Женаты на немецких принцессах были и французские короли Карл IX (1560-1574), Генрих III (1574-1589), Людовик XIII (1610-1643), Людовик XIV (1643-1715) и Людовик XVI (1774-1792), ну а испанский Золотой Век при правлении немецкой династии Габсбургов (1516-1700) и вовсе довольно известная история, так что династические браки последовавших за ними Испанских Бурбонов с немецкими супругами (в целом более редкие чем в случае с монархами Франции, Обеих Сицилий, Сардинии и Португалии) можно даже пропустить.

Насколько обычной была ситуация, когда правящая династия либо являлась немецкой, либо имела подавляющее большинство немецкой крови в своих жилах?

Для протестантских и православных стран - абсолютно.

Так, в Британии шотландская по происхождению династия Стюартов была свергнута в 1688 году и, после затяжных войн, на престол взошёл представитель нидерландской (строго говоря немецкой, но как этнос и нация нидерландцы обособились уже после её воцарения, так что кейс аналогичен нашим Рюриковичам) династии Оранских-Нассау, после его смерти на трон воцарилась его вдова Анна из всё той же династии Стюартов, а вот далее вплоть до 1901 года правил североитальянский по происхождению, но с тех пор уже давно онемечившийся Дом Гвельфов в лице его Ганноверской ветви, сменившийся затем на уже абсолютно немецкий дом Саксон-Кобург-Готский благодаря женитьбе королевы Виктории на его представителе, принце Альберте.

Данией c 1448 года правила немецкая Ольденбургская династия, её представители часто заключали браки с немецкими династиями, однако за столетия на датском престоле она полностью данизировалась, и выбор накануне пресечения в 1863 году в качестве наследников её боковой ветви Глюксбургов был продиктован во многом, если не прежде всего, именно датскостью последних, в отличие от ряда других, бывших носителями немецкой культуры и идентичности, ветвей.

В том же 1863 году Глюксбурги воцарились и в Греции, а в 1905 году - и в Норвегии.

С пресечением шведской династии Ваза, в 1654 году в Швеции воцарилась немецкая династия Пфальц-Цвейбрюкенов, сменённая в 1720 немецким Гессенским домом, который, в свою очередь, сам сменился немецкой Гольштейн-Готторпской династией, которая в 1818 - и на данный момент окончательно - сменилась французской по происхождению династией Бернадотов, происходящей от наполеоновского маршалла Жан-Батиста Жюля Бернадота, принявшего шведское имя Карла XIV Юхана, при этом, благодаря династическим бракам, немецкая кровь к началу-середине XX века в них уже заметно преобладала.

Правила немецкая династия Саксон-Кобург-Гота и в фламандско-валлонской Бельгии, а также в Княжестве (с 1887), а затем и Царстве Болгария (с 1908), в то время как в Румынии правила немецкая династия Гогенцоллерн-Зигмаринген, боковая ветвь правящего дома Пруссии - хотя и последние 3 примера, а также пример греческий, строго говоря, появились благодаря определённому давлению великих держав, в то время как примеры остальные (Британия, Дания, Норвегия, Швеция) были осуществлены всё же по инициативе самих королевств.

Интересно, что помимо собственно Романовых, в состав Российского Императорского Дома входило ещё несколько династий, породнившихся с царствующим домом, и внесённых в списки престолонаследия:

1) Герцоги Лейхтенбергские, происходившие от брака русской великой княжны Марии Николаевной (дочери Николая I) и родившегося в Баварии герцога Максимилиана Лейхтенбергского (сына пасынка Наполеона I, Ожена Богарнэ, и баварской принцессы Августы Амалии)

2) Герцоги Ольденбургские, представлявшие ветвь дома Гольштейн-Готторпов и, шире, Ольденбургского дома, в честь которого они и были названы; происходившие от герцога Ольденбургского Петра Георгиевича, женившегося на Екатерине Павловне.

3) Герцоги Мекленбург-Стрелецкие, представлявшие ветвь Мекленбургского Дома, происходящую от брака внучки Павла I и дочери великого князя Михаила Павловича, Екатерины Михайловны с с Георгом-Августом Мекленбург-Стрелицким, бывшего генералом русской службы и сыном великого герцога Мекленбург-Стрелица Георга.

4) Отдельные представители других родов, оказавшихся на русской службе, как, например, несколько герцогов Вюртембергских, являвшихся родственниками императрицы Марии Фёдоровны (жены Павла I).

Что интересно, кстати, Мекленбург-Стрелецкие, как и весь Мекленбургский Дом в целом, являются прямыми потомками последнего князя славян-ободритов Никлота - а, если быть ещё точнее, то его сына, принявшего сюзеренитет Священной Римской Империи, и взамен признанного в своём дворянском и монаршем статусе.

На иллюстрациях - гербы Романовых, российской ветви князей Лейхтенбергских, российской ветви герцогов Ольденбургских, династии Мекленбург-Стрелиц и династии Вюртембергской в целом (насколько понимаю, отдельных гербов для российских ветвей не существовало).

Немного красоты - и гербов различных членов Российского Императорского Дома:

1 - Большой герб внука императора
2 - Большой герб правнука императора
3 - Малый герб праправнука императора
4 - Большой герб праправнуков императора и их потомков в нисходящем мужском колене
5 - Герб дочерей императора.

Рисунок прапора боярина Никиты Ивановича Романова - двоюродного брата первого русского царя из этой династии, Михаила Фёдоровича, и последнего представителя не-царской ветви рода - до сих пор хранящегося в Оружейной палате Московского Кремля.

Долгое время оставаясь просто личным знаменем одного дворянина, он, со временем, стал основой для родового герба всей династии, включая её сохранившуюся ветвь Романовых-Гольштейн-Готторповых, созданного по поручению одного из правителей которой, Александра II, и затем включённого как и в Родовой Его Императорского Величества герб, так и в Большой Герб Российской Империи.

Раннее символом династии фактически служили гербы и знамёна самой России.

Окончательно закрепление за Царским Домом фамилии Романовых произошло в 1913 году, во время пышных и по-настоящему всенародных празднований 300-летия воцарения Дома, став общепринятым для русских в общем-то всех политических течений, и став окончательно доминировать во всём остальном Мире кроме, разве что, Германии.

Отображение как и Романовского, так и Гольштейн-Готторпского наследия было, однако, более чем визуализировано в Родовом Его Императорского Величества Гербе и Большом Гербе Российской Империи, где родовой герб бояр Романовых был расположен в левой части щита, а родовой герб Гольштейн-Готторпов - в правой. Что интересно, сам герб Романовых как таковой был создан именно в Российской Империи в 1856 году на основе личного прапора боярина Никиты Ивановича Романова - двоюродного брата царя Михаила Фёдоровича.

Что касается восприятия простыми русскими подданными, то оно было своего рода смешанным: с одной стороны, иногда Романовыми царская семья именовалась, как это было в частности на литографии ''Правители Земли Русской'' 1886 года, с другой насмешки и считание правящей династией ''немцами'' также имели место быть, а в '''Малом энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона'' (1907—1909 гг.) в статье ''Романовы'' указано, что это ''старинный русский дворянский род, давший с 1613 г. российских царей и императоров и в мужском колене угасший в 1730 г.'' - без что отрицания, что утверждения наследования фамилии по собственно материнской линии, ''женскому колену''.

Что касается иностранцев, то в главном в Европе генеалогическом Готском альманахе династия именовалась ''Гольштейн-Готторп-Романовыми'', при этом в современном английской Википедии Романовыми именуется вся династия от 1613 до 1917, а в Википедии немецкой Романовыми именуются только монархи в период с 1613 по 1762, с именованием последующих правителей Романовыми-Гольштейн-Готторпами (Romanow-Holstein-Gottorp) - по аналогии с домом Габсбург-Лотарингским, хотя и ''удобным'' образом статья о самих Габсбургах включает в себя династию Габсбург-Лотарингскую, а вот статья о Романовых на 1762 годе заканчивается.

Титул ''князя Рома́новского'' получил в 1852 году и будущий генерал и президент Российского Минералогического Общества, член Императорского дома Николай Максимилианович, герцог Лейхтенбергский, старший сын семье великой княжны Марии Николаевны и герцога Максимилиана Лейхтенбергского, внук императора Николая I и правнук Жозефины Богарнэ.

Случай этот был довольно уникальный, и больше данная титулатура не использовалась, но в контексте неофициальной памяти Царской Фамилии о своих Романовских корнях - всё равно довольно интересный.

Интересной особенностью, связанной с дискуссией о настоящем и ''настоящем'' имени правившей в Российской Империи царской семьи, является тот факт, что никакой фамилии, никакого особого имени она по сути...и не носила.

Официально существовал лишь Российский Императорский Дом, также именуемый Императорской Фамилией, включавший в себя как и самого Императора, так и его супруга/супругу и их наследников (включая, но не ограничиваясь непосредственно детьми). Император именовался по имени, его супруга - по имени и отчеству, по имени и отчеству также именовались и великие князья и княжны. Отдельно отметить стоит то, что подобная практика сложилась ещё задолго до Петра III и даже Империи как таковой, доставшись ей по наследству от Русского Царства.

Стоит отметить, однако, что несмотря на полное игнорирование фамилии Романовых в правовом аспекте, на практике членами царствующего дома она иногда всё же использовалась - так, например, генерал, президент Императорской Санкт-Петербургской Академии, поэт, переводчик, драматург и великий князь Константин Константинович свои переводы и произведения подписывал инициалами ''К.Р.'' - вполне ясно намекая на фамилию царского рода Романовых.

К этим примерам можно добавить наших ярославских князей Прозоровских (известны с начала XV века, их родовое село Прозорово на реке Редьме существует до сих пор и сейчас относится к Брейтовскому району Ярославской области).

Мужская линия этого рода пресеклась в XIX веке: в 1809 году умер князь Александр Александрович Младший Прозоровский, в 1829 и 1870 годах умерли его внучатые племянники князья Иван и Александр Петровичи Прозоровские. Однако дочь Александра Александровича Младшего Прозоровского Анна Александровна в вышла замуж за князя Фёдора Сергеевича Голицына. Их старший сын князь Александр Фёдорович по ходатайству матери в 1852 году получил от царя право носить двойную фамилию Голицына-Прозоровского. В 1853 году у него, в свою очередь, родился сын - князь Александр Александрович Голицын-Прозоровский, который умер в 1914 году, не оставив наследника, и с ним род Прозоровских угас окончательно.

https://t.me/lesostepniak/1386

Кроме герба князей Прозоровских известна ещё эта любопытная печать 1682 года, принадлежавшая князю Петру Семёновичу Меньшому Прозоровскому (умер в 1691 году).

На ней изображён геральдический "немецкий" щит с тремя деревьями в поле. Щит снабжён традиционными геральдическми атрибутами: намётом (завитушками), короной, шлемом и нашлемником. Редкий пример раннего русского индивидуального герба XVII века.