А ещё жил на выходе в море этот самый техник-химик, по фамилии, допустим, Щеглов, в каюте с местными связистами, которые не от зависти, естественно, а от исключительно от скуки, решили над химиком немного подшутить, а то чо он!
Щеглов, как любой нормальный прикомандированный, активно ликвидировал дефицит сна, – ведь сегодня возвращение в родную базу, а там, кто его знает, как со сном: семья, друзья и телевизор могут ведь и не дать и, поэтому, надо что? Правильно – отоспаться впрок и пусть отоспаться впрок невозможно, но спится-то, при этом, хорошо!
И вот спит себе Щеглов, сны просматривает, может быть даже и цветные, как вырывает его в реальность грохот цепей, шипение раций, топот, гвалт и это без всякого, заметьте, предупреждения!
Как же выглядит эта реальность в выпученных глазках Щеглова? Три мичмана-связиста в полном швартовном обмундировании, - штаны, валенки, ватники, жилеты, рукавицы, шапки, цепи пристяжные, рации, - топчутся в каюте, шумно обсуждают успешную швартовку, предстоящий вывод ГЭУ и у кого они будут после обмывать успешный поход и блестящую сдачу задачи.
– Ребята...а чего это...а? – не смог точнее сформулировать вопрос сонный ещё Щеглов.
– Мощный ты, Саня! – ответили ребята, – Мало того, что проигнорировал швартовку, сука, так ещё и проспал всё!
– А мы чего, того уже?
– И того и разэтого! Прикомандированные уже водку, небось, в эсэсе хлещут, а ты молодец, вишь, с нами решил до конца!
– Я? С вами? Ненене, мне пофиг, я прикомандированный! Сами тут это! А я – это!
Не совсем ещё проснувшись, но уже в предвкушении свободы, Щеглов покидал в сумку личные вещи, РБ, переоделся в наружную военную форму: ботинки, брюки, китель, шинель и шапка и немедленно, пожав на прощание руки связистам, побежал на волю.
Ближайший к четвёртому люк на свободу в семнадцатом. Его почти никогда не открывают в базе, но вдруг и чего по кораблю бегать?
Щеглов заглянул во второй:
- Что люк? Задраен?
Минный матрос встрепенулся и чуть не упал с кресла:
– Конечно...а...что?
Нечего делать, как тратить время на ответ и Щеглов побежал в другую сторону.
Вахтенный четвёртого, тоже в швартовном обмундировании, помахал вслед. Вахтенный шестого, уже, видимо, успевший переодеться, спросил:
- А вы куда, тащ?
- А послужи с моё, салага, так будешь знать, что такое привилегии!
Вахтенный восьмого, трюмный мичман, очевидно от зависти, открыл было рот, но после, сообразив, видимо, про блатной статус прикомандированного, немедленно его закрыл.
В девятнадцатом вахтенный шебуршал в дизель-генераторной, а в восемнадцатом Щеглов заглянул в центральный – не то попрощаться, не то похвастаться.
– О, дусты бегут с корабля! – вроде как даже обрадовался командир, – Никто не знает, товарищи, к чему эта примета? Нарядный какой, будто военный! По какому поводу такой красивый?
– Домой я, тащ командир! Чо тут, без меня уже справитесь, а я же, чо, - прикомандированный!
– Домой? Не, ну, в принципе, раз прикомандированный, то да, нечего и возразить тебе! Ни пуха, как говорится, ни хрена в ухо!
– Спасибо!
Даже командиры подводных лодок знают, кто такие прикомандированные и какой с них спрос!
