2024
Реж. Пабло Ларраин
16 сентября 1977 года легендарная оперная певица Мария Каллас умерла от сердечного приступа после многих лет изоляции в своей парижской квартире, и именно с этой трагедии начинается фильм Пабло Ларраина «Мария». Позиционируемый как последний фильм в трилогии режиссера о выдающихся женщинах XX века, после «Джеки» о Жаклин Кеннеди и «Спенсер» о принцессе Диане, «Мария», пожалуй, самый артхаусный из всех.
Действие фильма происходит в последнюю неделю жизни Марии Каллас, показанной в многочисленных флешбеках, которые мало что рассказывают о жизни певицы. Каллас впадает в своего рода безумие, страдая от надвигающейся сердечной и печеночной недостаточности, что, с трудом отгадывается в гламурном образе Анджелины Джоли. Актриса изображает певицу как галлюцинирующую сумасшедшую, грубую работодательницу и пленницу собственного прошлого. Это звучит интересно, но на деле оказывается утомительным.
Несмотря на все усилия создать визуальную симфонию — и при этом прекрасно поставленную визуальную симфонию с ослепительной операторской работой Эдварда Лахмана и поразительным дизайном костюмов, — «Марии» не удается попасть в нужную ноту. Это связано с тем, что Ларраин возможно, слишком далек от понимания того, кем на самом деле была Каллас, и предлагает импрессионистское исследование внутреннего мира Каллас, а не прямолинейную драматизацию, как режиссер делал в своих предыдущих фильмах. Однако здесь это не имеет того же эффекта, ведь в случае с «Джеки» и «Спенсер», речь шла о более известных личностях, чьи жизни знакомы общественному сознанию, тогда как за пределами мира оперы Мария Каллас остается скорее загадкой. И учитывая, насколько повествовательно и часто эмоционально пуст фильм, кажется, что она слишком большая загадка и для создателей этого фильма. Привлечение интервьюера для рассказа о ключевых моментах ее жизни является одновременно ленивым и неуклюжим, даже невзирая на то, что молодой человек, жадно внимающий каждому слову певицы оказывается лишь плодом ее воспаленного воображения. И это не значит, что Ларраин не сочувствует своей героине, просто он не может перевести эти чувства ни во что, кроме изысканного, манерного китча.
Финальный монтаж показывает то, чего фильму действительно не хватало – настоящую Каллас, демонстрирующую полный спектр эмоциональной выразительности в короткой серии любительских видео. Всего за несколько мгновений Каллас передает теплоту, женственность, грусть, уязвимость, игривость и радость, которую не смогла выразить Джоли своей бледной великодушной улыбкой и трагичными трепетными жестами. Джоли технически хороша как актриса и безусловно обезоруживающе привлекательна, но в основе ее актерской игры отсутствует глубина и выразительность. Джоли не растворяется в роли. Греко-американский акцент кажется наигранным. Манеры – театральными и искусственными. Помимо прочего, ее музыкальные выступления ослаблены сбоями в синхронизации губ, из-за чего трудно поверить, что чудесный звук на экране исходит от актрисы.
Лучшие сцены в «Марии» даже не связаны с Каллас, а принадлежат домоработникам Ферруччо Медзадри (Пьерфранческо Фавино) и Бруне Луполи (Альба Рорвахер), которые ведут проницательные беседы на кухне о психическом благополучии своей хозяйки. Фавино и Рорвахер настолько хороши в «Марии», что хочется, чтобы весь фильм был показан с их точки зрения, а Джоли была отодвинута на второстепенную роль.
Фильм Ларраина послушно отсчитывает минуты до неизбежного, возвращаясь к началу и рассказывая зрителю то, что он уже знает – это грустная история, окруженная богатыми излишествами, малым счастьем и великолепными европейскими пейзажами. «Мария» принимает форму изысканного вялого марша к смерти, так и не дав зрителю понять, что сделало Каллас сенсацией. В конечном итоге все что удалось показать режиссеру – это печальная разлагающаяся роскошь в исполнении увядающей актрисы.