Говорит Вадим Жук のテレグラム投稿

Собака , мне нравится Ваш независимый нрав.
Достоинство Ваше , сокрытая тихая сила.
Навряд ли Вы будете, Ваш подбородок задрав,
Тревожить бессмысленным воем ночное светило.

Вам жить интересно. Вы любите бег и игру,
Не станете зря Вы рычать на больших и на малых.
Весёлых соседских собак симпатичен Вам круг,
Но сможете взглядом поставить на место нахала.

Вы не расположены к лести , вранью и вину.
Потребности Ваши вода и овсяная каша.
Мне кажется, Вы бы сумели возглавить страну
Такую , как наша.
16 2 24

Как бы так сделалось, чтобы у всех
Была на завтрак яичница с колбасой,
Чтоб с первого раза раскалывался орех,
И ребёнок бегал у моря босой.

Чтобы всем был внятен Диккенс,
Чехов, Моцарт, Ван Гог.
Чтобы наступить на гвоздику
Человек не мог. Просто не мог.

Чтобы муж и жена друг на друга смотрели,
Как на звезду звезда.
Чтобы свечи в храмах горели,
А храмы, чтоб никогда.

Чтобы никому не бывало страшно,
Чтобы смерть свою все проспали.
И в Вавилоне к строительству башни
Даже не приступали.

14 февраля 20

Спасли полуубитого котёнка
Утопленного в луже у трубы.
Пищит и плачет невозможно тонко…
Зачем его?Зачем он был?

Да нет - он есть - он хочет продолжаться,
Влажнеет светло - розовый роток,
Он коготком спасающего жалит,
Отчаян его острый коготок.

Когда- нибудь, сумевши в жизнь пробиться,
Большой и сытый кот-огонь
Он встретит своего убийцу
И будет ластиться под крепкую ладонь.
14 февраля 24

Вадим Жук

Снег валит, а кто ему велит,
Кто его подельник и соавтор?
Свежий дворник тротуар солит,
Чтобы нам подать его на завтрак.
Где-нибудь не так идут часы
На высоких башнях и запястьях,
К Близнецам торопятся Весы,
За коротким новогодним счастьем.
Это мы – кириллицы жнецы,
Не зовём, не плачем не жалеем.
Напрягают тетиву Стрельцы,
Водолеи пьют на юбилеях.
Поцелуям подставляет грудь
Океан за твёрдым волноломом…
Где-нибудь , мой милый, где-нибудь,
Не за этим равнодушным домом.
Снег Январыч! Белый айболит -
К нам – недужным, нежным, недоспавшим.
Бодрый дворник тротуар солит
Круговым размахом землепашца.
11 1 18

Ты же, милая, видишь, что дело -табак,
Что в окошко глядела Химера.
Ты купи мне диван для элитных собак,
Моего небольшого размера.

Уложи в коридоре, где маленький свет,
Положи мне подушку под рыльце,
Подложи под меня черно-клетчатый плед,
Так, чтоб можно ещё и укрыться.

В детский садик отдай свод моих пиджаков,
Мой компьютер разумным хазарам,
И подписку сожги боевых « Огоньков»
Перестроечным пышущих жаром.

Уложи, положи, подложи.Закажи
Пожилую сиделку ежиху,
Чтоб она говорила со мною про жизнь
И заваривала облепиху.

А когда прозвонит голосистый звонок,
Мы кивком попрощаемся с нею,
Я к дверям подойду и открою замок,
И ещё улыбнуться успею.

11 февраля 22

А в ненастные дни
Собирались они
Просто.
Без особых затей
За подруг, за детей-
По сто.
Чтобы дружбу ценить,
Чтобы честь сохранить -
Двести.
В эти лютые дни
Собирались они
Вместе.
8. 2. 15.

Из этого пункта вот в этот,
По рельсам начищенным, по
Тропе от движенья нагретой
Он едет , простившись с депо.

Навстречу - из этого в этот,
По той же дороге. Ту-ту!
Другой паровозит. С приветом!
Грызёт за верстою версту.

Диспетчер амурит и курит,
И пальцем не двигает, чтоб
Составы не въехали с дури
Друг другу в сияющий лоб.

Счастливый, по лёгкому свету,
Согретый дёшевым вином...
Неважно, в каком из них еду,
Я еду в каком-то одном.

8 февраля 20

Он обходил её тело, как остров, что твой Робинзон.
Всё примечая - отроги, обрывы, овраги.
Скрытые впадины, тайные нежные влаги,
Где ему бруствер насыпать и где разместить гарнизон.
Весь гарнизон состоял из него одного,
Он себя в этом уверил, а может – казалось,
Чувствуя кожей, то жаркую плотность базальта,
То голубую прохладу сошедших снегов;
Из миновавшейся жизни, из трюмов её,
Стал к ней сносить сундуки, пропитанье, бутылки,
Руку держа на открытом и тёплом затылке
В морок порою впадая, в мираж, в забытьё.
Он не хотел и боялся глядеть в горизонт,
С ужасом ждал появленья другого фрегата.
С бурями в равные схватки вступавший когда-то,
Гордый скиталец, отважный моряк, Робинзон…

7 2 18

Пока мы чёртиков чирикали в тетради,
Пока вставали дружно каждый раз.
Всё будущее оказалось сзади
И смотрит с содроганием на нас.

Глаголы сбились в пестроте своей,
И первое попавшее надели.
И с ними Соловьев иль Соловей,
Но точно не Алябьев и не Дельвиг.

Ответь мне, милосердная сестра,
Я бывший. Крысолов, пловец и автор.
Что будет предстоящим нам вчера?
Кого из нас не расстреляли завтра?

4 2 21

БУДТО БЫ СТАНСЫ

Февраль –мы написали. Что в уме ?
Два зимних мерина, два серые савраски,
В бесцветной протащились связке,
Не причислять же серое к окраске,
Всё это жесткое, всё это макраме
По домоводству сданное зиме,
Не годное ни к ласке, ни к огласке.

А есть слова, вот «брют» . а вот «крюшон».
Есть стойка в неком темноватом баре.
«Да можно и без айса. Чай, не баре».
Мы остановим взгляд на этой паре.
-Вы не передадите? Данке шон.
Вдвоём им, сразу видно, хорошо.
Он парень. И она, глядите , парень!

Присел поэт с мешочком запятых,
На три взял нефильтрованного пива.
Мимо окна проехала Годива-
Легенда тем прекрасна, что правдива-
За ней супруг и двое понятых.
«Трах!» выиграл в железку у «Бултых».
Попробуй привередам, угоди вам.

Попробуй правоведам объясни,
Что сходства есть в Коране и Талмуде,
Что без муде, не говорят об уде,
Что выплывают расписные груди…
Постой. Вспотел. Я говорю – плесни.
Я не пишу. Последний год я сни…
Фу, крепкая. Снимаюсь в Голливуде.

Мы оторвАлись. Мы оторвалИсь.
Мы оттопырились с тобой по полной.
Рассыпалась причёска по попоне,
Когда ты это делаешь с поповной,
То за шиньон не вздумай, не берись.
Мгновение, ты где? Остановись.
Разбить часы приятно. Был бы повод.
4 февраля.