Дочитал «Кадавров» Поляринова. Неожиданно плохо. Очень плохо. Сказал бы бездарно, но знаю, что писательский дар у Поляринова есть.
Плохо все — от идеи до воплощения. Главные темы романа лежат на поверхности, как в дурно написанном бульварном романе: критика власти, жизнь внутри репрессивного государства, жизнь с закрытыми глазами и спящей совестью или жизнь в борьбе; коллективная память, исторические травмы и как научиться с ними жить. Вроде все. Темы для кого-то, наверное, актуальные, на западе такое особенно модно, у нас — чуть меньше, но тоже пользуется популярностью.
Раскрыты ли обозначенные темы? Нет. Зато поставлен вопрос. Поляринову большего и не требовалось. С идеалогически-пропагандистской задачей текст очень даже справляется. После половины текста и перлов вроде этого «Казалось, она уже и забыла это русское чувство — тревогу и тошноту при виде людей в форме» мне тоже стало казаться, что я живу в каком-то очень страшном месте. Но нет. Вышел с работы, дошел до станции метро «Лубянка», по пути никто не избил, не арестовал, косых взглядов на себе не заметил. Вроде ничего так, сегодня обошлось без репрессий.
Но ладно, «Лолиту» я ведь не за педофилию люблю, а Алексей Толстой талантлив несмотря на продажность. Поляринов всегда отличался прекрасным стилем, интересными идеями, хорошими сюжетами. Но не в этот раз. По всем пунктам провал. Даже копать глубоко не надо. Есть Кадавры. Мертвые дети. Мортальные аномалии. У них нельзя взять пробу тканей — не получается. Нельзя доказать, что они до этого были чьими-то детьми. Окей. Так почему это мертвые дети? Ну, как доказать, что они мертвы, если нет свидетельств их жизни? Что мертво умереть не может, так вроде?) Но ладно, абстракция, идея, метафора и все в этом духе. Смотрим дальше.
Есть заброшенный торговый центр. Читаем: «В большом, покрытом пылью стеклянном здании заброшенного торгового центра теперь вместо красивых магазинных витрин стояли наспех сбитые палатки с горами ширпотреба». Дальше идет большущее описание рынка. Не смахивает как-то на заброшенное здание. Но пусть будет. Наверное, заброшенный тц не равно заброшенному пространству. Вероятно так. Но почему тогда дальше встречается это: «Там дачный поселок заброшенный, куча домиков. Вот его в одном из них видели <…> Дачный поселок на окраине, как ни странно, совсем не выглядел заброшенным. На главной улице стояли явно осиротевшие дома, пустые, с заросшими дворами и сгнившими фасадами. Но были и другие, очевидно ухоженные и обжитые». Так, получается, разница между полностью заброшенным пространство и заброшенным, но обжитым есть? Почему же тогда ТЦ, превратившийся в рынок, заброшен?
Докопался, да. Придрался. Но из таких моментов состоит весь текст. Поэтому возникает вопрос: с романом вообще работал редактор? Потому что дальше встречаются ляпы и похуже. Например:
Даша, главная героиня, берет интервью у свидетелей появления Кадавров. Берет интервью у Катерины, 42 года. Интервью берет в 2027 году. Кадавры начали появляться в 2000-м. Читаем: «Собралась с утра, пошла на работу. Помню тишину в офисе. Обычно там жизнь, все ходят, звонки, общение. А тут — ничего. Пошла обедать, там коллеги обсуждают этих детей несчастных, у меня, значит, спрашивают, что думаю». Поляринов пишет, что о кадаврах стали говорить не сразу, но даже если и так, Катерина просто не могла ходить в тот момент времени в офис, потому что должна была учиться в школе или университете.
Повторюсь, из таких ляпов состоит весь текст. Поэтому разговор о красоте романа можно даже не начинать. Он полон ляпов, неточностей, фальшивых диалогов и оборотов речи. Это халтура и с такого талантливого, мастеровитого автора как Поляринов спрос должен быть вдвойне.
Есть пару моментов, которые очень понравились, приведу, ради справедливости и их: «Она смотрела на него и не могла поверить: как тот обаятельный мужчина из ее воспоминаний всего за пять лет превратился в располневшего, лысеющего «кузьмича»? Тони Сопрано мценского уезда», «Он проснулся раньше всех, рассвет еще только запекался на востоке».
Плохо все — от идеи до воплощения. Главные темы романа лежат на поверхности, как в дурно написанном бульварном романе: критика власти, жизнь внутри репрессивного государства, жизнь с закрытыми глазами и спящей совестью или жизнь в борьбе; коллективная память, исторические травмы и как научиться с ними жить. Вроде все. Темы для кого-то, наверное, актуальные, на западе такое особенно модно, у нас — чуть меньше, но тоже пользуется популярностью.
Раскрыты ли обозначенные темы? Нет. Зато поставлен вопрос. Поляринову большего и не требовалось. С идеалогически-пропагандистской задачей текст очень даже справляется. После половины текста и перлов вроде этого «Казалось, она уже и забыла это русское чувство — тревогу и тошноту при виде людей в форме» мне тоже стало казаться, что я живу в каком-то очень страшном месте. Но нет. Вышел с работы, дошел до станции метро «Лубянка», по пути никто не избил, не арестовал, косых взглядов на себе не заметил. Вроде ничего так, сегодня обошлось без репрессий.
Но ладно, «Лолиту» я ведь не за педофилию люблю, а Алексей Толстой талантлив несмотря на продажность. Поляринов всегда отличался прекрасным стилем, интересными идеями, хорошими сюжетами. Но не в этот раз. По всем пунктам провал. Даже копать глубоко не надо. Есть Кадавры. Мертвые дети. Мортальные аномалии. У них нельзя взять пробу тканей — не получается. Нельзя доказать, что они до этого были чьими-то детьми. Окей. Так почему это мертвые дети? Ну, как доказать, что они мертвы, если нет свидетельств их жизни? Что мертво умереть не может, так вроде?) Но ладно, абстракция, идея, метафора и все в этом духе. Смотрим дальше.
Есть заброшенный торговый центр. Читаем: «В большом, покрытом пылью стеклянном здании заброшенного торгового центра теперь вместо красивых магазинных витрин стояли наспех сбитые палатки с горами ширпотреба». Дальше идет большущее описание рынка. Не смахивает как-то на заброшенное здание. Но пусть будет. Наверное, заброшенный тц не равно заброшенному пространству. Вероятно так. Но почему тогда дальше встречается это: «Там дачный поселок заброшенный, куча домиков. Вот его в одном из них видели <…> Дачный поселок на окраине, как ни странно, совсем не выглядел заброшенным. На главной улице стояли явно осиротевшие дома, пустые, с заросшими дворами и сгнившими фасадами. Но были и другие, очевидно ухоженные и обжитые». Так, получается, разница между полностью заброшенным пространство и заброшенным, но обжитым есть? Почему же тогда ТЦ, превратившийся в рынок, заброшен?
Докопался, да. Придрался. Но из таких моментов состоит весь текст. Поэтому возникает вопрос: с романом вообще работал редактор? Потому что дальше встречаются ляпы и похуже. Например:
Даша, главная героиня, берет интервью у свидетелей появления Кадавров. Берет интервью у Катерины, 42 года. Интервью берет в 2027 году. Кадавры начали появляться в 2000-м. Читаем: «Собралась с утра, пошла на работу. Помню тишину в офисе. Обычно там жизнь, все ходят, звонки, общение. А тут — ничего. Пошла обедать, там коллеги обсуждают этих детей несчастных, у меня, значит, спрашивают, что думаю». Поляринов пишет, что о кадаврах стали говорить не сразу, но даже если и так, Катерина просто не могла ходить в тот момент времени в офис, потому что должна была учиться в школе или университете.
Повторюсь, из таких ляпов состоит весь текст. Поэтому разговор о красоте романа можно даже не начинать. Он полон ляпов, неточностей, фальшивых диалогов и оборотов речи. Это халтура и с такого талантливого, мастеровитого автора как Поляринов спрос должен быть вдвойне.
Есть пару моментов, которые очень понравились, приведу, ради справедливости и их: «Она смотрела на него и не могла поверить: как тот обаятельный мужчина из ее воспоминаний всего за пять лет превратился в располневшего, лысеющего «кузьмича»? Тони Сопрано мценского уезда», «Он проснулся раньше всех, рассвет еще только запекался на востоке».
