ЧУЖАК, ПОСТИГШИЙ НАШУ ДУШУ
Евреи часто гостили в богатом доме Рембрандта: с ними он обсуждал ветхозаветные тексты и учил иврит, их же рисовал на своих библейских картинах. С ними он остался и после банкротства, поселившись в местном гетто, в котором видел теперь и отражение своей судьбы. С его портретов амстердамские евреи смотрят полными трагизма глазами. Их натруженные морщинистые руки бессильно лежат на коленях.
В те времена моего детства, когда слово «еврей» звучало крамолой, а посещение синагоги было вызовом и эпатажем, помню особое чувство, которое охватывало нас у картин Рембрандта, висящих в Эрмитаже. Душа замирала — там можно было увидеть «Возвращение блудного сына», «Портрет старого еврея» и другие картины, с которых смотрели на нас мудрые и печальные глаза, так похожие на глаза наших бабушек и дедушек.
Об этом писал и художник Леонид Пастернак (отец знаменитого поэта), единственный из российских академиков, оставшийся в «иудейском вероисповедании». Как правило, художники вынуждены были отказываться от религии отцов, если хотели попасть в академию.
«…Подолгу простаивая перед многими его полотнами, — писал Леонид Пастернак, — я смутно всегда ощущал еще какой-то плюс, некоторое “что-то”, что меня к нему влекло и по-иному. Это мое сначала неясное ощущение “чего-то” постепенно, с годами, вырастало в более отчетливое и определенное убеждение в существовании какой-то особой внутренней связи или близости между такими, я бы сказал, не вяжущимися по виду элементами, как еврейство и Рембрандт».
Дом-музей Рембрандта в центре богатого еврейского квартала Амстердама покрыт защитным куполом. Дом восстанавливали по картинам и рисункам. Он видел небывалый взлет, пик славы художника и его постепенное, неуклонное разорение. Поднимаешься по крутым винтовым лестницам, по деревянным ступеням и слышишь раздающуюся из разных комнат ивритскую речь. Да, тихо вести себя израильтяне не могут. Подозреваю, что каждый еврей, приехавший в Амстердам, обязательно придет в этот дом, в гости к художнику, которого в Израиле считают «своим».
Дом, в котором художник прожил самые лучшие, во всяком случае, успешные годы, помнит слова на гортанном древнем языке. Помнит посетителей и натурщиков, которые не могли есть из общей посуды привычную для голландцев пищу. И это не вызывало раздражения — в те годы амстердамские евреи пользовались почетом и уважением, были неотъемлемой частью делового центра Европы.
Рембрандт Харменс ван Рейн родился 15 июля 1606 года в многодетной семье мельника в голландском городе Лейден. Примерно в 1631 году Рембрандт переехал в Амстердам. В это время там жило уже более 400 еврейских семей. Это были преимущественно испанские и португальские сефарды, купцы, знатоки Торы, врачи… Жили там, хотя и в меньшей степени, ашкеназы, не столь обремененные ученостью, но имевшие «дело в руках». Они бежали из разных стран в более «толерантную» Голландию. Хотя и там существовали некоторые ограничения в профессиях, но в целом евреям жилось относительно спокойно. Амстердам того времени часто называли Новым Иерусалимом.
Формально Рембрандт принадлежал к голландской реформированной церкви, но всегда тяготел к меннонитам, отличавшимся особой приверженностью к Ветхому Завету. Возможно, он был связан и с социнианами, чьи воззрения были ближе к иудаизму, чем к христианству. Во всяком случае, Ветхий Завет он знал досконально.
Быт амстердамских евреев носил на себе печать восточной красочности и экзотики, нищеты и роскоши, трагизма и веселья. И художника, конечно, увлекла как философия, так и внешняя сторона жизни евреев — быт, семейный уклад. Критики сегодня спорят: так ли велик «еврейский» вклад в творчество художника, но есть вещи бесспорные.
Он сдружился с амстердамскими евреями, и они на долгие годы стали его собеседниками и моделями. Из бесед с раввинами он черпал глубокое понимание библейских сюжетов своих картин. В 1636 году Рембрандт создаёт офорт — портрет своего друга, выдающегося мыслителя Менаше бен Исраэля, чья семья бежала от испанской инквизиции. Раввин, исследователь и издатель, в Амстердаме он открыто исповедовал иудаизм.