Бунин Telegram Posts

В городе говорят:

- Они решили перерезать всех поголовно, всех до семилетнего возраста, чтобы потом ни одна душа не помнила нашего времени.

Спрашиваю дворника:

- Как думаешь, правда?

Вздыхает:

- Все может быть, все может быть.

- И ужели народ допустит?

- Допустит, дорогой барин, еще как допустит-то! Да и что ж с ними сделаешь? Татары, говорят, двести лет нами владали, а ведь тогда разве такой жидкий народ был?

Шли ночью по Тверскому бульвару: горестно и низко клонит голову Пушкин под облачным с просветами небом, точно опять говорит: "Боже, как грустна моя Россия!"

И ни души кругом, только изредка солдаты...


7 марта 1918, 47 лет, #окаянные_дни

Вы пишете о собраниях молодых. Их можно только пожалеть. Я не знаю, чем они живут и какому богу молятся, но мне кажется, что, рассуждая о быте, они не любят его и не чувствуют. Нельзя с маху ломать. Можно сломаться.

Одиночество - дар. И мне кажется, что в одиночестве можно сильнее всего любить и чувствовать. Это как бедность, если только она не озлобляет. Как хороша "Смиренная молитва". Спасибо. Моя повесть постепенно обрастает, но я еще не знаю, когда ее окончу. Много пишу для себя. Рассказы есть, но они мне самому не нравятся. Пусть - дойдут. Живу, не задумываясь о завтрашнем дне. Летом, взяв аванс, поеду в Латгалию и буду там бродить по деревням. К осени вернусь и крепко засяду за работу. А что дальше? - Господь знает. Так жил до сих пор. В самые тяжелые дни легко писалось. Конечно, здесь безлюдье, но ведь рядом Россия. Прага меня в свое время замучила; рабочие кварталы и дым крематориума, что по пути в Страшницу, до сих пор не могу вспомнить без содрогания.

Мой сердечный привет Ивану Алексеевичу и Вере Николаевне. Как его здоровье?


из письма Зурова Л.Ф. - Кузнецовой Г.Н., 06.03.1929

Серо, редкий снежок. На Ильинке возле банков туча народу - умные люди выбирают деньги. Вообще, многие тайком готовятся уезжать.

В вечерней газете - о взятии немцами Харькова. Газетчик, продававший мне газету, сказал:

- Слава Тебе Господи. Лучше черти, чем Ленин.


5 марта 1918, 47 лет, #окаянные_дни

Посылаю тебе новую брошюрку Чехова: "Каштанка". Я хотел на ней написать: "Милому свиненку - повесть о собачонке от любящего его скота". Да раздумал. Ну это уже пустяки. Будет. Плащай! Паца-алуйте меня!!

из письма Варваре Пащенко, 04.03.1892, Полтава, 21 год

Все увеличивающаяся "воздушная дуэль" Германии и Англ. Налеты на Лондон и на Берлин, алерты и там и тут по 2, по 3 часа. Немцы подводят итоги воздушной войны за год: "мы уничтожили 7000 вражеск. авионов, сами потеряли всего 1050". Довольно странно!

Все-таки это правда - наступают самые решительные дни.

В прошлом году первое сентября было в пятницу. После завтрака все внезапно полетело к чорту - радио известило, что немцы ворвались в Польшу и что завтра начнется всеобщая мобилизация во Фр. Г. и М. сошли с ума, кинулись собираться в Париж и через час мы отвезли их в такси в Cannes на вокзал.

1. IX. 40. 69 лет

Новая литературная низость, ниже которой падать, кажется, уже некуда: открылась в гнуснейшем кабаке какая-то "Музыкальная табакерка" - сидят спекулянты, шулера, публичные девки и лопают пирожки по сто целковых штука, пьют ханжу из чайников, а поэты и беллетристы (Алешка Толстой, Брюсов и так далее) читают им свои и чужие произведения, выбирая наиболее похабные. Брюсов, говорят, читал "Гавриилиаду", произнося все, что заменено многоточиями, полностью. Алешка осмелился предложить читать и мне,- большой гонорар, говорит, дадим.

"Вон из Москвы!" А жалко. Днем она теперь удивительно мерзка. Погода мокрая, все мокро, грязно, на тротуарах и на мостовой ямы, ухабистый лед, про толпу же и говорить нечего. А вечером, ночью пусто, небо от редких фонарей чернеет тускло, угрюмо. Но вот тихий переулок, совсем темный, идешь - и вдруг видишь открытые ворота, за ними, в глубине двора, прекрасный силуэт старинного дома, мягко темнеющий на ночном небе, которое тут совсем другое, чем над улицей, а перед домом столетнее дерево, черный узор его громадного раскидистого шатра...

2 марта 1918, 47 лет, #окаянные_дни

Вчера был в Ницце. Завтракал, как всегда, в Эльзасск. таверне, с безнадежной тоской в душе: вот еще год жизни прошел, и уже далекой кажется грустная прошлая зима и нет несчастной, всегда бодро усмехающейся Ирины, и Цакни сидит в остроге (это с ними бывал я в этой таверне).

31. VIII. 40. 69 лет

Часто, когда я думаю о тебе, мне хорошо и спокойно становится на душе: успокаивает и радует меня твердая вера, что ты любишь меня, что я дорог тебе, что мы уже крепко связаны с тобою общими интересами, дорогими днями в прошлом и думами о будущем. Зверенка! Голубеночек мой! Очень бы я хотел сказать тебе это сейчас... Только я сказал бы это не словами, а молча, когда бы ты прилегла ко мне и прижалась... знаешь как? Как ребеночек!

из письма Варваре Пащенко, 28.02.1892, Полтава, 21 год

Читали статейку Ленина. Ничтожная и жульническая - то интернационал, то "русский национальный подъем".

27 февраля 1918, 47 лет, #окаянные_дни

Как-то на днях ахнул, вдруг подумав: в первый раз в жизни я живу в завоеванной стране!

29. VIII. 40. 69 лет