Привет, Алена. Я тебе обещала, что этот текст обязательно появится, и я напишу, что знаю, что ты сейчас это читаешь. В пятницу вечером, между уже выкуренной парочкой мятных сигарет, но еще до выпитой текилы, – это казалось хорошей идеей. В воскресение вечером, правда, таковой уже не кажется, но пусть в этом мире будет хоть что-то стабильно и хотя бы я смогу держать свои обещания.
Всю свою сознательную жизнь лучшие слова в предложения, а предложения в тексты, я собираю, когда мне очень плохо. Это всегда работает безотказно: чем выше градус драмы и душевного разрыва, тем больше родится строк из-под моих пальцев. Когда я счастлива, то сказать нечего, а все попытки выглядят, как страдания пятилетки в прописях – так что я обычно даже не пытаюсь.
Этой осенью я была счастлива. Беспокойна, тревожна, моментами отчаянна до дрожи в коленках, но счастлива. Не тихим и спокойным счастьем, о котором пишут в книжках, снимают в кино и о котором мамы обычно молятся для своих дочерей. Нет, не таким. А таким, что как цунами, американские горки, шипучие карамельки и пузырьки шампанского на языке, что хотелось сказать "ну и к черту это ваше спокойствие, если может быть вот так". Сложно, сильно, неуместно, что моментами приходилось зажмуривать глаза и задерживать дыхание. И все-таки счастливо. И на какой-то момент показалось, что вот оно. То самое. Такое, как будет всегда, такое, как должно быть, такое, просто такое и мое.
И оно все рухнуло. Опять. Снова. Еще раз. Не знаю, какое из выражений подойдет больше, но в тот самый миг, когда показалось, что все ровно и стабильно, оно обрушилось. Я, честно, уже сбилась со счету в который это раз. Пятый? Десятый? Может уже и двадцать-какой-то, просто я не считаю уже. Но этот второй, когда не отпускает чувство неправильности происходящего.
Я думала, что больше никогда не почувствую этой мерзкой неправильности происходящего. Когда не больно, не страшно, не что-то там ощутимо, а когда внутри выкручивается все и тебя выкидывает из реальности полностью. Семь лет назад я улетала от всего, что так сильно полюбила, и впервые ощутила, что это такое, когда все неправильно. Когда каждый шаг, каждый жест, каждое простое действие дается нечеловеческим усилием, потому что с каждую секунду хочется сесть на пол и закричать что есть силы, чтобы остановить это все. Потому что так быть не должно. Пусть как угодно, но не так, пусть больно, пусть одиноко, пусть по-любому, но только не так.
Прошло семь лет, и я ни на день не переставала помнить, как это ощущается. Оно не забывается, не стирается и даже не затирается в яркости этих полосующих шрамов. Когда абсолютно все: каждый вдох, каждое движение ресниц, каждый миг – все неправильно. И просишь ты только одного – чтобы оно прошло. Столько лет оно не возвращалось, хоть и было все. Вот уж без преувеличения – все. Страшно до истерики, больно до нервного срыва, трагично до новой дыры в сердце. А теперь вернулось. И невыносимая неправильность происходящего меня не оставляет день за днем, минуту за минутой, секунду за секундой.
Только я и эта неправильность. Только я. Очередной раз осталась только я.