Publications du canal кПТСР: чемодан с текстами

Она вышла!

Книга "Ну что с того, что я там был: путеводитель по комплексному посттравматическому стрессовому расстройству (КПТСР)" напечатана в России и продается на Озоне.
Рассылка со ссылкой на книгу сегодня ушла всем из листа ожидания.
Вне России и Беларуси книгу можно купить в издательстве Fresh Verlag.
Пока - только бумажные версии.

Я обещала рассказать о названии и символике обложки.

Название мы все вместе придумывали здесь. В ходе мозгового штурма выделились три основные темы названия:
• тема невидимости страданий,
• тема жизни/смерти,
• описание ситуации для тех, кто не знает, что у них травма.
Финального варианта названия - не было. Был подзаголовок "путеводитель по комплексному посттравматическому стрессовому расстройству", который мне нравился.

В день после обсуждения я проснулась и поняла, что книга будет называться "Ну что с того, что я там был". Это название не было одним из вариантов, которые предложили в ходе штурма - но оно точно было связано с обсуждением. Это была сумма векторов всех пожеланий к тому, как должна называться книга.

"Ну что с того, что я там был" - цитата из стихотворения Юрия Левитанского - отражала и привычность тяжёлого опыта, и скепсис по отношению к своим переживаниям, и диссоциацию - дальше идёт "я был давно, я все забыл". "Я там был" сочеталось с идеей путеводителя о комплексной травме как о месте на карте. И само стихотворение, и клип на него на YouTube, в котором поисковик ищет и находит самого себя - характернейшим образом описывает кПТСР. "Я не участвую в войне - война участвует во мне".

Фан-факт о названии: предыдущий издатель, с которым мы вели переговоры о книге, название резко, категорически отверг: "Левитанский — точно нет, это слишком лирично, сбивает с толку, слишком сложные ассоциации для людей моложе 40 лет". Для меня это прозвучало как дискриминация людей младше сорока, причем из совершенно умозрительных посылок. По-моему, смысл фразы "Ну что с того, что я там был" в контексте кПТСР достаточно ясен, клип растиражирован в коубах с сотнями тысяч просмотров (раз и два), а если нужен источник, то он легко гуглится. Я - против дискриминации людей младше 40 со стороны людей старше 40. Результат - вы видите.

Солнце на обложке - идея художника Ильи Викторова (diliago). Мои пожелания были: карта или компас. Илья предложил образ солнца с закрытыми руками, но смотрящими сквозь глазами, и прохождение квеста на карте: пунктирные линии - пути, исходящие из центра (прорыва в стене справа и цепи слева) подсказывают, как из сломанных элементов собирается целое: куб из кубиков, растущее растение, собранные часы, находится ключ к двери.

Фан-факт о российском издании. По закону, если в книге упомянуты иноагенты, это должно быть в ней явно написано. Поиск иноагентов в собственном 250-страничном тексте - сам по себе довольно выматывающая история: найти в тексте фамилию, гуглить по ней, написать список фамилий в издательство; вспомнить, что иноагентами могут быть не только люди, но и организации, ругнуться на тех, кто это придумал, дописать список; вспомнить, что иноагентами могут быть и интернет-порталы, посетовать на бесконечность итераций, написать в издательство ещё раз. Так вот, в поиске иноагентов я наткнулась на такую вот рецензию на книгу "Неудобное прошлое" Николая Эппле:

"я не смог найти точную информацию, но, кажется, судя по содержанию, автор должен быть признан иноагентом. На всякий случай *Признан иноагентом".

Эта формулировка: "кажется, судя по содержанию, на всякий случай: *Признан иноагентом" - привела меня в восторг. В ней было именно то, чего я хотела: описать всех иноагентов одной формулой, вынеся за скобки вынужденную бредовую работу. Формулой вроде "все российские авторы, организации и интернет-порталы, упомянутые в книге, признаны иностранными агентами либо могут быть признаны таковыми в будущем (на всякий случай)". В книге нет этой фразы, но красивое же решение?

Купить книгу на Озоне можно здесь.

Приятного чтения! ☀️

КАК СОБРАТЬ СЕБЯ В ЦЕЛОСТНОСТЬ

В комментариях к посту о проблеме при кПТСР был вопрос, как стать целым.

У меня был текст о том, как это происходит. Но если нужен конкретный пример, то ниже - рассказ о личном опыте психотерапевта Екатерины Сигитовой, который я немного сократила, чтобы уложиться в одно сообщение.
___

Много лет я считала, что имею большие проблемы с поддержанием внутренней целостности. Не до степени диссоциативной организации личности, конечно, но близко. Гораздо ближе, чем просто нормальная конфликтность человеческой природы. Внутри меня вместо единого нарратива почти всегда формируются противоположные полюса и состояния, независимо от темы. А потом я их усердно и не всегда успешно интегрирую, чтобы не раздирали.

Только позабочусь об одной потребности, как под ней внезапно бац! совершенно другая, исключающая первую, и вся затея оказывается ей во вред.

Только выйду из одного психического состояния в другое, вообще перестаю понимать, как это - быть в первом состоянии. Могу рационально помнить, но не подключается опыт и ощущения, пока снова туда не попаду.

И так далее.

Лоскутное одеяло, в котором некоторые лоскутки даже не сшиты между собой.

Много лет мои запросы к терапевтам были про то, как мне научиться целостности. Потому что я считала (справедливо), что это от травматического опыта и соответствующих защит. И надо, ну, чинить.

Пока не случился рак.

В то время как я лежала в больнице, проходила лечение, занималась бюрократией, получала разные новости и мнения о прогнозе, заново училась ходить, выздоравливала, снова болела - меня швыряло между внутренними полюсами с ещё более пугающей скоростью. Щёлк! Я в пучине отчаяния, страха, бессилия, черноты - задыхаюсь и тону. Щёлк! Я на суше, дышу, радуюсь, всех люблю, чувствую себя прекрасно и хорошо сплю...

Постепенно вынужденно освоилась и там и там. Стала узнавать окружающие очертания. Та часть, которая про черноту, страх и отчаяние, воспринималась как океан, глубоко под водой. Попав туда, я обычно ожидала конца. А та часть, которая про краски, воздух и радость - стала городом на берегу океана. Вернувшись в город, я торопилась захватить побольше жизни.

Всё это время мой психоаналитик продолжал героические попытки помочь с интеграцией полюсов и внутренней целостностью, пока я наотрез не отказалась, так как начала чувствовать, что при моих текущих данных эта задача небезопасна.

И вот тут-то началось интересное.

Чуда интеграции так и не произошло, но я обнаружила, что между городом и океаном есть узкая песчаная коса.

Она не черная и не цветная, она... никакая. Там ничего нет. По ней можно только гулять и смотреть по сторонам.

Слева - океан с его чернотой и безвоздушностью, в котором я могу оказаться в любой момент.

Справа - яркий шумный город, откуда я бы добровольно никогда не ушла, но приходится.

Это несоединяемые пространства. Можно ли одновременно и жить, и умирать? Кажется, что нет, противоположные векторы. Но я это, кажется, уже делаю - не потому что хочу, а как раз потому, что не могу такое соединить, приходится тупо тащить оба трека.

Жизнь и смерть существуют в нас одновременно, это не хорошо и не плохо. Это просто то, как устроен наш мир. К сожалению или к счастью, иногда мы это чувствуем слишком сильно.

Поэтому от раздирания происходящим и от сильных душевных мучений есть такой странный рецепт. Не нужно соединять несоединяемое. В некоторых контекстах и ситуациях целостность невозможна, и облегчение состоит в отказе от идеи об интеграции.

Я - это огнедышащий вулкан.
Я - это лава, текущая по склону горы и уничтожающая всё живое.
Я - это трава, погибающая под лавой.
Я - это склон горы, трескающийся от жара.
Я - это голубое небо над вулканом.
Я - это зелёная планета.
Я - это смерть.
Я - это жизнь.

... И именно отсутствие попытки "починить" этот двойной функционал помогает в момент очередного попадания в чёрный океан.

Это и есть мой ответ. Может быть, вам это поможет заземлиться и ощутить частичку моего внутреннего покоя.

People who think it cannot be done shouldn't interrupt those who are doing it.

С 10 февраля по 10 марта пройдет новый курс Джудит Герман "Травма и исцеление" из 4 лекций с синхронным переводом на русский язык.

Темы лекций:

1. Понимание комплексной травмы и пути к исцелению. 10 февраля 2025 г.
2. ПТСР как расстройство, связанное с чувством стыда. 17 февраля
3. Сексуализированное насилие в детском и подростковом возрасте. 24 февраля
4. Социальные источники (ресурсы) жизнестойкости. 10 марта

Лекцию проводит Международная академия психодинамической психотерапии, канал МАПП: https://t.me/iappsy

Стоимость: $59. Доступна оплата картами всех стран.
По промокоду SUITCASE скидка 10 %. Будет возможность задать вопросы, но так как участников много, время обсуждения будет ограничено.

Подробности и регистрация: https://iappsy.org/judith_herman2025

Реклама, ИП Николай Петрица, ЕРИР 2VtzqvUuSL4

ПРОБЛЕМА В ЧЕЛОВЕКЕ ИЛИ...?

Очень много споров о том, имеет ли пострадавший человек особые права - в том числе право наносить вред, потому что он был в аду и чудом выжил? Или, наоборот, если отличительный маркер пострадавшего – наносить вред окружающим и себе, это не у него проблема, а это он сам - проблема?

Проблема в человеке? Или проблема – в чем-то еще?

Есть разные варианты ответов.

Модерн: эти ужасные люди с ПРЛ и НРЛ, фу таким быть. Десять признаков, как распознать абьюзера, пятнадцать способов его обезвредить, в предложении "Как взаимодействовать с человеком с ПРЛ" ошибка, первое слово должно быть "зачем". Травмированный в детстве – травмирован навсегда. Стиль привязанности формируется в первые годы жизни, если вам с этими годами не повезло, вы обречены плохо себя чувствовать и иметь проблемы с отношениями. Терапия может помочь, но это не точно. Проблема - в человеке, а как еще?

Постмодерн: все люди - это прежде всего люди, а ПРЛ и НРЛ - это конструкты, способ стигматизации, надо ещё посмотреть, кому выгодно их использовать. Человек не сводится к травматическому опыту, он – автор, а не жертва. Нет никакой отдельной проблемы с пострадавшими людьми; неблагоприятный опыт влияет, только если человек о нем помнит как о стигме, а так - нет. Проблема - вне человека: обычно – в обозначении, часто – в опыте, но никогда – не в человеке.

Но кто я тогда, если у меня есть опыт, для которого я - не автор и которого лучше бы не было – и если я не хочу об этом забывать?

Метамодерн: ведь правда достаточно хуево жить, когда ты не видишь своих и чужих границ, или видишь любое взаимодействие как игру с нулевой суммой, или видишь только свои интересы и не видишь чужие, или не можешь сделать всерьез-и-надолго-выбор - и быть близким такого человека тоже такое себе

Все эти ограничения очень реальны

Они не менее реальны, чем врождённые

Есть люди, которые находят выход в том, чтобы обозначать их как нейроотличия - хотя это очень давно принятые решения

Я не являюсь проблемой - но проблема является частью меня

Я не участвую в войне - война участвует во мне

Эти решения кажутся частью человека, потому что так было всегда - на самом деле не всегда, но очень, очень долго.

Когда решение "ноги есть - надо бегать, и я бегу, и мы все бежим" отлито в камне, и ты сука как проклятый медный всадник (хотя вообще больше конь), и я горю, мы все горим, мы в аду, мама

Или когда в камне отлито знание "я-один, никаких других нет и быть не может", одновременно как постапокалипсис и как метро: жопу поднял - место потерял

*Знание, которое было бы горьким для любого, кто смотрит на это со стороны, но не для того, кто в этим живёт: всем насрать и даже хуже, чем насрать, ты - пища и ресурс, а иначе зачем ты нужен

Или когда увековечено одинокое «больше никаких выборов, никаких отношений, никаких серьезных проектов» - я боюсь представить себе те условия, в которых решение не связывать себя ни с кем и ни с чем было бы действительно свободным, а не вынужденным


Это на самом деле тяжело и плохо – быть девочкой из анекдота "нет ручек-нет конфетки"

Нет никакой надежды, и это точно не конструкт

Это - определенный опыт, причем очень реальный – настолько реальный, что теперь это - часть меня.


Получается, что и у меня - проблема, и я – проблема.

Пострадавший – я. И источник страдания – тоже я.


Моя внутренняя система опознает своих, собирая непризнанные части.

Это не значит, что все мои решения этичны. Это значит, что все мои решения – мои.

Я – их автор и исполнитель. Я принимаю решения и воплощаю их в жизнь.

И можно перечислять бонусы, которые приносит мне это признание: свобода выбора – теперь я решаю, нести или не нести дальше то, что произошло со мной; неодиночество – другие люди так же уязвимы, как и я; гуманизм – даже если я пострадал, я не хочу, чтобы страдали невинные; сожаление и печаль – за моим плечом незримо встает тот, кому не все равно, и я больше не падаю в реакции, которые со мной случаются.

Но (мне кажется) главное уже произошло – я являюсь целым.

Честный личный текст о собственном сложном родительстве. Автор - травматерапевт Джанина Фишер.

"Внезапно в середине сессии ко мне вошла рецепционистка и сказала: “У вас срочный звонок”. Я извинилась и взяла трубку телефона рядом с собой. На другом конце был директор школы, где учились мои сыновья. Он сказал, что их только что исключили за продажу наркотиков и что их нужно немедленно забрать. Тогда им было 15 и 16 лет.

Следующие шесть месяцев мои сыновья провели в реабилитационном центре. Но когда они вышли, проблемы продолжились. У старшего случился релапс, он последовал за Grateful Dead, и стал зарабатывать на жизнь продавая наркотики. Днем я работала психотерапевтом, а ночью не спала, думая, где он.

Я наращивала мышцы, которых у меня никогда не было ни как у родителя, ни как у терапевта. Мышцы, которые говорили: я не отвечаю за то, чтобы всех исправить. В мире реабилитации аддикций родителям настоятельно рекомендуют не быть спасателями, потому что это только способствует развитию проблемы зависимого. Я научилась справляться со страхом за сына и с чувством потери контроля над своим миром через веру в то, что люди созданы для выживания, а не для разрушения.

Будучи членом Нар-Анон, семейной программы, связанной с “Анонимными наркоманами”, я обнаружила, что 12-шаговая программа меня очень успокаивает. Я и сегодня использую две мантры из Нар-Анона.
Первая: “Ваша роль как помощника заключается в том, чтобы быть, а не делать”.
Вторая мантра: “Действия и реакции других людей говорят о них самих больше, чем о вас”.

(Перевод Ивана Стригина)

Да, мы не можем отвечать за чужие выборы.
Но мне кажется, что вряд ли подходит одна из двух крайностей в качестве решений - "делать" или "быть". Особенно если речь идет о несовершеннолетних детях.

За выборы которых мы не можем отвечать - но "не делать, а быть" в этой ситуации не всегда подходит: есть риск сползти в роль гуманистического терапевта из анекдота "клиент открывает окно и выбрасывается в него, терапевт вслед, эмпатически: "вы сказали "плюх...".

Скорее для меня это так: если я уже делала A, B, C, D - реабилитационный центр, психотерапия, разговоры, создание возможностей, - но я видела, что ничего из этого не работает, то да, я выберу - не делать, потому что это ни на что не влияет, а еще я выберу - быть, то есть верить в лучшее, несмотря на все плохое до этого, потому что знаю, что лучшее - случается, если человек этого захочет.

Но сначала я все же сделаю A, B, C, D - потому что по опыту я знаю, что это может увеличить вероятность лучшего.

P.S. Там хорошо закончилось.

Почему бывает так, что переживания не отпускают? Почему травму сопровождает стыд? Откуда берется страх по отношению к людям, если человек знает, что реально ему бояться нечего? Эти вопросы обсуждает в своём канале «Ментальный пирог» психотерапевт Ирина Парфенова.

О том, как отличить триггеры в отношениях (когда проблема больше в моем восприятии) от красных флагов (когда проблема действительно есть)
https://t.me/mentalpie/458

О default-системе мозга - что важное происходит, когда у нас есть время ничего не делать
https://t.me/mentalpie/446

Обзоры книг, касающиеся
• экстремальных условий взросления: концлагерь, блокада,  родители-маньяки
https://t.me/mentalpie/392

• коллективной травмы:
https://t.me/mentalpie/421

«Ментальный пирог» —  авторский канал практикующего психолога о детстве, взрослении и эмоциональной зрелости. Ирина Парфёнова - автор публикаций в журналах «НОЖ», «НЭН», «Psychologies» и эксперт издательства «МИФ», специализируется на кризисах и комплексных травмах.

Канал "Между нами говоря" Жени Новиковой - это глубокий и спокойный дневник психотерапевтки, о том, как она идёт через то, что происходит с нами со всеми происходит - привязанность, уязвимость, травматический опыт.

•  об опыте травмы и о восстановлении:
https://t.me/lyingonthecouch/367

• о том, что человеку важно быть услышанным - чтобы слышать себя
https://t.me/lyingonthecouch/404

•  о границах и близких отношениях:
https://t.me/lyingonthecouch/396

•  об уязвимости в терапевтических отношениях:
https://t.me/lyingonthecouch/335

•  о терапии как пути, в котором терапевт - это тот, кто сопровождает, а не тот, кто руководит:
https://t.me/lyingonthecouch/358

Есть каналы по психологии с полезными советами или психообразованием. Это правильно и нужно, но не очень забирает: человеку обычно не интересен готовый рецепт жизни, если он не сам его нашел.

Есть каналы, описывающие личный опыт. Это может быть очень увлекательно, особенно если вы лично знаете автора, но не всегда полезно: не каждую чужую историю можно примерить на себя.

И есть смыслоцентричные каналы.
Когда автор каким-то своим способом - читая книги, глядя на проблему с разных точек зрения, привлекая опыт других людей, как-то ещё извлекая смысл - рассказывает в итоге то ли свою историю, то ли общечеловеческую, то ли их обе.

И я хочу показать два таких канала.

ЭТО - НА НОВЫЙ ГОД

Всем, кто ждёт книгу "Ну что с того, что я там был" по обе стороны границы - она будет у вас в феврале. Жаль, что не раньше, но от меня это совершенно не зависело.

(это был тяжёлый год)

Мы переживем, нам нужно это пережить - но обстоятельства я могу охарактеризовать только словами из песни: "чтоб иногда мечтать о лете, мечтать о лете без хуйни". Хочется просто чтобы по-человечески было все.

И вот история про человечность на Новый год - интервью с писателем Эдгаром Керетом, которое перевел Иван Бабушкин.

- Самое важное, что я получил от своих родителей (переживших Холокост) – что когда случаются большие происшествия, возникают большие истории. И в этих больших историях у тебя есть роль. Теперь ты жертва. Теперь ты герой. И они сказали: «Не верь этим ролям».

- Мир изменился, но мы остались прежними. То есть нет, не прежними, но мы отказываемся выбирать сторону. Мы отказываемся игнорировать половину картины.

(Интервьюер: это одновременно удручающий и обнадеживающий анализ ситуации).

- Да, «удручённый и полный надежд» — думаю, это хороший способ подытожить мою ситуацию прямо сейчас.

И как иллюстрация отчаяния и надежды - версия одного из рождественских гимнов - "Carol of the bells".

ТРАВМА И ПРИЗНАНИЕ

Когда человек только начинает восстанавливаться после травмы, сначала звучит «У меня нормальное детство было. Среднестатистическое».

Потом, постепенно, появляется смутное ощущение, что что-то пошло не так.

И тогда звучит «у меня было замечательное детство» или «мой папа был очень хороший человек» - хотя вопрос, какое у тебя было детство и какой папа, никто не задавал.
Но ответ возникает сам собой - как контраргумент, попытка переспорить первые проблески ясности - которую пока никуда невозможно встроить. Как "не может этого быть. Я не могу вот так взять и перестать верить".

Шагом дальше - «благодаря травме проявились мои сильные стороны». «Со мной не нянчились, и поэтому я так многого добилась».

Признание - важная часть восстановления.
Но именно здесь не поможет сказать, что в реальности папа был в диапазоне от так себе до ужасного. И что ты и так бы многого добилась, скорее всего, с поддержкой даже больше, и это было бы спокойнее и без надрыва.

Это - чистая правда. Но эта правда рушит те шаткие опоры, которые в этот момент у человека есть. А он пока не успел создать себе ничего взамен.

Когда нет никакого сочувствия к себе (это пока! но факт, что в этой точке его нет). Когда мне важно только победил я или проиграл - неважно, какой ценой. Все, что у меня остается, если признать реальность — это героическое преодоление.
Когда человек впервые начинает подозревать, что в его жизни что-то пошло явно не так. Что он сильно пострадал, и, похоже, совершенно без всякого смысла.

И он думает: ну как же..? Как же так? Не может быть, чтобы это было без всякого смысла.

И он говорит: зато... зато я сильный, у меня благодаря этому есть хватка. И терапевт может подкидывать дофаминовые конфетки: зато вы умная. Или, как аналитик Дэвида Линча: да, вполне может быть так, что анализ лишит вас способности творить.

Как будто это как-то связано. Как будто без тяжелого опыта я не была бы умная, а Дэвид Линч не был бы гениальным режиссером (и Дэвид Линч такой: спасибо, я пошел).

Но это же неправда.

Ты был бы сильным, потому что ты родился сильным.
Но ты не был бы сильным единственным способом: все умрут, а я останусь.
У тебя была бы свобода выбора - как именно и когда быть сильным. А не безальтернативное «или я - их, или они – меня».

И ты была бы умной - потому что с тобой всегда был внутренний Шерлок Холмс, или Шейла, или Стивен Хокинг, или Пьер и Мария Кюри, подставить нужное.
Они всегда были тут. Глазами маленькой девочки или маленького мальчика смотрел маленький внутренний Шерлок Холмс - или Шейла - и ей или ему всегда нравились задачки.
Это всегда так было, и вам вместе было хорошо.

И кто-то думает, что без пережитого опыта не был бы способен творить - но на самом деле был бы способен просто потому, что таким родился.

Все говорят, что важно учитывать нейроотличия - но это же и есть нейроотличия, и их намного больше, чем СДВГ, БАР, аутизм, высокая чувствительность.

• Сильная внутренняя система
• Творческая внутренняя система
• Аналитичная внутренняя система
• Мгновенно мобилизующаяся внутренняя система

Это - просто данность, врожденная особенность. Это так и было задумано.
Не «меня били, и я человеком вырос» - а это именно так и было задумано, чтобы вырос человеком.

И это ошибка выжившего - считать, что все, что нас не убивает, делает нас сильнее.
Верно так: это не убивает тех, кто и так сильный - но и не делает сильнее.
Но это убивает тех, кто от природы не рассчитан на такой объем преодоления.
Если бы не травма - кто-то менее сильный не убил бы себя.
Кто-то не умер бы от передозировки.
Кто-то не пытался бы уничтожить отношения, потому что верить никому нельзя.
У кого-то была бы совсем другая жизнь.

И смысл восстановления - не вернуться и перепрожить это еще раз.
Смысл в том, чтобы вернуться в точку «до травмы», когда мы были одним целым - тот, кто усилился и закрылся, и благодаря этому выжил, и тот уязвимый, кто пострадал и спрятался.
Сказать внутрь: «Мы с тобой выжили. Дай руку».
И вернуть себе свободу выбора - так, как это было задумано.