Мы когда в Москву переехали, бабушка наша Нина много плакала и переживала: «Как вы, бедные дети, будете в этом страшном городе?»
А это было давно, еще до Собянина. Это сейчас Москва похорошела… А тогда ещё литосферные плиты под столицей были старые, все потресканные, и бордюров не было – одни поребрики…
Но картошку всё равно посадить негде. Выживай как хочешь.
Так что бабушке неспокойно было. «Выручай-мешок» ждал знака свыше, чтобы метнуться в столицу. Чеснок не смел сохнуть под строгим надзором, лук терпел, картошка извелась. Бабушка засыпала в позе низкого старта…
И не то, чтобы нам тут сытно жилось. Но как-то справлялись.
А Сашка у нас тогда маленькая была, два годика ей было.
И вот я ужин готовлю, а она рядом крутится: когда, да когда кушать будем?
И звонит бабушка.
Папа Миша трубку снял, обозначился живым и вполне здоровым сЫночкой, успокоил маму свою и Сашке дал поговорить.
Бабушка спрашивает её:
«Как дела, мол, Сашуленька?»
А Саша отвечает: «Всё у меня хорошо, бабушка, только вот … кушать хочется… Всё время…»
И поняла бабушка, что речи сии спущены ей в телефонную трубку, как глас Божий Моисею в костёр: «Спаси народ твой, Нина!» (только «народ» без первого слога).
И села на коня железного сибирская бабушка и прискакала. И выручай-мешок прискакал тоже.
И сломались колёса у тележки, и погнулись оси у машинки, и накачались стальные мышцы у Мишки. И спасён был народ (без первого слога).
И уж больше двадцати лет сибирская бабушка наша приглаживала пёрышки, разворачивала крылышки, и, прилетев, строгала салатики на всех недокормленных москвичей.
А москвичей всё прибавлялось и прибавлялось. И так в какой-то момент их аж плюс три стало.
А в этот Новый год тяжелы крылья стали для бабушки, и без выручай-мешка даже. Не прилетит – сказала.
И всегда голодная Сашка упорхнула…
Кому оставшийся народ спасать (без первого слога)?
Пойду я завтрак готовить, а то кушать хочется.
Опять. ..
Всё время…
