Собственно говоря, позавчера я ходила смотреть не только наш скромный трейлер, но, прежде всего, большое кино великого Соррентино. Ко второй трети картины, я стала слышать, как сосед хрустит попкорном - это плохой знак. Однако, моя любовь к Паоло Соррентино огромна. Я люблю Италию его глазами, я осознала юмор в кино его методами. Я никогда и нигде так не говорила с автором, как через его работы. Точнее никогда не слышала так чётко голос автора, как в фильмах Соррентино. Но в Партенопе, стыдно признаться, в какой-то момент я почувствовала, будто всё это уже слышала. От него же. (А кто говорил, что кино будет о другом?).
Известно как Соррентино чествует красоту. Он будто поклоняется ей, потому что видит её. Редкой красоты артистка много плачет, ходит, курит и разбивает сердца. И прежде всего - своё. Мы видим её тело, читаем её душу. Однако, в определенный момент, я понимаю, что не влюбляюсь в неё. Я понимаю, что влюблен в неё только автор. Она - его история. Его мечта, его уходящая натура. Разумеется, он понимает это. Чтобы сгладить свое любование, он показывает, как она стареет. Он показывает её старой. В том числе и об этом его хрупкий фильм. Как всегда, Соррентино осмысливает искру жизни, которая вспыхивает сочной и блаженной красотой, чтобы однажды превратиться в уродство. Да, для меня его философия выглядит так. Именно по-этому, автор так часто, даёт нам две части одного целого в кадре: юность и старость. Богатство и нищета. Любовь и смерть. В предыдущих работах режиссера было больше юмора. В этой работе больше Бога. Автор, как будто, отдаляется от мира и видит лишь тени, на раскалённой стене летнего Неаполя. Кино больше не рассказ. Теперь кино - это лишь чувство собранное в бархатный, мягкий, неописуемо красивый визуальный ряд. Это самый личный фильм режиссера (по моим ощущениям). Он снова берёт свои любимые цвета в калейдоскопе: красивая женщина, старики, футбол, инвалидность, вечеринки, католицизм, дым бесконечных сигарет, солнце Италии, неуловимая любовь Бога к человеку и несостоявшаяся любовь между людьми. Однако, в этот раз он не хочет удивлять. Как будто ему уже всё равно, как глубоко мы поймем его. Ты или говоришь на его языке или нет. И ему это совершенно не важно. Это тягучее, как капля растаявшего мороженого, кино. И капля эта, на коже того в кого ты страшно влюблён, но никто на свете, не должен знать об этом. И всё что ты можешь - это увидеть издалека и сохранить себе на память цвет капли мороженого на горячей коже. В этом фильме больше моря, чем людей. Больше ветра, чем поворотов сюжета.
Разумеется - это шедевр. Но шедевр до которого нужно дострадать, долгие годы, ежедневно прощаясь с великой красотой жизни, уходя в задумчивость, надеясь, что там, за горизонтом летней красоты, останется хоть что-то, а именно возможность видеть. На большее он и не рассчитывает.