Тараканы в голове

О, плот свободы

Очень редко социально направленные рекламные кейсы пытаются осознать корни и причины появления той проблемы, что эти кейсы решают. Чуть больше 10 лет назад самым горячим направлением для рекламных фестивалей была тема «рефуджес». Весь ужас случившейся трагедии был возведен в кафкианскую степень сюра. А лучшим образчиком фестивальной рекламы того времени для меня стал один конкретный кейс. Смысл кейса был такой. Обломки плотов беженцев, щедро усеявшие побережье Лампедузы, были аккуратно собраны, склеены, пролакированы, стильно запакованы и представлены на полки виртульных магазинов как дизайнерские дорстопперы. Тем самым авторы проекта метафорично показывали, что двери европейской семьи для граждан из неблагополучных стран всегда открыты. Красиво, наверное. Но мне тогда было крайне любопытно, почему ни один из этих проектов не затрагивает простой, но видимо опасный момент, а почему вообще в Европу этот поток несчастных людей единомоментно хлынул? Вероятно, мутные вопросы могли стать серьезным препятствием для фестивального потенциала кейсов [в глазах авторов]. Для этих кейсов сами рефюджис — это некая данность, которую можно было прокатить через клиента. Проблема жареная, для наград самое то.

Исправлять то, что произошло – удел политиков. Задаваться вопросами не давая ответа – цель абстрактного искусства. Дизайн и реклама – искусство прикладное, потому после заданного вопроса дизайн должен давать какой-никакой ответ. Смысл работы дизайнера – обозначать смысл, а не только форму. Понять не только «как» и «что» делать, а ещё и «для чего» и «почему». В этом и есть суть прикладного фактора дизайна и рекламы.

Спуски и пуски

Почти год назад в интервью я заметил, что жизнь у предпринимателя всегда в формате плана бэ. В том плане, что в любой момент времени стоит ждать, что произошла какая-то дичь, но ты о ней узнаешь завтра, а послезавтра что-то делать уже будет поздно. В том интервью я говорил, что мне очень повезло, что в агентстве есть управляющий партнёр. Она тоже посмотрела это интервью. И уволилась через две недели. Вжух и всё. Что ж, на такой случай у меня плана бэ не было. За последнее время моё представление об идеальном агентстве менялось. Я пообщался с кучей людей и перерисовал массу схем работы агентств. И вот что я понял. Во всём мире никто понятия не имеет, как правильно организовать структуру креативного, а не сервисного агентства. Есть случайно прижившиеся и работающие модели в конкретных компаниях и на конкретных людях, но их внедрение в другие компании скорее всего всё поломает. В книге о теории игр есть любопытная мысль, что в случае даже если корабль идёт не в ту сторону, но идёт уверенно и не меняя курс, в перспективе это всё равно продуктивнее и вернее, чем если то же судно будет метаться в разные стороны, постоянно меняя направление. В случае развития агентства правда то самое верное направление сложно определить, зависит сугубо от мнения капитана, который потом возьмёт всю ответственность на себя. Но есть метод, который позволяет агентству год от года держать общий уровень креатива и крафта. Ещё не до конца осознавая, зачем, мы определенно и собрали этот метод в виде курса для Британки.

За прошлый год обновив команду на 10 человек [из 13], мы перезапустили агентство ещё раз. В четвертый раз за 15 лет, если подумать. Это не плохо. Это не хорошо. Наверное, такое проходят все компании, когда у владельцев меняется мнение на тему того, как компания должна двигаться дальше. Вот она и двинулась. Не с места, не в карьер, не галопом, а быстрым шагом вперёд в новом офисе и обновлённой командой, умеренно оптимистично и украдкой посматривая по сторонам.

[Этот текст я написал ещё в ноябре, но потом подумал, что стоит подождать месяца три, пока станет ясно, а работает ли модель агентства или нет. Судя по всему и правда работает]

За кривизной изгибов

Одна из самых любопытных документалок, что я смотрел, — это «Бехайнд зе кёрв», нежно обыгрывающая названием количество извилин в голове главных героев. Это полностью лишённая внешней оценки видеофиксация жизни людей, что так искренне верят в специфические идеи, что им приходится отказываться от друзей, от подруг, потом от родственников, а потом вообще-то всех. Потому что их убеждения слишком уж не сходятся с реальностью. Мир не плоский [во всех смыслах], но героям этого фильма важно доказать себе и остальным, что они не пойдут на поводу фактов, они особенные, они уникальные. Они по-настоящему уверены в основанном на правилах плоском мире. Плоскоземельщики создают даже собственные сайты для знакомств, в обратном случае второго свидания не будет никогда.

Они отворачиваются от всех, а их избегают как чумных, но они по-прежнему раз за разом пытаются доказать, что есть лишь белое и черное, и они — это белое. Им крутят у виска вслед, но им всё равно. Даже если это будет стоить им рассудка. Это та самая жертва, что они кинут на плаху веры. Переобувание в сальто по обстоятельствам, потому что они не знали и не догадывались, их обманули и вообще, — это скучная проза. Интерес вызывают те, что будут идти в своем упёртом и затянутом в военное термобельё безумии до самого конца, до талого. Но это интересно и весело, когда речь идёт о маловлияющей на мир группе фриков. Страшно, когда такие дорываются до власти.

Дневники доброй воли

Будучи в брендлагере в Тюмени я случайно забрёл на лекцию Макса Фёдорова про персональные бренды. И внезапно попал на рассказ о самом себе. Прям инцепшен, приходишь на лекцию, а ты уже на сцене. И там кроме всего прочего я узнал, что по мнению лектора у меня активная пророссийская позиция. Никогда про это не задумывался, но со стороны виднее, наверное.

На днях я прикоснулся к коротенькой книге «Дневники добровольца». Тема СВО за три года давно вылезла из культурного подполья, все снежинки выпорхнули за горизонт, а понимание масштаба событий уверенно вошло в мейнстрим. Эта книга – дневники, написанные в телеграмм прям в блиндаже пока был заряд на телефоне и в рамках борьбы за то, чтобы не сойти с ума автору. По словам Прилепина книга легко вписывается в жанр «лейтенантской прозы», что вероятно и правда так. И даёт общее представлении о том, что война – это перебежки непонятно куда и зачем, а потом обратно. Все территориальные наименования в книге имеют романтические названия в духе «Айвенго», весь движ происходит в неком «сердце дракона» (наверное, отсылая к «Сердцу тьмы»), но в целом понятно, речь про Авдеевку. Но интересна эта книга другим. Вот чем заканчивает свой дневник 50-летний мужик, что имея детей и сложившуюся жизнь пошёл по контракту, туда, куда его не звали. Это смело мог бы написать Денис Давыдов, вернувшись из похода на Париж, или Толстой после крымской войны. Или любой другой участник любой иной войны. Я не согласен с этими строчками, ну так я там и не был. Но хотел бы ими поделиться.

«Война способна открыть в человеке его лучшие качества, которые в условиях мирного существования пылятся за ненадобностью где-то глубоко внутри. Война - это самое прекрасное, что произошло со мной за пятьдесят лет жизни.»