Яков Миркин

Подсматривать неловко, но, когда бродишь по Европе, переезжаешь из одного апартамента в другой, поневоле узнаешь, как живут испанцы, голландцы, итальянцы, хорваты, англичане, да кто угодно. «Апартаменты» – это просто квартиры, часто с хозяйскими вещами, отдающиеся внаем. В тысячу раз удобней отеля, со всеми причиндалами, нужными, чтобы жить хотя бы дней десять и вникнуть в место, город, настроение его обитателей.

Вот квартира архитектора, жалующегося на кризис; на стеклянном столике заботливо развернуты альбомы с построенными им странноватыми кубами.

Вот персиковое дерево и дом историка, длящего страницы книг – об одном и том же: о диковатом его городе-крепости, высящемся в Средиземноморье, среди пенистых волн.

Вот первая квартира девочки – ассистента из университета: мансарда, набитая «Матанализом», «Макроэкономикой», «Линейным программированием» и кучей путеводителей.

Мы проходим через эти анфилады, через человеческое жилье, раскинутое по всему свету, и не видим разницы между собой и «ими».
Тот же способ жизни.
Те же ценности.
То же украшение жилья смесью всего.
Те же детские вещи.
Почти тот же запах.

Если только молча переходить из квартиры в квартиру, не видишь границ, есть только сквозной путь, где нет:
- консьюмеризма, общинности, соборности, самобытности, западного индивидуализма, уникального пути, общества потребления, превосходства духовного над материальным и прочих мемов,
- холодных глаз, нацеленного дула, враждебной придвинувшейся массы,

а есть лишь нормальность проживающих одно и то же время примерно с теми же предметами, проблемами и говорящих на одном и том же семейном языке.

Я был как-то на свадьбе, где юный поляк страстно женился на девочке из Нигерии, и там были люди еще из десяти стран.
Они были врачи.

Я умилялся, чертыхался и изживал из себя – по капле – систему опознания «свой/чужой», понимая, что это и есть будущее.
Благословенны те, кто разламывают стены.
Темноваты те, кто возводят их.

Хорошие новости из России. В 2023 г. больше 50% площадей вводимого жилья в России - частные дома. За 8 месяцев 2024 г. - 70%. Это - средний класс. Те, кому нужно больше свободы, больше экономической независимости. В 2023 г. - ввод почти 60 млн кв. м. частных домов, в 2024 г. будет гораздо больше. Средняя площадь частного дома - 115 кв.м. Это значит - больше 500 тыс. семей за год въезжают в свои личные дома. Не только пригороды крупнейших городов - стали строить повсеместно. Больше среднего класса, личной собственности, мелкого и среднего бизнеса - выше шансы на будущую политическую либерализацию в России. Данные "ДОМ.РФ"

Хуже всего прямолинейное мышление. Для кого-то мы в будущем - вечное зверство, а кому-то - вечная победа. Только так, а не иначе. Или из прошлого тянутся такие же прямые - нет сценариев, нет развилок, нет случайностей, нет вероятностей, нет поворотных точек. Между тем, Россия - страна самых резких изменений. И приключений. Впереди - не ровный пейзаж, а маятник из крайностей. Только держись, пытаясь быть в седле. Вот увидите

А потом всплеснут руками – внутри этих 107 млн га находятся 14,8 млн невостребованной долевой собственности! Невостребованных аграрных земель – пашен, сенокосов, пастбищ! Что с ними? Пустуют? В чьем-то обороте? Это земли, на которых уже стояли села, велось хозяйство, не пустыни и не тундра.

А что «творится» в населенных пунктах? В личной собственности – 4,5 млн га, но под частными домами – всего 0,7 млн га. А лучше бы 10 или 15 млн, жить было бы веселей.

Всё это - первые прикидки. Но даже по ним у нас десятки миллионов га свободных земель в пристойных климатических условиях. Абсолютное большинство этих земель – у государства. У населения – только 6,5% всех земель России. А если бы 15 - 20% - у российских семей был бы совсем иной достаток. Нам нужно что-то делать с землей. Нам лучше бы перестать «сгонять» население в 10 -12 крупнейших городских агломераций. Нам крайне важна ипотека под 2%, как в Восточной Европе. Нам очень нужна дешевая или даже бесплатная раздача земли всем, кто хотят строиться своими домами. Пусть строятся на здоровье - и пусть прирастают семьями и имуществом ради себя и новой России. Отличная, между прочим, цель – 2030.

Это моя статья в "Российской газете в августе 2021 года
Таким хотелось видеть будущее

Из чего состоит российская земля? И кому она принадлежит? Есть ли для нас место, если вдруг решим строиться, но так, чтобы не грудиться друг у друга над головой?

Нам повезло. Из 1713 млн га российской земли 65,8% - леса и 1,6% - воды (Росреестр, 2019). Две трети страны – жизнь деревьев, жизнь растений, жизнь зверья. Мы – счастливцы.
Плюс почти 50 млн га «особо охраняемых территорий и объектов».
Что это такое? Заповедники, курорты, заказники, памятники истории и культуры.

На каждого, кто живет в России, от мала до велика, по 0,3 га (тридцать соток) «особо охраняемых».

А что осталось всем нам, 146 млн человек, просто для бытия? Еще примерно 30% территории России, 509 млн га. Это на 13% больше всей площади Европейского Союза, со всеми его горами, лесами и реками, хотя в ЕС живут в 3 раза больше людей, чем в России.

На каждого из нас, от столетних до младенцев, приходится почти по полторы Красной площади в Москве. И самое лучшее - на большей части этих земель можно жить.

382 млн га – сельскохозяйственные земли, 21 млн га – «населенных пунктов», 18 млн га – промышленности и транспорта, 88 млн га – «земли запаса». Каждый год что-то убывает, что-то прибавляется, но именно эти огромные земли – тот ресурс, который должен позволить всем нам существовать свободно, не скученно, легко перемещаясь от края и до края России.

Низкий поклон тем, кто создал для нас, ныне живущих, такую страну! Только в составе сельскохозяйственных земель – 116 млн га пашни и 19 млн га сенокосов. А еще ведь есть и пастбища!

Все вместе - по одному с лишним га плодоносящей земли на каждого человека в России! На каждого – не менее 40% Красной площади в Москве.

Представьте мысленно главную площадь страны, разделите ее пополам и скажите себе: «Вот моя «доля»!». Это земля, которая реально нас кормит. Да мы все должны быть в шоколаде! Каждый знает, что даже 6 - 10 соток – не 100 (один гектар) – могут быть очень заметны в продовольственном бюджете семьи из 2 – 3 человек.

Но это еще не все! 43 млн га сельскохозяйственных земель, или больше 10% их площади – «фонд перераспределения». Это земли, которыми никто не пользуется, свободные. На каждого россиянина – по 0,3 га (тридцать соток) «фонда перераспределения», на котором пока еще ничего не выращивается и никакое зверье не пасется. Там даже пашня есть на 3 млн га (половина Латвии). Везет же нам!

Даже в «землях населенных пунктов» (21 млн га), в городах и селах – почти 9 млн га земель сельскохозяйственного использования. Уж на них-то точно сеют, жнут, кормятся. Еще полторы Латвии для каждого из нас. Речь не о нефти и газе, не о золоте с бриллиантами, где мы тоже первые, речь – о матушке земле, кормилице, не заболоченной, не убитой, открытой для всех нас предыдущими поколениями. Мы по доступности земли для каждого – на первых местах в мире, нам повезло. И есть ведь кое- что еще!

Эти «кое-что еще» - земли запаса, отдельная категория, 88 млн га, вне «сельскохозяйственных», «населенных пунктов» и т. п. «Запас» - это неиспользуемые земли в государственной и муниципальной собственности, больше, чем по 0,6 га на каждого, кто живет в России. В их составе - еще 8 млн га сельскохозяйственных угодий и 10 млн га леса. Такой запас есть в самых населенных округах России. В Центральном федеральном округе– 1,2 млн га, в Северо-Западном – 8 млн, в Южном – 1,3 млн, Северо-Кавказском – 0,5 млн, Приволжском – 1,2 млн.

Так что каждая российская семья – потенциально миллионеры!
Но кому же принадлежит земля? В госсобственности и у муниципалитетов – 92,2% российской земли (Росреестр, 2019). Даже при «старом режиме» государству и царствующей династии принадлежало гораздо меньше земель. За властями – две трети земель сельскохозяйственного назначения, весь фонд запаса, больше 70% земель населенных пунктов, 96% земель промышленности и транспорта, 100% земель курортов, заказников, заповедников.

А что у остальных? У населения – 111 млн га, по 0,75 га на каждую душу, живущую в России, из них 107 млн – сельскохозяйственного назначения. «Да где же они? У кого?» - закричит большинство горожан.

«Толпы праздношатающихся обывателей» - главные действующие лица. Самозаводящиеся толпы. «Опрокидывание трамваев сопровождалось веселыми криками». «Толпа распалилась… Коротко размахивая, треснул одним поленьем в окно, другим в вывеску, третьим – в стеклянную дверь».
Особенный ужас среди обывателей вызывают белые кресты на дверях. «Проснувшись утром и выйдя из квартир, жильцы вдруг увидели, что они кем-то “отмечены”». Вину возложили на некую тайную организацию «мстителей». С марта – «новый, революционный вид грабежа под видом обыска». Хозяев, чтобы не мешали…, запирали в ванной комнате.

«Наиболее привлекательными для разгрома были не хлебные лавки», а винные. Ювелирные были разграблены сразу. «Уголовные, освобожденные вчера из тюрем, вместе с политическими, перемешавшись с черной сотней, стоят во главе громил, грабят, поджигают».

«Выслеживание полицейских, городовых… превратилось в некую азартную охоту, сопровождавшуюся улюлюканьем». «Никто не сомневался в существовании тайников с пулеметами и патронами» на крышах и чердаках. «Толпа пыталась взять приступом Мариинский театр, под крышей которого ясно видели торчащие дула пулеметов (это были концы вентиляционных труб)».

Число душевнобольных возросло в 50 раз (поступления в лечебницы). Новый вид расстройства психики назван «революционным психозом». «На улицах Петрограда… много помешанных. Эти несчастные помешались под влиянием последних событий. Они бродят по улицам и никого не трогают, у них, главным образом, тихое помешательство».

Слухи о новой секретной организации – о «черных автомобилях», которые якобы появлялись по ночам в разных частях города и расстреливали обывателей и милиционеров». Большое количество порнографических открыток и пьес. Якобы стаи бешеных собак, которые «сошли с ума». И, наконец, «даже респектабельные представители среднего класса держали в руках ружья, а у детей карманы были набиты патронами» (Аксенов, «Повседневная жизнь Петрограда и Москвы в 1917 г.»).

Так что же занести в учебники истории? Это очевидно - есть границы в обществе, через которые переступать нельзя. Так, сжатие ВВП (продукт экономики) на душу населения за 1 – 2 года в 2 – 3 раза может вызывать яркие вспышки недовольства (Аргентина, 2000 – 2001, Индонезия, 1998, Венесуэла, 2012 – 2016). Дефицит продовольствия в Петербурге – прямая причина Февральской революции 1917 г. Еще одна причина – жертвы войны во всё большем числе семей. В 1-ю мировую в России погибли 1,8 млн чел. (Урланис).

Когда потери для большинства семей становятся еле переносимыми, жди резких перемен в настроениях общества. И тогда есть только один правильный выбор – управлять ситуацией с опережением на год - два.

Это моя колонка в "Неделе"

Общество – как человек. Нервное, чуткое существо, способное метаться между крайностями, как это не раз было в России.
Когда все кричат «ура!», кажется, что всё в обществе просто и достижимо.
Мемуары Мориса Палеолога, посла Франции в России, 2 августа 1914 г., в первые дни мировой войны: «…Император… медленным голосом, подчеркивая каждое слово… заявляет: - …Я торжественно клянусь, что не заключу мира, пока останется хоть один враг на родной земле.
Громкое ура отвечает на это заявление... В течение приблизительно десяти минут во всем зале стоит неистовый шум, который вскоре усиливается криками толпы, собравшейся вдоль Невы… Я достигаю площади Зимнего дворца, где теснится бесчисленная толпа с флагами, знаменами, иконами, портретами царя.

Император появляется на балконе. Мгновенно все опускаются на колени и поют русский гимн. В эту минуту, для этих тысяч людей, которые здесь повергнуты, царь действительно есть самодержец, отмеченный Богом, военный, политический и религиозный глава своего народа, неограниченный владыка душ и тел».

В 1915 г. – первые признаки внутреннего напряжения. «Сообщают о возбуждении в рабочих кругах». «Что касается внутреннего положения, оно ничуть не более утешительно» (Палеолог, сентябрь).

В 1916 г. – уже провал. Палеолог: «Нисколько не удивляюсь, видя вокруг себя многих людей, раньше казавшихся мне совершенно здоровыми, а теперь страдающих утомлением, меланхолией и нервностью, несвязностью мыслей, болезненною легковерностью, суеверным и разъедающим пессимизмом» (июнь 1916 г.).

Дальше – хуже. Сентябрь 1916 г. «Экономическое положение… много ухудшилось. Вздорожание жизни служит причиной всеобщих страданий. Предметы первой необходимости вздорожали втрое, сравнительно с началом войны. Дрова и яйца даже вчетверо, масло и мыло впятеро… Что же это будет, когда скоро придется считаться… с ужасами зимы и с испытаниями холода, еще более жестокими, чем испытания голода?”

Это – не предел. Октябрь 1916 г. «Народ страдает и озлобляется. Открыто обвиняют министров, что они поддерживают голод… Везде повторяют, что «так продолжаться не может». И еще одна запись, 31 октября. «Два дня уже бастуют все заводы Петрограда… Войска стреляли по полицейским».

День за днем раны всё глубже. 1 января 1917 г. «Везде беспокойство и уныние; войной больше не интересуются; в победу больше не верят; с покорностью ждут самых ужасных событий». 29 января 1917 г. «Здесь перестают интересоваться войной. Все правительственные пружины, все колеса административной машины портятся один за другим. Лучшие умы убеждены, что Россия идет к пропасти».

Петроград набит рабочими и плохо обученными войсками («недавно из деревни»). Он «терпит недостаток в хлебе и дровах, народ страдает» (6 марта 1917 г.).

Прорыв, 8 марта 1917 г. «Весь день Петроград волновался. По главным улицам проходили народные шествия. В нескольких местах толпа кричала: «хлеба и мира». 9 марта 1917 г. «Волнения в промышленных районах приняли сегодня утром резкую форму. Много булочных было разгромлено… В нескольких местах казаки атаковали толпу и убили несколько рабочих».

Таковы изменения в народном сознании в августе 1914 г. – феврале 1917 г. Посол Британии Джордж Бьюкенен сжал их в одну фразу: «Народ, который столь блестящим образом объединился вокруг своего государя в начале войны, увидел, как сотни и тысячи жизней были принесены в жертву вследствие недостатка винтовок и военного снабжения; как вследствие неспособности администрации разразился жестокий продовольственный кризис и… «железнодорожная разруха».

Что случилось дальше - известно. Весною 1917 г. Петроград и Москва полны слухов и страхов. Слухи: исчезнет хлеб. Взрослым будут отпускать по фунту хлеба в день (410 г), малолетним – половину. Будут покушения. Будет террор, как в 1905 г.

На разломе жизни. Дневник Ивана Глотова, пежемского крестьянина…. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, Вельский районный краеведческий музей, 1997.

«Председателю Центрального Исполнительного Комитета т. Калинину. ПРОСЬБА. Более 20 лет работал на заводе в городе бывшем Петрограде, а ныне Ленинграде, завод бывший «Струк», а ныне «Ильич». В 1926 году вернулся я на родину и занялся крестьянством, как будучи воспитан в семье своего отца коренного крестьянина, занимавшегося только крестьянством без всякого наемного труда и торговли. Все заработанные в кровавых мозолях на руках мои гроши пошли на молодое мое сельское хозяйство, и при всем моем непосильном труде через несколько лет я добился до середняцкого хозяйства. Это бывший заводский рабочий, а в настоящем году обложен едино с/х налогом в сумме 45 р., а также и в хлебозаготовительную кампанию наложено на меня 32 пуда хлебом.

Я, как бывший заводский рабочий, попал наравне с кулацким и зажиточным прослойком, т. к. последние лица вредного элемента бывшие эксплуататоры чужого труда и торговцы, а я рабочий, не в силах переносить сделанную ошибку на местах из-за личных счетов с некоторыми личностями, мне позорно и невыносимо быть в одном списке с этим элементом.

Имея семью пять человек при молодом моем хозяйстве, я отвез хлеба 32 пуда, а с чем я остался, а без хлеба и положение мое самое тяжелое и безвыходное с семьей остаться на голодовку….

Убедительно прошу… т. Калинина исправить ошибку, вкравшуюся на местах, отменить хлебное наложение, исключить из позорного списка, ибо тут мне не место, т. к. вся полнота ясности свидетельствуют мои прилагаемые документы… 1929 года, ноября 5 дня. гражданин Ив. Гр. Глотов».

Уже описали имущество. Вот-вот отнимут и выселят. ««Опись имущества… кулацкого хозяйства Глотова И.Г. 1930 г. 5 февраля». Дом, двор и хлев, конюшня хлев и синник, амбар, баня, гумно 1/3, лошадь рыжей масти, две коровы, овец 2 шт., ягнят 4 шт., молотилка, веялка, соломорезка, сепаратор, дроги, телега, сани, плуг, борона, комод, кровать железная, кровать деревянная, часы стенные, стол большой, два небольших стола, два венских стула, три простых стула, сбруя, гардероб, «пинжак серый», женское драповое пальто, два сундука, жакетка, брюки, кольцо золотое, плащ клеенчатый, пальто женское, самовар, поднос, умывальник, таз и ковшик медные, тулуп, 5 ларей, 1 мясорубка».

О да, это большой кулак! Это всем кулакам кулак. Это – вершина кулачества!

Но случилось чудо. Причины неизвестны. Не прошло и полугода, в канун Пасхи, 19 апреля 1930-го, как его опять «перевели в середняки». И даже вернули хлеб, взятый излишне как с кулака. Снова счастье? Конечно, нет. Тот же год, 1930-й. «20 июля. К вечеру положение жизни обострилось: пришла весть, что опять вводят в кулаки и выселение неизбежно, вся энергия в работе упала, и жизнь уже не стала радостной. День без дождя».

Жизнь перестала быть радостной. Нет, не изгнали, не «выселили», не отправили в дождь и глад, на смерть семьи. Оставили, пусть и с клеймом. Он ушел далеко за 80, в родном селении, в конце 1950-х, и женщина его, Тая, за 90 лет, в 1970-х. Они были очень здоровые люди, вскормленные работой и чистым воздухом. Живы были и дети, кроме сына, погибшего в 1945-м, под Кенигсбергом, и каждый из детей дал потомство. Семья не прервалась.

Но вот что прервалось – чувство радости. Есть дневник: «я орал, я возил, я поставил, я жал», и вдруг, в какой-то момент, даже день известен, его «я» исчезло. Только безличное: работали, доехали, сделали. А потом исчезает и сам дневник. Молчание, вечное уже молчание, говорить незачем.

1931 г. 11 июня. «Вступили в артель. Обобществили: дом - 1, двор- 1, конюшня- 1, гумна- 1/3 часть, плуг- 1, борона- 1, веялка - 1, молотилка- 1, соломорезка- 1, дроги - 1, телега- 1, комплект сбруи - 1, лошадь- 1, коров- 1, телят- 1, овец большая- 1, работников мужчин- 1, женщин- 1, подростков
ж[енского пола] от 14 до 18 [лет] - 1, малых и стариков – 2».
Обобществили. Больше ничего своего, кроме самого личного. Для него – навсегда. А для нас?

Но с каким же достоинством он прожил жизнь. Достоинством труда честного, кормящего, сильного и умного.

Это мой очерк в "Неделе" и "Родине"

Куда всё это делось, бесконечная работа? Пахать (орать), боронить, сеять, жать, возить, драть, городить, рубить – да тысяча всего, чтобы накормиться и пережить томительные зимы. Где солнце, сто лет тому назад, сильное, ходившее над деревней, ее звали Берег, в том мерцающем краю, где есть река Пежма, а к ней притоки – Навороша, Полица и Заголота? От этих имен можно сойти с ума, как от радости.

Там, в старых, старых местах между Вологдой и Архангельском, жил сто лет назад крестьянин Иван Глотов с женой Таей и детьми – два сына и две дочери. И он оставил дневник – каждый день, каждое свое движение, год за годом тяжелого, поднебесного труда. Было ему уже за сорок, а жене за 30, когда они вернулись домой из голодного Петрограда в 1918 году, чтобы выкормить детей и спасти себя, взяв землю и дом у отца и брата.

Когда читаешь эти бесконечные записи о том, что делалось каждый день, думаешь, а как это возможно? А еще – какие золотые люди! И еще – они бы прожили в любой катастрофе, нам ведь не прожить – мы всё зависим от кого-то – вода, еда, тепло, таблетки, будь они прокляты, энергия – где ее взять? Где этот свой, независимый, невидный способ существования, когда именно ты сам можешь прокормить свою семью, пусть с помощью других, таких же, как ты, но всё же сам? И где взять силы, чтобы так отделиться и выживать, если нужно?

1922 год. «26 августа, пятница. Измолотили овин овса, насадили ржи, с большого сеновала на маленькой перенесли лен, привез и сложил овсяницу на синник, сено отаву свез к гумну в соломенник, извеяли овес всю мелочь пелеву и охвостье снесли на синник. Убрал овес с гумна, замочил ядрица. Тая полоскала с бука белье. Ночью высушил овин с рожью, овса навеяли 6 кулевых мешков».

Кажется, что таких записей – миллион, каждый день, ежегодно, ежечасно. Тот, кто хотя бы в детстве или юности занимался деревенской или строительной работой, понимает, что это такое. 1930 год. «31 июля. Утром в 2 часа я сыпал молоть на мельнице на речке ядрица, в 3 часа разбудил Толю (это – сын), пошел по Рыжка (конь драгоценный, много раз упомянутый), нашел в Боровых над логом, намолол толокна 1 пуд 15 фунтов, свез на Слище лен 25 снопов, привез сено из-под вепря. Сгребли остатки на Муравьишных, под Маковицей и в Новой Согре не все, 5 куч наокучивали, Рыжко ночевал в бору Полянке. Погода без дождя».

Каждый день, каждый час. Достоинство жизни – кормящей, делающей, длящейся нескончаемо. Всё умеющие руки. Все виды деревенской и строительной работы. Сам всё возводил. Праздники – только божьи. «Светлое Христово Воскресение. Пасха. С Таей вместе вперед и обратно ходили к Пасхальной службе и весь день провели дома». Праздник – сходить в церковь. И еще праздник – пировать. «Мы пировали», чудесное слово, никакого другого.

Нет прозвищ в деревне, нет уничижительных имен. Нет даже просто имен – только по имени – отчеству. Федор Михайлович, сапожник, Мария Владимировна, крестная мать, Дмитрий Андреевич, мельник. «С Иваном Григорьевичем Горбуновым срубил перед крыльцом конюшню». «Терентий Никанович от Андрея Егоровича принес гребень». Все зависят от всех, низкий поклон, вместе быть, вместе орать.

Орать? Да ведь еще и древность, язык. Сумрачный, прелестный. Колоколо, пожня, ширкун, заполоск, овсяница, зубленье, суслон, оляба, домер, зобенка, сталик, слаща, леха, завор, новодерь и, наконец, гореченька. И еще тысячу слов для тех, кто чует в себе Велемира Хлебникова. «Исправили осек на Землянишном у пожни Оверича». «За дело кожи и опойки свесил ржи».

Мир? Покой и счастье? Нет, не мир. Вот заказное письмо (орфография оригинала сохранена):

Не знаю тех, кто пишет отзывы на мои книги. Они скрыты под псевдонимами, под инициалами. Боюсь, что никогда не встречусь с их авторами. Но я ими счастлив. Вот отзыв с сайта "Озона":
"Книги Миркина в текущей ситуации обязательны к прочтению. Они дают надежду на построение нормального будущего и позволяют оценить то хорошее, что было в нашем прошлом. Книга просто переполнена информацией, исторической и экономической, тщательно выверенными цифрами. Ни одного лишнего слова, потрясающие наборы фактов и при этом написано так, что не оторваться!"
"Краткая история российских стрессов"
Озон - бестселлер, читательский рейтинг - высший
https://www.ozon.ru/product/printed-book-business-literature-mirkin-yakov-moiseevich-809201254/

100 лет прекрасных демографических идей. Из доклада А. Сольца, члена ЦКК ВКП(б) ("Правда", 4 ноября 1924 г.): "Беспорядочные половые отношения, несомненно, вредно отражаются на организме, подрывают его силы, ослабляют человека как борца, как коммуниста. Силы человеческие ограничены, чем больше сил и внимания – психического и другого – отдается этой стороне жизни, которая вполне законна и правильна, - тем меньше сил остается сил на другие функции коммуниста. Если он много разнообразия ищет в половой области, то он, несомненно, отдает на это слишком много сил и дает нам коммуниста с изъяном».
Коммунист с изъяном - для моей книги "Искушение государством" ("Правила неосторожного обращения с государством", 2-е изд).
Озон - бестселлер
https://www.ozon.ru/product/iskushenie-gosudarstvom-chelovek-i-vertikal-vlasti-300-let-v-rossii-i-mire-mirkin-yakov-moiseevich-1315668572/?__rr=1

Бог не вознаградил. Бог дал смертную печаль. Никакой покорности – одна только казнь. Как сделать, чтобы мы любили так, как нас любят? Как, чтобы до нас дошло, до самого живота (так раньше называли жизнь) - сколько чужих жизней затрачено на нас? Что весь смысл жизни наших старших может быть уничтожен нашим бесстрашием, нашей абсолютной уверенностью, что с нами ничего не будет, нашим бессмыслием? Как, в конце концов, уберечь себя, не жертвуя ни долгом, ни душой?

Кем бы мы ни были, мы – те, кто нас создал, мы – плоть от их плоти, мы - их жизни, их умения, мы – дар их волшебного искусства сохранить и научить дитя. Каждый человек – бесценен, он – выткан из ста тысяч умений и искусств, он научен думать, говорить, он чудо – дыхания, думания, он – человеческое дитя, на которое нельзя поднять руку.

В Тарханах небольшой дом, поместье на тысячу крепостных, окна, смотрящие на закат, домашняя церковь, полная скорби по ушедшей дочери, и тень женщины, всех пережившей, оставившей в земле своего невероятного внука. В окна пробивается заходящее солнце, пруды леденеют, и наши шаги почти не слышны, раз навстречу идет тишина.

Это мой свежий очерк в "Неделе" и "Родине"

Исповедь Мартынова, того самого – о Лермонтове, приятеле: «Ловок в физических упражнениях, крепко сидел на лошади… Я гораздо охотнее дрался на саблях. В числе моих товарищей только двое умели и любили так же, как я, это занятие: то были гродненский гусар Моллер и Лермонтов. В каждую пятницу мы сходились на ратоборство, и эти полутеатральные представления привлекали много публики из товарищей, потому что борьба на эспадронах всегда оживленнее, красивее и занимательнее неприметных для глаз эволюций рапиры». Эспадроны – это тупые сабли, ими учатся. Первая, еще не смертная дуэль Лермонтова с французом – на рапирах, потом – выстрелами.

Искусство кавалериста? Этому нужно учиться. «Крепко сидел на лошади»! «Лошадей Лермонтов любил хороших и ввиду частых поездок в Петербург держал верховых и выездных. Его конь Парадёр считался одним из лучших…» (Д. Столыпин, А. Васильев).

Войне учился сызмальства. «Когда Мишеньке стало около семи-восьми лет, то бабушка окружила его деревенскими мальчиками его возраста, одетыми в военное платье; с ними Мишенька и забавлялся, имея нечто вроде потешного полка, как у Петра Великого во времена его детства» (П. Шугаев. Из записей чембарского краеведа. 1890-е) (П.К. Шугаев). В 25 – 26 лет Лермонтов - испытанный службист, с отличным военным образованием (Школа гвардейских подпрапорщиков в Петербурге, поставщик гусар в гвардейские полки), получивший многие Высочайшие благоволения в Высочайших приказах (1835, 1836, 1839 гг.).

Никогда «не был замечен слабым в отправлении обязанностей службы». Представлен за бои в Кавказской войне к ордену св. Станислава 3-й степени, ордену Св. Владимира 4-й степени с бантом, к «золотой полусабле» (1841). Из наградных списков: «Несмотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отличным мужеством и хладнокровием, и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельские завалы… Всюду поручик Лермантов, везде первый подвергался выстрелам… бросился с горстью людей на превосходного числом неприятеля, и неоднократно отбивал его нападения на цепь наших стрелков…».

А искусство владеть и управлять людьми? В нем он только начинал упражняться. С 7 по 13 лет Лермонтов (Мишель, Мишенька) стал крестным отцом 13 мальчиков, большей частью детей дворовых (Извлечения из метрической книги). Из формулярного списка 1841 г.: «За ним состоит Тверской губернии 150 и за бабкою в Пензенской губернии 500 душ крестьян». И это только мужские души – умножьте на два. Леса, сады, пашни, тысячи десятин.

Помещик, гусар, а потом, по высылке, бесстрашный пехотный офицер, добросовестно тянущий лямку в армии. Гедонист, насмешник, участник сборищ и пирушек. Он же – по знатности вхож в высший свет, модный поэт и, по общему признанию, наследник Пушкина, писатель в женских альбомах, всесторонне образованный в языках и искусствах. Человек то презрительный к другим, то прекраснодушный, с черными глазами, с живыми черными глазами, о них вспоминали все. И это он же, кто написал в своем последнем, 1841 году: «С тех пор как вечный судия мне дал всеведенье пророка…».

Какой сложносочиненный человек, в создание которого вложено несметное число труда и денег. Тот, кого уберегли от смерти в детстве – у него был личный врач. Даже в конце XIX века «из каждых 100 родившихся мальчиков только 70 доживали до одного года, 49 — до 20 лет» (Демографическая модернизация России).

Кому он обязан этим трудом? Кому мы обязаны? «Мой родной внук Михайло Юрьевич Лермантов, которому по свойственным чувствам имею неограниченную любовь и привязанность, как единственному предмету услаждения остатка дней моих и совершенного успокоения горестного моего положения». Это – из духовного завещания Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, урожденной Столыпиной, на 4 года пережившей своего внука.

Есть «великие вдовы русской литературы», а это – «великая бабушка». Именно ей он писал за три месяца до смерти, прощаясь, как обычно, в письме: «…Милая бабушка, будьте здоровы, и уверены, что Бог вас вознаградит за все печали. Целую ваши ручки, прошу вашего благословения и остаюсь покорный внук М. Лермонтов» (20 апреля 1841 г.).

Люди жили тогда не так долго, как сейчас, и к 20 годам должны были знать и уметь всё, что нужно. В 1896 – 1897 гг. ожидаемая продолжительность жизни мужчин в Петербурге была 25 лет, в Москве - 23 года (Демографическая модернизация России (ред. А. Вишневский)). В начале XIX в. жили еще меньше. Даже у членов императорской фамилии век был ограничен. Александр I прожил 47 лет, Николай I – 58 лет, их братья – великие князья Константин Павлович – 52 года, Михаил Павлович – 51 год. Так что нужно было успеть сделать как можно больше!

Сколько же труда нужно было вложить в человека, чтобы он к 20 – 22 годам стал действующим! Михаил Лермонтов в свои 20 лет (1834) знал, как свои, французский и немецкий языки, читал свободно на английском, и есть свидетельства, что занимался латинским и греческим. Вот его стихи на французском (перевод): «Вся жизнь моя лишь скорбный воз, что проклял я. Глаза без слез!». Когда он сочинил это, ему было 16 лет. А рядом шедевр, признанный шедевр русской литературы. «Белеет парус одинокой в тумане неба голубом!». Ему было 18 лет, он бродил по Петербургу – и вот, взял и написал.

Чтобы так случилось, нужно было иметь немецкую бонну, французских гувернеров и кучу частных учителей. Кстати, кто его научил музицировать? История умалчивает. 21 декабря 1830 г. в Московском Университетском Благородном Пансионе, в 16 лет испытан в искусствах «Михаил Лермантов на скрыпке аллегро из Маурерова концерта» (Отчет Пансиона). «После обеда Лермонтов позвал меня к себе вниз, угостил запрещенным тогда плодом — трубкой, сел за фортепьяно и пел презабавные русские и французские куплеты (он был живописец и немного музыкант)» (Воспоминания В. Логинова).

Ага, курил, пел куплеты (а еще – романсы), и не только скрипка – еще и фортепьяно. Ему – 22 года. Каждый, кто прошел мучительные испытания музыкальной школой, знает, что это – труд, и не пара – тройка часов.

Что еще умел? Рисовать, лепить, писать масляными красками – это всё от Бога, не вымученное. «Мишель был мастер делать из талого снегу человеческие фигуры в колоссальном виде… уже тогда рисовал акварелью довольно порядочно и лепил из крашеного воску целые картины» (Шан-Гирей. Воспоминания о Лермонтове).

Танцы – шманцы? Кадриль, мазурка, контрданс, да что угодно. «Он… любил фехтованье, верховую езду, танцы, и ничего в нем не было неуклюжего: это был коренастый юноша, обещавший сильного и крепкого мужа в зрелых летах» (Зиновьев. Воспоминания о Лермонтове). Шахматы, бильярд, карты, но чуть-чуть, его так и не оконченная повесть – «Штосс». В штосс играли в «Маскараде». Шарады, маскарады, игры, остроты. «Лермонтов явился «в костюме астролога, с огромной «Книгой судеб» под мышкой…» (Шан-Гирей).

Всё это – умения, затраченное время. В Московском университете изучал историю и словесность. В университетском пансионе, ему 16 лет – «нравственные, математические и словесные науки, с отличным прилежанием, с похвальным поведением и с весьма хорошими успехами». В формулярном списке поручика Лермонтова, в 26 лет, вопрос: «Какие науки знаете?» Ответ: «математику, тригонометрию, алгебру, историю, географию, фортификацию, ситуацию, военное судопроизводство и Закон Божий».

Чем можно заняться во время стычки с горцами? Рассуждать. 1840 г., ему 26 лет. «Они стояли вместе с Лермонтовым спорили о философии Канта, из них один был убит» (Письмо В.Н. Лихарева).

Философ? Русский Байрон? Не от мира сего? Лермонтов был искусная «военная машина». Гусар, сабли, шпоры, кивер, полное обмундирование. Он же – пехотный поручик, высланный на Кавказ за дуэль, вооружен и опасен.

Страна одиночеств. Более 40% домохозяйств в России состоят из одного человека. Более 70% браков распадаются. В 2024 г. - более 80%. Даже если это отчасти связано с получением пособий. Ну и как быть дальше?

Закрытая корпоративная презентация для руководителей бизнеса. (крупная частная компания) Что нас ждет в 2025 - 2027 годах (глобальная и российская экономика / финансы). Состоялась. 3 часа. Доволен

Когда-то нас занесло на Новый год в Германию. Ночи были темные, снега – никакого, но все песенки – огоньки были на месте, и горячее вино лилось рекой. Девочку нашу трех лет нужно было развлечь. Ресторанчик с оленьими рогами – да! Штучки – игрушки, пряники – почему бы нет?
Наконец, мы забрели в старинный рыцарский замок – зимой темный, серый внутри, тени до потолка, топоры, доспехи, алебарды – все с мрачным выражением лица смотрели нам вслед. А портреты – серо-буро-малиновые – не улыбались.

Девочка наша посмотрела на блестящие рыцарские доспехи. Девочка внимательно вгляделась в заржавленные топоры и цепи. Девочка спустилась с нами в подвал по холодным каменным ступеням, а потом спросила:
-А что мы здесь делаем?
И еще повторила на чистом английском языке (так уж случилось):
-What are we doing here?

И мы задумались. Правда, what are we doing here? Среди цепей, булав и стрел, которые впиваются прямо в сердце? Зачем мы вместо мира шествуем в эту конуру, пусть с зубцами и башнями?

Что мы все делаем здесь, когда нам так хочется мира и тишины? Почему мы не поем, как птицы? Почему так подвержены злу, когда так нужно любить?

И мы ушли, никуда не торопясь.
Прижаться к ее теплому тельцу, поцеловать ее, прижаться друг к другу – и начать спуск с замковой горы вниз, к домам – елки – палки - погремушки, - где есть пряники и есть чай. Там горит огонь, там старая деревянная лестница, там – можно сойти с ума – пуховая подушка!

Нет ничего лучше дитя, когда оно спит и ждет будущего.
А ты лежишь – и тревожишься, бессмысленно и бесповоротно, не кашлянет ли оно во сне.

«Она казалась иметь характер самый хладнокровнейший и ко всему тому нимало не чувствительною» (С.77). «Не находил… я… в ней ни малейшей склонности и охоты к читанию книг» (С.78). «К самому себе не мог я от ней ни малейших взаимных и таких ласк и приветливостей, какия обыкновенно молодые жены оказывают и при людях и без них мужьям своим. Нет, сего удовольствия не имел я в жизни!» (С.78).

Не перевоспитал. Не та.

Но рецепт счастья - нашел.

«Многое из того, чего искал и желал я в жене своей, находил я в моей теще, а ее матери, и через самое то не совсем лишился тех душевных удовольствий, каких получения домогался я через женитьбу» (С.78).

«Она была так умна» (С.79).

«А как жизнь ея, по особливому счастью для меня, для жены и самых детей моих, продлилась до самаго вечера дней моих и продолжается, к удовольствию нашему, и поныне, то и была причина быть мне женитьбою своею довольным и благодарить Бога…» (С.80).

Когда теща ушла, ему было 76 лет. Прожил вместе с ней в одном доме 50 лет.

Через двадцать лет после женитьбы, он написал «Путеводитель к истинному человеческому счастью», в трех частях.

Главный рецепт – всегда можно найти, как быть счастливым.

Значит, и наше счастье найдется. Или давно нашлось.

Болотов А. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанныя им самим для своих потомков», Т.1-3. – М.: Институт русской цивилизации, 2013 (переиздание 1870 года)

Как достать счастья

Прожил почти 100 лет, родившись в 1738 году. В детстве чуть не растерзан волками («было их с волков двадцать»), дважды сбрасывался на всем скаку, почти засечен до смерти, брошен в лесу, почти провалился с санями под лед и пережил еще с десяток чудесных приключений, закончившихся хэппи-эндом. Увековечил свое имя, на старости лет создав 9-томный труд «Жизнь и приключения Андрея Болотова». Чего только не совершал – философствовал, разбивал парки, зарывался в книги, собирал их, как сумасшедший. Писал трактаты. Воевал в Пруссии, зная немецкий в совершенстве.

Женился в 26 лет на 13-летней (она была очень высокой), прожил с ней 69 лет, сделал 9 детей, из них 6 девочек.

Между тем «имел столь великий род застенчивости и был так стыдлив в обхождении с женским полом, что… не только чтоб сводить близкое знакомство или говорить, шутить и играть с ними, но и пристально смотреть на них стыдился» (С.304, т.1).
Был послан подальше в первом сватовстве. Безумствовал, но сам потом отверг пару невест, испорченных, по его мнению, московским воспитанием.

Наконец, стал делать круги вокруг девочки, которую ему сватали. Не было больше подходящих невест. Искал в ней «склонность к к читанию книг, какую всего паче хотелось бы мне найтить в своей невесте» (С.20, том 2).

Не очень понимал, она ему нравится или нет. «Все черты лица ея имели в себе нечто детское и не в силах еще были произвесть какия-нибудь особыя чувствия» (С.17).

Потом слова сказать не мог. «Как ни старался… не мог и придумать, что б такое и о чем мне говорить тогда с такою молодою невестою… была все еще почти дитя или очень еще мало от детства удаленною» (С.49).

Потом мучился. ««Батюшки мои!.. Уже не противен ли я ей так, как чорт?.. Уже не возненавидела ли она меня…?.. А недаром во весь сегодняшний день и смотреть на меня почти не хотела... Не несчастный ли я буду человек. Самый разум ее, Бог знает еще, каков?» (С.52).

Это был главный его вопрос: «Самый разум ее каков?»

Хотел отказаться от сватовства. Но передумал. «И какая невеста захочет иметь тогда со мною дело?.. Не станут ли все от меня как от чудовища какого бегать?.. И где и как можно мне будет найтить себе другую невесту, да еще и лучше сей?» (С.50)

Потом разглядел. «А и сама сия казалась мне опять не таковою для меня противною, каковою показалась она мне в помянутый несчастный день, и не только сноснейшею, но сколько-нибудь ко мне благоприятнейшею». (С.57)

Потом опять стал сомневаться: «Что, если она… несмеяна и я не увижу никогда в ней ни радости, ни удовольствия… или, что того еще хуже, если будет… всем и всегда недовольна и только в одних жалобах на все и все в безпрерывном ропоте все свое удовольствие находить будет?.. Притом еще вместо любви – ненависть ко мне?.. Какою желчию станет напоять она все веселие и блаженство дней моих!.. Какой необъятной труд и какое философическое терпение потребно будет мне тогда к великодушному переношению...» (С.60 – 61).

Потом воскликнул: «В последний раз, будучи холостым, вижу я тебя, о солнце, восходящим!» (С.65).

И, наконец, соединился, 4 июля 1764 года: «Введена была в церковь и невеста и вошли и все приехавшие с нею мужчины и женщины... И как она мне в сей раз отменно хороша и столь приятною показалась, каковою она мне никогда еще до того не была, то сие ободрило меня очень, и я бодро и охотно пошел за ведущим меня на середину церкви» (С.66).

А что было потом? «Ничто мне тогда так досадно не было, как известное древнее и наиглупейшее наше обыкновение … а именно, чтоб всем ночующим тут в доме гостям не спать, а в скуке дожидаться иногда по нескольку часов, покуда можно будет им новобрачным принесть свои поздравления. Глупое и досадное сие обыкновение почиталось так свято, что и помыслить было не можно о преступлении онаго, как много ни желал я того». (С.68).

Дом был крошечным.

И он все-таки ошибся.