Другие берега Ани

болие ли чное
читаем рассказы про разные секреты, кино и книжки, париж (париж!) и собак, а раз в месяц встречаемся, чтобы обсудить что-то, что придумаем обсуждать

привет! (не пугайтесь, я ваш друг, посмотрите мне в глаза, да, меня здесь не было год, и так далее…).

я снова делаю попытку всерьез взяться за телеграм-канал, но теперь — в новом формате.

я в последнее время много думала про деньги, заработок — из-за того, что случился аппрув Парижа, и просто так, в целом. большую часть моего времени занимает работа над вещами, которые /пока-еще/ не приносят денег, но я ради этих вещей живу. остальное - это тревожное изобретание способов добывать деньги на эти вещи.

есть у меня, например, Инстаграм — и я могла бы продавать рекламу — но я не хочу и делаю это редко, по любви. так, чтобы прям рекламы на потоке, подводки, подачи — я, ну, не могу. раньше могла, потом размогла.

я думала, я тряпка, раз не хочу этого делать. недавно посмотрела интервью Дудя с Захаряном, он там говорит, что рекламы на канале нет, потому что «он не видит, как можно прерывать вещание посредине», и, может, мы вместе тряпки, но я его ПОНИМАЮ. а дальше он говорит, что живет на бусти/патреон. а я такая: вау, смело! а почему смело? ну, открыто брать деньги на поддержку чего-то необязательного... но это же нормально?

так родился «болие ли чное» — мой тг-канал по подписке. как будто колонка в журнал — только канал:

— в первую очередь, там будут мои зарисовки, заметки, рассказики, — можно будет читать меня-авторку (и поддержать меня-авторку, это та Аня, которой поддержка со стороны нужна больше всего)

— еще будем говорить там о чувствительных темах. а их, чувствительных, для меня много, — я часто хочу рассказать, написать что то и про переезд, и про деньги, и про писательство, и про то, как я переживаю выхоД «Шмеля» (по-разному), про всякую жизнь, но слишком сильно мне нужно это оберегать от нечутких вопросов и мимо шедших людей. а где-то у меня просто магическое мышление включается, как единственный копинг механизм. а иногда просто — неинстаграм-формат, че я, думаешь, спамить буду. при этом я за годы блогинга ясно увидела, как часто это кому -то помогает, — когда делишься и открываешься

— будет, конечно, про книжки много и про кино, у меня уже лежат два драфта постов-рекомендаций, и про то, как я собираю новый большой текст — он на самой ранней стадии пока, и мне самой интересно будет показывать, из чего состоит процесс, понаблюдать за этим

и я бы извелась и была другой девочкой, если бы не придумала конкретную прикладную пользу. а пользу я могу давать в писательско-преподавательском обличии.

раз в месяц с теми, кому это актуально, мы будем встречаться в зуме на час-два и обсуждать тему, которую заранее вместе выберем. бытовое — от писательской дисциплины до сопроводительных в издательства; теоретическое - организация текста, этика работы с реальными историями; книжно-киношное — прочитать что-то и обсудить. все, в общем, до чего додумаемся в рамках моих возможностей

подписка стоит 4 евро или 400 рублей. оплатить можно через приложение @tribute любой картой и даже криптой, ниже будет кнопка, это прям тут, в телеграме

(если что не сработает — напишите в поддержку @TributeCreatorBot, они быстро поддерживают)

я вас там уже жду с дурацкими историями!

В пятницу переезжать из комнаты, где я прожила полтора месяца, в квартиру, где проживу до весны. Собираю вещи — ничего не помещается в чемодан, придется несколько раз туда-обратно метнуться: две книги из России одногруппница привезла, шапка дурацкая появилась, колечки какие-то, палки, открытки с Шиле, пакет камней, еще одно новвоведение — настоящий взрослый рекордер для подкастов. Исписанные блокноты, которые выкидывать не хочу. Злюсь. Злясь, перечитываю «Машеньку»:

«Раздумывая, что должно пойти дальше, он заметил черный бумажник, который упал под стул, когда он опоражнивал чемодан. Он поднял его, открыл было, с улыбкой, думая о том, что в нем лежит, – но сказав себе, что нужно поскорее уложиться, сунул бумажник в задний карман штанов и стал быстро и неразборчиво бросать в открытые чемоданы: комья грязного белья, русские книжки, Бог весть откуда забредшие к нему, и все те мелкие, чем-то милые предметы, к которым глаза и пальцы так привыкают, и которые нужны только для того, чтобы человек, вечно обреченный на новоселье, чувствовал себя хотя бы немного дома, выкладывая в сотый раз из чемодана легкую, ласковую, человечную труху.

Уложившись, Ганин запер оба чемодана, поставил их рядышком, набил мусорную корзину трупами газет, осмотрел все углы опустевшей комнаты и пошел к хозяйке расплачиваться».

Занятие для полуночи вторника: читать, как Беккет до сорока лет метался, не мог никуда пристроиться, писал Эйзенштейну и просил взять его учиться на режиссера (тот не ответил), пытался уехать преподом в Кейптаун (не уехал), сборник опубликовал (никто его не заметил). Вдыхать-выдыхать, потому что когда люди из интернета убеждают, что метаться — нормально, это неубедительно. А про Беккета уже знаешь, что он станет Беккетом. Может и мы. Плюс — эта история, чувствую родственное:

«В январе 1938 года в Париже Беккета ударили ножом в грудь и чуть не убили, когда он отказался от домогательств печально известного сутенёра, носившего фамилию Пруден. Джойс устроил Беккету отдельную палату в больнице. На предварительном слушании Беккет спросил нападавшего о мотиве, стоявшем за нанесением ножевых ранений. Пруден сказал: «Je ne sais pas, Monsieur. Je m’excuse» («Я не знаю, сэр. Мне очень жаль»). Беккет в конце концов снял обвинения с нападавшего, отчасти для того, чтобы избежать дальнейших формальностей, отчасти потому, что нашёл Прудена приятным и хорошо воспитанным человеком».