«О том, что Адольф Гитлер победит, я подумал в 1932 году трижды, и с каждым разом эта мысль только укреплялась. Первый раз, когда поехал на велогонку Тур-де-франс, в самой глубинке Германии. Я провел месяц вне Берлина, в Баварии, Тюрингии и Саксонии,
проехал на велосипеде сотни километров, беседовал с простыми немцами. Я услышал другую Германию, где Гитлер — герой-одиночка, бросивший вызов системе, где ненависть ко всем институциям Берлина, включая берлинскую бюрократию, аристократов веймарской республики, к газете «Vorwärts» и популярному таблоиду «Tempo», к самой либеральной мысли искренна и глубока. Где на квадратный километр пространства приходится сотня флагов со свастикой, даже на пустынных альпийских лужайках. Где на всех железнодорожных станциях то и дело звучат марши, где в каждом втором куплете Хорст Вессель. Завораживает сам дух этого героического народа.
Там я понял, что Гитлер маркирован глубинной Германией, и все эти уголовные преследования, заключение в тюрьму, скандалы и разоблачения только укрепляют людей в их вере, что Гитлер послан свыше, чтобы спасти Германию от коммунистов и либералов.
Во второй раз я понял, что Гитлер победит после того, как Гиндебург, этот тефлоновый безликий рейсхпрезидент, плоть от плоти берлинской бюрократии, назначил в январе Гитлера рейсхканцлером.
И окончательно я поверил в победу Гитлера, когда подожгли рейхстаг — это был уж слишком сказочный сюжет. Неважно, подстроено это все было (не верю) или реально, важно то, что мессиански настроенные немцы увидели в этом Волю Божью.
Следует сказать, что берлинские либералы вообразили свою Германию, словно на университетских семинарах — дегенеративное искусство, Кандинский, Брехт, Баухаус, дадаизм и супрематизм, короткие стрижки у женщин, право на аборты, вот это все. Но на дворе не начало века, со всеми их суфражистскими правами.
На дворе мутные тридцатые, которые порождают неуверенность, кризис, инфляцию, страх коммунизма и фашизм, это эпоха Форда, Троцкого и Сталина.
В итоге Гитлер победил, и надо признать, что эта победа — лицо немецкой демократии. Гитлер является таким же продуктом развития немецкой цивилизации, как Сталин — русской. Да, гротескным, опасным, отвратительным, и скорее всего тупиковым — но объективным: один в Рейхстаге, другой в Кремле, и миру надо исходить из этой реальности на годы вперед.
Поскольку я внутренне был совершенно готов к этой победе, то я не расстроен и не разочарован.
В этой ситуации (и глобально, и в самой Европе, которая развратила саму себя), я вижу Гитлера как окно неопределенности. Это не хорошо и не плохо, это сильно повышает риски на всех направлениях, но вместе с рисками оно повышает и шансы на выход из тупика. Я далек от того, чтобы приветствовать Гитлера, я не могу не испытывать легкого отвращения вперемешку с изумлением, но я еще более рад, что ломается нынешняя парадигма, которая не принесла Европе долгожданного мира.
Мы — гегельянцы со школьной скамьи, и мы знаем, что Мировой Дух Geist — высшая форма жизни и идеи, реализацией которого является Государство, никогда не допустит самого худшего, о чем без конца толкуют коммунисты и либералы.
Наивно думать, что Гитлер всерьез займется уничтожением евреев. Подумайте сами: уничтожить миллион человек? — это технически невозможно. Исполнители просто откажутся стрелять. Немецкий народ, великий народ, народ победитель, перед гением которого Гитлер преклоняется, никогда ему этого не позволит.
Я не могу не видеть в приходе Гитлера логики истории, немецкой и мировой. Ну, что ж: поживем —увидим».
Макс Пумперникель. 1933 год.