Как бы тебя там ни звали теперь,
мне всё же привычнее — Кай.
Погоды стоят — январский апрель,
февральский бесснежный май.
Мне целыми днями выть у окна
и пялиться в телефон.
Похоже, что "вечность" теперь — "война".
И Кай мой ушёл на фронт.
Мой мальчик, украденный у сестры,
любитель хрустальных букв.
Как больно ты бросил в меня "прости",
когда уходил на юг
из северных сонных родных широт —
туда, где бодрствует страх.
Я помню твой детский упрямый рот
и ямочки на щеках.
Я помню, как ты говорил со мной,
и помню, как ты молчал...
Как взгляд твой лазоревый молодой
от ярости одичал
в то утро, когда началась она,
и стёкла из рам резных
на хрупкую вечность из хрусталя —
посыпались на живых.
И реки из глаз моих по щекам
с той самой поры текут.
Мой мальчик, мой милый бесстрашный Кай,
зачем ты ушёл на юг?
Зачем променял голубой наш сад
на грязь и ветра степей?
Мне Герда звонила спросить, где брат...
Что я отвечала ей?
Что всё предначертано! И апрель
представится январём.
Укроет нас марлей стерильной метель.
И мы с тобой — з а ж и в ё м.
Анна Ревякина | Подписаться