Русский Ресёрч

Итак, телеграмные итоги года от TGStat.ru. Если что, карточка была сгенерирована пару дней назад, поэтому успела слегка устареть (а заново уже не генерируется).

О статистике. Больше всего радует вовлечённость подписчиков, которую было бы не стыдно показать и на порядок более крупному каналу. В среднем каждый пост получает под сотню комментариев, более двухсот пересылок и трёхсот реакций. Я бы сказал, что именно число пересылок — наиболее точная мера интереса к посту: если читатель счёл необходимым поделиться публикацией, значит она действительно показалась ему важной. Поэтому с удовлетворением отмечаю, что рекордные посты пересылали по тысяче раз, и это были не только мемы.

В остальном традиционно отмечу, что именно подписчики и их комментарии формируют канал как минимум наполовину. Благодарю всех, кто высказывает своё мнение в чате и не боится дискутировать со мной и с другими подписчиками. В новом году будем искать истину с новыми силами!

С наступающим! 🥂

Доказательство существования

Несмотря на предновогоднее настроение, хочется продолжить разговор о ситуации с ИГГД РАН после прочтения многочисленных комментариев и постов коллег из Зоопарка (раз и два). А точнее, хочется придать вопросу глубины.

Видите ли, в чём дело, уважаемые читатели. Внимание к деталям — это важно и профессионально, но за деревьями можно не увидеть леса. И вот умные люди уже не первый день обсуждают, достаточно ли точно репортаж НТВ передал ситуацию с арендой площадей, насколько удачным был антикризисный пиар ИГГД РАН и в каких терминах руководство института пыталось решить вопрос с продлением аренды.

На мой взгляд, правильный вопрос звучит совсем иначе: а нужна ли стране с доходом от полезных ископаемых на уровне 30-50% бюджета геология как наука и, в частности, её развитие в Институте геологии и геохронологии докембрия РАН? Если да, то почему бремя доказательства этой необходимости ложится на дирекцию и сотрудников института? Как так вышло, что они обязаны претерпеть катарсис в бюрократических боях, чтобы просто продолжить работать?

Удивительно, как легко научное сообщество привыкло к подобной логике. Мы ведь всерьёз обсуждаем, насколько аргументированно повар выпрашивает у директора ресторана доступ на кухню, чтобы начать готовить, или насколько корректно прораб требует у фирмы-застройщика участок, чтобы построить на нём дом.

Если уж искать, кто конкретно должен был решать вопрос с площадями ИГГД РАН, то однозначный ответ — государство в лице учредителя института, коим сейчас является Минобрнауки РФ. Именно министерство должно было озаботиться той ситуацией, что выполнение работ в подведомственном институте находится под угрозой, поскольку у него нет своих площадей, арендуемые помещения отошли Курчатнику, а текущий договор аренды заканчивается. Тут даже как-то неловко вспоминать обещания, с которыми проводили реформу РАН: мол, ФАНО избавит учёных от хозяйственных забот и администрирования, останется чистая наука. Вот они, научные проблемы.

Как поясняют сотрудники ИГГД РАН (и здесь исходный репортаж НТВ был неточен), проблему с арендой дирекция пытается решить с начала октября, то есть последние три месяца. Переписка велась как с Курчатником, так и с Минобрнауки, письма в более высокие инстанции спускались в Министерство. Собственно, обращение в СМИ стало крайней мерой в силу бесплодности этих усилий. Подчеркну: усилий по решению вопроса, который самим ИГГД РАН решаться вообще не должен.

Опять же, можно бесконечно рассуждать о том, что играть в бюрократию необходимо более мастерски, нужно лучше изучать повадки замминистров, закладывать на решение таких вопросов полтора года и более, научиться подносить бумаги в нужный кабинет и делать правильный поклон. Все эти упражнения придают флёр опыта и практичности, но по сути уводят дело в сторону. Прагматика не в том, чтобы уметь искусно прогнуться или вовремя положить бумагу на подпись, а в том, чтобы проблемы такого рода либо вообще не возникали, либо решались бюрократической машиной автоматически.

И всё это можно было бы списать на случайность и эксцесс исполнителя, если бы подобные (по сути, а не по форме) ситуации не повторялись. Поэтому, уважаемые коллеги, я желаю вам в новом году как можно чаще испытывать ощущение, что ваша наука нужна не только вам.

А теперь Курчатник экстренно выселяет ИГГД РАН

Как уже написали многие коллеги, империя Курчатовского института продолжает наносить предновогодний удар по Российской академии наук. Теперь досталось Институту геологии и геохронологии докембрия РАН, расположенному в Санкт-Петербурге на самой Стрелке Васильевского острова. Это не очень большой и далеко не самый богатый институт РАН, ведущий во многом уникальные научные исследования. Которые, кстати, важны не только с фундаментальной точки зрения, но и, например, для поиска полезных ископаемых.

До сегодняшнего дня ИГГД РАН располагался на площадях Института химии силикатов на безвозмездной основе. Затем здание было отдано в НИЦ Курчатовский институт в составе ПИЯФа, и буквально вчера Курчатник сообщил, что отказывает в продлении договора безвозмездного пользования площадями, который заканчивается 31 декабря 2024 г. Курчатовский институт требует от ИГГД РАН заключить договор аренды либо освободить помещения в срок не позднее 9 января 2025 г. Стоимость аренды была озвучена только неофициально, диапазон — от 50 до 150 млн рублей в год, что соизмеримо с годовым бюджетом ИГГД РАН.

Как и в случае с суперкомпьютерным центром РАН, Курчатник снова прав с формальной стороны: никто не обязан предоставлять своё оборудование или свои помещения бесплатно. С неформальной точки зрения творится сущее безумие. Начнём с того, что абсурдно выглядит сама ситуация, когда одно государственное научное учреждение выгоняет на улицу другое. Казалось бы, это же не два продуктовых ларька, целесообразность существования которых определяется чистой конкуренцией.

Ну и конечно, открываются новые грани этого безумия, когда мы принимаем во внимание, что Курчатник получил подарки в виде здания на Стрелке Васильевского острова (в составе ПИЯФ), и Межведомственный вычислительный центр РАН, буквально недавно, а до этого оба учреждения относились к Российской академии наук. Поэтому обсуждать происходящее с рыночной точки зрения, на мой взгляд, никакого смысла не имеет: на входе идёт волюнтаристское перераспределение благ в форме дарения Курчатнику. Странно после этого теоретизировать на тему того, что на различные услуги бывают рыночные цены, что нужно привыкать платить за использование ресурсов и т.п. Повторюсь, если бы речь шла о частной компании, которая сама зарабатывает деньги, получает прибыль и строит офис или закупает вычислительный кластер, то к их сдаче в аренду вопросов бы не было никаких.

Что касается сроков, в которые ИГГД РАН должен освободить помещения, — до 9 января 2024 года — то это уже издевательство за гранью добра и зла. И даже не так принципиально, что до 9 января осталось примерно ноль рабочих дней. Гораздо важнее, что за такой срок в любом случае невозможно нормально разобрать, упаковать и переместить дорогостоящее и сложное экспериментальное оборудование института (даже если знать, куда вывозить).

Подводя итог, если в ситуацию никто не вмешается, то высок риск, что ИГГД РАН попросту развалится.

по мотивам комментария в Labrats

Подписчики знают, что я практически не участвую в папках и подборках каналов, чтобы не замусоривать ленту. Но ради авторов КРИНЖа я делаю исключение и благодарю за рекламу, которая принесла много новых читателей.

Во-первых, коллеги сделали свою подборку по-честному, не договариваясь с авторами о взаимном пиаре. Во-вторых, канал КРИНЖ определённо заслуживает внимание как лучший "санитар леса" в мире научных публикаций. Смеяться над кринжовыми лженаучными статьями надо так, чтобы самый распоследний платный ВАКовский журнал для аспирантов призадумался перед публикации очередного опуса о волновой генетике.

Суперкомпьютерный центр РАН, поглощённый Курчатником, становится платным для пользователей

Подписчик делится важной и срочной новостью о судьбе бывшего Межведомственного суперкомпьютерного центра РАН. Вкратце, это крупный центр коллективного пользования, созданный в 1995 году в структуре РАН и предоставляющий доступ к мощным суперкомпьютерам. Большинство институтов РАН не могут позволить себе крупный вычислительный кластер, поэтому центр пользуется популярностью.

До сегодняшнего дня доступ к суперкомпьютерам был бесплатным для пользователей из институтов РАН. В начале 2023 года МСЦ РАН вошёл в состав Курчатовского института, который, по-видимому, за прошедший год освоился и принял новый регламент работы.

Буквально вчера пользователи получили письмо о том, что с 1 января (через неделю!) все услуги центра будут предоставляться на возмездной основе. Причём доступ будет прекращён с 1 января и до тех пор, пока не будут подписаны договоры об использовании. Во-первых, вызывает возмущение срочность решения и его время: в январе продолжается отчётный период, многие наверняка планировали продолжать или завершать расчёты. Да и в целом исследования планируют на годы, а не на недели.

Во-вторых, стоимость доступа оказывается совсем не символической — это 86 рублей за узло-час. Итоговую стоимость подписчик оценивает следующим образом:

"Типичный расчёт длится несколько часов и, как правило, запускается десятки и сотни раз. То есть, решение не самой трудоёмкой задачи обойдётся в сумму порядка 100 тысяч рублей. Если речь о по-настоящему интересных вычислениях, то требуются уже десятки многочасовых расчётов, на десятках узлов каждый. Например, типичный расчёт, который мы делаем для хороших публикаций под эксперименты требует 32 узла на 10-20 часов, причём его необходимо повторить хотя бы несколько раз. Получается, что расчёты для одной приличной статьи приближаются по стоимости к полумиллиону, а то и к миллиону рублей. Некоторые мои коллеги расходуют десятки тысяч узло-часов в год. То есть, при сохранении интенсивности работы, они должны будут платить несколько миллионов рублей в год по новым тарифам.

Для большинства коллективов такая сумма окажется неподъёмной. Альтернатива — или покупать собственный вычислительный кластер (десятки миллионов рублей только на закупку, не говоря уже о содержании и текущем ремонте), или вовсе отказаться от тяжёлых вычислений, что, конечно, сильно ограничит наши возможности по проведению исследований, особенно в связке с экспериментом, где требуется аккуратный учёт всех факторов".

Наверное, в конце излишне напоминать про аппетиты Курчатовского института в поглощении других организаций и приводить историю этих поглощений. Отмечу одно: уверен, что Курчатник не в состоянии ставить для вновь приобретённого суперкомпьютерного центра задачи такого же уровня и в таком же количестве, как это делали институты РАН или как это делают сотрудники МГУ для кластера "Ломоносов". Я неоднократно писал, что нынешний вклад Курчатника в фундаментальную науку — на уровне одного (!) крупного института РАН, несмотря на многократно более высокое бюджетное финансирование.

Почему в таких условиях Курчатник не строит свой суперкомпьютер, а просто забирает крупнейший вычислительный центр у Академии наук, да ещё и начинает брать плату за вход, — вопрос риторический. Кстати, я не думаю, что главная цель в прямом зарабатывании денег. Возможно, это способ заставить пользователей из той же РАН искать соавторов среди сотрудников Курчатовского института, чтобы получить через них бесплатный доступ к суперкомпьютеру, а по итогам повысить публикационную активность Курчатника.

Что с этим можно сделать — тоже непонятно, поскольку Курчатовский институт фактически не подчиняется никому, кроме лично президента страны, который, в свою очередь, формирует мнение о развитии науки во многом на основе бесед с президентом НИЦ "Курчатовский институт" Михаилом Ковальчуком.

твои комменты, когда опубликовал любой пост, к обсуждению которого можно приплести СССР

Фотофакт: успешный профессор выдал себя на фудкорте

Научный реванш

По моим наблюдениям, в науке среди руководителей (особенно среди возрастных) встречается специфический психологический недуг, который очень вредит, собственно, реальному развитию науки. Это — желание совершить открытие мирового уровня и остаться в истории, не имея для того значимых результатов.

Не секрет, что научная карьера может развиваться разными путями. А продвижение по административной лестнице может быть связано и с научными достижениями, и с управленческими талантами, и с социальными навыками, взятыми в самых разных пропорциях, - это хорошо видно, например, по составу РАН. К слову, управленческие и научные качества никоим образом не исключают друг друга, просто редко сходятся в одном человеке.

Важно, что научное сообщество невелико и очень плотно связано, поэтому учёным хорошо известно, кто и чего стоит как исследователь по гамбургскому счёту — в плане способности получать научные результаты и своей квалификации, а не умения выигрывать гранты или красиво публиковаться.

Именно из-за этого и возникает феномен запоздалого научного реванша. Если посредственный учёный, но хороший администратор забирается достаточно высоко по карьерной лестнице, то у него может сформироваться комплекс: он понимает, что подчинённые и коллеги воспринимают его именно как управленца, а как учёный он авторитетом не является. Многие в силах с этим справиться и продолжить административную работу, не претендуя на роль Менделеева. Это достойный и честный выбор, который можно только поддержать, потому что хорошие управленцы с прочным научным бэкграундом (пусть и без больших открытий) — на вес золота.

К сожалению, кто-то с этим не справляется и пытается отыграться, стараясь ворваться в пантеон великих окольными путями. Здесь возможны разные сценарии, но зачастую это приводит к развитию новой альтернативной науки с размахом и ресурсами, зависящими от административного веса героя. Где-то группа из нескольких учеников пожилого академика будет тихо копаться в ошибочно поставленной задаче либо проводить "оригинальные" эксперименты. Где-то будут получены крупные гранты и обещаны громкие прикладные результаты. А где-то вырастут серьезные научные подразделения, будут созданы журналы и выданы звания, а вокруг возникнет целая экосистема (правда, как правило, замкнутая внутри страны и не признанная в мировом сообществе).

Тематика таких исследований редко бывает откровенно лженаучной. Весь секрет успеха, на мой взгляд, именно в аккуратном добавлении квазинаучных элементов: таком, чтобы его могли отличить только квалифицированные специалисты, а для общества и журналистов всё смотрелось как настоящая большая наука. Причём отсутствие признания со стороны большинства специалистов (в том числе зарубежных) может даже сыграть в плюс: это создаёт ауру непризнанного гения либо отечественного "Левши", который одной левой заткнул за пояс буржуев.

А конструктив тут простой. Во-первых, уходить надо красиво. Во-вторых, если где-то видишь "не имеющую аналогов" уникальную науку, не стоит сходу верить -- лучше разобраться подробнее или узнать мнение других специалистов.

Бежать можем, но куда - не знаем

Если кто пропустил, сегодня проходит конгресс Иннопрактики «Наука+бизнес», первая половина которой скомпоновала очень чёткий вывод сразу и с секций, и с пленара.

Очень много наконец говорили и про отсутствие реального квалифицированного заказчика в бизнесе на науку, и самого реального спроса на работу над прорывными разработками, хотя именно это и есть главный драйвер к лидерству, суверенитету и прочим терминам нашей общей цели.

Очень сильно почищенные институты развития есть, механизмов поддержки, как заметил Фурсенко, относительно наших размеров экономики больше, чем у многих стран, но спроса за рамками оперативных суверенных заплаток в сторону опережающих технологий и экспортных рынков нет.

Развитие квалифицированного заказчика и спроса на исследования сдерживает в том числе и ключевая ставка, но даже если продавить ЦБ на идущие со многих сторон идеи о дешёвом рефинансировании по приоритетным направлениям, то возникает вопрос, какие направления приоритетные.

Вариант о том, что они определены вроде как нацпроектами технологического лидерства (НПТЛ), при всей публичности конференции был на удивление разбит обратной связью весомых спикеров о том, как на самом деле НПТЛ собирались: наспех, срочно, с упущениями, а губернатор Самарской области вообще дал пример с тем, как по малотоннажной химии одно из направлений потерялось из-за ошибки в электронном бюджете.

Вообще, спикеры сессий как будто бы почувствовали над собой защитный зонтик негосударственного института развития, расслабились и начали говорить откровенно. Не все, не на всех сессиях, но куда больше, чем на других не только публичных, но и закрытых мероприятиях с таким уровнем участников. Даже вот рекомендуем посмотреть запись на сайте.

Но главный вывод, как показалось, прозвучал всё-таки кулуарно, хотя на него аккуратно заходили многие вплоть до пленара. Даже если НПТЛ выверить до деталей, стимулировать компании к прорывным разработкам и оказать всю поддержку, ключ к геополитическому лидерству на технологических крыльях лежит не в сумме всех направлений НПТЛ, а в нескольких небольших нишевых, но очень стратегических технологиях, за рамками которых прочие направления хоть и дадут стране экономическое и технологическое плечо, но не стратегический потенциал на нашем многополярном шарике (да, тут специализированный прикладной ИИ, особая генетика, термоядерка и прочие). И вот как срежиссировать скоростной выход на прикладной результат в этих нишевых стратегических, пока вопрос.

P.S. Спасибо Наталье Поповой на пленаре за упоминание бусидо про «нет цели - только путь». В нашем канале это прям сквозная тема.

ни один триллер не сравнится

Платное — значит плохое?

Из-за дефицита учителей муниципальные школы зачастую неспособны дать даже базовые знания по многим предметам (возьмём хотя бы физику), не говоря уже о подготовке к сдаче ЕГЭ на высокий балл. Неравнодушные родители ищут альтернативы, поэтому рынок репетиторов и частных школ растёт как на дрожжах. Естественно, появляются услуги разного содержания и качества: здесь играют и прагматичные бизнесмены, и настоящие жулики, и идейные энтузиасты.

Типичным явлением стали центры семейного обучения, пример — тем самые "Дети Да Винчи" из Ульяновска, оказавшиеся в эпицентре искусственного скандала по инициативе журналиста Михаила Белого. По обсуждениям я понял, что статус таких центров требует пояснений: лучше всего справились подписчики канал "Наука и университеты" в комментариях к этому посту, привожу выжимку ниже.

В основе лежит перевод ребёнка на семейное обучение, который оформляют родители, беря полную ответственность за образование ребёнка на себя. Затем они имеют право давать это образование любыми способами: заниматься с ребёнком самостоятельно, нанимать репетиторов или скинуться с другими родителями на аренду помещения, в котором репетитор учит сразу нескольких детей. Часто решение об открытии центра ДПО принимается именно так: находится инициативная группа людей, которые не имеют целью получение сверхприбыли, а хотят просто нормально выучить своих детей.

По существу, такие центры являются более дешёвой альтернативой частным школам с лицензией и аккредитацией, обучение в которых стоит кратно дороже. Кто-то может посещать центр только для вечерних занятий на кружках, кто-то — приходить на полный день. Важно, что отсутствие "школьной" лицензии не влияет на законность работы центров семейного образования: никто не запрещает преподавать школьную программу в формате ДПО (как не запрещено это, например, репетиторам). В каком-то смысле это — действительно система, основанная на доверии, поскольку предъявить претензию к центру по своему баллу ЕГЭ невозможно. С другой стороны, а много ли школ могут такую ответственность нести, не перекладывая её на учащихся и их репетиторов?

Несмотря на это, в рамках наезда на центр "Дети Да Винчи" агрессивно используется стереотип о нечистоплотных и жадных частниках, которые обирают несчастных родителей. Я бы не хотел снова углубляться в подробности истории или отвечать на какие-то выпады, скажу только, что вся критика "Детей Да Винчи" дискредитируется в два счёта: сам инициатор, журналист Михаил Белый предпринимал усилия, чтобы оставить ребёнка в этой школе, а не забрать. Что касается формальной стороны, то, по моей информации, пришедшие в центр проверяющие действуют спокойно и не ведутся на скандал. Из обвинений в адрес центра не подтверждается буквально ничего, весь исходный конфликт сводится к бытовым прениям на тему "сдаём на занавески — имею право не сдавать", а так называемые угрозы даже стыдно приводить.

Сейчас история с "Детьми Да Винчи" постепенно приобретает характер клоунады. Благодаря медийному влиянию М. Белого к раздуванию пузыря привлечены сразу несколько депутатов, включая таких незыблемых моральнвх авторитетов как Виталий Милонов. Ждём появление Джигурды. Выглядит этот карнавал крайне непорядочно, поскольку крупные федеральные СМИ и федеральные политики вдруг решают весьма однобоко откомментировать события в маленькой школе в Ульяновске.

Среди высокопоставленных людей наиболее логичный поступок совершил сенатор и член КПРФ Айрат Гибатдинов: взял да и приехал в центр, чтобы поговорить с людьми и осмотреть всё на месте. Несмотря на репутацию критика и идеологические несогласия с концепцией частной школы, сенатор был вынужден честно признать, что никаких серьёзных нарушений не увидел.

Да, частные школы не могу быть панацеей и не выучат всех. Вероятно, наше образование в итоге расслоится на платное и бесплатное. Но сегодня ценен любой очаг адекватности, независимо от юридической формы. И будет очень жаль, если пустой скандал с "Детьми Да Винчи" будет использован как прецедент для закручивания гаек в области ДПО и семейного обучения.

Обиженный журналист против частной школы

Очень некрасивая история разворачивается в Ульяновске вокруг образовательного центра "Дети Да Винчи" (по факту — небольшой частной школы). Отец воспитанника и, по совместительству, влиятельный журналист Михаил Белый остался недоволен сбором денег за лето и, пользуясь связями и медиаресурсом, навлёк на центр волну проверок и клеветы. По ходу были использованы подлые пиар-методы, а реакция журналиста, на мой взгляд, вышла далеко за рамки адекватности. Подробное изложение событий можно найти здесь.

Вкратце, сын журналиста в течение года занимался в центре, ребёнок и родители были довольны. Затем школа объявила сбор денег за летние месяцы (для поддержания существования), но Михаил отказался их платить и стал предъявлять претензии: насчёт сбора, индексации платы, нового помещения школы и т.п. Школа дала объяснения по вопросам Белого и даже предоставила отчёт о том, куда идут деньги. Михаил платить отказался, перестал водить ребёнка в центр и устроил настоящее информационное мочилово школы. Хотя только что был доволен, как и десятки других родителей.

Вся гниль скандала в том, как Михаил распорядился медиаресурсом и как создал эффект шторма исключительно из себя самого. По-видимому, использовав ряд людей и СМИ втёмную. Во-первых, журналист обратился к знакомому депутату Борису Чернышову сразу с просьбой отправить запрос в Генпрокуратуру по поводу "нарушений" в образовательном центре. Во-вторых, когда проверка пришла, он написал под псевдонимом тенденциозную статью на Октагоне, взяв комментарий у самого себя как у пострадавшего родителя. В этом же материале есть очень подлая манипуляция патриотичностью и намёк на связь с Западом (с), который особенно смешно читать от многолетнего сотрудника Русской службы BBC.

Далее Михаил стал комментировать события в своём ТГ-канале Территория Русских, основное содержание которого — облизывание информационная поддержка губернатора Ульяновской области. Сейчас Михаил привлекает и других знакомых политиков и авторов ТГ-каналов, усиливающих информационное давление. К большому сожалению для себя отмечаю, что в этой игре сдержанно поучаствовал и канал "Наука и университеты", который ведёт отец героя, профессор Евгений Белый.

Если обратиться к содержанию претензий и понять, что же нашла прокуратура, становится смешно. Это мелкие недочёты по финансовой и административной части, которые найдутся у любой небольшой конторы, особенно если её развивает группа энтузиастов, ставящих на первое место содержание, а не бухгалтерию.

Да, школа не включила в договор сборы за летние месяцы, но предупреждала о них заранее (родители входили в положение, речь о 8500 руб/мес). Голословные заявления об угрозах не подтвердились, обвинения в растрате — тоже, школа готова отчитываться за деньги. Иезуитская претензия об "использовании подходов, характерных для общеобразовательных учреждений" — просто демагогия. Подходы использовать не запрещено, а большинство подобных центров именно так и работает: родители формально оставляют ребёнка на домашнем обучении, а на самом деле учат в частном центре, работающем по лицензии доп.образования. И это их личное дело. А ещё школа, расширяясь, не успела оформить лицензию на новое помещение, и это ошибка администрирования, но явно не преступление.

Что тут сказать. Средняя школа в регионах на всех парах летит к коллапсу. И одна из альтернатив для родителей в этих условиях, помимо выживших гимназий и лицеев, — это частные школы, которые неспроста растут по всей стране как грибы. Большинство из них делаются энтузиастами не ради сверхприбылей, а ради идеи и, зачастую, чтобы нормально выучить своих собственных детей. Душить такую инициативу в угоду обиженному журналисту — глупо и нерационально.

Редакции Октагона стоит задуматься, действительно ли однобокий материал Михаила Белого о самом себе соответствует стандартам журналистики. Впрочем, остальным СМИ и людям, вовлечённым в этот скандал, тоже стоит понять, действительно ли они хотят затоптать небольшую частную школу, в которой их знакомый не хотел сделать взнос за лето.

Отмечу и я пару очевидных тезисов о Конгрессе молодых учëных. Начну с приятного: любая возможность для открытого общения учёных со всей страны — несомненное благо. Люди должны иметь возможность обсуждать не только непосредственно профессиональные задачи, но и организацию науки и образования, проблемы и решения. Впрочем, об этом напишут и без меня.

Дальше менее приятное.

1) Если рассматривать КМУ как средство общения власти с народом, то главная проблема такого рода форумов — непредставительная выборка участников. Участники, грубо говоря, делятся на две крупных категории: самые успешные в науке и самые активные карьеристы-администраторы. Такую выборку обеспечивает механика отбора через квоты организаций, РНФ, местные СМУ и т.д. Плюс фильтр ФСО для отсева самых неблагонадёжных.

У этой выборки сильно сдвинут фокус интересов и список наиболее болезненных проблем. Банально, в среднем топ-5% молодых учёных или молодых администраторов получают нормальную зарплату. Соответственно, смещается и фокус во всех обсуждениях. Для примера было бы интересно узнать, какова средняя зарплата у учёных, побывавших на встрече с Путиным (учитывая зашкаливающее количество ректоров и проректоров среди, так сказать, молодёжи).

А ещё при такой выборке возникает интересное когнитивное искажение: подспудная мысль о том, что каждому нужно просто хорошо трудиться, и он будет таким же, как все эти успешные и обеспеченные ребята. Но это неправда, потому что при жёстко ограниченном ресурсе "новые" и более результативные деятели просто выгонят "старых" и менее результативных.

2) Близко лежит и проблема представления так называемых лучших практик, а точнее их масштабируемости. Какие бы идеи ни реализовывали Сколтех, Сириус, МФТИ или Курчатовский институт, транслировать их на страну чаще всего не имеет смысла. Региональный университет или институт РАН имеет на порядок меньший бюджет (особенно "неокрашенных" денег) и более слабый кадровый состав, вследствие чего не способен такие практики воспроизвести. Внешне перечисление успешных примеров создаёт красивую картинку и ощущение развития по всей стране, но по факту масштабирование при сохранении общего финансирования невозможно. Иными словами, легко давать советы с бюджетом 1 млрд. в год на любые побочные проекты.

3) Ещё один явный минус КМУ — это акселерация карьеристов. Конгресс даёт шанс произвести впечатление на солнцеликих руководителей департаментов или заместителей министра, чем и пользуются самые деловитые ребята. Как справедливо написали в чате Зоопарка, власть работает с той молодежью, которая сама хочет во власть и крутится рядом. К сожалению, в силу обозначенных недавно причин, это далеко не всегда та молодёжь, которая должна быть у руля.

Научная школа — это не лаборатория

К концу года всё чаще встречаются сводки об успехах молодёжных лабораторий, которых с 2018 года создано почти тысяча. Даже утверждается, что благодаря этим лабораториям "рабочими местами обеспечены более 9 тысяч исследователей".

В двух словах, деньги на науку — это хорошо, короткие деньги с лукавым посылом и искусственными требованиями — уже хуже.

Почему лукавым? Предоставленное финансирование (в среднем 16 млн. в год) достаточно либо для постепенного оснащения не самой богатой лаборатории и закупки расходников, либо для выплаты приемлемых зарплат сотрудникам (и то, надо ещё посмотреть на состав коллектива). Но не оба пункта одновременно. В разных отраслях науки будет разный баланс расходов, но в большинстве случаев такая лаборатория будет играть лишь роль одного из исполняемых грантов для её сотрудников.

В силу этого обстоятельства, а также в силу краткосрочности проекта, никто не будет кардинально менять тематику под новую лабораторию. Также маловероятно, что для неё отремонтируют и оборудуют помещение. Ну а если люди занимаются старыми делами на старом месте под новой вывеской, то называть это новой молодёжной лабораторией можно лишь, кхм, с некоторой натяжкой.

Переходя на язык грубых ноябрьских метафор, могу предположить две реальных модели молодёжной лаборатории: либо стая голубей, случайно пролетавших мимо и слетевшихся на выброшенный хлеб, либо свора собак, которая всегда следует за вожаком и теперь прибежала глодать новую кость. На время насытятся и те, и другие, но вряд ли это сильно изменит их образ жизни: первые разлетятся в разные стороны, а вторые побегут дальше.

В чём тогда конструктив? Начинать надо с целеполагания, то есть, с ответа на вопрос: а чего, собственно, мы хотим добиться? Если цель — развить некоторое новое научное направление (например, отстающее в России, но перспективное), то заниматься нужно в первую созданием научной школы. Поясню, что имеется в виду, и в чём отличие от административных единиц типа лаборатории или кафедры.

Научная школа — это сообщество учёных, как правило, с сильным лидером во главе, внутри которого обмен информацией и мнениями происходят на уровне первоначальных идей, а не на уровне результатов. При правильной организации труда (прежде всего, семинаров и просто общения в коллективе) это значительно повышает глубину и скорость проведения исследований. Такой уровень понимания достигается благодаря тому, что все члены школы владеют общим научным языком, решают близкие задачи и регулярно вникают в работу друг друга.

Само собой, нет чёткой инструкции по рождению научных школ, но прежде всего нужен достаточно сильный научный лидер, неформально заинтересованный в том, чтобы пахать целину. Само собой, нужны ресурсы и время, причём не три года, и даже не пять лет, а также гарантии продолжения финансирования при успешной работе.

То есть, это дорого и сложно. Но всё это окупается результатом: если научная школа создана и решаемые ей проблемы актуальны, она начинает воспроизводить сама себя. Её "выпускники", начиная от защитившихся студентов и аспирантов, будут продолжать развиваться в духе школы, даже если не полностью отдают себе в этом отчёт. Это субъективное наблюдение, но, как правило, самоидентификация учёного как специалиста в такой-то области (или интересующегося определённым кругом задач) связана именно с периодом интенсивного получения опыта в научной школе, а не с выполнением какого-либо гранта. Соответственно, даже если с административной точки зрения научная школа разделится или распадётся, то её тематика и её подходы продолжат жить ещё долгое время.

Иными словами, объявляя грант или создавая лабораторию по административным причинам, мы предлагаем учёным ненадолго уделить внимание определённому направлению исследований. Создавая научную школу, мы формируем сообщество, которое не может не думать о научных проблемах в рамках своей темы, и в дальнейшем будет уже само искать ресурсы для поиска ответов. И эта внутренняя мотивация, естественно, куда перспективнее на стратегических временных масштабах.

не забываем аккуратно оформлять раздел Acknowledgements, коллеги

Нет, все-таки нельзя измерять качество школьного образования только процентом неуспевающих, как это делает министр. Подписчики, работавшие или работающие в школе, утверждают, что зачастую оценки «тотально рисуются абсолютно по всем предметам». Причин этому явлению достаточно много. И школьная, и муниципальная администрации не хотят быть в «штрафниках» и получать нагоняи от вышестоящих инстанций. Показатель качества влияет на муниципальный рейтинг школы, поэтому понятно желание школьного руководства иметь побольше «хорошистов» и отличников и поменьше двоечников. Не будем забывать про давление родителей, которых чаще всего интересуют исключительно оценки своих детей. Отсюда и произрастают родительские жалобы на необъективность выставления оценок, и школьной администрации проще пойти навстречу родительским желаниям и не раздувать конфликт. Наконец, качество учебного процесса сильно страдает от перегруженности педагогов. Многие учителя сами понимают, что недодают на уроках, поэтому им проще выставить ученику условную «четверку», чем тратить свое время.

К вечным темам: объясняем на карточках (с)

Управление: держаться подальше?

В комментариях упомянули ещё одну важную тенденцию. Сегодня многие по-настоящему талантливые лидеры в университетах (и не только) бегут с высших руководящих должностей или сразу не соглашаются их занимать. Они предпочитают быть где-то на периферии, но вкладываться в реальные проекты, а не строить потёмкинские деревни.

Зачастую такой управленец может возглавлять подразделение с формально низким уровнем в иерархии (лабораторию, отдел, центр, кафедру), но иметь при этом значительные ресурсы и большую свободу внутри вуза. Например, по той причине, что это подразделение производит половину науки в университете или приносит львиную долю внебюджетных доходов.

Что важно: отказ такого руководителя идти в ректорат — рациональное решение, а не следствие страха и не малодушия. Если здраво оценить реальные возможности по управлению университетом, с учётом зарегулированности, постоянной смены приоритетов и произвола с перестановкой ректоров, то вполне логично прийти к выводу о бутафорском характере этого управления. Возможно ли качественно администрировать текущие процессы? Да, конечно возможно, бюрократический хаос можно несколько обуздать. Реально ли разработать стратегию развития и воплощать её хотя бы лет десять? Крайне маловероятно: либо ишак сдохнет, либо падишах помрёт.

Иными словами, настоящий лидер в данном случае не то чтобы боится взять на себя ответственность за какие-то решения, а видит, что это попросту невозможно: либо тебя снимут (и ответственность перейдёт другому), либо твои решения будут непредсказуемым образом изменены или отменены в силу очередной смены стратегии.

Да, как и всегда, нужно оговориться: бывает так, что сильная команда управленцев качественно меняет университет. Хотя, с другой стороны, иногда мы оказываемся и здесь. Так или иначе, пока речь о системных эффектах, а не об исключениях и карманах эффективности.

Обратная сторона этой медали ещё интереснее. Когда умные и способные относятся к административной карьере прохладно, вперёд выходят не слишком рефлексирующие активисты. Некоторых людей привлекает статус и управление как таковое, безотносительно возможности или невозможности что-то изменить по существу. Именно эти люди с удовольствием поедут на форумы и школы управленцев (что вообще есть оксюморон, как мне кажется), а затем окажутся очень удобными кандидатами на высокие должности. И именно отсюда начнутся те самые нереалистичные обещания, пустые проекты и другая бурная деятельность, имеющая в основе только желание выслужиться.

Забавно, что продвижению особо рьяных управленцев может способствовать и механизм "выталкивания наверх". Бывает так, что подчинённым и просто окружающим коллегам очень досаждает и мешает работать некий бессмысленный активист, но формально уволить его особенно не за что: он всегда на виду у начальства, по горло занят и со всеми знаком. Единственным спасением является повышение этого деятеля: с кафедры — в деканат, с факультета — в ректорат, из ректората — в департамент министерства или в другой университет. Коллектив не просто поддержит решение, но и активно поспособствует карьерному росту, только бы избавиться от раздражителя.

И тут возникает классический вопрос: а что делать? С системной точки зрения — дать университетам больше самостоятельности, перестать менять стратегию каждый год и снизить накал активизма любого рода, который сейчас перегружает образовательную систему и забивает нормальную регулярную работу. Это увеличит шансы привлечь к управлению осмысленных лидеров, со своим мышлением и своей программой.

С личной точки зрения общего ответа, конечно же, быть не может. Кто-то решит согласиться на управленческую должность, не особо горя желанием руководить, но осознавая, что иначе придут пустые активисты. Это благородно, но не всегда оправданно. Кто-то выберет остаться на периферии до лучших времён. Пожалуй, при анализе таких решений важнее всего отделять желание чем-либо поуправлять от реальных способностей к этому, а настоящую эффективность работы — от количества времени, посвящённого заглядыванию в рот начальнику.

Готовь три конверта (с)

Продолжим о нормализации безумия: обсудим текучку руководства, которая характерна именно для университетов. В комментариях ко вчерашнему посту эти мысли тоже мелькали, да и тема, конечно, избитая. Но не лишним будет и повторить, ведь дело не в самой текучке управленцев, а в том, что связанные с ней недобросовестные практики закрепляются как нормальные.

О чём конкретно речь? Коротко: если сегодня ректор с командой готовит проект развития на 3-5 лет (ПИШ, Приоритет, любой другой), то он может писать в нём буквально всё, на что хватит фантазии и словесных обоснований. За эти обещания вряд ли придётся отвечать, ведь с огромной вероятностью к концу проекта произойдёт одно из следующих событий:

(1) ректора снимут и назначат нового;
(2) уйдёт профильный замминистра и проект забудут (он будет тихо свёрнут);
(3) поменяются глобальные приоритеты (и проект будет тихо свёрнут в пользу других);
(4) в проекте резко изменятся правила.

То есть, возвращаясь к языку анекдотов, через эти 3-5 лет либо ишак сдохнет, либо падишах помрёт. Отвечать за прошлые обещания будет либо уже некому, либо не перед кем. Эта мысль особенно важна: на данный момент я не могу представить себе какого-либо варианта ответственности, пусть репутационной, ни за фантастические обещания в крупных проектах, ни, с другой стороны, за топорные формулировки их правил и KPI.

Естественно, этим положением вещей активно пользуются управленцы, постепенно обучаясь на примерах. Вместо здоровой культуры ответственного планирования формируется культура колядочно-визионерского менеджмента, главная задача которого — набрать как можно больше добра прямо сейчас с помощью величаний, песен и заклинаний с нужными формулировками. Сама по себе стратегия развития (как документ или как план действий) начинает играть роль скорее магического текста, который при выполнении остальных ритуалов должен принести богатство, но не имеет непосредственного отношения, собственно, к дальнейшей работе.

Постепенно несоответствие стратегии какому-либо реальному плану выносится за скобки и, при отсутствии внятной ответственности, сочинение такого рода планов и заявок становится жанром чисто литературным. А если все (хорошо, почти все) врут, то врать должен каждый, кто хочет надеяться на финансирование. Что в этом страшного, неужели переживать за совесть авторов? А то, что симуляция планирования не даёт заниматься реальной стратегией. Человеческие ресурсы ограничены, суррогаты съедают как ресурс управленцев, так и ресурс исполнителей. Положим, открывается новая специальность, проводится олимпиада, нанимаются сотрудники, организуется конференция — всё это требует много сил, но что из этого делается просто для закрытия показателей, а что действительно нужно и требует поддержки? А если "стратегических проектов" несколько, то как удачнее продать одно мероприятие в два-три сразу?

Иными словами, опасность даже не в том, что управленцы привыкают врать в обещаниях и считают это нормой. А в том, что разного рода конъюнктурные стратегии и дорожные карты подменяют собой реальные планы развития, которыми никто не занимается. Нормой становится не иметь этого самого настоящего плана развития. Правда, для составления не зависящей от конъюнктуры стратегии надо сформировать, как минимум, собственные устойчивые представления о научном и образовательном процессе, обладая достаточным опытом работы в разных ролях. Но это уже совсем другая история.

А что происходит?

Долгое отсутствие постов в канале связано, в первую очередь, с тем, что в сфере науки и образования наблюдается глобальное затишье. Отчасти это хорошо, потому что только в отсутствие постоянных административных потрясений и возможна нормальная продуктивная работа. Впору вспомнить старый тезис: если и мечтать о чём-то реальном, то было бы здорово просто зафиксировать хоть какие-то правила игры лет на пять-десять.

Да, конечно, по сей день тянутся старые скандальные истории. Да, возникают внезапные инициативы вроде изменения правил набора в бакалавриат и в аспирантуру — их уже и без меня прокомментировали коллеги по телеграму. По этой теме скажу одно: выглядит как типичное героическое решение выдуманных второстепенных проблем при невозможности решать проблемы реальные; надеюсь, что этот активизм зачахнет где-нибудь в недрах согласующих органов. Но в целом есть ощущение затишья.

При этом продолжают крутиться два контура, исполнительский и административный. В последнее время особенно интересно наблюдать, насколько независимы их проблемы и интересы. Ближе к земле обсуждают, как правило, стабильный круг вопросов: зарплаты, закупки, публикации и их качество, учебную нагрузку, деньги и гранты, правила приема в вузы, уровень абитуриентов и т.п. В административном контуре повестка скорее событийная: форумы, награждения, визиты и подписания соглашений (всё, как правило, оформляется в стилистике сезона: импортозамещение, БРИКС, устойчивое развитие, искусственный интеллект и т.п.). Возможно, это впечатление — следствие общения министерства с народом через пресс-релизы и новости, которые уже по своему формату предполагают конкретный инфоповод.

Так или иначе, проблемы из исполнительского контура попадают в административный контур нечасто, вызывая сильное взаимное недоумение. А чем более независимо функционируют контуры, тем более гладко всё выглядит (одни читают лекции и ведут исследования, другие — согласуют стратегии); когда начинают зацепляться — выясняется множество неприятных деталей. Те же внезапные новые правила приёма вызвали такую сильную реакцию университетов, что инициаторам приходится тихо сдавать назад. Другой пример — едва наметившееся окончание истории с Белым списком журналов и совсем незавершённый сюжет с отечественной системой наукометрии.

Обе инициативы не так уж первостепенны, но напрямую затрагивают интересы многих тысяч людей и двигаются с большим трудом. Куда проще обсуждать абстрактные ИОТ и роль ИИ в чём угодно. По этом контексту ясно, что зарплаты учителей или недофинансирование РНФ и фундаментальной науки в целом — темы заведомо провальные и невозможные для обсуждения, то есть подпадающие под пресловутую категорию "неконструктива".

Естественно, изнутри сложно смотреть на систему глобально. Но рискну спросить подписчиков: а как вы думаете, что действительного важного сейчас происходит в научно-образовательной сфере? Плохого, хорошего, нейтрального? Какие нетривиальные тенденции наметились, какие законы приняты, что незаметно меняется?

***
Для затравки приведу такое наблюдение. В самом научном сообществе стремительно нормализуется бизнес-бюрократическая стратегия поведения учёного (к которой подталкивает организация науки в последние годы и на которой выросли сегодняшние молодые завлабы). Вал публикаций, рост показателей и постоянная грантово-заявочная гонка перестаёт восприниматься как навязанная рамка, а искренне рассматривается как признак эффективности и успешности. При этом желание спокойно заниматься исследованиями за нормальную зарплату воспринимается как блажь и глупая фантазия, оскорбительная для "вкалывающих за троих". То есть, норма сильно сдвинулась, это хорошо видно и по чату канала. Что тревожно: такие установки влияют и на подбор молодёжи, поскольку преференции получает самый коммуникативный и шустрый, а не самый талантливый.

Критическое мышление для начинающих и для профессионалов

Учителя: кто будет работать?

Помимо зарплат есть и другая красноречивая статистика о средней школе — возрастной состав учителей. Данные доступны на сайте Росстата и удобно представлены вот здесь. Для примера привожу распределение по возрастам учителей математики и физики (в сумме) и просто всех учителей России.

Как видно, все заверения о небывалой популярности педагогического образования и работе выпускников "по специальности" разбиваются о факты. На входе в профессию в два раза меньше молодёжи, чем необходимо для поддержания нынешней численности учительского корпуса (сравните 160 тысяч учителей 50-54 лет и менее 80 тысяч учителей 20-24 лет или 25-29 лет). У учителей физики этот разрыв достигает трёх раз.

Объяснить провал низкой рождаемостью в девяностые и нулевые не получается. Просто жители России в возрасте 20-40 лет примерно вдвое реже выбирают профессию учителя, чем 50- и 60-летние. Возможно, их отталкивает зарплата на уровне кассира в супермаркете, бюрократия и бесправие, но это не точно.

выбирайте с умом

P.S. Посвящается успехам команды Labrats

Кадровый ландшафт в сфере высшего образования

Правительство приняло решение о закрытии проекта "Большая российская энциклопедия" (преемница БСЭ). Ранее я писал, что финансирование энциклопедии не было заложено в бюджет 2024 года, а сотрудникам с начала года не выплачивали зарплату.

В качестве решения Большую российскую энциклопедию предложили присоединить к Рувики. Как можно сливать серьёзную научную энциклопедию, выпускаемую профессиональной редакцией, с муляжом Википедии — без комментариев.

На сегодня была назначена пресс-конференция руководства БРЭ по поводу её закрытия. Однако буквально за последние пару дней поднялся скандал такого размаха, что закрытие энциклопедии решили приостановить. Надеюсь, процесс поиска решения запущен: у нас не так много научно-культурного наследия уровня БРЭ, чтобы им разбрасываться.

Высокоцитируемый и безработный

В канал Русский research обратился учёный с необычной судьбой, Сергей Вениаминович Дорожкин, с просьбой рассказать о его ситуации и, возможно, помочь тем самым его научной работе. Я крайне редко посвящаю посты отдельным людям, но тут случай действительно уникальный.

Начнём с того, что С.В. Дорожкин является одним из самых цитируемых российских учёных (8-е место при нормировке цитирований на число соавторов) и попадает в топ-100 мирового рейтинга специалистов по биоматериаловедению. Одновременно с этим уже 20 лет Сергей Вениаминович занимается наукой лишь в качестве хобби по 1-1,5 часа в день, работая инженером по калибровке лабораторных приборов в коммерческой компании. Не имея доступа к лаборатории, учёный занимается анализом литературы и написанием обзорных статей, что само со себе непростой труд. Обзоры С.В. Дорожкина выходят в международных журналах и хорошо цитируются. Об этой удивительной ситуации писал ранее А.Р. Хохлов.

Сергей Вениаминович рассказывает, что в 2004 году закончился его последний контракт постдока в Канаде, и он вернулся в Москву, предварительно написав во все московские научные институты, где занимались близкой тематикой. Никто не ответил, приглашений на работу не поступило. В дальнейшем учёный периодически пытался выйти на контакт с представителями химфака МГУ, ИМЕТ РАН и, ранее, ИОНХ РАН, но тоже не получал ответов. В итоге он стал искать работу в коммерческих предприятиях и пришёл к текущей специальности инженера.

Единственная конструктивная реакция последовала буквально недавно от академика А.Р. Хохлова, который организовал у себя в лаборатории семинар С.В. Дорожкина, а затем принял его на работу на полставки. К сожалению, тематически интересы двух учёных в итоге не совпали, энтузиазм стал угасать, а сотрудничество на данный момент не сложилось.

Сейчас цель Сергея Вениаминовича очень проста. Найти возможность заниматься исследованиями по основному месту работы, уделять науке кратно больше времени и получать за это достойные деньги. Учёный готов как продолжить свою деятельность по написанию обзорных работ, так и подключиться к действующей лаборатории в рамках её тематики. Да, Сергей Вениаминович честно признаёт, что не умеет и не хочет участвовать в грантовой гонке. С другой стороны, свою способность выдавать востребованную «научную продукцию» он уже доказал, и, я думаю, имеет право претендовать на место в коллективе без традиционной административной нагрузки.


P.S. Честно говоря, я удивляюсь, почему никакой университет (особенно из числа бьющихся за показатели) не догадался пригласить С.В. Дорожкина на работу чисто из утилитарных соображений. Просто обеспечив учёному хороший оклад и рабочее место, организация получает, как минимум, стабильный поток востребованных статей в международных журналах и высокорейтингового сотрудника в качестве вечнозелёного инфоповода. Как максимум – при наличии близких по тематике химиков – получает консультации специалиста с широкой эрудицией в своей области.

С другой стороны, приходится признать, что уехавшим за рубеж учёным зачастую бывает сложно вернуться в российскую научную жизнь. Это другая система отношений (не худшая и не лучшая, а именно другая), и разница не сводится к пресловутым бегам за грантами. Хотя, безусловно, и вечный поиск финансирования доливает масла в огонь.

Ну и поскольку пост в жанре "ищу работу" публикуется в канале впервые, я понятия не имею, чем его заканчивать. Пожелаю Сергею Вениаминовичу найти правильное место и, наконец, уделять науке столько времени, сколько хочется.

Прочитал свежее интервью министра просвещения Кравцова, которое он дал по случаю Дня учителя, находясь, по-видимому, в состоянии крайней экзальтации. Иначе это назвать сложно, поскольку отрыв тезисов Кравцова от реальности достигает пугающих масштабов.

Тут меня, пожалуй, интересует только одно: в какой степени этот отрыв вызван неосведомлённостью министра, а в какой — намеренным желанием приукрасить ситуацию или избежать неприятных вопросов.

В интервью затронуто множество больных тем, и практически все с известным передёргиванием. Вкратце:

- законодательно образование больше не является услугой и это якобы изменило отношение к сфере (ну конечно же нет);

- программа "Земский учитель" упомянута сдержанно-позитивно (судя по многочисленным отзывам, программа работает со скрипом, учителя массово бегут из села, соглашаясь даже вернуть миллион до окончания срока);

- популярность профессии учителя снова аргументируется количеством заявлений в педвузы (это пустой показатель, каждый абитуриент может раскидать до 25 заявлений);

- ставится в заслугу министерству снижение бюрократической нагрузки (которое на практике не произошло);

- об одновременном заполнении настоящего бумажного журнала и электронного журнала "для отчёта" министр просто не знает;

- вопрос тотального дефицита учителей не упоминается;

- вопрос зарплат обходится туманными словами о новом порядке оплаты труда.

Особенно забавны моменты в интервью, когда Кравцов съезжает с наиболее важных тем с помощью резкого перехода к информационной войне, патриотизму, неонацизму и другим тревожным вещам общего характера. Я удивлён, что нигде не возникли разрушительные западные геи, но их, скорее всего, приберегли на тот случай, если бы в дело пошли данные с конкретными средними зарплатами учителей в регионах центральной России.

Но самое смешное здесь то, что интервью брал журналист по имени Роман Плюсов.

(за наводку благодарю канал Наука и университеты)

творчество подписчика, беспокоящегося о судьбе российских научных журналов

(для посвящённых в проблематику)

Потрясающая история о манипуляции научными данными, которая как нельзя лучше обнажает бессмысленность публикационной гонки.

Вкратце, один из самых влиятельных и самых цитируемых нейробиологов мира на протяжении многих лет подделывал экспериментальные данные. В частности, редактировал изображения, полученные с помощью конфокальной микроскопии, чтобы результаты воздействия тех или иных препаратов выглядели более убедительно. Расследование вышло в журнале Science. На основе этих результатов уже началась разработка лекарства от болезни Паркинсона, которое (что неудивительно) демонстрирует либо очень слабую эффективность, либо её отсутствие.

Эта ситуация ещё раз подтверждает, что в науке репутация всегда первична по отношению к любым метрикам. Поскольку даже статьи в топовых журналах не гарантируют достоверность результатов, особенно если автор решился на намеренную фальсификацию (или, в более мягком варианте, опустил какие-либо данные, выбрал некорректные статистические методы, пренебрёг неудобными внешними факторами и т.д.).

Публикационная гонка усиливает вал статей (в том числе, в ведущих журналах), что неизбежно снижает качество рецензирования. Кроме того, необходимость много и красиво публиковаться убивает мотивацию проверять более ранние работы, а также разбираться в своих результатах более подробно, если что-то понятно не до конца. В сумме это порождает проблему воспроизводимости, которая в той же биологии и медицине достигает пугающих масштабов.

С другой стороны, тот факт, что история с подделкой данных очень высокопоставленным учёным всплыла наружу и была расследована, показывает живучесть и правильное функционирование научных институтов как таковых. Среди исследователей находятся достаточно смелые и принципиальные люди, которые готовы взяться за проверку сомнительных статей, а большинство честно работающих коллег одобряют и поддерживают такое расследование.

Ещё одна неочевидная сторона дела — оно бросает тень на добросовестных научных работников в глазах общества и власти. Любой честный учёный должен иметь право на ошибку, и это нормальная часть научного процесса, если ошибки систематически признаются и исправляются. Случаи намеренной фальсификации сильно компрометируют это фундаментальное право и поэтому должны получать жёсткую и однозначную оценку научного сообщества.

Отделить честную ошибку от намеренной подделки непросто, сделать это может только то же сообщество учёных по результатам научных семинаров, совместных работ и кулуарных споров на конференциях. Всё это в совокупности - выстраивание научной репутации, которая и должна быть безусловно важнее индекса Хирша и любой другой наукометрии.

Интересное мини-расследование об использовании ChatGPT для написания научных статей от канала "Наука без межей".

Первая неожиданность — оказывается, существуют как минимум 4 слова, которые ChatGPT использует аномально часто: meticulously, intricate, commendable и meticulous (скрупулезно, замысловато, похвально, скрупулезный или дотошный). Уж не знаю, была ли устранена эта особенность в самых новых версиях, но поиск выдал 3-4-кратный рост используемости этих слов в абстрактах научных статей в 2023-2024 годах, то есть сразу после появления ChatGPT.

Особенно показательно, что вероятность обнаружить сразу два слова из этого списка в аннотации статьи была фактически нулевой до 2022 года включительно, а в 2023-2024 годах появились уже десятки и даже сотни таких статей. Результаты поиска по базе PubMed приведены в канале по ссылке. Не менее интересно, что статьи, написанные (скорее всего) с помощью ChatGPT, были опубликованы во вполне достойных научных журналах.

Собственно, не имею ничего против разумного использования нейросетей, в особенности для финального редактирования текста. Но было бы интересно оценить масштаб вторжения искусственного интеллекта в мир научной периодики.

ИППИ РАН — исход

Трагифарс в стенах Института проблем передачи информации РАН завершается планомерным распадом института. Это (был) один из ведущих научных центров России, где над задачами хранения, передачи и обработки информации трудились математики, инженеры, биологи, информатики и лингвисты. Значительная часть активных учёных из ИППИ РАН уже сменили место работы или готовятся к увольнению. Зафиксируем основные моменты истории.

Развал ИППИ РАН был начат на пустом месте нынешним ректором Сколтеха академиком А.П. Кулешовым, который был директором ИППИ в 2006-2016 годах. Желая сохранять контроль над своим детищем, он (думаю, из лучших побуждений, без иронии) заблокировал внутри РАН переизбрание слишком независимого директора Соболевского. Вопреки позиции сотрудников, был назначен и.о. директора Фёдоров, зам.директора Костюкевич, а также ряд других спорных персонажей, которые были категорически не готовы к управлению научным коллективом и реальной (а не бумажной) ответственности за его работу. Сам академик Кулешов, по-видимому, только к середине драмы осознал, каких клоунов.... какую кашу заварил.

Новая дирекция принимала большое количество судорожных, резких и неадекватных решений, о чём можно долго читать в моём канале, у М.С. Гельфанда и А.Р. Хохлова, а также в канале Сохраним ИППИ. В целом это была очень недалёкая политика увольнения несогласных, административные выверты с усилением контроля за второстепенными вещами, а также нелепые попытки с разбегу переориентировать группы фундаментальной направленности на решение каких-нибудь прикладных задач. Руководители начали с подачи в суд на Учёный совет собственного института, а теперь заканчивают взаимными обвинениями между директором и его заместителями. Научные сотрудники закономерно стали уходить.

Большинство математиков из ИППИ РАН уходят в специально созданную Высшую школу математики МФТИ, директором которой становится А.Н. Соболевский, а научным руководителем — М.А. Цфасман. Внутри ВШМ создаются две математических лаборатории. По планам, к концу 2024 года в ВШМ МФТИ будет более 30 сотрудников, с 2025 школа начнёт обучение небольшой группы студентов бакалавриата, ориентированных на занятия серьёзной математикой, а также наберёт несколько аспирантов. Уже возобновлен знаменитый Добрушинский математический семинар.

Отдельные математики ИППИ РАН уходят в Сколтех и во ВШЭ (стоявшие там одной ногой будут стоять двумя ногами), а зарубежные профессора, которые пребывали в длительном административном отпуске в ИППИ, будут просто постепенно увольняться. В итоге математиков в институте практически не остаётся.

Специалисты по генетике, биоинформатике и зрительным системам также перетекают в другие научные учреждения. Не буду публиковать подробности во избежание скандалов (детали не так и важны), но основные договорённости уже достигнуты и речь идёт об уходе целых лабораторий из ИППИ. С большой вероятностью будут голосовать ногами и лингвисты. На сегодня среди живых подразделений ИППИ РАН остаётся только Лаборатория беспроводных сетей. Тут возникает чисто технический вопрос (не)выполнения госзадания и других обязательств институтом без большей части сотрудников, но его мы задавать не будем.

В конце отмечу пассивную роль руководства РАН и отчасти Минобрнауки, которые не смогли либо не пожелали справиться с Отделением нанотехнологий и информационных технологий РАН. Оно без объективных причин блокировало переизбрание Соболевского, и это не единственная аналогичная история. Есть ощущение, что руководители РАН и Минобра считают нормальным некоторое недовольство назначенным сверху директором, а также одобряет топорные попытки перевести всех учёных ИППИ на прикладные задачи. Вот только нюанс состоит в том, что крепостное право уже отменили, поэтому учёные могу увольняться и переходить туда, где им создают нормальные условия для работы или хотя бы не мешают.

Итого, как ни оправдывай действия участников, крупный междисциплинарный (исторически и по своей природе, а не искусственно) научный институт прекращает своё существование в качестве центра фундаментальной науки.

Контроль и управление

рубрика #трудовыебудни

В одном научном центре X разворачивается житейская драма, начальник говорит SMM-щику, которого он перепутал с новостерайтером «сделайте, как я сказал», SMM-щик терпеливо пытается узнать больше деталей из «мы посетили конференцию», чтобы сочинить пост, от которого не сбежит аудитория из начинающих жить страниц в сетях.

Очень часто контроль путают с управлением. Если я контролирую, значит, управляю. В реальности – в сфере креатива контроль — трудоёмкий и ужасно неэффективный способ управления. В попытках контролировать окружающий мир, мы лишаем коллег самого важного — автономности, способности принимать решения самостоятельно, без нас. У меня, кстати, есть живой пример сильнейшей ИТ-компании, выросшей из Томска, где основатель и директор не мешает работать своей команде и это дает невероятные продукты и результаты.

Чем сильнее хватка, тем хуже мы себя чувствуем и более скверно обстоят дела. В работе лучший способ контролировать что-либо — сделать задачу и процесс интересными для других. Управлять по-настоящему - понимать мотивы, уважать труд и делить ответственность.

P.S. Кстати, когда тебе говорят – «делай, что хочешь, я полностью тебе доверяю», ты перестаёшь делать, что хочешь, и начинаешь оправдывать доверие, потому что чужое доверие - оно как хрустальный шар, ты несёшь его обеими руками, но с этого момента твои руки несвободны. С другой стороны, когда тебе не доверяют, делать что-либо вообще не имеет смысла и не очень хочется.

когда описываешь в статье идеальное совпадение эксперимента и теоретической модели, параметры которой ты подгонял два месяца

источник

Удивительно, насколько живуча мысль о студентах как о бесплатных разнорабочих. Казалось бы, советское поколение чиновников уже сменилось, но идея не умирает.

Буквально на прошедшей неделе успели отметиться две чиновницы: сенатор Наталия Косихина (1972 г.р.) и директор департамента Минпросвещения Наталья Агре (1978 г.р.). Первая предложила привлекать школьников и студентов для сбора урожая осенью на один-два дня, чтобы решить проблему нехватки рабочих рук. Вторая — обязательно (но добровольно, что бы это ни значило) привлекать всю молодёжь от 14 и до 35 лет на какую-то масштабную стройку или другой проект вроде БАМа, на срок от двух недель до месяца.

Как и всегда в таких случаях, приводятся аргументы о вкладе в общее дело, о возможности познакомиться с людьми, посмотреть страну и так далее. Как и всегда, совершенно неясно, почему нельзя получить эти бонусы в рамках добровольной работы по своей профессии, а не добровольно-принудительного низкоквалифицированного труда. Как и всегда, неотвеченным остаётся совсем очевидный вопрос: если где-то не хватает рабочих рук, то, может, там нужно больше платить?

В целом, мантры про общее дело и радости от новых знакомств прикрывают под видом заботы достаточно симптоматичное отношение к молодёжи как к несамостоятельным людям второго сорта, которые не способны к самоопределению и нуждаются в руководстве. Не менее симптоматично отношение к студентам как к бездельникам, у которых куча свободного времени и которым нечем себя занять, — вероятно, обладатель такого мнения учился в шараге не пробовал учиться в нормальном университете. Примечательно, что говорящий при этом чётко отделяет от "молодёжи" как себя, так и своих детей.

Лично меня в этих заявлениях больше всего удивляет непростительная для политика непродуманность. Да, пусть это спонтанная идея и попытка словить хайп на светлом советском прошлом. Но люди в комментариях тут же задают очевидные вопросы: а что делать на время этих работ с детьми и престарелыми родственниками (оказывается, у молодёжи до 35 лет бывают дети и пожилые родители), а что делать с основной работой (оказывается, молодёжь сама способна трудоустроиться), а кто на это согласится бесплатно (оказывается, молодёжь живёт в реальном мире, а не в романе-утопии) и так далее.

Иными словами, внезапно выясняется, что молодёжь — это такие же люди со своими заботами и обязанностями, возможно, несколько менее опытные (и то не обязательно). Это не абстрактная масса, которую непременно нужно куда-то направлять, развлекать и опекать, особенно — маскируя под видом опеки и заботы поиск бесплатной рабочей силы. Собственно, нормальная молодёжная политика и должна начинаться с признания этих простых фактов.

Приходится возвращаться в эфир после каникул по срочному и нерадостному поводу.

Как пишут коллеги из Зоопарка, уже больше недели судно Института океанологии РАН "Академик Николай Страхов" болтается в Карском море с неисправным двигателем. Экипаж уже успел пережить штормовой ветер, пятиметровые волны и крен до 40 градусов. Судно неуправляемо.

Подробности есть по ссылке выше, мой общий вывод такой: всё это время ответственные лица, находящиеся на суше, занимаются перекладыванием этой самой ответственности, выгораживают себя и параллельно пытаются сэкономить на спасательной операции. Несмотря на смертельную (это не нагнетание) опасность для членов экспедиции, решение вопроса в ИО РАН откладывалось из-за пятницы и выходных (!!), Минобрнауки по-видимому не вмешивалось, спасательные рейсы ближайших судов то назначались, то отменялись.

Люди на борту пребывают в неведении. По слухам, 19 сентября за ними придёт-таки аварийно-спасательное судно (то есть, через 2 недели после остановки двигателя). И это уже вмешательство спасательной службы на фоне бездействия Атлантической базы флота и ИО РАН.

Да, научный флот долгое время был на голодном пайке и выживал в том числе за счёт коммерческих рейсов и туристов. Да, у всех накопились взаимные претензии. Но, очевидно, в этой истории уже нет места ни обидам, ни цеховой солидарности, ни поискам исторических корней, надо срочно спасать людей, а также оборудование и само судно. А затем всем сторонам было бы неплохо подготовить аргументированную версию событий: вышло ли судно в море исправным, кто отвечал за ремонт, были ли на него средства, почему были отменены первый спасательные рейсы и так далее. Будем следить за ходом спасательной операции, а в дальнейшем попытаемся понять, как же так вышло.

@infocygan_ru — превращаем маркетинг в магию, а рекламу — в настоящее искусство! Раскрываем секреты влияния, обманки, и классических трюков маркетолога.

Подписывайтесь!

@biz_tochka — ярко о главных новостях бизнеса за 5 минут. Каждый день.

@biz_tochla — ярко о главных новостях бизнеса за 5 минут. Каждый день.

Коллеги обратили внимание на то, что дело против члена-корреспондента РАН О.А.Кабова, о котором я здесь много писал (последний пост на эту тему был 7 августа), не является единственным примером обвинения ведущего ученого в мошенничестве при выполнении научного проекта.

Оказывается, аналогичная история разворачивается вокруг проекта в рамках ФЦП «Исследования и разработки», который выполнялся в Белгородском национальном исследовательском университете под руководством профессора Р.О.Кайбышева в 2017-2019 годах. Об этом деле еще в январе вышла заметка в «Коммерсанте»:

https://www.kommersant.ru/doc/6480277

То есть опять тот же мотив: ученый выполнил проект, все отчеты приняты министерством, а потом его обвиняют в том, что отчет содержит «заведомо ложные сведения».

Причем, так же, как и в случае с О.А.Кабовым, обвинение формулируется против одного из ведущих российских ученых. Например, согласно сайту research.com Рустам Оскарович занимает восьмое место в рейтинге ученых России в области наук о материалах:

https://research.com/scientists-rankings/materials-science/ru

Его показатели по ядру РИНЦ: 647 публикаций, почти 13 тысяч цитирований, Хирш-фактор 55. Хотя я и не специалист в области структуры и свойств металлов и сплавов, я много слышал об активной молодой лаборатории, которую Р.О.Кайбышев смог создать в Белгородском университете.

Что-то мне не верится, что ученый такого уровня мог представить настолько слабый научный отчет, что его можно квалифицировать как «мошенничество» и возбудить на этой основе уголовное дело. Материалы дела открыты (они уже были оглашены в первом суде), поэтому я поинтересовался, кто же составлял экспертное заключение, лежащее в основе обвинения?

Оказалось, что это все те же профессор МИФИ И.И.Чернов и канд.экон.наук Е.В.Березина, что и в деле О.А.Кабова! (Правда в данном случае есть еще два автора: д.т.н., доцент СТАНКИНа С.В.Лукина и докт.экон.наук В.Д.Клюев из РИНКЦЭ). И что ими была использована та же совершенно несостоятельная методика оценки степени выполнения проекта (см., например, пост от 17 мая)! Излишне говорить, что уровень научной компетенции этих экспертов области материаловедения не идет ни в какое сравнение с уровнем Р.О.Кайбышева. Хотя конечно в их аргументах надо подробно разбираться, покажу заключение специалистам.

Хотел бы закончить этот пост, еще раз подчеркнув, казалось бы, очевидную вещь. Р.О.Кайбышеву удалось создать работоспособный коллектив в университете вдали от научных столиц, который стал проводить исследования на мировом уровне. Таких примеров, на самом деле, не так много. Кому понадобилось «подрезать крылья» лаборатории, инициировав нервотрепку с этим обвинением? Вопрос открытый, и ответа на него я не нахожу.