Тишина была одной из вещей, которая меня больше всего удивляла, когда я переехал в Европу. Улицы тихие. Люди не здороваются с каждым встречным. У всех своя жизнь. Первое Рождество, которое я провел в Милане, было для меня тяжким испытанием, бро.
Конец года — очень важное время для моей семьи. Все собираются вместе. Так было всегда. Девятая улица была переполнена, потому что Мириньо был лидером квартала. Традиция зародилась там. В канун Нового года вся фавела тоже собиралась у моего дома.
Когда я уехал в «Интер», то чувствовал себя очень скверно в первую зиму. Наступило Рождество, и я остался в своей квартире один. В Милане жутко холодно. В зимние месяцы север Италии накрывает депрессия. Все в темной одежде. Пустые улицы. Дни очень короткие. Сыро. Мне не хотелось ничего делать, чувак. Все это накладывалось на тоску по дому, и я чувствовал себя паршиво.
Тем не менее, Зеедорф оказался потрясающим другом. Они с женой приготовили ужин для своих близких в канун Рождества и пригласили меня. Ох, вот это был уровень! Представь себе рождественский прием у него дома. Утонченность, которую стоит увидеть. Все было очень красиво и вкусно, но, честно говоря, я бы предпочел оказаться в Рио-де-Жанейро.
Я даже не смог провести с ними много времени. Я извинился, быстро попрощался и вернулся в свою квартиру. Позвонил домой. «Привет, мама. Счастливого Рождества», — сказал я. «Сынок! Я скучаю по тебе. Счастливого Рождества. Все здесь, не хватает только тебя», — ответила она.
На заднем плане было слышно смех. Громкий звук барабанов, на которых играют мои тети, вспоминая времена, когда они были девчонками. Все танцуют, как на балу. И моя мама тоже. Я мог представить себе все происходящее, просто слушая шум в телефоне. Черт побери, я сразу же начал плакать.
«Ты в порядке, сынок?» — спросила мама. «Да, да. Я только что вернулся от друга», — сказал я. «А, так ты уже поужинал? Бабушка все еще накрывает на стол», — ответила она. «Сегодня даже будут пирожные». Черт, это был удар ниже пояса. Бабушкина выпечка лучшая в мире. Плакать хотелось чертовски сильно.
Слезы подступали: «Ладно, мам. Веселитесь. Хорошего ужина. Не волнуйся, у нас все хорошо».
Я была сломлен. Схватил бутылку водки. Я не преувеличиваю, братан. Я выпил все это дерьмо в одиночку. По самую задницу надулся водкой. И плакал всю ночь. Я отключился на диване, потому что много пил и плакал. Но из песни слова не выкинешь, да, мужик? Что я мог сделать? Я был в Милане не просто так. Это было то, о чем я мечтал всю свою жизнь. Бог дал мне возможность стать футболистом в Европе. Жизнь моей семьи значительно улучшилась благодаря Господу и всему, что Он сделал для меня. И моя семья тоже сделала многое. Цена, которую мне пришлось платить, была не так уж велика. Я ясно понимал это. Но все же не мог не грустить.
Хочешь подняться на крышу моего друга Тоты? Там мое логово. Сейчас вызовем мотоциклы. Возьмем с собой выпивку, и я покажу тебе вид на весь квартал. Пошли, бро!
Дай-ка я включу тутуфи. Ну да, тутуфи, черт возьми. Что непонятного? Такая хрень, чтобы подключить свой телефон к колонке. Как это произносится? Bluetooth? Нет, черт возьми, я не знаю, как выговаривать все эти слова по-английски. Я учился только до седьмого класса! В фавелах надо включать звук погромче, братан. Мы здесь слушаем музыку только так.
Вот Грота, вот Чатуба, вот Крузейру. Это все одно и то же, на самом деле. Один перетекает в другой. Но все это разные кварталы Комплексо-да-Пенья. А вот наверху Церковь Пенья, благословляющая нас всех. Да, я ношу медальон с церковью на шее. Тебе нравится? Тогда надень его, чтобы поймать вайб. Считай, я покрестил тебя в парня из нашего района. Чувствуешь подъем духа, а?