Вот Андреев, допустим, - он брал больше, чем дают? То есть область говорит: мы выделяем 500 тыс евро. А он приходит на денежный склад и уносит миллион. Так?
Если и так, возникают острые вопросы к кладовщикам. Но вряд ли.
У агентов есть железное самооправдание, спросите любого: «Мы не берем из ниоткуда — нам дают». Что на 100 процентов верно. Другое дело, сколько потом возвращается дающим.
И агент тут видится в роли взяткодателя. Но если вспомнить, что взяткобрателю откатывается полученное от него же, статус последнего вырастает до демонического. А функция агента сводится к тележке и грузчику, которые вывозят неучтенку с завода, оставляя часть себе. Средство промысла, способ навара.
По большому счету, агент незаконный получатель, но не растратчик бюджетных средств. Не вор, а звено в схеме. Что плохо. Но что невозможно без наличия самих средств и воли тех, кто поставлен их блюсти.
При этом формула проста: либо так, либо никак. Представляете Андреева, который говорит: «Не возьму ни копейки сверх моих 10 процентов, даже не предлагайте!». Моментальный ответ: «Этот агент сломался, тащите следующего».
Продали белорусам игрока. 150 клубу, говорят, - 350 агенту. А игрок кому принадлежит? Клубу. А агент, простите, сам себе нарезает долю? Тогда хреновые хозяева у такого клуба. Попробуйте снять у самарского областного чиновника колеса с машины. Закончите с шиномонтажом на пару лет (если не усмотрят экстремизм). А 350, выходит, можно легко откусить по пути из Минска? «Не серчайте — не доехали»? И клуб не серчает? И зарплату тренеру не сверху определяют, а сам берет, сколько хочет?
Все это не оправдание агентов. Однако если что-то где-то плохо лежит, всегда найдется тот, кто возьмет. И допущены в зону взятия не агенты. Они на развозе.
Федорищев и в эту сторону роет, как он говорит. Не то чтобы верим, но следим. И догадываемся: ситуация в Самаре не единична, а типична. Более того, во многих случаях она единственная движущая сила нашего футбола. Со всеми из него вытекающими.