Вопрос читателя. Уважаемый Борис, не могли бы вы привести примеры из истории, когда в прокси-войне просто перемалывают страну с заранее обреченным результатом?
Спасибо за вопрос. Примеров, когда в бессмысленную атаку за чуждые интересы бросают рабов или данников, очень много. Особенно такими случаями «славится» причерноморский регион, который в Средние века был аналогом Невольничьего берега в Африке. Вооружить рабов дубинкой и отправить их в бой в первых рядах — дело наживное. Чаще всего «пушечным мясом» были славяне, булгары или черкесы. Хорошо известна, например, попытка штурма Константинополя летом 626 года аварами. «29 июля сам богомерзкий хаган подступил к стене со всем своим сбродом и показал себя горожанам. Через день, то есть 31 числа того же июля месяца, он явился, готовый к бою... Он расположил свои огромные [80 тыс. — Б. М.] полчища, а вдоль остальной части стены, так, чтобы их было видно, выставил славян. В первой линии [у него были] пешие легковооруженные славяне, а во второй — тяжеловооруженная пехота» (Пасхальная хроника).
Т. е. это типичная дань кровью. Летописцы подчеркивают презрение авар к своим славянским сателлитам, а «Повесть временных лет» содержит хрестоматийный рассказ о дулебских женщинах, запряженных в повозку аварскими фашистами («аще поехати бяше обрину, не дадяше въпрячи коня, ни волу, но веляше въпрячи 3, или 4, ли 5 женъ в телегу и повести обрина, и тако мучаху дулебы»); тот же летописец приводит поговорку «погибоша аки обри, ихъ же несть ни племене, ни наследка», хорошо иллюстрирующую, чем заканчивается подобная политика. Аварский каганат был гегемоном Восточной Европы с середины VI века по конец VIII-го, но в итоге пал, потому что все его сателлиты дружно отвалились при первых признаках упадка. Византийская хроника добавляет к причинам гибели гегемона «обилие вина» и «увлечение торговлей». «Это и стало источником нашего постыдного несчастья», — резюмировал аварский воин в разговоре с болгарским ханом Крумом в начале IX века.
Всё это, впрочем, укладывается в средневековую парадигму данничества. Яркого примера гибели целой страны, которую намеренно «сожгли» бы в прокси-войне, я не знаю. Но есть множество примеров гибели народов, которые вывалились из экологической ниши, стали мигрантами, наемниками, грабителями, — и в итоге самоистребились, либо были истреблены своими же сюзеренами. И здесь тоже нетрудно вспомнить историю Причерноморья, а именно — печенегов, традиционно изображаемых в русской историографии лютыми варварами. На самом деле печенеги были типичные среднеазиатские мигранты, легко продававшие свои услуги крупным геополитическим игрокам того времени, прежде всего, Византии.
Здесь нужно мимоходом развенчать популярный в России миф о великой православной Византийской империи, научившей нас, как надо жить. В сущности, Константинополь был «Вашингтоном» Средневековья, который выстраивал в своих политических интересах постоянные прокси-заграждения. Это был самый богатый город своей эпохи, предпочитавший воевать чужими руками (походы Святослава, например, вписываются в эту схему, или первый крестовый поход). В общем, греки посовещались и решили использовать печенегов в качестве живого щита, защищающего от настырных славян и их варяжских князей. Платили золотом. И это дало результат. В частности, гибель Святослава от рук печенегов — явное дело рук византийской разведки, да еще и с активным участием православных агентов в Киеве, которым остервенелый князь-язычник только мешал. Однако, дальнейшая судьба печенегов была печальна. В 1036 году Ярослав разбил их под Киевом, и они потянулись на запад и юго-запад, в Венгрию и Византию. Кончилась эта печальная история 29 апреля 1091 года бойней при Левунионе, когда, по словам Анны Комниной, «можно было видеть необычайное зрелище: целый народ [выделено мной — Б. М.], считавшийся не десятками тысяч, но превышавший всякое число, с женами и детьми, целиком погиб в этот день».
Такие дела. Такая расплата за службу заморской империи и прокси-войну с Россией.
