мортиры и перелески.

Не вечный жид?

Очень хороший материал.


«О поздних стихах Иванова говорили как о «принципиально эмигрантских». И это верно в том смысле, в каком сам Иванов писал, что другой, не эмигрантской судьбы ему «просить у Бога — и бессмыслица и грех». Но после войны в них появляется один важный аспект — Иванов перестает быть просто эмигрантом, он поднимается над противопоставлением «они — мы» и, не впадая в «большевизанство», ощущает себя русским поэтом, поэтом той России, «что будет жить в веках». Свидетельство поразительной мудрости Иванова — умение отделить родину от власти на родине, провести тончайшую грань. Это одна из его главных поздних тем. Похоже, после войны внутренне Георгий Иванов уже «вернулся в Россию стихами». Он ощутил себя частью своего народа. И это самое главное — именно поэтому он так близок к современному читателю: «самый эмигрантский поэт» перестал быть эмигрантом».

Владислав Ходасевич с котом в Арти, 1931’. И лучшее стихотворение первого по совместительству:

«Мне невозможно быть собой,
Мне хочется сойти с ума,
Когда с беременной женой
Идет безрукий в синема.

Мне лиру ангел подает,
Мне мир прозрачен, как стекло,
А он сейчас разинет рот
Пред идиотствами Шарло.

За что свой незаметный век
Влачит в неравенстве таком
Беззлобный, смирный человек
С опустошенным рукавом?

Мне хочется сойти с ума,
Когда с беременной женой
Безрукий прочь из синема
Идет по улице домой.

Ремянный бич я достаю
С протяжным окриком тогда
И ангелов наотмашь бью,
И ангелы сквозь провода

Взлетают в городскую высь.
Так с венетийских площадей
Пугливо голуби неслись
От ног возлюбленной моей.

Тогда, прилично шляпу сняв,
К безрукому я подхожу,
Тихонько трогаю рукав
И речь такую завожу:

«Pardon, monsieur», когда в аду
За жизнь надменную мою
Я казнь достойную найду,
А вы с супругою в раю

Спокойно будете витать,
Юдоль земную созерцать,
Напевы дивные внимать,
Крылами белыми сиять, —

Тогда с прохладнейших высот
Мне сбросьте перышко одно:
Пускай снежинкой упадет
На грудь спаленную оно».

Стоит безрукий предо мной,
И улыбается слегка,
И удаляется с женой,
Не приподнявши котелка».

В берлинском эмигрантском «антивоенном» марше селюков, косящих под москалей, многие видят комичное — да чего говорить, вижу комичное и я — но что это, если не окончательная крышка гроба: объективная пропасть, всестороннее разложение канонической культуры? Дело не в том, что на митинге «представителей России» запрещали флаги их же страны. Сколько раз проходили? Дело в другом.

С одной стороны, Прилепин, недовольный почему это богоизбранный народ не читает z-поэтов (я ему скажу на ушко, если представится возможность)? Клоунские речитативы с детсадовскими панчами о защите земли и слезах младенца. ПОЧЕМУ НАС НЕ ПУСКАЮТ НА КОНЦЕРТЫ? Да потому что вы нахуй никому там не нужны.

С другой стороны, вот эти. Еще более зловонные. СЕКСТРАХ Дмитрия Быкова, явно озадаченного фрейдистской теорией в материальном воплощении. Бардовские пиздострадания завсегдатаев Жан-Жака на снаряды для известной армии. Изрыгания на тему «Путин — Волан-де-Морт». Писатели, переквалифицировавшиеся в политологов. Политологи, переквалифицировавшиеся в писателей. Одним словом, голые и смешные.

Искусство военной эпохи либо талантливо-пропагандистское, либо рефлексирующее. Кроме шуток, проза Юнгера и «Это праздник со слезами на глазах» для меня оставляют одни и те же мурашки.

Никакой культуры больше нет. Есть говноедство наподобие вышеперечисленных, но в чем их проблема? В том, что идеология не может превалировать над искусством. А, если она превалирует, то это сраная методичка, которую сдует ветром при первом удобном. И нет разницы, платят или не платят.

Прав был только Бабангида, ушедший в подполье до существования самого подполья. Туда, как известно, нынче не пускают.

Торжественно провозглашать элементарные истины:

1. Бэдкомедиан — долбоёб
2. Можно есть червивые яблоки
3. Юрий Мамлеев жив, даже если он мертв
4. Ни в одном числе от 1 до 999 в английском языке нет буквы «а»
5. Максим Марцинкевич умер не своей смертью
6. Пересекающиеся Хрущевский и Гагаринский переулки в Москве названы ни в честь того Хрущева, ни в честь того Гагарина
7. Александр Дугин никогда не читал Мартина Хайдеггера
8. Петербург переоценён
9. Двум долларам стоит предпочитать три
10. Лейтенант Пидоренко — реинкарнация Велимира Хлебникова
11. Littera scripta manet
12. Иван Янковский никогда не убивал старуху топором
13. В отчаянии допустимо пить вино из пакета
14. Криптоколонии всегда предпочитайте шизолес
15. Веничка Ерофеев преувеличивал собственный алкоголизм
16. Нет ничего отвратительнее мужчины в шапке
17. Если бы Вилли Токарева не было, его следовало бы выдумать
15. Человек есть тайна.

Телеграм-канал «Ниоткуда с любовью» — наиболее оригинальный взгляд на поэзию минувших (и не только) лет.

От благоуханной груди Дмитрия Мережковского и балкона подземного жилища Константина Вагинова до молитв Баратынского. От обэриутов до Лёхи Никонова.

Команду канала знаю лично, так что не прогадаете.

Тем временем, поэтическое наследие Дениса Чернухина не дает покоя Дмитрию Быкову. Философский пароход уже не тот(

Тимур Новиков, «Приключения Оскара Уайльда», 1993’

Алистер Кроули о Москве. Приехал он сюда с гастролями труппы скрипачек «The Ragged Ragtime Girls», попутно являясь их продюсером, и завершил известнейший «Гимн Пану». Биограф Кроули Тобиас Чёртон полагал, что мистик, являясь агентом британских спецслужб, приехал в Москву, дабы шпионить за революционными элементами:

«Москва не рассчитана заранее, она не подчиняется «законам искусства». Она капризно-деспотична, как Бог, и столь же неоспорима. Она не была рождена человеческим сознанием: это творение разума, изначально свободного от догмата точных наук. Это игра воображения, воплощенная в металле и камне. Это нелепость, в которую веровал Тертуллиан».

💀

Если вдруг у кого лишняя тридцатка завалялась

⚡️ Лейтенант Пидоренко высказался о сексе с Юрием Гальцевым и выходе через баптистерий:

🥀

☕️ 🤨

«Лихие» Юрия Быкова на данный момент — главное разочарование года. Чрезмерно витиеватая, тонущая в шаблоне, притча о двойственной стороне морали с набором самых постылых клише, околосоциальным разглагольствованием и демонстрацией 90’х, как если бы о середине 20’х изрекались песнями Шамана, сводками Конашенкова и твиттерским психозом.

Почему герой 90-х всегда стоит перед моральным выбором? В чём состоит кинематографическая потребность постоянно делать из любого танцора/бандита/механика не баловня судьбы, но великого страдальца? Почему из него необходимо вычленить всё человеческое в угоду сиюминутным архетипам?

Более того, буквально-физические 90’е куда более осмысленные и разносторонние. Здесь вам и блаженные авантюристы — «Окраина» Луцика/Саморядова. Уставшие от жизни буржуа — «Москва» Зельдовича. Потерявшиеся среди эпох и, увы, так и не способные выбраться из детства герои Сергея Соловьева. Предтечей стал мамоновский Лёха, кого столь дотошно пытался перевоспитать Шлыков, по-прежнему верящий в социалистическую нравственность, даже не задумываясь, что само словосочетание — атавизм.

Развал эпохи, социальных структур, на мой взгляд, куда более глубокий и сложный процесс, нежели бывший егерь, сменивший ружье на ТТ, пасеку — на коллективный бандитизм и семью на конструирование СВУ на обшарпанной кухне. Для чего, говоря о постсоветской эпохе, необходимо кричать, а не высказываться?

Канонические страдальцы той эпохи от, прости Господи, Багрова до Челищева, «Веры» Пичула и солдата из «Делай — раз» — не пассионарии, а люди, оказавшиеся в беде и подчерпнувшие силы в абсолютном не-Бытии, бессилии и безверии.

А делать из великолепнейшего актера Артёма Быстрова мессию с заходом на Брюса Ли — тот еще финт ушами.

Вы чё, ёбнутые?

Я прошел, как проходит в метро
человек без лица, но с поклажей,
по стране Левитана пейзажей
и советского информбюро.

Я прошел, как в музее каком,
ничего не подвинул, не тронул,
я отдал свое семя как донор,
и с потомством своим не знаком.

Я прошел все слова словаря,
все предлоги и местоименья,
что достались мне вместо именья,
воя черни и ласки царя.

Как слепого ведет поводырь,
провела меня рифма-богиня:
— Что ты, милый, какая пустыня?
Ты бы видел — обычный пустырь.

Ухватившись за юбку ее,
доверяя единому слуху,
я провел за собой потаскуху
рифму, ложь во спасенье мое

Денис Новиков, 1996’

🤓

«Россия — самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире. И русский народ — самый аполитический народ, никогда не умевший устраивать свою землю. Все подлинно русские, национальные наши писатели, мыслители, публицисты — все были безгосударственниками, своеобразными анархистами. Анархизм — явление русского духа, он по-разному был присущ и нашим крайним левым, и нашим крайним правым. Славянофилы и Достоевский — такие же в сущности анархисты, как и Михаил Бакунин или Кропоткин. Эта анархическая русская природа нашла себе типическое выражение в религиозном анархизме Льва Толстого. Русская интеллигенция, хотя и зараженная поверхностными позитивистическими идеями, была чисто русской в своей безгосударственности. В лучшей, героической своей части она стремилась к абсолютной свободе и правде, не вместимой ни в какую государственность. Наше народничество — явление характерно-русское, незнакомое Западной Европе, — есть явление безгосударственного духа. И русские либералы всегда были скорее гуманистами, чем государственниками. Никто не хотел власти, все боялись власти, как нечистоты».

Николай Бердяев, «Судьба России».

Воспоминания Сергея Довлатова с конференции 1981 года «Русская литература в эмиграции: Третья волна», которая проходила в Лос-Анджелесе и запомнилась тем, что участники отчаянно негодовали из-за присутствия Эдуарда Лимонова.

«Эдуард Лимонов спокойно заявил, что не хочет быть русским писателем. Мне кажется, это его личное дело. Но все почему-то страшно обиделись. Почти каждый из выступавших третировал Лимонова. Употребляя, например, такие сардонические формулировки: ‘’…Господин, который не желает быть русским писателем…’’ Так, словно Лимонов бросил в вызов роду человеческому!

Лимонов, конечно, русский писатель. Плохой хороший — это уже другой вопрос. Хочет или не хочет Лимонов быть русским — vалосущественно. И рассердились на Лимонова зря. Я думаю, это проявление советских инстинктов. Покидаешь Россию — значит, изменник. Не стоит так горячиться...

Лимонов — талантливый человек, современный русский нигилист. Эдичка Лимонова — прямой базаровский отпрыск. Порождение бескрылого, хамского, удушающего материализма. Нечто подобное было как в России, так и на Западе. Был Арцыбашев. Был Генри Миллер. Был Луи Фердинанд Селин. Кажется, еще жив великий Уильям Берроуз... Лимонов не превзошел Генри Миллера. (А кто превзошел?)

Лимонова на конференции ругали все. А между тем роман его читают. Видимо, талант — большое дело. Потому что редко встречается. Моральная устойчивость встречается значительно чаще. Вызывая интерес главным образом у родни…»

Плюсы жизни за городом:

1. Песни карельских скопцов вместо Coil
2. Sopranos вместо Глухаря
3. Утки
4. Любительская колбаса на хрене либо картошка с жареной колбасой вместо ноги краба в Лоро за 4К
5. Возможность скинуть вес в пруд/озеро/компостную яму на случай визита правоохранителей
6. Поклонение идолам, выдалбливание из дерева языческих богов
7. Шашлык)
8. Пить денатурат под видом воды на случай визита родственников
9. Поля/пасторальные пейзажи
10. Твои конкуренты среди деревенских баб: алкаши-трактористы и один язвенник
11. Возможность слушать «Хаски» без чувства вины
12. Пространство для философствования, метафизическая лакуна, Град Китеж
12. Кошка Моника

Оцифрованы и приведены в наилучшую кондицию песни, спетые Геннадием Шпаликовым лично вместе с Окуджавой и Тодоровским дома у режиссера Венгерова в Ленинграде в 1965 году. Без этих записей большинство песен Шпаликова так бы никто и не услышал. Выложены 13 дней назад.

Во-первых, прекрасно и непривычно. Во-вторых, непонятно, почему никем не анонсировано, ибо золотое достояние буквально.

50 лет со дня смерти Шпаликова сегодня (все мы блевали):

«Ночью снятся ужасные вещи: утонувшие соседи, мер­твые и живые товарищи, ты приснилась зачем-то. Пьяный кошмар. Около четырех я встал напиться, открыл форточку — ветер в лицо,— утренний, все еще серое, и еще горят фонари. Хорошее время, когда просыпаются дворники и меняются постовые милиционеры. Ездит по пустым улицам машина, и милиционеры меняются. В про­шлом году, просидев над бестолковыми бумажками, я гу­лял в это время по Москве. На Пушкинской все было освещено красным солнечным светом, все было мокрое от поливальных машин, и под деревьями стояли зеленые лужи, и зеленые ручьи стекали на мостовую. А на Патриарших было тихо, и окна были по-утреннему раскрыты, скамейки перевернуты, и пруд был желтый, и по его воде плавали ветки, листья и газета. Все мы были молоды, и многие блевали в унитаз пивного бара, который стоит на площади Пушкина».

«Русский человек утешает себя тем, что за ним еще стоят необъятные пространства и спасут его, ему не очень страшно, и он не очень склонен слишком напрягать свои силы. И с трудом доходит русский человек до сознания необходимости мобилизовать всю свою энергию. Вопрос об интенсивной культуре, предполагающей напряженную активность, еще не делался для него вопросом жизни и судьбы. Он тонул в своих недрах и в своих пространствах. И нужно сказать, что всякой самодеятельности и активности русского человека ставились непреодолимые препятствия. Огромная, превратившаяся в самодовлеющую силу русская государственность боялась самодеятельности и активности русского человека, она слагала с русского человека бремя ответственности за судьбу России и возлагала на него службу, требовала от него смирения».

Николай Бердяев о русском и СВО, «Судьба России».

Луи-Фердинанд Селин на службе во французской армии в период Первой мировой, октябрь 1914’го.

Пятая часть рубрики, которая посвящена советам о прочитанном и увиденном за последние пару месяцев, что могу исключительно порекомендовать. Без Бродского, Линча и Хемингуэя. Душно, претенциозно и коротко:

«Минни и Московитц», 1971’ — драма Джона Кассаветиса о парковщике, пытающемся влюбить в себя Джину Роулендс. Как будто Вуди Аллена пропустили через мясорубку и попытались собрать обратно, но оттого только лучше.

«Кончится лето», Максим Арбугаев и Владимир Мункуев — просмотренное в рамках фестиваля Маяк роуд-муви с Юрой Борисовым. Подробно писал вот здесь.

«Опасные связи», Роже Вадим, 1959’ — экранизация романа Шодерло де Лакло. Жанна Моро, Трентиньян и Жерар Филип, точнее, его лебединая песня. Буржуа скучают, курят и ебутся.

«Прощай, моя наложница», 1993’ — Чэнь Кайгэ рассказывает историю дружбы двух актеров Пекинской оперы. Образцовая Азия с выдающимся визуалом и Каннской пальмовой ветвью.

«Заговор головоногих» — мессианские рассказы философа и акциониста Александра Бренера. Литература — это аппарат, институции, культурная среда, сволочь. Но мы говорим о другом: об одиноком бродячем поэте.

«Время магов. Великое десятилетие философии. 1919 — 1929» — калейдоскопическое исследование Вольфрама Айленбергера, посвященное переплетению судеб четырех философов: Хайдеггера, Кассирера, Витгенштейна и Беньямина.

«Будущее правды» — живой классик режиссуры Вернер Херцог рассуждает и порою манифестирует о той эпохе, что за окном сегодня. Занимательно априори.

«Музыка боли» — доцент кафедры культурологии Университета Южной Флориды Мария Чизмич — об образе травмы в советской и восточноевропейской музыке конца ХХ века.

Исии Сигэо (1933-1962), живопись. В подборке — «Floating skulls»/«Pleasure».

Всё так

Музею Гурьянова — быть!

Общая сумма продаж аукциона «Коллекция Гурьянова» составила €294 000 и превысила предварительный эстимейт в €171 700—€224 200 с учетом комиссии VLADEY. Отличный результат, не обошлось и без мировых рекордов.

◾️«Продано!» прозвучало на сумме в €60 000 за работу Виктора Цоя — абсолютный мировой рекорд, превышение верхнего эстимейта в 5 раз. Итоговая сумма с комиссией составила €76 972.

◾️Еще один триумфатор аукциона — Владислав Мамышев-Монро. Его портрет Горбачева из серии «Политбюро» превысил эстимейт в 4 раза и ушел за €21 932.

◾️Настоящая борьба развернулась за лоты самого Георгия Гурьянова. Холст, карандаш «Битва лапифа с кентавром» ушла за €31 250. Работа «Штурвал», портрет Юрия Каспаряна, продана по старту за 60 000 евро, итоговая цена €75 000.

◾️В разделе фотографий самая высокая цена была установлена на первый лот аукциона, работу Виктора Лаврешкина с полным составом группы «Кино» — €3 106.

◾️Наши современники не отстают в продажах. Живописный холст Олега Котельникова с рокером, высоко оцененный искусствоведами продан за €3 880, а портрет длинноволосого Гурьянова его кисти — за €5 815.

*все цены указаны с учетом комиссии аукциона

«Музею Гурьянова — быть! Новые коллекционеры, высокие цены, 85% реализованных лотов — результат отличный. На рынке дефицит хороших работ, неудивительно, что за работы с безупречным провенансом развернулась борьба. Следующая остановка — знаменитые ВСЁ ПО 100 уже 2 ноября», — комментирует результаты Владимир Овчаренко.

Победители торгов станут меценатами нового музея, их имена войдут в список благотворителей. До встречи на официальном открытии музея-квартиры Георгия Гурьянова в 2026 году и на торгах ВСЕ ПО 100 в следующую субботу!

Александр Бренер о космос коу:

Если у вас есть дети, не спешите доверять Яндексу.

Под словом «каникулы» они подразумевают совершенно разные судьбы. Слишком разные:

Все сказали уже тысячу раз, поэтому самое время сказать в тысячу первый, что новый Слава безупречный:

«В современном искусстве мы имеем дело с миром чистых и неуничтожимых идей. Есть такой феномен, как радость обладания самой идеей. Искусство по своей природе не может устареть. А если что-то устарело — это не очень важное произведение искусства». В Москве открывается лекторий, в рамках которого вы сможете поговорить с Дмитрием Гутовым о природе совриска.

Первая лекция посвящена французской революции и разрушению классической живописи. Вторая — рождению авангарда и идее смерти искусства. Третья — о переходе от политического террора к обществу потребления. И, наконец, последняя — постмодернизм.

Записываться здесь.

Григорий Печорин на Страшном Суде be like 💅:

А все уже посмотрели, как “Звуки Му” выступали в Лондоне в 1989-м - в HD качестве? Я вот только вчера посмотрел и получил большое удовольствие. Это, конечно, не самый разнузданный перформанс по меркам Петра Николаевича Мамонова, напротив он полон тонкой виртуозности и сдержанной элегантности. Но меня зацепила такая деталь, что на шее у ПН небрежно болтается шикарный вишневый Gibson Les Paul (наверное, Брайан Ино подогнал, который, как я понимаю, и поделился этой видеозаписью), гитара как у всех нормальных парней - от Джорджа Харрисона до Джимми Пейджа. Но использует Мамонов его буквально в двух-трех песнях и то скорее как атлетический снаряд. И в этом его неповторимый стиль, мамонинг.

Приобрел даме пару соцветий.

«Лилии суть русской культуры. Они цветут, когда цветет культура». А нах мне Бердяев ты и твоя культура? Ты мне, браток на кой? Вот я, поэт Сибирин, цвету всегда. А культура?

А цветешь ли ты, Бердяев? Не уверен.

Шпаликов — «Людей теряют только раз».

Леонард Коэн и Йоко Оно охуенные:

Как по мне, 30-е годы — одна из наиболее атмосферных эпох в жизни столицы минувшего века.

К вашему вниманию — трейлер драмы «Любовь в Советском Союзе», в центре сюжета которой — беззаботная жизнь популярный актрисы, писателя и летчика. Фрэнсис Скотт Фицджеральд в оптике сталинской Москвы. Казалось, что могло бы нарушить привычный ход вещей?

В прокате с 7 ноября. Трейлер взят из сообщества: vk.com/centpart.

Выставка «Клуба авангардистов» в Бутырской тюрьме, февраль 1992’го. Над оформлением экспозиции работали сами заключённые.

«Ъ» писал в собственном репортаже:

«Потому и охраны на вернисаже не было никакой. По мнению Орешкина [начальник тюрьмы], любые инциденты были исключены. Осужденных на вернисаже было около двухсот, приглашенных «с воли» — около ста двадцати».

Веня Д’ркин «Дрантология» – #субботнийбуксовет

Эта книга – первое наиболее полное собрание авторских текстов и рисунков, редких фото, уникальных документов, комментариев и воспоминаний родных и друзей легенды андеграунда 90-х – музыканта, поэта, художника и сказочника Вени Д'ркина.

Стихи и музыка Вени – это абсолютное волшебство, которое работает по законам настоящего искусства – «когда б вы знали из какого сора…». Его миры далеки от божественной «чистоты», у них другая святость – святость творения: автономного, грешного, шального, но естественного.

Главное слово, которым можно было бы охарактеризовать творчество Д’ркина, – эклектика. И его песни, и образ его лирического героя – это сочетание простоты, гениальности, рок-н-ролла, джаза, гитары, скрипки, хулиганства и обаяния. Список можно продолжать до бесконечности, лучше просто послушать (или почитать).

🎧 Музыка Вени Д’ркина

Как я вижу людей, впервые открывших для себя Кроули и Рудольфа Штейнера

«у фонарного ночью столба
из кромешного мрака
неожиданно сбилась толпа
дтп или драка
 
чем им отдых всеобщий не свят
объясни мне бабуля
почему эти люди не спят
скопом кровь карауля
 
или смена им выпала в ночь
с перспективой отгула
может загодя вышли помочь
но прознали откуда

или всякое горе свое
счет слезам и обидам
тянет к горю как в копны жнивье
как опилки магнитом
 
я над горем своим не скорблю
над чужим не ликую
я себе среди ваших судьбу
не хочу никакую».

Алексей Цветков

Горжусь тем, что не читал «Околоноля» Натана Дубовицкого

Командировка на Маяк. Моё Гонзо.

Ну, знаете командировка как командировка. Не хуже и не лучше иных. Хотя Казанский отвратителен, насколько отвратителен бывает вокзал.

Ну так что, начнём. Русскому человеку не то что бы много надо. Есть три правила, и в случае их соблюдения, скажем, остальное простительно.

Первое — не быть смешным.

Второе — не быть красивым.

Третье — не растекаться как пиво по столу. А я что мне оставалось? — я сделал из горлышка шесть глотков и снова припал головой к окошку. Чернота все плыла за окном, и все тревожила. И будила черную мысль. Я стискивал голову, чтобы отточить эту мысль, но она все никак не оттачивалась, а растекалась, как пиво по столу. «Не нравится мне эта тьма за окном, очень не нравится».

А кому нравится? Верно. Чего говорить? Наш управдом, не брезговавши, съездил к трем вокзалам.

Мне думается, идея кинофестивалей ложна в своей основе. Допустим, вытащили бы меня из кровати и отправили на сцену. Иди, Сибирин, в одних трусах, объясняй свои стихи. Мне вчера хозяин выписал расчет. А что я могу объяснить? Сумма слов, немного трагедии, как говорил Лотман, филологическая витиеватость. А что сказать еще? Пожалуй, не сегодня.

А поезд был хорош. Насколько хорошим может быть поезд. Не дай вам Бог знать, как пьют киномеханики и Александр Робак. Пьют так, что в вагоне-ресторане не осталось водки к первому вечеру. К девяти.

Ну, как-то доехали. Отель как отель. Панорамные лифты, но слишком подозрительные охранники. Охранники в целом — оминималенные чекисты. Но вот геленджикские охранники, таких я не видывал. Так дотошно меня еще никто не разглядывал. Страшно сказать, даже ни одна женщина, что крайне обидно.

Охранники, отель. Далее кино. Главнейшее из искусств. Русский режиссер всегда следует интенции, и это очень странно. Первый — «брату», второй — Хамдамову, третий — Ренате, четвертый — Бог кому запретит сказать наследует.

Хочется подойти к русскому режиссеру, хлопнуть по плечу и сказать: А не хочешь попробовать быть собой? Ну, он конечно откажется, ибо русский режиссер следует интенции.

Понравилось ли мне кино? Ну, кино как кино. Да, честно понравилось. В особенности, два фильма: короткий метр «Хребет» и полный «Кончится лето». Два самых нативных фильма. Из журнала «Сеанс» меня бы уволили до конца практики. А что я могу сделать?

«Хребет» — это максимально христианское высказывание о невозможности выбора. Думаю, русские люди меня поймут. «Кончится лето» — максимально христианское высказывание о множественности выбора, пока ты не поймешь, что никакого выбора не было. А я, знаете ли, ходок до христианских высказываний. Ну, вот например:

«На рассвете взлетали голуби. Шагая в знобящих утрах призывной осени, он ощущал странную невесомость тела, которая сплеталась в его сознании с необъяснимостью всего, что он знал и чувствовал».

Советую вам ненавидеть искусство, потому что ничего хорошего оно вам не принесет.

Тру детектив 💯

Вчера услышал удивительную фразу.

«Я обезлюблен».

Вот уж трагедия. Можно быть недолюбленным. Можно — нелюбимым. Можно в третьей роте без крайней плоти.

Но обезлюбленным? Это не то что бы оскорбительно. Это невыносимо. Быть обезлюбленным — это что-то из сериала Оттепель. «Ночью — бац! — со мной на боковую.
С кем-нибудь другим хотя бы ночь переночуй!
Гадом буду, я не приревную!».

Меня мало что поражало. Чего говорить. Меня мало что поражает. Но фраза «я обезлюблен» — нечто из разряда фантастического. Обезлюбленность — конец, чахоточная тварь, после которой нет ничего.

Уйдите из дома, найдите хорошего любовника, соберите вещи и купите квартиру в Москве, но никогда не говорите человеку, что он обезлюблен.

Знаете, иногда попросту хочется быть счастливым. Сбрасывая серый пиджак, выходить из дома, миновать перелесок, а у ручья — юный сын. Лет двенадцати. Не то что бы выдающийся в учебе, так — без пяти минут дурачок. Кружок авиастроения, воздухоплавания.

У Венедикта Ерофеева существует гениальная теория. Что Фауст пьет за всех нас. Так он, чтобы самому не скопытиться, вместо себя заставлял пить всех своих персонажей. Возьмите хоть «Фауста»: кто там не пьет? все пьют. Фауст пьет и молодеет, Зибель пьет и лезет на Фауста, Мефистофель только и делает, что пьет и угощает буршей и поет им «Блоху». Вы спросите: для чего это нужно было тайному советнику Гете? Так я вам скажу: а для чего он заставил Вертера пустить себе пулю в лоб? Потому что — есть свидетельство он сам был на грани самоубийства.

Мне кажется, эта теория ограничена. Дело не в алкоголе. Каждый из нас делает что-то за иных, других/печальных. А иные/печальные делают кое-что за нас.

Любовь — это поезд Свердловск-Ленинград и назад.