ИЗ МИЛИЦИОНЕРОВ В МЕДИКИ
Гвардии прапорщик с позывным «Зима» пришел на СВО сам – не по повестке, а добровольно, когда на Донбассе в феврале 2022 года объявили мобилизацию. До того, как прийти в армию отдал 28 лет службе в милиции и фактически находился на пенсии. Отказавшись от офицерской должности стал обычным стрелком-радиотелефонистом. Сейчас Зима состоит на должности фельдшера 123 бригады, которая входит в состав 3 Армии.
- Первоначально я был простым телефонистом. По армейской специальности я начальник радиостанции и параллельно стрелок-радиотелефонист.
После того, как в нашем батальоне появилась вакантная должность фельдшера, я сам вызвался на это место.
В лесу под Кременной, когда начались боевые столкновения, выяснилась, что у меня есть своеобразная, но полезная особенность – я не боюсь вида крови и не теряюсь в сложных или критических ситуациях. Начал с малого. Перевязывал, учился у тех, кто уже обладал опытом в этом деле, проходил соответствующие курсы. Практически все, кто ко мне попадал, оставались живы.
В медицине все в разы сложнее, чем на моей прежней должности. Когда перед тобой лежит раненый человек, а тебе надо что-то с этим сделать. Течет кровь, а вокруг стоят люди, многие из которых просто находятся состоянии шока и ступора. Здесь главное не терять самообладания и критически важного времени. Счет может идти на секунды. Ты подбегаешь, расталкивая всех, и начинаешь делать свою работу: перевязывать, накладывать жгут или турникет, тампонировать раны…
Позднее наш батальон вошел в состав вооруженных сил Российской Федерации и мне автоматом присвоили звание прапорщика. Изначально же я был в звании младшего сержанта.
- Можно ли вспомнить, скольким бойцам была оказана помощь за время практики или это просто не поддается учету?
- Я думал об этом, но не хочу обманывать надуманными цифрами. Кто знает, может сотня, может двести или триста. Бывали моменты, когда в день приходилось перевязывать человек 30. И не только своих, но и соседей, союзников. У нас был стабильный медпункт, но если по рации кричали и вызывали…. Обстрел, страшно, конечно, но ты подрываешься и бежишь, потому что там человек, который ждет твоей помощи.
- Не было таких моментов, может быть досады или горечи, когда человек, которому оказал помощь, в дальнейшем не выжил, пусть и не по твоей вине? Может быть приходилось возлагать на себя свою часть ответственности за гибель кого-то?
- О двух случая смерти мне точно известно, но там моей вины не было. А во всех остальных случаях мои, скажем так, пациенты остались живы. По поводу одного бойца я реально переживал, но мне показали заключение экспертизы после вскрытия – он умер от оторвавшегося тромба через два дня.
- Какие мысли о продолжении дела по окончании СВО? Пригодятся ли навыки, полученные здесь, или удастся найти себе применение в другой сфере?
- Этот опыт довольно специфический. В мирной жизни такое, как здесь вряд ли происходит, разве что в бригаде «скорой помощи». А лично про себя скажу, что я 28 лет отработал в МВД и к моменту начала СВО уже был полтора года как на пенсии. За эти годы службы уже есть какое-то моральное выгорание, плюс три года на СВО. Я, честно говоря, не вижу себя в этой сфере на гражданской жизни. Покоя хочется.
- Бывают ли какие-то ошибки, которые совершают те, кто впервые попал в санитарное подразделение или группу эвакуации? Ошибки, которые можно исправить, но лучше, если о них знать заранее…
