Сегодня день рождения Михаила Нехемьевича Таля. Ему исполнилось бы 88. И как же давно его нет. И как же его до сих пор любят.
Волшебного, неземного, удивительного. Сама фамилия его, хоть корнями уходит скорее в идиш, но в переводе с иврита означает "роса", и это во многом раскрывает сущность рижского гения.
Свежий, хрупкий, кратковременный. Он действительно словно росинка появился из ниоткуда в том самом символичном 1956 году, и стал глотком свежести уже в первом своём выступлении в чемпионате Союза. И дальше - четыре года невероятных успехов. Какие-то другие шахматы, где попраны все законы. И совсем молодой Миша, который со своей невероятной энергией и чуть ли не мистической внешностью, взлетает на самый верх.
Он чертовски уверен в себе, дьявольски изворотлив и божественно прекрасен в этой битве с лучшими игроками старшего поколения, и вот уже сам Ботвинник вынужден сложить оружие. Таль - чемпион мира. Любимец публики и прекрасного пола. Открытый, живой, совсем молодой, солнцем полна голова...
Он - словно символ новых времён. Его обожают болельщики. Таль и играет ярко, и рассказывает красиво, он - не какое-то высшее существо на пьедестале, вроде Ботвинника, а юный бог, сошедший к людям и дарящий им свет.
Но тут начинается долгая чёрная полоса. У Миши - а так будут звать его до последних лет жизни почти все, несмотря на разницу в возрасте - обнаруживаются серьёзные проблемы со здоровьем. Это влияет и на подготовку к матч-реваншу, и на сам ответный поединок, который Таль проигрывает 50-летнему тёзке в одни ворота. И сразу же радостно сообщает окружающим, что зато он теперь самый молодой экс-чемпион мира.
О, его чувство юмора. Ни один чемпион мира не выдал столько запоминающихся фраз, реплик, комментариев на происходящее. И в этом был весь Таль. Иначе бы не выжил - с его здоровьем просто ушёл бы в депрессию и не вернулся.
А он жил, творил, играл в шахматы и жил ими - турниры, сеансы, публикации, бесконечные блицы. Он словно купался в этом всём. Занятия? Сборы? Нет, в современном понимании этого не было и близко, и многолетний наставник Миши, Александр Нафтальевич Кобленц с какого-то момента даже перестал пытаться что-либо изменить. Но шахматы были всегда и везде.
А быта не было. Таля он не интересовал, и его не было. Он где-то проходил по касательной. Все эти организационные и денежные вопросы его только отвлекали. В молодости он мог несколько дней ходить в неправильно надетых туфлях, опаздывать регулярно на рейсы, в зрелом возрасте мог забыть многотысячный приз или просто потерять большую сумму денег. А уж все эти советские реалии - они ему просто мешали. Как та самая пешка из диалога с Ботвинником во время Олимпиады: "Миша, зачем вы отдали пешку? - Она мне мешала".
Он ни в коей мере не был антисоветски настроен, он даже не особо замечал недостатки системы - ему всего-то и надо было, чтоб его не отвлекали от его Призвания. Но отвлекали. Отвлекали прежде всего многочисленные болезни. В 1962 году он стартует в Турнире Претендентов, в надежде вновь отобраться на Матч. Но куда там, проведя три четверти турнира на лекарствах, Таль в очередной раз попадает в больницу. Больная почка - с этого начинались беды молодого Миши, через тридцать лет в его теле не найдется ни одного нормально функционирующего органа. Всегда с сигаретой - две пачки в день, не чурающийся выпивки, и абсолютно не склонный к занятиям спортом, он сжигал себя, но представить его иным
просто невозможно.
Тогда молодой еще организм восстанавливается, и в 1964 кудесник из Риги снова в строю - он делит победу в межзональном, набрав +11 без поражений, затем обыгрывает в матчах Портиша и Ларсена, и лишь в финальном матче претендентов уступает Спасскому, становясь формально третьим игроком планеты. Олимпиада в Гаване-66 чуть не заканчивается для Таля трагически. Удар бутылкой по голове в одном из ночных баров - то ли по ошибке, то ли из ревности, вновь приводит Таля на больничную койку.