brodsky.online

«Открытые фонды» — о предметах из нашей коллекции, которые не представлены в постоянной экспозиции, но которые нам очень хочется вам показать!

Рассказывает и показывает Ирина Рябикина, главный хранитель нашего музея.

В сегодняшнем выпуске — о подписанных книгах Иосифа Бродского, подаренных музею Михаилом Барышниковым!

Бродский И.А. Рождественские стихи: Рождество: точка отсчета. Беседа И. Бродского с П. Вайлем / Художественное оформление А. Анно. – Москва: Издательство «Независимая газета», 1992. – 62 c.
Язык: русский. Материал: бумага, картон. Техника: печать. Размеры: 16,5х12 см. Перелет: мягкий. Иллюстрации: А. Анно.

К Евгению

Я был в Мексике, взбирался на пирамиды.
Безупречные геометрические громады
рассыпаны там и сям на Тегуантепекском перешейке.
Хочется верить, что их воздвигли космические пришельцы,
ибо обычно такие вещи делаются рабами.
И перешеек усеян каменными грибами.

Глиняные божки', поддающиеся подделке
с необычайной легкостью, вызывающей кривотолки.
Барельефы с разными сценами, снабженные перевитым
туловищем змеи неразгаданным алфавитом
языка, не знавшего слова «или».
Что бы они рассказали, если б заговорили?

Ничего. В лучшем случае, о победах
над соседним племенем, о разбитых
головах. О том, что слита'я в миску
Богу Солнца людская кровь укрепляет в последнем мышцу;
что вечерняя жертва восьми молодых и сильных
обеспечивает восход надежнее, чем будильник.

Все-таки лучше сифилис, лучше жерла
единорогов Кортеса, чем эта жертва.
Ежели вам глаза суждено скормить воронам,
лучше если убийца — убийца, а не астроном.
Вообще без испанцев вряд ли бы им случилось
толком узнать, что вообще случилось.

Скушно жить, мой Евгений. Куда ни странствуй,
всюду жестокость и тупость воскликнут: «Здравствуй,
вот и мы!» Лень загонять в стихи их.
Как сказано у поэта, «на всех стихиях...»
Далеко же видел, сидя в родных болотах!
От себя добавлю: на всех широтах.

Иосиф Бродский, 1975. 

На фотографии Иосиф Бродский в Мексике, 1975. Автор: Барбара Спроул. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.

19.10 (суббота) в 18.30: презентация книг Валерия Шубинского об ОБЭРИУ: «Даниил Хармс: жизнь человека на ветру», «ОБЭРИУ: биографии» и «Город ОБЭРИУтов»!


Что такое ОБЭРИУ? Кто туда входил? Кто сохранил архивы Хармса и Введенского и как их «взрослые» тексты впервые были опубликованы? Что мы знаем о биографиях участников группы ОБЭРИУ и какие остаются лакуны? Каким был город ОБЭРИУтов?

Обо всем этом мы поговорим с одним из главных исследователей «Объединения реального искусства» Валерием Шубинским на презентации трех его книг: первой биографии Даниила Хармса «Жизнь человека на ветру» («Вита Нова», 2008); «ОБЭРИУ: биографии» («Вита Нова», 2024) — первой книге, рассказывающей историю легендарного авангардного объединения, где становление творческого союза молодых писателей раскрывается в биографическом контексте. И, наконец, «Городе ОБЭРИУтов» («ГРИФ», 2024).

В презентации книг примет участие Михаил Борисович Мейлах — литературовед, друг Иосифа Бродского, первым подготовивший собрания сочинений Даниила Хармса и Александра Введенского, по сути открывшие их «взрослые» произведения широкому читателю.

Модератором встречи выступит куратор музея Юля Сенина.

Билеты

В качестве иллюстрации использован автопортрет Даниила Хармса. Середина 1930-х годов. Из книги «Алиса Порет. Записки, рисунки, воспоминания».
ОР РНБ / Издательство «Барбарис».

Подозреваю, что мое поколение составляло самую внимательную аудиторию для всех этих до- и послевоенных продуктов фабрики снов. Некоторые из нас на какое-то время стали завзятыми киноманами, но, вероятно, по другим причинам, нежели наши ровесники на Западе. Для нас кино было единственным способом увидеть Запад. Начисто забывая про сюжет, мы старались рассмотреть все, что появлялось на экране, — улицу или квартиру, приборную панель в машине героя, одежду, которую носила героиня, ощутить место, структуру пространства, в котором происходило действие. Некоторые из нас достигли немалого совершенства в определении натуры, на которой снимался фильм, и иногда мы могли отличить Геную от Неаполя и уж во всяком случае Париж от Рима всего по двум-трем архитектурным ансамблям. Мы вооружались картами городов и горячо спорили, по какому адресу проживает Жанна Моро в одном фильме и Жан Маре — в другом.

Но это, как я уже сказал, началось позже, в конце шестидесятых. А еще позже наш интерес к кино стал ослабевать, по мере того как мы осознавали, что фильмы делаются все чаще режиссерами нашего возраста и могут они нам сказать все меньше и меньше. К этому времени мы были уже законченными книгочеями, подписчиками на «Иностранную литературу», и отправлялись в кино все с меньшей и меньшей охотой, видимо, догадавшись, что знакомиться с местами, где никогда не будешь жить, бессмысленно. Это, повторяю, случилось намного позже, когда нам уже было за тридцать.

Иосиф Бродский, отрывок из эссе «Трофейное», 1986.

На фотографии наиболее важные для нас представители того поколения, о котором пишет Бродский: он сам и его ближайший друг — Евгений Рейн. Возможно, к тому моменту кинематограф перестал казаться им бессмысленным, ведь на Западе они все-таки оказались — здесь они, например, в Венеции в 1993 году.

19.10 (суббота) в 18.30: презентация книг Валерия Шубинского об ОБЭРИУ: «Даниил Хармс: жизнь человека на ветру», «ОБЭРИУ: биографии» и «Город ОБЭРИУтов».

Валерий Шубинский — поэт, переводчик и литературовед, один из главных исследователей жизни и творчества участников группы ОБЭРИУ (Объединение реального искусства). На презентации мы будем говорить о трех последних книгах Валерия Шубинского, посвященных ОБЭРИУтам: первой биографии Даниила Хармса «Жизнь человека на ветру» («Вита Нова», 2008); «ОБЭРИУ: биографии» («Вита Нова», 2024) — первой книге, рассказывающей историю легендарного авангардного объединения, где становление творческого союза молодых писателей раскрывается в биографическом контексте. И, наконец, «Городе ОБЭРИУтов» («ГРИФ», 2024), главная тема которой — значимые адреса в жизни объединения.

В презентации книг примет участие Михаил Борисович Мейлах — литературовед, первым подготовивший собрания сочинений Даниила Хармса и Александра Введенского, по сути открывшие их «взрослые» произведения широкому читателю.

Билеты

В качестве иллюстрации использована афиша вечера «Три левых часа». 1928 год. Из книги «Алиса Порет. Записки, рисунки, воспоминания». ОР РНБ / Издательство «Барбарис».

Иосиф Бродский об Уистене Одене:
«Для меня нет поэта лучше, ни на одном языке. Для меня действительно есть два поэта — Цветаева, она русская, и Оден. Они очень разные. Она вся — трагедия, но у них есть одна общая черта. Оба поддерживают, или их поэзия поддерживает, философию дискомфорта. Это доходит почти до «чем хуже, тем лучше» или, в случае Одена, «тем интереснее». Боюсь, что я говорю это почти как англичанин. Я полагаю, что в них обоих, особенно в Одене, меня привлекает своего рода драма, которая никогда не проявляет себя в драматической манере. Она проявляется, если проявляется, в антиклиматической манере. Он был велик в этом методе, антиклиматическом методе, просто изумителен. Мне кажется, что это чрезвычайно благородная поза в литературе. К тому же я совершенно... думаю, это необычно, когда иностранный поэт так захватывает человека из другой культуры. Я редко получаю столько радости от чтения, сколько получаю от Одена. Это действительно радость. Говоря радость, я не имею в виду просто удовольствие, потому что радость сама по себе очень печальна. Для меня он намного глубже или «возвышеннее», чем кто-либо другой, больше, чем Йейтс или Элиот, просто потому, что он делает все эти вещи, к которым они стремятся, и еще очень многое, вскользь, мимоходом. Вот за что я уважаю поэта».
(Из «Большой книги интервью»).

Завтра в 19.00 пройдет еще один показ фильма «Бродский. Суд» в кинотеатре «Англетер»!

А после состоится дискуссия «Суд. До и после. Контекст эпохи» с участием автора фильма Антона Алексеевского и режиссера Марии Клецкиной.

Билеты можно приобрести по ссылке: https://angleterrecinema.ru/ru/dates/2024-10-14

18.10 (пятница) в 18.00: авторская лекция-экскурсия Михаила Кельмовича

Михаил Кельмович — родственник поэта, писатель, член Союза писателей СПб, автор книг: «Иосиф Бродский и его семья», «Ленинград Иосифа Бродского» и др. 
В детстве и юности Михаил часто бывал в этом доме, встречался с Иосифом и его родителями. Для него Полторы комнаты — не музей, а пространство семьи. 
На фоне грандиозной и драматической поэтической биографии Бродского важная часть его жизни и близкие для него люди остались как бы за кадром. В силу этого воспоминания о жильцах Полутора комнат сегодня воспринимаются как нечто неизвестное. С помощью, казалось бы, незначительных деталей, знакомых только членам семьи, очень личных впечатлений и переживаний, вместе с Михаилом Кельмовичем мы вернемся в Ленинград 60-80-х годов, чтобы здесь, в Полутора комнатах, встретиться с Иосифом Бродским и его близкими. 

На фотографии Михаил Кельмович в 1972 году. Фото Александра Бродского.

Буквально вчера мы выкладывали пост от Дениса Ахапкина, а теперь анонсируем начало его нового цикла лекций в нашем музее!

15 октября в 19.00: лекция «Большая элегия Джону Донну» из нового цикла «Стихи-посвящения Бродского».

Когда Ахматова прочла «Большую элегию Джону Донну» она сказала: «Иосиф, вы не представляете себе, что вы написали». О подоплеке ахматовской реплики, открытии Бродским английской метафизической поэзии и влиянии этой поэзии на его стихи, надмирном полете души иобществе мертвых поэтов» Бродского пойдет речь в лекции Дениса Ахапкина, открывающей новый сезон, центральная тема которого — стихи-посвящения Бродского.

А вот симпатичная reeba, нарисованная Бродским.

Напоминаем, что пост с викториной придумал и написал для нас Денис Ахапкин — петербургский филолог, друг музея и автор телеграм-канала «Бродский и окрестности»!

Итак, ответ на вчерашнюю викторину!

Выбор Бродского — набранное курсивом и латиницей слово «reeba», как «отсвет русского языка», о чем он и пишет переводчику.

Французские слова он, конечно, использовал, но редко. Fin de siecle, menage a trois и т.д. Но не в «Колыбельной», посвященной 200-летию США.

Shchuka была бы уместна в русском контексте, но не в американском. Ну, и кириллицей, как в «Элегии»: «У щуки уже сейчас чешуя цвета консервной банки».

Греческий вариант «ихтис», который ранние христиане воспринимали как анаграмму «Иисус Христос, сын божий спаситель» Бродский хорошо знал и использовал в других стихах, но не в данном случае.

А треска в этом стихотворении и так присутствует.

Что же касается варианта «fish», Бродский был категорически против, и сам бы его никогда не вписал, но когда за перевод взялся другой его знакомый, замечательный американский поэт Энтони Хект, пришлось сдаться и согласиться на простой вариант: «man survives like a fish» — человек выживает как рыба.

Сегодняшний пост специально для нас написал друг музея петербургский филолог Денис Ахапкин, автор телеграм-канала «Бродский и окрестности»:

Когда речь шла о переводе его стихов на английский язык, Бродский был, как известно бескомпромиссен и беспощаден, настаивая на как можно более точной передаче всех формальных нюансов оригинала. Вот одна замечательная история с этим связанная. В «Колыбельной Трескового мыса» есть строки:

Человек выживает, как фиш на песке: она
уползает в кусты и, встав на кривые ноги,
уходит, как от пера строка,
в недра материка

Бродский писал своему хорошему знакомому Джеймсу Райсу, который делал первый, подстрочный вариант стихотворения: «Я не знаю, что делать с этим словом “фиш”. Что-то, что найдешь подходящим. Это немецко/еврейское фиш, не английское fish. Сделано, чтобы подорвать (снизить, ослабить) трагический пафос этой строки. Многие пожилые женщины в Ленинграде говорят “фиш” вместо “рыба”».

Райс придумал что-то подходящее, но мы не знаем, что именно, поскольку в присланном им варианте перевода Бродский вымарал это слово и написал поверх свой вариант.

Фото Марианны Волковой

12 октября в 18:00: «Дом Мурузи». Презентация нового издания музея!

Доходный дом князя Александра Мурузи, в котором с 1955 по 1972 год жил Иосиф Бродский, а сейчас располагается наш музей — одно из самых необычных архитектурных строений Ленинграда.

Нам всегда было интересно изучать его историю и понемногу рассказывать о ней вам. В итоге, результат нашего интереса оформился в целую книгу, презентация которой состоится уже в субботу.


В книге «Дом Мурузи» — очень много архивных и современных фотографий, рисунков и чертежей, а еще — две статьи. В первой Александр Кобак и Лев Лурье рассказывают практически детективную историю создания дома, возникшего на месте деревянного особняка Николая Петровича Резанова — первого русского путешественника, совершившего кругосветное плавание. А во второй статье Юлия Сенина и Антон Алексеевский восстанавливают непростую историю создания нашего музея.


Участники презентации:

Александр Кобак — историк, директор Фонда имени Д.С.Лихачева;
Лев Лурье — историк, петербургский краевед, писатель;
Юлия Сенина — куратор музея «Полторы комнаты»;
Антон Алексеевский — директор Фонда Музея «Полторы комнаты»;
Галина Васильева — хранитель музея истории Санкт-Петербурга, житель дома Мурузи.

Книга появится в продаже в день презентации, 12 октября. К выходу книги в книжном магазине «Конец прекрасной эпохи» мы покажем графику художника-нонконформиста Анатолия Васильева (1940-2020) с видами его родного дома Мурузи.

Билеты

Я всегда был приверженцем мнения, что Бог или, по крайней мере, Его дух есть время. Может быть, это идея моего собственного производства, но теперь уже не вспомнить. В любом случае, я всегда считал, что раз Дух Божий носился над водою, вода должна была его отражать. Отсюда моя слабость к воде, к ее складкам, морщинам, ряби и — раз я с Севера — к ее серости. Я просто считаю, что вода есть образ времени, и под всякий Новый год, в несколько языческом духе, стараюсь оказаться у воды, предпочтительно у моря или у океана, чтобы застать всплытие новой порции, нового стакана времени. Я не жду голой девы верхом на раковине; я жду облака или гребня волны, бьющей в берег в полночь. Для меня это и есть время, выходящее из воды, и я гляжу на кружевной рисунок, оставленный на берегу, не с цыганской проницательностью, а с нежностью и благодарностью.

Вот путь, а в ту пору и суть, моего взгляда на этот город. В этой фантазии нет ничего от Фрейда или от хордовых, хотя, безусловно, можно установить какую-то эволюционную — если не просто атавистическую — связь между рисунком от волны на песке и пристальным на него взглядом потомка ихтиозавров, который и сам чудовище. Поставленное стоймя кружево венецианских фасадов есть лучшая линия, которую где-либо на земной тверди оставило время-оно же-вода. Плюс, есть несомненное соответствие — если не прямая связь — между прямоугольным характером рам для этого кружева, то есть местных зданий, и анархией воды, которая плюет на понятие формы. Словно здесь яснее, чем где бы то ни было, пространство сознает свою неполноценность по сравнению с временем и отвечает ему тем единственным свойством, которого у времени нет: красотой. И вот почему вода принимает этот ответ, его скручивает, мочалит, кромсает, но в итоге уносит в Адриатику, в общем, не повредив.

Иосиф Бродский, отрывок из эссе «Набережная неисцелимых», 1989.

На фотографии Иосиф Бродский в Венеции, зима 1974-1975. Автор: Вероника Шильц. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. 

Китай Иосифа Бродского
Теория в музее; практика — в закусочной и баре «Пища династии Минь»

Хотя Иосиф Бродский никогда не был в Китае, вещи, привезённые оттуда его отцом, добавляли нотку экзотизма быту Полутора комнат, а ресторанчики в чайна-таунах — его американской жизни. Однако интерес Бродского к Китаю — глубже, чем просто к диковинке: он читает китайскую поэзию, делает несколько переводов и пишет в 1977 году стихотворение «Письма династии Минь». И если мы не властны над временем и не вернём в Полторы комнаты все те вещи, то можем хотя бы в чём-то попытаться подчинить себе пространство — теперь для того, чтобы заглянуть в китайскую закусочную, не нужно ехать в Нью-Йорк или Лондон: «Пища династии Минь» обосновалась на цокольном этаже дома Мурузи.

Нам всё так же важно не только организовать пространство, но и рассказать о нём, поэтому мы предлагаем поговорить об Иосифе Бродском и Китае сначала в музее, а потом — в закусочной.

Продолжительность экскурсии — 2 часа.

Сначала экскурсовод и научный сотрудник музея Иван Оносов проведёт экскурсию по музею на тему «Китай Иосифа Бродского», а после сотрудники китайской закусочной и бара «Пища династии Минь» накормят вас любимыми китайскими пельменями Иосифа Бродского и другими вкусностями.

Экскурсии будут проводится по понедельникам и средам в 13:00 (чтобы вы успели хорошенько проголодаться к обеду в «Пище династии Минь»). Первая экскурсия — 7 октября!

Билеты — здесь!

🇨🇳🌟📍

#BrodskyMing #BrodskyOnline #BrodskyBooksbar #brodskyming

Октябрь — месяц грусти и простуд,
а воробьи — пролетарьят пернатых —
захватывают в брошенных пенатах
скворечники, как Смольный институт.
И вороньё, конечно, тут как тут.

Хотя вообще для птичьего ума
понятья нет страшнее, чем зима,
куда сильней страшится перелёта
наш длинноносый северный Икар.
И потому пронзительное «карр!»
звучит для нас как песня патриота.


Иосиф Бродский, 1967.

На фотографии Иосифа Бродский в Ленинграде, 1968. Автор: Фэйт Вигзел. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.

7 октября в 19.00: показ фильма «Бродский.Суд» в кинотеатре «Англетер»!

Помимо показа состоится встреча с автором Антоном Алексеевским, режиссером Марией Клецкиной и героиней фильма — Татьяной Никольской.

Купить билеты можно по ссылке https://angleterrecinema.ru/ru/dates/2024-10-07

13 октября в 18.00: Иосиф Бродский на Мандельштамовских чтениях.

Лектор — Павел Нерлер, издатель произведений О. Мандельштама, Б. Лившица и др. поэтов. Инициатор и председатель Мандельштамовского общества. Член Союза писателей Москвы и др. творческих ассоциаций. Автор около 600 публикаций по широкому кругу культурологических и филологических проблем.

Первая встреча Бродского, в ту пору лаборанта кафедры кристаллографии, с поэзией Мандельштама произошла как бы по этой специальности – с первым сборников стихов поэта «Камнем», с поэтическим кристаллом-шедевром. Встреча в зимнем Пскове с Надеждой Яковлевной Мандельштам декристаллизовала и персонифицировала Осипа Эмильевича: он обернулся автором еще более потрясающих, но уже не кристаллических поздних стихов. В классический квадриге гениев русской поэзии XX века – Цветаева, Ахматова, Пастернак и Мандельштам – любимейшей у Бродского была Цветаева, но самым крепким – Мандельштам (кристалл же!).
Лектор дважды встречался с Бродским вживую – на двух мандельштамовских конференциях 1991 года с его, Бродского, участием: на пафосно-мировой в Лондоне в июле и на камерно-локальной в Хантер-колледже в Нью-Йорке в ноябре. Рассказ об этих конференциях и о поразительном характере участия в них Бродского – в самом центре доклада. На периферии – некоторые другие связанные с Мандельштамом подробности (например, о мемориализации поэта во Владивостоке, городе его гибели).

Иосиф Бродский на симпозиуме, посвященном 100-летию О. Мандельштама в Лондоне, 1991. Фотограф Павлов М.С. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме.

Билеты можно приобрести по ссылке.

Август

Маленькие города, где вам не скажут правду.
Да и зачем вам она, ведь всё равно — вчера.
Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,
известному только поезду. Где-то гудит пчела.

Сделав себе карьеру из перепутья, витязь
сам теперь светофор; плюс, впереди — река,
и разница между зеркалом, в которое вы глядитесь,
и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.

Запертые в жару, ставни увиты сплетнею
или просто плющом, чтоб не попасть впросак.
Загорелый подросток, выбежавший в переднюю,
у вас отбирает будущее, стоя в одних трусах.

Поэтому долго смеркается. Вечер обычно отлит
в форму вокзальной площади, со статуей и т. п.,
где взгляд, в котором читается «Будь ты проклят»,
прямо пропорционален отсутствующей толпе.

И. Бродский, 1996.

На фотографии Иосиф Бродский в конце 1980-х. Фото М. Лемхина.