Покоен, прочен и легок
На диво слаженный возок;
Сам граф-отец не раз, не два
Его попробовал сперва.
Шесть лошадей в него впрягли,
Фонарь внутри его зажгли.
Сам граф подушки поправлял,
Медвежью полость в ноги стлал,
Творя молитву, образок
Повесил в правый уголок
И — зарыдал… Княгиня-дочь
Куда-то едет в эту ночь…
1
«Да, рвем мы сердце пополам
Друг другу, но, родной,
Скажи, что ж больше делать нам?
Поможешь ли тоской!
Один, кто мог бы нам помочь
Теперь… Прости, прости!
Благослови родную дочь
И с миром отпусти!
2
Бог весть, увидимся ли вновь,
Увы! надежды нет.
Прости и знай: твою любовь,
Последний твой завет
Я буду помнить глубоко
В далекой стороне…
Не плачу я, но не легко
С тобой расстаться мне!
3
О, видит бог!.. Но долг другой,
И выше и трудней,
Меня зовет… Прости, родной!
Напрасных слез не лей!
Далек мой путь, тяжел мой путь,
Страшна судьба моя,
Но сталью я одела грудь…
Гордись — я дочь твоя!
4
Прости и ты, мой край родной,
Прости, несчастный край!
И ты… о город роковой,
Гнездо царей… прощай!
Кто видел Лондон и Париж,
Венецию и Рим,
Того ты блеском не прельстишь,
Но был ты мной любим —
5
Счастливо молодость моя
Прошла в стенах твоих,
Твои балы любила я,
Катанья с гор крутых,
Любила блеск Невы твоей
В вечерней тишине,
И эту площадь перед ней
С героем на коне…
6
Мне не забыть… Потом, потом
Расскажут нашу быль…
А ты будь проклят, мрачный дом,
Где первую кадриль
Я танцевала… Та рука
Досель мне руку жжет…
Ликуй………………………
………………………….»
—
Покоен, прочен и легок,
Катится городом возок.
Вся в черном, мертвенно бледна,
Княгиня едет в нем одна,
А секретарь отца (в крестах,
Чтоб наводить дорогой страх)
С прислугой скачет впереди…
Свища бичом, крича: «Пади!»
Ямщик столицу миновал….
Далек княгине путь лежал,
Была суровая зима…
На каждой станции сама
Выходит путница: «Скорей
Перепрягайте лошадей!»
И сыплет щедрою рукой
Червонцы челяди ямской.
Но труден путь! В двадцатый день
Едва приехали в Тюмень,
Еще скакали десять дней,
«Увидим скоро Енисей, —
Сказал княгине секретарь, —
Не ездит так и государь!..»
—
Вперед! Душа полна тоски,
Дорога всё трудней,
Но грезы мирны и легки —
Приснилась юность ей.
Богатство, блеск! Высокий дом
На берегу Невы,
Обита лестница ковром,
Перед подъездом львы,
Изящно убран пышный зал,
Огнями весь горит.
О радость! нынче детский бал,
Чу! музыка гремит!
Ей ленты алые вплели
В две русые косы,
Цветы, наряды принесли
Невиданной красы.
Пришел папаша — сед, румян,-
К гостям ее зовет.
«Ну, Катя! чудо сарафан!
Он всех с ума сведет!»
Ей любо, любо без границ.
Кружится перед ней
Цветник из милых детских лиц,
Головок и кудрей.
Нарядны дети, как цветы,
Нарядней старики:
Плюмажи, ленты и кресты,
Со звоном каблуки…
Танцует, прыгает дитя,
Не мысля ни о чем,
И детство резвое шутя
Проносится… Потом
Другое время, бал другой
Ей снится: перед ней
Стоит красавец молодой,
Он что-то шепчет ей…
Потом опять балы, балы…
Она — хозяйка их,
У них сановники, послы,
Весь модный свет у них…
«О милый! что ты так угрюм?
Что на сердце твоем?»
— «Дитя! мне скучен светский шум,
Уйдем скорей, уйдем!»
И вот уехала она
С избранником своим.
Пред нею чудная страна,
Пред нею — вечный Рим…
Ах! чем бы жизнь нам помянуть —
Не будь у нас тех дней,
Когда, урвавшись как-нибудь
Из родины своей
И скучный север миновав,
Примчимся мы на юг.
До нас нужды, над нами прав
Ни у кого… Сам-друг
Всегда лишь с тем, кто дорог нам,
Живем мы, как хотим;
Сегодня смотрим древний храм,
А завтра посетим
Дворец, развалины, музей…
Как весело притом
Делиться мыслию своей
С любимым существом!
Под обаяньем красоты,
Во власти строгих дум,
По Ватикану бродишь ты
Подавлен и угрюм;
Отжившим миром окружен,
Не помнишь о живом.
Зато как страшно поражен
Ты в первый миг потом,
Когда, покинув Ватикан,
Вернешься в мир живой,
Где ржет осел, шумит фонтан,
Поет мастеровой;
Торговля бойкая кипит,
Кричат на все лады:
«Кораллов! раковин! улит!
Мороженой воды!»
Танцует, ест, дерется голь,
Довольная собой,
И косу черную как смоль
Римлянке молодой
Старуха чешет… Жарок день,
Несносен черни гам,
Где нам найти покой и тень?
Заходим в первый храм.
