76. Очень яркое воспоминание из моего детства я рассказывал неоднократно, но расскажу ещё один раз, после небольшой предыстории.
Я любил детский сад, что я не могу сказать ни про школу, ни про институт. Но ещё больше мне нравились Могучие Рейнджеры, которых показывали именно тогда, когда нужно было собираться в садик. И утро начиналось одинаково, я уговаривал маму дать мне досмотреть Могучих Рейнджеров, ведь они вот-вот проиграют злодею, а мама тащила меня в сад. За каждое такое утро, если отец был дома, а не на сутках, я стоял в углу. Вернулся домой в 5 вечера, встал в угол, вышел из него тогда, когда отец уснул, сразу же лёг спать. Типичные будние дни вплоть до развода родителей.
Именно в углу я научился переваливать вес с ноги на ногу. До сих пор, каждый раз, когда мне приходится долго стоять, и я опираюсь на одну ногу, я вспоминаю угол. До сих пор. Как и боль в коленях ассоциируется с этим наказанием. А ещё клетчатые одеяла и общежития. Боюсь, что я подохну мальчиком, которого поставили в угол.
В один из таких дней, когда мама сражалась с Могучими Рейнджерами за моё внимание, я прекрасно понимал, что весь день проведу в углу. День в детском саду, благо, длился достаточно долго. Я спешил наиграться со всеми игрушками и наговориться со всеми ребятами, пока меня не забрали домой. Я успел, пускай меня и забрали из детского сада раньше, чем обычно. Отец, к моему удивлению, был очень добродушным, не обронил ни слова о моём утреннем поведении. Он обнял меня перед тем, как вывести на улицу. По пути я, полный детского романтизма, размышлял о том, что уж теперь моя жизнь выглядит иначе. Больше я никогда не буду стоять в углу!
Мы зашли в магазин, где он купил мне сладость. Это был первый раз, когда я получил сладкое в день, когда плохо себя вёл.
Он выбил в автомате с игрушками какую-то уродливую игрушку, но это был прекрасный подарок, ведь именно в этот момент я обрёл твёрдую уверенность в том, что я больше никогда не буду стоять в углу. Отец теперь любит и ценит меня больше, чем армейскую дисциплину.
Мы пришли домой, я не выслушал ни одного упрёка. Но стоило мне переодеться, отец молча поставил меня в угол, где я как обычно провёл весь оставшийся день.