#эскиз №01:
Звали его Человек и он жил на Планете. На той Планете не было ни Маленького Принца, ни его прекрасной Розы, ни тем более - иных людей. Но на Планете той был Камень. И Камень тот был настолько огромен под твердью Планеты, что наружу выходила лишь малая часть его - можно сказать, отросток.
И всё же каждое утро Человек вставал, совершал все положенные ритуалы, а затем, ещё не завтракав, шёл к берегу Реки и набирал полное ведро по прохладному жгучей, пресной и прозрачной воды.
От его дома, единственного на Планете, до реки было ровно 173 шага - ни больше, ни меньше. И каждый день Человек ходил: сначала - к Реке, а затем от неё - к Камню. И всё, что он делал - поливал Камень этой, почти студёной, водой.
Зачем именно Человек должен был это делать и почему именно он стал заложником этой Планеты, он не знал, но был уверен, что изо дня в день нужно было поливать именно Камень.
Каким образом на Планете поддерживалась жизнь и что за жизнь это была именно, Человек не знал, но понимал, что, раз он жив, то жизнь есть и непременно будет ещё.
И он ходил с утра, чтобы оросить Камень очередной порцией воды из Реки. Затем он что-то готовил и ел. А после - пытался докопаться до глубин воспоминаний и найти себя в них.
Но всё было тщетно.
Не знал Человек, что на планете Х-1-173 он заточён в одиночную камеру специального типа, потому как то, что он творил на своей родной планете - не поддавалась ни классификации, ни осознанию, ни пониманию в каком-либо формате: люди не хотели воспринимать это, симбиотики - находили неприличным, сверх-люди и полубоги - скучным, а боги - недостойным.
И всё же, на той планете он считался преступником и злодеем, хотя вспомнить об этом Человек не мог: его мозг, его память были очищены от мышления, которое вернулось к нему лишь многими днями позже, но он уже не смог осознать себя собой именно.
Тело его не менялось, но память прирастала однообразными днями: сначала был день первый. Затем - сотый. Потом - тысячный. И так - почти бесконечно: время тянулось нагретой смолой, но не пахло ничем. Да и Человек не помнил, что означает слово “смола” и тем более - “время”.
Он просто знал, что его труд, намного более мучительный, чем труд Сизифа, поскольку тот мог хотя бы катить свой камень, пусть камень и побеждал в конце и усилия оказывались напрасны: зато философы одной, крайне скромной, планеты нашли этот образ важным и значимым, и описали его в литературе, а после - иные люди изобразили на полотнах, киноплёнке и отпечатали яркими образами на полотнах всеобщей истории - памяти поколений.
И всё же Человек почему-то слышал в себе императив: “Встань и сделай это”. В императиве этом не было ни восклицания, ни содрогания, ни приказа, ни тем более чего-то большего. Но сам императив был и был он крайне чётким и точным.
И потому Человек просыпался, совершал все установленные ритуалы, не завтракав, отправлялся в путь к Реке, что занимал у него ровно 173 шага, и шёл обратно, чтобы наполненным из Реки водой ведром поливать Камень.
Процессия не была строгой или формальной: в ней теплилось, колыхалось, вибрировало что-то, едва уловимое. И Человек чувствовал это.
Через тысячи, десятки и сотни тысяч утомительных, однообразных дней, Человек осознал себя в качестве творца, что создаёт из Камня нечто большее: не ударами - разрушением, не созерцанием - ознакомлением, не отречением даже, но именно монотонной поливкой водой из Реки.
И потому однажды, когда Человек ночью закрыл глаза, а на утро открыть их не смог, отправившись в долгий путь Вечного Покоя, внутри Камня что-то загудело, затрещало и в целом - повело себя не естественно (для этой Планеты и этого Камня) - и с великим треском вырвалось наружу.
То был неведомый цветок, каких во Вселенной не бесчисленное множество, но один. И у цветка был путь: он должен охватить этот Камень, и эту Реку, и эту Планету, потому как они созданы во Вневременьи и созданы были для конкретного Человека со вполне конкретной задачей, которую он, Человек, исполнил.