«Справедливость» или экономия?
Заместитель министра обороны Анна Цивилева, доложила министру о «проблеме» «несправедливых выплат за ранения». О которой она узнала от бойцов и военных медиков, просивших «справедливости».
О фактических несостыковках этого доклада — в первой части поста. Ниже — о моем опыте и о том, что это всё может значить для фронтовиков.
Во-первых, нужно сказать о «жалобах» бойцов. Ни разу за всю свою службу, ни на передовой, ни в прифронтовой зоне, ни в одном из многочисленных больших и малых госпиталей, в которых мне пришлось и приходится лежать, ни в одной из сотен или тысяч бесед с моими братьями-фронтовиками, я не слышал, чтобы кто-то высказывал недовольство существующими выплатами за ранения, не слышал, чтобы тяжелораненые ворчали или даже в шутку пеняли легкораненым на то, что за разные ранения те и другие получили одинаковые компенсации. Ничего из этого со мной ни разу не случалось. И мне трудно себе представить, что при визите заместителя министра, имея возможность обратить внимание высокого начальства на какие-то проблемы, наши раненые воины по своей воле говорили не о реальных проблемах фронта, а жаловались, что им маловато заплатили или, тем более, что кому-то «за порезы» заплатили многовато. Ну, не верю.
Не верю еще и потому, что каждый, кто был на фронте и получил ранение, не может не понимать огромного значения случайности в этом деле.
Вот, скажем, попал бойцу осколок в мягкие ткани бедра — рядовой случай: осколок вынули, назначили курс антибиотиков, перевязки, через 10 дней боец в строю, его даже не нужно госпитализировать. Вроде бы пустяковое дело. Вот только тот же самый осколок мог пройти чуть под другим углом, перебить бедренную артерию, и тогда, скорее всего, выплаты получала бы уже семья погибшего.
Таким образом, фиксированная выплата за ранение является в первую очередь выплатой за то, что в условиях выполнения боевой задачи боец подвергся реальной, а не потенциальной, смертельной опасности. И здесь разница между легко- и тяжелораненым — это часто только удача, а не объективная сложность ситуации или те или иные действия самого пострадавшего или его товарищей. И, как мне кажется, среди фронтовиков это должны понимать все.
Поясню подробно и об озвученной Цивилевой якобы проблеме «выплат за порезы»: зафиксировать факт боевого ранения и оформить соответствующие документы могут только специальные медицинские подразделения. Если врач подозревает, что травма является не боевым ранением, а бытовой травмой или следствием неосторожности, то выплат боец не получит. Совсем легкие травмы, не требующие сложного лечения, отсекаются если не на уровне командира подразделения, который не станет эвакуировать к медикам бойца с «порезом», то на уровне адекватного и ответственного военного медика.
То есть, информация, прозвучавшая в докладе Цивилевой, существенно искажена по трем пунктам: выплаты за ранения по факту не равны, за незначительные травмы выплата не положена и «на земле» текущая система не вызывает недовольства.
Предполагаю, что заместителя министра кто-то намеренно вводит в заблуждение. Подозреваю, что под лозунгом заботы о тяжелораненых готовится введение новой прогрессивной шкалы выплат, где легко- и среднераненым будут отведены куда меньшие суммы, чем теперь. Видимо, кто-то из вездесущих «замов» решил что бойцы зажрались, и бюджету пора на них сэкономить.
Этакая притворная «справедливость». В этой же логике можно установить разные зарплаты для пехоты на передке и для связистов/дроноводов/медиков, работающих за передком, а еще для механиков-водителей, они же под броней ездят…
В целом считаю, что чем меньше между фронтовиками встает вопросов неравенства, тем лучше.
Впрочем, дело далеко не только в деньгах. Внедрение такой системы неизбежно потребует усложнения процедуры. Ведь кто-то должен будет определять ту самую степень ранения. Нужны будут новые формы документов. Больше проверок и хождения по инстанциям для бойцов… Кроме прочего, каждая новая «решающая» инстанция это всегда коррупционный риск.
Опасений много. Как и обычно в таких случаях, рад буду ошибиться.
